ГЛАВА 3. ВЛИЯНИЕ ПРОЦЕССА ЕВРОПЕЙСКОЙ ИНТЕГРАЦИИ НА РАЗВИТИЕ ЭКОНОМИКИ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ

3.1. Европейская интеграция как геополитический процесс, влияющий на развитие экономики Республики Беларусь. Совершенствование транзитной и таможенной политики в соответствии с принципами европейской интеграции

Процесс европейской интеграции невозможно не рассматривать как геополитический процесс, оказывающий исключительное, если не определяющее влияние на социально-экономическую ситуацию в Республике Беларусь.

Источник силы Запада в ЦВЕ на ближайшие 10-15 лет покоится в процессе европейской интеграции. Именно благодаря ей создан самый привлекательный в масштабе Евразии рынок капиталов, именно туда происходит отток инвестиционных ресурсов из стран бывшего восточного блока и СССР. Западные производители, как уже отмечалось, подавляют остатки промышленной мощи Восточной Европы. Восток попадает во все более глубокую технологическую зависимость от Запада.

Самое главное при этом состоит в быстром нарастании разрыва в уровнях развития ЕС и бывшего СССР. Ныне ЕС тратит огромные средства на модернизацию собственной экономической инфраструктуры, системы образования и научные исследования, на становление единой европейской финансовой системы и выравнивание уровней развития разных стран и регионов ЕС. Однако уже через 5-10 лет начнется отдача от столь грандиозных проектов как БТС или ямальские газопроводы.

Уменьшится доля инвестиций, которые поглощаются долгосрочными проектами. В результате, через 5-10 лет ЕС вероятнее всего, перейдет к активной экспансии по всем направлениям. В том числе и на востоке Европы и в России.

К тому времени деиндустриализация на пространстве бывшего СССР едва ли не завершится, Россия и другие страны бывшего Восточного блока окончательно лишатся продовольственной и даже экологической безопасности, попадут в полную технологическую зависимость от Запада. Уже сегодня видно, как экспансия Запада на уровне небольших инвестиций меняет экономическую географию Восточной Европы. Наиболее развитыми становятся те регионы и страны, которые расположены поблизости от восточной границы ЕС и интегрированы в европейскую экономическую систему: польская Силезия, Познань, Чехия, Словения, Хорватия.

Далее эта тенденция будет нарастать и через 5-10 лет в Европе сформируется новое федеративное образование в виде расширившегося мощного ЕС. ЕС ликвидирует нынешнее безвременье Восточной Европы, стимулирует новую волну индустриализации в регионе. Новая индустрия будет также ориентирована на обслуживание интересов нового Союза и союзного центра, как в послевоенные годы до распада СССР индустриализация Восточной Европы обслуживала интересы Советского Союза. По мере расширения ЕС и втягивания в его орбиту все новых восточно-европейских стран произойдет трансформация социально-экономической структуры этих стран. Вместо сегодняшней дезинтеграции постепенно придут порядок и сила власти. А вместо либеральных или националистических "культурников" - профессиональный бюрократ, инженер и рабочий.

Если оставить в стороне идеологические и культурные нестыковки, то у Беларуси и Запада есть ряд сближающих эти совершенно разные организмы моментов. Главный - Беларусь и Запад имеют аналогичные по своей структуре экономические отношения с Россией. Это отношения неэквивалентного обмена. И Беларусь и Запад - каждая единица своими методами - навязывают России продукцию своей перерабатывающей промышленности, получая взамен необходимое промышленное сырье. Примерно такую же структуру товарообменов Запад имеет со странами третьего мира.

То есть с одной стороны, Республика Беларусь и весь огромный Запад являются конкурентами на территории России, с другой - и Беларусь и Запад заинтересованы в наращивании вывоза из России промышленного сырья. Причем Беларусь пожинает свои плоды от сырьевой трансформации России еще и в силу того, что именно через РБ пролегают основные транспортные артерии, по которым осуществляется вывоз сырья в Европу. Так, Беларусь сильно заинтересована в окончании строительства тех же Ямальских газопроводов, из России в Германию.

Борьба за реализацию сырьевых проектов в России, которые были бы ориентированы на территорию Беларуси, могла бы стать одной из важнейших составляющих для сближения Минска и Европейского Союза, особенно после расширения ЕС на Восток. Белорусские возможности лоббировать свои интересы силами русской оппозиции и западные возможности обеспечивать свои интересы в РФ силами противников русских патриотов в некоторых случаях могли бы дополнять друг друга.

