Валери Собад Мисс Свити 14 страница

По брошенному на нее исподлобья взгляду Беверли Саманта поняла, что ступила на скользкий путь.

— Ты воспользовалась трудным моментом в моей жизни, чтобы втереться ко мне в доверие. Ты вызнала все мои секреты. Как же, тебе же обязательно надо чувствовать себя нужной людям! Думаешь, почему я взяла тебя в журнал? Ради твоих паршивых советов? Ха-ха! Просто ни один серьезный психолог не согласился бы ишачить за те гроши, что я тебе платила!

Саманта поднялась. Ее лицо горело огнем — пожарная тревога, стадия номер четыре.

Беверли выпрямилась у себя на диване. У нее вдруг пропал весь задор. Ей почему-то стало тошно. Перепила, должно быть. Она вдруг подумала, что теперь ей некому будет звонить среди ночи, чтобы пожаловаться на свою горькую судьбу.

— Извини, Сэм. Я не хотела тебя обидеть. Не уходи. Давай лучше выпьем.

— По-моему, ты уже и так достаточно выпила. Впрочем, продолжай. Только без меня и моих паршивых советов.

От накатившей тоски у Беверли перехватило горло.

— Сэм, ну правда, не злись. Уилл сегодня у отца. А я всегда сама не своя, когда его нет дома. К тому же я только сегодня узнала, что мой бывший скоро в очередной раз станет папашей. Представляешь, каково мне?

— Прости, но больше я не даю бесплатных советов, — отрезала Саманта и направилась к двери. — Позвони Эмми Лафайет.

Выйдя на улицу, она запрокинула голову и подставила лицо ветру. Потом вышла на дорогу, прямо на проезжую часть, и стала ловить такси. Сзади раздался гудок клаксона — мимо Саманты катил двухэтажный автобус. Она в голос выругалась и метнулась к тротуару, не забыв адресовать водителю автобуса непристойный жест.

Ей срочно требовалось излить кому-то душу. Наплевав на все свои предрассудки, она остановила такси.

— Мне надо научиться водить, — сказала она сама себе.

Она заняла заднее сиденье. Закрыла глаза и покрепче вцепилась в дверную ручку. Не давая подняться панике, стала часто, по-собачьи, дышать.

О чем только думала Дебби, выбирая жилье так далеко от центра? В вечернее время городским транспортом добраться в этот престижный район было просто нереально.

Такси высадило ее возле дома Пола и Деборы Дьюи в одиннадцатом часу. Звонить Саманта не решилась, зная, что детей укладывают в восемь. Но Дебби с ее привычкой засиживаться перед телевизором за полночь наверняка еще не спит. Жилище семейства Дьюи, несмотря на внушительные размеры, обликом напоминало кукольный домик: цветочные горшки на подоконниках, веселенькие ситцевые занавески, синяя дверь с подвешенным к ней чугунным молотком. Посреди тщательно подстриженной лужайки располагался фальшивый колодец из красного и белого кирпича с ведерком, легонько раскачивавшимся на ветру.

Саманта расплатилась с таксистом и по выложенной плиткой дорожке двинулась к крытому черепицей крыльцу. Осторожно ступив на газон, она заглянула в окно гостиной. Шторы, к счастью, еще не задернули на ночь. Саманта задержалась, рассматривая подругу.

Дебби полулежала на обитом цветастой тканью диване и горстями поедала попкорн. Ее взгляд был прикован к экрану телевизора. На ней был слишком большой для нее мужской халат в сине-белую клетку, на ногах — полосатые вязаные гольфы. Саманта улыбнулась. Вот за это она и любила подругу — за простоту и сердечность. Ей вспомнилось, как, еще школьницей, Дебби фотографировала для нее витрины магазинов, до которых самой Саманте было не добраться из-за автобусной фобии, и ее окатила волна нежности. Она приподнялась на цыпочки и тихонько постучала в окно.

Дебби открыла ей, и Саманта уловила на лице подруги недовольное выражение.

— Надеюсь, я тебя не напугала, — пошутила она.

— Вообще-то я не привыкла, чтобы ко мне в окно скреблись в одиннадцатом часу вечера.

— Мне нужно с тобой поговорить, — объяснила Саманта, удивившись про себя, что Дебби не торопится приглашать ее в дом. — Я тебе не помешала?

— Да нет, — вяло отозвалась Дебби, одним глазом косясь на экран телевизора.

Потом вздохнула и щелкнула пультом, выключая ящик.

— Чай будешь? Или, может, настой? Я тут нарыла один, на основе ананаса. Говорят, способствует похуданию. Аж по два кило за неделю. Вот я его и дую по два литра в день. Попробуешь?

Саманта предпочла бы глоточек чего-нибудь покрепче, но попросить не решилась. Ананасный настой оказался горьким, как хина, даже с двумя кусками сахару.

— Я рассорилась с Беверли, — сообщила Саманта, ставя на стол чашку.

— Делов-то. С Беверли все ссорятся. Через неделю помиритесь.

— Нет, на этот раз все серьезно. Она на месяц отстранила меня от ведения рубрики. Но главный ужас в том, что на мое место она поставила Эмми Лафайет. Девчонку! Ни опыта, ни специального образования. У нее диплом маркетолога.

Саманта сглотнула ком в горле. Стоило ей произнести вслух громкое французское имя соперницы, как ее отчетливо замутило. Или это действовал ананасный настой?

Она почувствовала, как к глазам подступают слезы.

— У меня что-то все сейчас наперекосяк, — пожаловалась она. — Работу, считай, потеряла. Бабушка с теткой загремели в полицию. А любовник спит со своей бывшей женой. Не говоря уже про…

Она оборвала себя на полуслове. Стоит ли рассказывать Дебби про прядь волос в конверте? Накануне она ей звонила, интересовалась, как дела. Разговор не клеился, и, заполняя очередную тягостную паузу, Саманта обмолвилась, что собирается в парикмахерскую.

Пожалуй, лучше об этом умолчать.

— Не говоря уже про что? — нетерпеливо переспросила Дебби.

— Не говоря уже про то, что мне не нравится моя новая прическа, — выдавила Саманта и, не сдержавшись, заплакала.

Дебби задумчиво на нее посмотрела.

— И ради этого ты являешься ко мне в одиннадцатом часу ночи? И отрываешь меня от любимого сериала? Потому что какой-то хрен, которого ты видела два раза в жизни, послал тебя лесом? Потому что тебя вытурили в месячный отпуск и ты недовольна новой стрижкой? Ты что, надо мной издеваешься?

Слезы у Саманты высохли. Она непонимающе уставилась на Дебби.

— После того как ты силой заставила меня вернуться домой, — бушевала та, — Пол со мной не разговаривает, а дети не слушаются. Я сижу, как в тюрьме, в этих четырех стенах, потому что у меня нет ни работы, ни образования. С утра до вечера вожусь с этой бандой спиногрызов, да еще муж волком смотрит. Я теперь даже в бабкин дом сбежать не могу — Пол следит за каждым моим шагом!

— Но ты же можешь заняться тем, что тебе нравится. Помнится, у тебя хорошо получалась роспись по шелку.

Сама того не замечая, Саманта заговорила тоном, каким обычно давала другим советы.

— Если я еще раз возьму в руки кусок шелка, то только для того, чтобы им удавиться.

Дебби со стуком поставила на стол кружку, вскочила на ноги и заорала:

— И я больше не желаю выслушивать твои советы! Кто ты такая, чтобы судить других? Тебе тридцать шесть лет, у тебя ни семьи, ни детей, живешь с бабушкой, краснеешь как помидор от любого мужского взгляда и даже в автобусе ездить боишься!

У Саманты загорелись щеки — некстати накатившая вторая стадия.

— Это неправда, — попыталась оправдаться она. — Я несколько раз ездила в машине. Даже на мотоцикле каталась.