Беларусь в целом крайне зависит от нормальных отношений Российской Федерации и Запада. В случае обострения отношений России с Западом, Беларусь может оказаться прифронтовым государством, а главное - если прекратится русский сырьевой экспорт в Европу - это погубит белорусскую промышленность и в целом белорусскую экономику. Антизападная направленность внешней политики Республики Беларусь имеет свои границы. И эти границы имеют предел, когда конкуренция за присутствие на некоем экономическом пространстве переходит в войну, разрушающую это пространство.

Более того Беларусь заинтересована в сохранении политической стабильности на территории РФ, в предотвращении там гражданской войны или иных разрушительных катаклизмов. Крах России, раскол РФ на множество "уделов" "выгоден" Беларуси лишь до некоего предела, ибо разрушенная Россия – это обескровленный рынок Москвы, на который приходится около половины всей торговли Республики Беларусь с РФ. Но главное - крах России может привести к разрушению всей системы трансъевропейских коммуникаций, на использовании которых держится социально-экономическая структура Республики Беларусь. При всей противоречивости белорусского присутствия на Востоке Беларусь уже является одной из наиболее важных опор стабильности России. Это также не может не отвечать интересам Европейского Союза. Теоретически можно говорить о предпосылках к формированию взаимоувязанной политической линии ЕС и Беларуси в России. Можно говорить даже о предпосылках к формированию отношений стратегического партнерства Беларуси и ЕС по типу тех, которые существуют у объединенной Европы с Турцией. Беларусь в политическом и социокультурном плане – все-таки не центр Европы, а окраина. Центр объединенной Европы расположен, как известно на оси Германия-Франция. Но Беларусь является тем элементом европейского "предполья". Этот элемент может либо серьезно осложнить, либо серьезно облегчить реализацию политики ЕС на очень важном для Союза российском направлении. Надо только не перегибать палку, обманываясь скромными размерами нашей страны.

У Беларуси имеется также одна существенная точка соприкосновения с Западом и особенно с Европой - Чернобыль. Последствия аварии на ЧАЭС и особенно состояние поврежденного реактора ныне, состояние экологически опасных объектов на территории бывшего СССР - вопрос не региональный. Авария даже на чернобыльском Саркофаге в состоянии создать неимоверные проблемы всей Европе. И естественно, Беларуси. Потому если бы Беларусь взяла на себя основную тяжесть экологической политики на пространстве бывшего СССР, использовала в интересах охраны окружающей среды все политические ресурсы, которыми РБ обладает на Востоке, то, логично ожидать, в Европе могли бы найтись силы, способные внимательнее отнестись и к интересам Беларуси и на Западе. Тем более, что по мере развития новых технологий экологическая политика становится все более важной составляющей в политике наиболее развитых стран мира. Новые технологии помимо плюсов несут в себе и огромный разрушительный потенциал, наиболее угрожающий, как мы видим на примере Чернобыля, как раз странам-обладательницам этих технологий.

Экологическая постчернобыльская составляющая Беларуси не может не нарастать. Свободная пресса, оппозиционные партии, НГО, которые никуда на самом деле не исчезают в рамках белорусской политической системы - так или иначе в новой форме поднимают эти проблемы. Приближение Европейского Союза к нашим границам - также будет способствовать особому вниманию европейских СМИ и разного рода общественных структур к последствиям аварии. Быть может, акцентация чернобыльского компонента в белорусской культуре и идеологии могла бы стать одной из точек соприкосновения белорусского общества и Запада. В конце концов, экологическое мышление родственно социал-демократическому и коммунистическому, наследниками которого являются в массе своей белорусы. Экологическая политика требует высокой степени консолидации политической власти в стране, которая у нас имеется и без того.

Одна из главных проблем Беларуси - это модернизация промышленного комплекса, выход на новый уровень научно-технического прогресса. Ныне РБ всего лишь более менее поддерживает устойчивость доставшейся от советских времен экономической системы, сохраняя тем самым элементарную политическую устойчивость. Однако бесконечно проедать советское наследие невозможно. Беларусь обладает специфичным промышленным комплексом. По меньшей мере, белорусская радиоэлектронная и биологическая промышленность (особенно в свете необходимости преодоления последствий аварии на ЧАЭС) не могут существовать без выхода на уровень глобальных технологий. То есть без быстрого технологического рывка. В этом смысле белорусские позиции в России, усиливающееся присутствие в странах третьего мира - это не более, чем сбор ресурсов за счет неэквивалентного обмена для технологического рывка. Но Беларусь слишком малая страна, чтобы совершить этот рывок самостоятельно. Россия - слишком глубоко деградировала, чтобы всерьез опираться на российские технологии для обеспечения собственного роста. Какие-то технологии типа производства военных самолетов из РФ еще можно "эвакуировать", но стратегически Беларусь нуждается в технологической интеграции на Западе.

Именно в этом моменте состоит главная проблема внешней политики на ее нынешнем этапе. Не будет технологического прорыва - никакие геополитические плюсы не смогут помочь белорусским производителям выиграть конкуренцию с западными высокотехнологичными производителями. А если рухнут наши крупные заводы под напором западной конкуренции, то рухнет в тяжелый кризис и вся политическая система и все общество. "Вчера" стояла задача просто сохранить производство. Сегодня эта задача решена и встала главная проблема - модернизировать производственные технологии.

Первичная стабилизация Беларуси прошла успешно. За счет использования остатков советского наследия и оптимальной восточной политики, а главным образом - за счет того, что Беларусь оказалась в тени интересов Запада на Востоке. Однако прежние ресурсы стабилизации заканчиваются. Беларусь медленно приближается к новому кризисному порогу, когда можно или рвануть вверх далее за счет некоторого изменения своих идеологических установок или вновь упасть вниз, не приведя свою идеологию в адекватное новым реалиям состояние. В конечном счете, именно от идеологического, культурного выбора белорусского общества зависит в ближайшие годы прогресс Беларуси как нации и как целостного организма. Чем-то ситуация начинает напоминать 1993 или 1994 гг.

Теперь, для лучшего понимания реалий, рассмотрим качественную составляющую процесса европейской интеграции.

Отправная точка европейской интеграции в ее маастрихтском варианте - это так называемые четыре европейских "да": свобода передвижения товаров, капиталов, людей и информации. Именно эти четыре принципа были положены в основу договоров заключенных в Маастрихте и во исполнение этих четырех принципов были подписаны и все остальные пункты Маастрихта. История Европейского союза после Маастрихта – это история воплощения в жизнь четырех европейских "да" и история проблем с воплощением этих четырех принципов.

К моменту подписания маастрихтских соглашений Европа проделала длинный, сложный и очень плодотворный путь к своей глубокой интеграции. Что за перспективы открывали эти четыре европейских "да"? Во-первых, после реализации этих четырех принципов Европейский союз превращался в самое мощное на всей планете по емкости рыночное пространство, то есть рынок Европейского союза становился более емким более привлекательным для инвесторов, нежели рынок, например США. С другой стороны в европейском союзе благодаря созданию самого мощного интегрированного единого рыночного пространства сконцентрировалась достаточно большая демографическая масса. 12 стран, подписавших договор в Маастрихте имели совокупное население 360 миллионов человек. Территория, правда, Европейского союза оставалась незначительной, однако экономическая промышленная мощь, которая концентрировалась в европейском союзе, превращала этот западный полуостров Евразии однозначно в один из двух, может быть трех экономических центров планеты.

То есть основные проблемы, с которыми столкнулась Европа в конце 80-х гг., а именно проблемы, связанные с выходом научно-технического прогресса на уровень создания глобальных технологий, благодаря маастрихтским соглашениям могли быть успешно преодолены и Европа вполне могла остаться в числе глобальных лидеров и на новом витке развития научно-технической революции. Однако реализация четырех европейских "да" была процессом сложным, и этот сложный процесс имел свои закономерности. Прежде всего, вставал вопрос о политическом суверенитете стран, участниц маастрихтских соглашений.

Дело в том, что реализация четырех принципов немедленно ставила в порядок дня вопрос о верховенстве либо национальных законодательств, либо союзных договоров над национальными законодательствами. Безусловно, экономические выгоды, которые европейские страны получали от маастрихтских соглашений, были очень высоки. Однако, европейские государства должны были пойти на ликвидацию очень важных, ключевых элементов собственных национально-государственных машин.