— Бабушка всю жизнь над тобой трясется, — продолжала не на шутку расходившаяся Дебби. — Ты живешь как у Христа за пазухой. Тебе не надо смотреть за детьми! Тебе не надо считать гроши до зарплаты! Что ты знаешь о жизни?

— Не забывай, все-таки у меня степень по психологии.

— Ну да, мне-то учиться не пришлось, не на что было. Зато я умею выкручиваться без посторонней помощи. И уж в твоих советах я точно не нуждаюсь.

Саманта, лицо которой уже полыхало вовсю, сделала вид, что пьет ананасный настой. Она собиралась с мыслями.

— Дебби, я понимаю твою реакцию, — нарочито спокойным голосом заговорила она. — После того как минует кризис, люди обычно избегают тех, кому доверили свои проблемы.

— А я тебя об этом просила? Ты же сама вечно мне навязываешься!

Саманта обиделась:

— По-моему, у тебя короткая память. Кто каждые три месяца изливает мне душу в «Черном лебеде»? Кто жалуется на тяжкую долю домохозяйки?

— А о чем с тобой еще говорить? Может, о сексе?

Румянец на щеках Саманты вспыхнул с новой силой, легко достигнув третьей стадии.

— Не уверена, что это лучшая тема для беседы, — пробормотала она.

— Да ну? Даже в баре? Даже между подружками? Да еще под мухой? Нет, Сэм, ты и в самом деле безнадежна. Беверли и та не такая зашоренная.

— Как ты можешь сравнивать нашу дружбу и свои пьяные посиделки с Беверли? Да разве ей можно доверять?

— Значит, ты считаешь, что мы с Беверли в принципе не можем подружиться?

— Конечно нет. Вы слишком разные. К тому же Беверли все-таки главный редактор журнала…

Она слишком поздно сообразила, что допустила бестактность. Расплатой стало немедленное наступление четвертой стадии.

— Мы с тобой — совсем другое дело. Мы же знакомы с детства, — торопливо добавила она.

— Следовательно, ты не веришь, что люди могут меняться.

Саманта опустила нос в чашку.

— Раз уж ты ничего не смыслишь в реальной жизни, — холодно сказала Дебби, — я кое-чему тебя научу. Люди знакомятся, проникаются друг к другу симпатией и становятся лучшими друзьями. Потом они друг другу надоедают, им становится скучно вместе, и они разбегаются. Иначе их отношения каменеют.

— Выходит, по-твоему, я — окаменелость?

— В тот день, когда ты позволишь себе измениться, ты почувствуешь себя намного лучше.

Саманта поднялась. Кровь отхлынула у нее от лица, и оно стало мертвенно-бледным.

— Полагаю, не мне выслушивать поучения от женщины, живущей на содержании у мужа.

Дебби тоже вскочила на ноги:

— Если ты так ставишь вопрос, то будет лучше, если ты покинешь этот дом, который действительно содержится на средства моего супруга.

Они несколько секунд ели друг друга глазами. Затем Саманта молча направилась к двери и вышла, надеясь, что хлопнула ею достаточно громко, чтобы перебудить детей.

* * *

В Хэмпстед она добралась лишь около полуночи. Такси как провалились, и ей пришлось битых двадцать минут проторчать на углу улицы, где жила Дебби. С неба лило как из ведра. Тощая березка, под которой она пыталась укрыться, служила слабой защитой от дождя, и Саманта промокла насквозь. Забравшись наконец в машину, она даже не вспомнила о своей привычной панике, настолько была поглощена мыслями об ужасной ссоре с Дебби.

Второй этаж старинного дома был погружен в темноту, но в гостиной Питера горел неяркий свет. Саманта решительным шагом направилась к квартире соседа. Она не могла сейчас быть одна.

Питер никак не прокомментировал ее вид — она напоминала мокрую мышь, — только попросил разуться у порога.

— Сейчас принесу полотенце, — сказал он. Саманта поблагодарила его и двинулась в гостиную. На диване сидел лысый мужчина.

— Извините, ради бога, — залопотала она, — я не хотела вам помешать…

Питер крепко ухватил ее за руку:

— Оставайтесь. Я давно хотел познакомить вас с Сергеем Бахмотовым. И не извиняйтесь, мы все равно уже закончили.

Саманта поставила личный рекорд — такой пятой стадии ей переживать еще не приходилось.

— Сергей — мой учитель графологии, — лукаво улыбаясь, пояснил Питер. — И мы как раз закончили очередной урок.

Профессор Бахмотов приподнялся и отвесил ей церемонный поклон. Ростом он, как и Брайан, был под два метра и с ног до головы — от начищенных туфель до свитера — одет в черное. Красотой он не отличался — поблескивающий в свете лампы голый череп, пористая кожа лица, — но глаза его глядели ласково, и он изъяснялся на безупречном английском, слегка окрашенном славянским акцентом.

— Сергей последние три года работает в Лондоне в одной научно-исследовательской лаборатории, — продолжил Питер. — И три раза в неделю дает мне уроки. Иногда остается ночевать. Он женат на чешке с неистовым темпераментом.

— Ошибка молодости, — со смешком подтвердил Сергей.

— Так, значит, вы не… То есть я хочу сказать, что у вас… Что вы… — Окончательно запутавшись, Саманта замолчала.

Потом набрала полную грудь воздуха и заявила:

— Мне надо выпить. И побольше. — И рухнула на диван.

Профессор Бахмотов вопросительно покосился на хозяина дома.

— Да нет, она не всегда такая, — шепнул ему Питер. — Просто у нее сейчас тяжелая полоса.

Говорили они, разумеется, о русской литературе. Саманта выяснила, что Сергей, как и она сама, прочел всего Достоевского и высоко ценит пьесы Чехова. Он порекомендовал ей «Мастера и Маргариту» Булгакова — роман, который считал шедевром. Они открыли вторую бутылку, и взгляд Сергея затуманился — он вспомнил свою родину, Россию. Еще больше он помрачнел, когда стал доверительно рассказывать ей, каким крахом обернулся его брак. Он все говорил и говорил, понемногу заваливаясь на плечо сидевшей рядом Саманты, так что Питеру приходилось пихать его в бок, чтобы он не стукнулся своим лысым черепом о ее кудрявую голову.

— Вы — настоящие друзья! — Сергей поднялся, чтобы сказать тост.

— Тсс! Бабушка проснется! — шикнула Саманта и захихикала — она уже прилично набралась.

— Эх, не будь я женат, я бы предложил вам руку и сердце! — гоготнул Сергей и попытался, не выпуская из рук бокала, изобразить реверанс.

Питер, которого волновала судьба ковра, силой заставил его усесться в кресло.

— Обнимемся, други! — провозгласил Сергей и сжал в объятиях Питера. — Слушай, ты должен за ней приударить. Она в сто раз лучше, чем та француженка, которая разбила тебе сердце.

Питер резко высвободился.

— Ладно, пора спать, — сухо возвестил он. — Саманта, я провожу вас до квартиры.

Она смотрела на него, но его черты расплывались.

— Кажется, я потеряла одну линзу.

Сергей полез под кресло, а они с Питером принялись обшаривать диван. Провисев минуты две вниз головой, Саманта почувствовала дурноту. С трудом выпрямившись, она пробормотала:

— Мне надо в ванную… Кажется, мне нехорошо…

Питер помог ей подняться и довел до самой раковины.

— Может, вы выйдете? А то, боюсь, картина будет неприглядная…

— Хорошо. Я подожду в коридоре. В случае чего…

Через десять минут он забарабанил в дверь. Она не отвечала, и он вошел.

Саманта с перекошенным лицом сидела на краю ванны. Волосы у нее были замотаны полотенцем.

— Я просто ходячая катастрофа, — грустно вздохнула она.

— Вам просто надо поспать. Завтра все будет в порядке.

— Я не могу идти к себе. Я боюсь.