Прежде всего, это касается национального суверенитета над внешнеэкономическими операциями. По истечении достаточно короткого срока, внутренние границы между странами участницами европейского союза должны были быть фактически упразднены. Затем немедленно вставал вопрос о демографических тенденциях, эмиграции точнее. Так или иначе, а европейские государства имели, да в значительной мере и сейчас имеют собственные национальные политики регулирования эмиграционных процессов, открытие границ, безусловно, трансформировало эти национальные политики в одну единую общенациональную, далеко не все общества к этому нормально относились.

Вставал вопрос о борьбе с преступностью, ибо открытие границ, как бы слабы эти границы не были до Маастрихта, между западноевропейскими странами открывало, в том числе эти границы и для преступности. То есть само подписание маастрихтских соглашений немедленно требовало создания единых органов внешнего контроля за внешней границей Европейского союза, то есть укрепления внешней границы этого нового образования. Немедленно требовалось создание европейской полиции, множества других силовых структур, которые могли бы поддержать стабильность общества всего Европейского союза перед лицом разного рода внешних и внутренних угроз. Естественно эти единые органы управления Европейским союзом должны были быть наднациональными. И их интересы, интересы этих новых союзных ведомств должны были быть защищены в первую очередь.

Единая европейская идеология, единая система ценностей, которую должен был бы обеспечить Европейский союз, и эти четыре европейских "да", эта единая идеология Европейского союза естественно базировалась изначально на принципах либерализма, индивидуализма. Примерно на тех же принципах, на которых базировалась и базируется идеология в США.

Иначе быть и не могло, ибо все послевоенные годы, в ходе холодной войны, да и в значительной мере и в предвоенные годы, военные годы, Запад боролся и всячески развивал именно эту систему ценностей, которые на Западе принято называть либеральными ценностями либеральной цивилизации. Быть может просто в отличие от США в Европе, как континенте более старом, культура обладает большей этнической инерцией и традиционные ценности для европейских народов имеют гораздо большее значение, нежели те же ценности для этнических групп населения США. Потому и многие акценты в европейской идеологии расставлены иначе, нежели в США.

Для понимания роли европейской интеграции в нашем регионе важно представлять, что в планировании политики Европейского союза была выделена группа регионов, применительно к которым должна была бы быть применена особая политика по их развитию в интересах ЕС. Это были те регионы, развитие которых должно стимулироваться в интересах Европейского Союза. Прежде всего, это касается тех регионов, которые расположены на линиях коммуникаций, в которых заинтересован Европейский Союз как более менее интегрированное целое, точнее высоко интегрированное целое. В частности одним из таких регионов является Южная Испания. Именно через Южную Испанию предполагается проведение в Европейский Союз очень важного газопровода и некоторых других транспортных артерий. Именно Южная Испания становиться одними из наиболее важных ворот Европейского Союза в Африку и естественно, что инвестиции в те регионы и центры в Южной Испании, которые расположены близ Гибралтара, эти инвестиции являются инвестициями в развитие экономики всего Европейского Союза. Потому, Испания имеет законное право рассчитывать на помощь в развитии экономики как минимум в своей южной части от Европейского Союза.

Другим таким регионом является, например Германия. Те коммуникационные проекты, которые предполагается осуществить в интересах Европейского Союза в энергетике, в транспорте, на территории Германии, те же Ямальские газопроводы, внутренние газопроводы в Северной Германии, в Голландии, которые позволят объединить всю газопроводную сеть Европейского Союза в единую систему, эти коммуникационные проекты являются проектами в интересах всего Европейского Союза.

В ряде случаев Европейский Союз обязан профинансировать в своих собственных больших европейских интересах развитие ряда регионов, где были бы сконцентрированы особенно высокоразвитые наукоемкие производства, система образования, научных исследований. Нечто на подобие ранее существовавших в Советском Союзе закрытых городов, но в Европе они не закрываются. Однако инвестиции в реализацию неких фундаментальных проектов требуют концентрации в неких более менее локализированных географических точках, что само по себе является очень дорогостоящим делом. Однако в интересах Европейского Союза, часть расходов на особенно быстрое развитие вот этих мест концентрации высокосложных наукоемких производств, берет на себя Европейский Союз. То есть региональная программа в рамках европейской интеграции являются одной из наиболее дорогостоящих и наиболее сложных программ. Программа, правда, без которой невозможна никакая успешная европейская интеграция.