Он не ответил, но взял ее за плечи и повел в свою спальню. Она прижалась к нему. Слишком пьяная, чтобы вспомнить название французского одеколона, которым он пользовался, она тем не менее еще раз отметила, что ей этот запах нравится.

Он усадил ее на край постели, предварительно откинув одеяло, помог вытянуться и заботливо укрыл.

— Питер, а эта самая Доминик… Она что, правда разбила вам сердце?

— Уже поздно. Я переночую на диване. Постарайтесь заснуть.

Саманта попыталась приподняться на локтях. Питер уже шел к двери. Голова у нее трещала. И в ней бродили бессвязные мысли, среди которых особенно назойливо звучала одна: что она делает не так, чтобы завязать нормальные отношения с мужчиной?

— Чашку чаю?

В гостиной царила чистота, из кухни доносился запах бекона. Питер хлопотал у плиты, Сергей нарезал хлеб для тостов. «Ну прямо пожилая супружеская пара», — подумала Саманта, с заспанными глазами подходя к столу.

— Мне бы таблеточку аспирина, — садясь, сказала она.

По виду Сергея ни за что нельзя было догадаться, сколько они вчера выпили.

— Я начал изучать ваши анонимки, — заговорил он. — И меня крайне заинтриговала одна вещь. Почерк, конечно, изменен, но я почти уверен, что писала женщина.

— Да, но ведь меня преследует мужчина, — удивилась Саманта. — За то, что я насоветовала его жене расстаться с ним.

— А может, это гомосексуальная пара? — без тени улыбки предположил Питер.

За завтраком они обсудили и другие гипотезы. Голова у Саманты по-прежнему болела. Аспирин не помог.

— Мне пора, — поднялся Питер, — не то опоздаю в школу.

— Да и мне на работу, — подхватил Сергей. — Ну, я побежал, — сказал он, надевая черное пальто. — А вы, Саманта, не волнуйтесь. Мы с вашим делом разберемся.

Она поблагодарила его, обулась и вслед за мужчинами пошла из квартиры. Из дверей они появились одновременно.

Агата стояла посередине лестницы, прямая как палка.

— Саманта! Это переходит всякие границы! Пока ты живешь под моей крышей, я запрещаю тебе вступать в интимные отношения с двумя мужчинами сразу!

Саманта вся подобралась. Сунув руку в карман, она достала из него конверт:

— Вот! В нем прядь моих волос. И я понятия не имею, кто мне ее прислал. Я боялась ночевать одна.

— Вся эта история слишком далеко зашла, — пробормотала Агата и хлопнулась в обморок.

Четверг, 20 сентября 2001 года

— Нет, ни в какой магазин ты не пойдешь. Доктор велел тебе лежать в постели.

— Ты хорошая девочка, Сэм, но не забывай, что я все-таки медсестра, — запротестовала Агата. — Я знаю, что мне можно, а чего нельзя. Я чувствую себя уже намного лучше. И мне надоело валяться.

Маргарет закатила глаза. Она прибежала на шум, как была, в ночной рубашке, и обнаружила, что Питер и Сергей ведут Агату вверх по лестнице, а та вырывается и кричит, что не нуждается ни в чьей помощи.

— В кои-то веки послушайся Саманту, ты, ослиная голова! Никакая ты больше не медсестра. Ты старуха, такая же, как я. Так что сбавь-ка обороты. Не хотелось бы, знаешь ли, чтобы меня ни свет ни заря разбудили шастающие по дому служащие похоронного бюро.

Агата оскорбленно замолчала.

— Я схожу в магазин и куплю все, что тебе нужно, — предложила Саманта.

— Не желаю разговаривать с падшей женщиной, — сквозь зубы процедила Агата.

Теперь глаза закатила Саманта. Голова у нее так и не прошла.

— Я просто переночевала у Питера. Как и его друг.

— А что ты оправдываешься? — взвилась Маргарет. — Тебе тридцать шесть лет, Сэм, детка! Живи, как тебе нравится, и радуйся жизни!