Принципиально важной для Европейского Союза с самого начала была признана проблема создания единой валюты Европейского Союза. Естественно единый рынок не может существовать без единой валютно-финансовой системы и естественно, что эта единая валюта в условиях рыночного хозяйства является, возможно, самым главным, интегрирующим экономики всех стран ЕС факторов. Естественно, создание единой валютно-финансовой системы Европейского Союза - это крайне дорогостоящее предприятие. Учитывая косвенные издержки на создание единой европейской валюты, можно предполагать, что эта программа была наиболее дорогостоящей программой европейской интеграции.

Разумеется, основная тяжесть по созданию единой европейской валюты легла на экономики наиболее развитых европейских государств, и, прежде всего на экономику Германии.

Одна из важнейших проблем Европейского Союза на пути к формированию единой финансовой системы - это исход капиталов из Европы. Европейский Союз естественно заинтересован в том, чтобы привлечь именно в свою экономику как можно больше свободных инвестиционных ресурсов со всего мира, и естественно заинтересован в сдерживании вывоза капиталов за свои границы в иные регионы. Уже в 1992г. европейские государства-члены Европейского Союза примерно согласовали квоты, которых они постараются придерживаться при экспорте капитала за пределы ЕС. Причем эти квоты определены на 15 лет с разбивкой по отдельным регионам планеты. Скажем, Восточная Европа должна была бы получить в течение 10-15 лет не более 200 миллиардов долларов инвестиций из стран Европейского Союза, чтобы исход инвестиций в ЕС этот регион не привел к дисбалансу между процессами европейской интеграции и развитием Восточной Европы во избежание нарастания процессов дезинтеграции в Европейском Союзе. Определены также примерные квоты и для других регионов планеты.

Уже в Маастрихте было видно, что формирование единой европейской валюты приведет к глобальному столкновению этой валюты с долларом. Это очень важный аспект для дальнейших оценок процесса европейской интеграции.

Из всех интеграционных программ, которым был дан старт в Маастрихте, программа создания единой европейской валюты, вероятно, была наиболее сложной и продвигалась с большими трудностями.

Это естественно, ибо рыночная экономика - это прежде всего единая финансовая система в рамках некоего экономического пространства. Тем не менее, единая европейская валюта существует, хотя еще не все европейские страны перешли на евро. Однако вскоре перейдут, вероятно, все.

Надо отметить, что наибольшие выгоды от введения единой устойчивой европейской валюты приобретают те страны, которые обладали естественно слабыми валютами. А это как раз, те же самые государства, которые подпадают под программы выравнивания уровня развития различных стран, регионов европейского Союза. Однако развитые государства вынуждены идти на это в связи с общими интересами Европейского Союза. Ну а малые государства, в свою очередь в обмен на получаемую от развитых стран помощь лишаются реального суверенитета. Но не в пользу Германии или Франции, а в пользу Европейского Союза как единицы, как некоего целого.

 

3.2. Инфраструктурные проекты Европейского союза и предпосылки эффективной их реализации и функционирования на территории Беларуси

Маастрихтские договора открыли дорогу не только формированию единой европейской валюты и выравнивания уровней развития различных регионов и стран ЕС. Принятые соглашения также открыли новые возможности реализации грандиозных программ по перестройке всей социально-экономической структуры Европейского Союза.

Иначе и невозможно: если возникает единый рынок, то для его функционирования недостаточно иметь общую валюту. Имеется множество других очень важных задач, как то: обеспечить модернизацию транспортной, энергетической системы, системы образования и научных исследований, стандартизировать весь социально-экономический комплекс.

Кроме того, внутри большого единого европейского рынка неизбежны процессы конкуренции, концентрации капитала, разорение одних и усиление других. Возникает новая социально-экономическая специализация различных стран и регионов в рамках единого рыночного пространства. И, безусловно, уже в самом начале процесса постмаастрихтской интеграции необходимо было предусмотреть значительные инвестиции в развитие единой инфраструктуры Европейского Союза. Прежде всего, социально-экономической инфраструктуры, с тем, чтобы максимально использовать возникшие возможности существования единого интегрированного экономического пространства ЕС и нейтрализовать некоторые возможные негативные последствия самой интеграции.

Поэтому логично, что в числе крупных интеграционных или иных программ, которые называют зачастую в Европе большими стройками, находятся как раз те проекты, которые связаны с энергетикой, топливно-энергетическим комплексом и транспортными артериями, а также, безусловно, информационными артериями.

Рассмотрим особенности этих инфраструктурных проектов. Формирование Европейского Союза застало европейские страны в сложный момент своего развития с точки зрения потребностей юридических систем этих стран.