— А ты вообще держала бы свои советы при себе. Скажи спасибо, что я тебя приютила, когда ты без гроша в кармане вернулась из Франции, — не осталась в долгу Агата.

— Да ты рада была до смерти, что я приехала. Тебе ведь и поговорить-то не с кем было. Что-то я не заметила, чтобы у тебя было так уж много подруг…

— Прекратите немедленно! — крикнула Саманта.

Обе старушки испуганно примолкли.

— Бабушка! Давай список покупок. Пожалуйста, — выговорила Саманта и потерла себе виски.

Агата скривилась, но выдавила из себя:

— Возьми у меня в кошельке.

— А кошелек где?

— В продуктовой сумке, если я ничего не путаю.

Саманта знаками выманила тетку за собой в коридор:

— Побудь с ней, пока я хожу. Что-то она мне не нравится.

— Будь спокойна, — ответила Маргарет и, уперев руки в бедра, заняла пост у дверей в спальню.

В стеганом кошельке обнаружился не один, а целых два списка покупок. Первый был заполнен красивым и ровным бабушкиным почерком. Интересно, кто дал ей второй?

— Как она там? — шепотом спросил Питер, дожидавшийся ее в холле.

— Понемногу приходит в себя. Тетя с ней посидит. А мне надо в магазин.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — так же шепотом предложил Сергей.

— Вообще-то мы можем разговаривать нормально, — улыбнулась Саманта.

Она пробежала глазами бабушкин список: фрукты, овощи, чеддер, овсянка и бекон…

— Да нет, мне не так много всего и тащить, — отказалась она.

Второй листок вырвался у нее из рук и спланировал на пол. Сергей наклонился за ним и вдруг замер, наморщив лоб.

— Где-то я уже видел этот почерк… — задумчиво пробормотал он.

Он сел на нижнюю ступеньку лестницы, открыл свой портфель и извлек из него папку с анонимными письмами, переданную ему Питером.

— Нужна лупа, — вполголоса вымолвил он.

Охлопав карманы своего черного пальто, из одного из них он извлек внушительных размеров лупу и принялся поочередно разглядывать через толстое стекло анонимку и список покупок.

— Почерк один и тот же, — объявил он, поднимая голову.

Саманта уже устремилась к лестнице. Маргарет, стоявшая в дверях в той же позе, в какой она ее оставила, удивилась, как быстро ей удалось обернуться.

— Кому бабушка покупает продукты? — спросила ее Саманта.

— Иногда она действительно прихватывает кое-что для миссис Берден. Эта старая кляча до того обленилась, что ей уже и до соседней бакалейной лавки дойти невмоготу.

— Смотри, бабушке ни слова.

— Так ты еще никуда не ходила?

— Уже иду.

— Тогда купи мне пакет сырных крекеров. А то от всех этих треволнений жутко есть хочется.

* * *

Миссис Берден не слишком обеспокоилась, когда, открыв на звонок дверь, обнаружила на пороге Саманту, Питера Пламкетта и незнакомого ей лысого мужчину. Она пережила войну и мужа-алкоголика, и заставить ее чего-то бояться было не так просто. Гости к ней ходили редко. Большинство соседей относились к этой вдове ресторатора с известным высокомерием, считая ее вульгарной. Собственно, общалась с ней только Агата, да и то лишь потому, что у нее вообще не было подруг. Миссис Берден любила простые развлечения — шпионить за соседями, стряпать и смотреть по телевизору детективные сериалы.

То утро выдалось таким же скучным, как и все остальные. Суматоха, вызванная терактами 11 сентября, понемногу улеглась, а сбор подписей под петицией с требованием изгнать из квартала Абдула обернулся провалом. Так что визит молодой соседки пришелся как нельзя кстати.

Саманта извинилась за вторжение — в квартире работал телевизор, стоявший на покрытом салфеткой комоде. Миссис Берден бросила последний взгляд на экран, где вооруженный ножом бандит собирался прикончить почтенную мать семейства, и обернулась к гостям.