Единая энергетическая система в Западной Европе в послевоенное время так и не сформировалась. В конечном счете, каждая страна обеспечивала себя сама различными видами энергии, и имели место только какие-то общие параметры, общая координация развития энергетики в различных странах западной Европы и некоторые общие тенденции.

Одна из таких общих тенденций - очень бурное развитие ядерной энергетики в странах Западной Европы в 60-е и особенно 70-е гг.

В конце 60-х гг., как отмечалось выше, мир сотрясался серией конфликтов на Ближнем Востоке, которые привели к резкому росту цен на газ и нефть. По своей сути это было следствием противостояния в глобальном масштабе Советского Союза и Запада, точнее Востока и Запада. Пока Советский Союз и весь Восточный блок были сильными, у них хватало потенции для ведения войны в регионе Персидского залива, на Ближнем Востоке за контролем над источниками углеводородного сырья.

Кроме того, именно Советский Союз и весь Восточный блок стимулировали распад колониальных систем развитых государств и способствовали формированию целого картеля нефтедобывающих стран ОПЕК. Страны ОПЕК, как уже указывалось, резко взвинтили цены на углеводородное сырье для западных государств. Однако в силу того, что сам Советский Союз не входил в состав ОПЕК, да и в силу множества иных причин, Советский Союз в 70-е гг. нарастил поставки своих нефти и газа в Западную Европу. И вероятно именно благодаря тому, что Европа неожиданно стала нуждаться в большом количестве углеводородного сырья, по относительно дешевым ценам, именно по этой причине, возможно, стала вероятной достаточно длительная политика разрядки между двумя блоками в Европе.

В конце 60-х гг., столкнувшись с проблемами своих стран и стран ОПЕК, европейские государства приняли очень массированные усилия по наращиванию ядерной энергетики. И в развитых европейских странах к концу 80-х гг. ядерная энергетика стала давать до 50%, иногда даже выше, всей потребляемой этими странами энергии. И в Германии и во Франции и в Англии и в Италии около половины, немного больше всей энергии экономика брала из ядерных электростанций. Причем, обращает на себя внимание, что ядерная энергетика пронизала собой экономики ведущих стран Европейского Союза, а не периферийных государств.

В контексте реализации энергетической программы Европейского Союза находится также серия проектов, комплекс проектов по коренной перестройке всего энергетического комплекса Европейского Союза или может быть энергетического комплекса Европы. Европейский Союз унаследовал от Европейского Экономического Сообщества достаточно лоскутную и не особо интегрированную систему топливно-энергетических комплексов различных государств.

В то же время по мере сокращения ядерной энергетики значение углеводородного сырья для экономики ЕС будет постепенно возрастать. Соответственно возникла проблема, напоминающая проблему в энергетике. С одной стороны Европейскому Союзу необходимо образовать единый топливно-энергетический комплекс, наподобие того, который существовал в Советском Союзе. С другой стороны - обеспечить резкое повышение и доли углеводородного сырья в общем потреблении энергоресурсов в Европейском Союзе и разрешить целый комплекс самых сложных технических и политических проблем, связанных с переориентацией ядерной энергетики на углеводородное сырье вновь. Уже в начале 90-х гг. Европа в целом определилась по базовым проектам в области своего ТЭКа.

По мере выработки ресурса ядерными электростанциями в Европе будет расти потребление природного газа. Газ будет поступать из трех основных регионов: с месторождений, расположенных в Северном море, в Алжире, на севере России (Уренгой и разработан новый комплекс месторождений на полуострове Ямал). Остальные регионы - поставщики газа будут иметь вспомогательное значение: регион Персидского залива (отсюда в основном в Европу поступает нефть), регион Каспийского моря, шельф Баренцева моря.

При этом предполагается, что добыча газа на месторождениях Северного моря будет падать. Зато в Алжире и на Ямале будут развернуты крупные проекты европейского значения. Кредитование этих проектов в прямой или косвенной форме будет осуществлено европейцами. Алжирский и ямальский имеют схожесть: за счет притока ресурсов из Европы и силами в значительной мере европейских структур предполагается разработать новые месторождения, но главное – построить длительные континентальные газопроводы по территориям политически проблемных прилегающих к ЕС стран. И в алжирском и в российском вариантах ЕС в той или в иной форме втягивается в обеспечение политической стабильности в очень сложных регионах.