— Я по просьбе бабушки иду в магазин, — начала Саманта. — Но не могу разобрать, что вы тут написали. — И она сунула под нос миссис Берден листок бумаги.

Та поправила на носу очки.

— Чипсы с уксусом, — ответила она. — И, раз уж вы все равно туда идете, прихватите еще луковые. Два пакета, хорошо?

Саманта нерешительно покосилась на Питера. Тот шагнул к пожилой даме и тоже сунул ей под нос листок. Это была фотокопия первого анонимного письма.

— Не хотелось бы быть бестактным, но не будете ли вы любезны объяснить, зачем вы это написали?

Миссис Берден слегка побледнела.

— Да от скуки, — избегая смотреть им в глаза, ответила она. — Ну и еще чтобы сделать доброе дело.

* * *

Их разговор неожиданно прервал вой сирены «скорой помощи».

Саманта с Питером бегом бросились к своему дому. Возле крыльца нетерпеливо прохаживалась Маргарет.

— Ну наконец-то! — завидев Саманту, воскликнула она.

И зарыдала, схватив ее за руку.

— Они не пустили меня в «скорую». Сказали, что я занимаю слишком много места. Я хотела тебе позвонить, но не могла вспомнить, куда записала номер твоего мобильного.

— А бабушка где? — сама не своя от тревоги закричала Саманта и тоже схватила Маргарет за руку.

— Отпусти, больно! Я сделала, что могла. Вызвала «скорую». Они быстро приехали, но меня с собой не взяли, — повторяла та как заведенная.

— Я сейчас вызову такси, — вступил Питер.

— Вы же опоздаете на уроки, — возразила Саманта.

— Лишний повод не общаться с дурно воспитанными подростками.

* * *

— В настоящий момент состояние стабильное.

Доктор Дэвид Маршалл — лечащий врач Агаты в отделении интенсивной терапии — не отличался словоохотливостью. Он сказал, что должен был сказать, и уже развернулся уходить, когда Маргарет схватила его за рукав белого халата:

— Скажите, она не умрет? Это моя сестра! У меня, кроме нее, больше никого на свете нет. Мать умерла, а жених пропал без вести на войне. Слава богу, у моего нового дружка со здоровьем все в порядке, разве что холестерин немного повышен…

Молодой врач посмотрел на нее с сомнением, но все же кивнул ей на стоявшую у стены банкетку, обитую зеленым кожзаменителем.

— Сердце изношено. Сейчас мы делаем дополнительные обследования. Как только состояние больной улучшится, медсестра вас вызовет. Подождите в приемной. Это там, в глубине коридора, с левой стороны.

Затем встал и быстро ушел.

Питер и Саманта помогли Маргарет подняться с банкетки.

— Она всегда говорила, что я уйду первой, потому что у меня лишний вес. Я уж как-то с этим свыклась.

— Доктор сказал, что состояние стабильное. Она поправится. Ей просто нужно отдохнуть, — утешала ее Саманта.

— Как ты думаешь, в этой их приемной есть автомат с сэндвичами? Я бы, пока суд да дело, что-нибудь съела…

* * *

Настенные часы показывали 20.30. В урне неподалеку от кресла, в котором заснула Маргарет, валялись пустая коробка из-под печенья, пакеты из-под чипсов и три смятых пластиковых стаканчика из-под чая. Саманта заспорила было, когда Питер уселся на банкетке рядом с ней. Она призывала его идти домой и уверяла, что прекрасно справится сама. Потом она незаметно задремала. И сквозь полусон почувствовала, что он гладит ее по волосам. Когда он, осмелившись, поцеловал ее в затылок, она даже не шелохнулась. Следовало все трезво обдумать.

A. Для него все это — мимолетное увлечение. Он просто пытается забыть свою французскую подружку.

Б. Он добрый человек и хороший сосед. Он сочувствует ее трудностям и помогает ей, как помогал бы кому угодно.

B. Сидеть рядом с ним так хорошо. Зачем ломать себе голову? Поживем — увидим.

Она решила, что последний вариант устраивает ее больше всего, и продолжала сидеть с закрытыми глазами.

* * *

— Саманта! Я приехала, как только смогла освободиться!

Саманта открыла глаза. Вначале она увидела только пару туфель на каблуках, потом затянутые в чулки ноги, потом фисташковый костюм и, наконец, обеспокоенный взгляд склоненной над ней Морин.

— Как ты сюда попала? — удивилась она. — Знаешь, а я потеряла линзу.

— Мне Томас позвонил. Сказал, что ему привезли пожилую леди из Хэмпстеда. Ну, я и сложила два и два. Насчет линзы не беспокойся, я выпишу тебе новый рецепт.

Питер, которого ее появление смутило, отошел к стене и сейчас внимательно изучал инструкцию по противопожарной безопасности.

— Это твой адвокат? — шепотом спросила Морин, присаживаясь на банкетку.

— Алессандро помирился с женой. А это просто мой сосед.

— Симпатичный. Мне даже показалось, что вы с ним… ну, вместе.

Саманта покраснела — вторая стадия, неприятно, но терпимо.

— Да я просто заснула и нечаянно положила голову ему на плечо.

— У тебя потрясающая сексуальная жизнь, — хмыкнула Морин. — Я договорилась с няней, она сегодня задержится. Так что я побуду с тобой. До Томаса сейчас не добраться, он занят с другими пациентами. Зато меня знает весь этаж кардиологии. Мне расскажут больше, чем тебе.

Саманта рассыпалась в благодарностях. Подспудно ей не давал покоя вопрос: с какой стати Морин так обеспокоена здоровьем ее бабушки.

— Понимаю, мы с тобой не такие уж закадычные подруги, — вдруг сказала Морин, словно прочитав ее мысли. — Но ты мне очень нравишься, Сэм. Поэтому воспринимай мое появление здесь просто как знак дружеского расположения.

Она встала и немного смущенно отряхнула воротник своего приталенного пиджака.

— Я бы не прочь познакомиться с твоим соседом. Он уже пять минут читает инструкцию по пожарной безопасности. Как ты думаешь, он учит ее наизусть?

Саманта улыбнулась и пошла за Питером. Зардевшись как мак, тот пробормотал, что очень рад знакомству с Морин. Но тут же бежал под предлогом срочного звонка.

— Прелесть что за парень, — одобрила Морин. — Такой же скромный, как и ты. Спорю, что при встрече на лестничной площадке вы соревнуетесь в конкурсе «Кто быстрее покраснеет».

— В этой игре у меня всегда фора, — хмыкнула Саманта.

— Эрейтофобия — такая же болезнь, как и любая другая. И она поддается лечению. Чаще всего — консервативным путем, но в особо тяжелых случаях и хирургическим.

Саманта недоверчиво смотрела на нее:

— Так, значит, ты тоже…

— А ты думаешь, я стала суперуспешной Морин по мановению волшебной палочки? Мне, знаешь ли, пришлось за это побороться.

Стремительно распрямив свое гибкое тело, она встала и отправилась за чаем.

— Когда я была студенткой, — продолжила она, вернувшись, — денег у меня почти не было. Я снимала крохотную комнатушку. Правда, мне платили стипендию, но все равно приходилось подрабатывать. Перед каждым экзаменом на меня нападала такая трясучка, что я тоннами пожирала чипсы. Можешь себе представить, какая у меня была талия.

Она легонько сжала пальцами стаканчик с чаем.

— Чтобы стать такой, я пахала как каторжная.

Она провела свободной рукой по своим стройным бедрам, размахнулась и точным движением отправила смятый стаканчик в мусорную корзину. Бросок чемпионки.

— Ладно, пойду узнаю новости. Этот сопляк Маршалл — ординатор Томаса. Вернусь, все доложу.

Она наклонилась ниже, и Саманта ощутила свежий аромат ее духов.

— То, что я тебе рассказала о своем прошлом, — тайна. Ее никто не знает. Особенно это тайна для Беверли, которая подбирает себе подруг по родословной.