Алжирский газопровод должен пройти через Марокко и Гибралтар в Испанию (ответвление – в Португалию) и в южную Францию. Его пропускная способность составит около 40 млрд. куб. м газа в год. За счет алжирского газа резко увеличится энергетическая насыщенность ныне слаборазвитых стран Иберийского полуострова и южной Франции. В этих частях ЕС должен произойти рывок в экономическом развитии. К тому же именно эти регионы подпадают под программы выравнивания, принятые для отсталых стран и регионов объединенной Европы.

Ямальский проект значительно масштабнее алжирского и является ключевым проектом в европейском ТЭКе.

Первая очередь ямальского проекта – два газопровода Ямал-Беларусь-Польша-Германия. Их пропускная мощность составит 60 млрд. куб. м газа в год. Помимо “белорусских” газопроводов предусматривается прокладка еще целого рядка газопроводов от этого полуострова в Европу. Первоначально предполагалось, что будет порядка 6 очередей ямальского проекта, и все газопроводы пройдут через Беларусь. То есть после реализации всего проекта в Европу должно поступать в пределах 300-360 млрд. куб. м ямальского газа в год.

Ныне весь газовый экспорт России в дальнее зарубежье составляет несколько более 100 млрд. куб. м газа.

Однако в 1998г/ Москва определилась по “небелорусским” направлениям новых ямальских газопроводов. Один из новых газопроводов (проект “Северный поток”) должен пройти от Ямала севернее Санкт-Петербурга в Финляндию, затем в Швецию и в северную Германию. Его пропускная мощность должна составить порядка 50 млрд. куб. м газа в год.

Другой газопровод (проект “Голубой поток”) мощностью около 40 млрд. куб. м газа в год предполагается провести по дну Черного моря в Турцию. А уже из Турции газ может частично отправляться и в страны ЕС.

В любом случае ямальский газ предполагается поставлять прежде всего в Европейский Союз. Поставки ямальского газа в Европу будут нарастать. И постепенно российский газ может составить около трети общего потребления газа странами ЕС. В восточных странах ЕС российский газ будет по-прежнему составлять 70-90% всего потребляемого ими газа.

Ямальские проекты влекут за собою трансформацию всей российской экономики. Главным экспортным товаром России надолго становится газ. При этом новые магистральные газопроводы пройдут в обход прежних советских промышленных районов, расположенных в восточной Украине и прилегающих российских областях. То есть старая советская газопроводная сеть будет постепенно изнашиваться и выходить из строя. А новая газопроводная система будет диктовать и новую экономическую географию всего постсоветского пространства.

Один из основных параметров новой экономической структуры России, которая возникает как следствие ямальских проектов – технологическая дезинтеграция газового сектора России. Ныне свыше 90% российского газа добывается в Западной Сибири, причем свыше половины газа дают Уренгойское и Самотлорское газовые месторождения. Газопроводы, в том числе экспортные расходятся из одного региона.

Освоение Ямала приведет к технологической диверсификации российского газового сектора. Причем постепенно, по мере освоения Ямала, ядро газовой отрасли России будет смещаться из западной Сибири на Ямал. В западной же Сибири следует ожидать падения добычи газа в силу истощения легкодоступных ресурсов, износа газопровода и иной экономической инфраструктуры региона.

И Алжирский и ямальский газопроводы входят в число коммуникационных проектов, утвержденных в ходе саммита ЕС на о. Крит в 1994г.

Внутри ЕС создается технологически единая, приспособленная к централизованному управлению газопроводная система. Наиболее крупными проектами по интеграции газопроводной системы ЕС в единый комплекс выступает строительство двух газопроводов в северной Германии-Голландии. Эти газопроводы выполнят роль перемычек между региональными газопроводными системами, которые ныне существуют в ЕС и ориентируются на собственные источники поступления газа. После пуска в строй газопроводов в северной Германии и Голландии, Ямальских и алжирского газопроводов появится технологическая возможность к уменьшению зависимости восточной части ЕС от поставок российского газа и северной части Европейского Союза – от поступления нефти из региона Северного моря. При этом, к примеру, Франция будет в состоянии резко увеличить потребление не только алжирского, но и российского газа. Газ северного моря будет поступать в Чехию, Польшу, бывшую ГДР и даже в Венгрию. А российский газ – в Великобританию, Францию и даже в Испанию.

В целом строительство новых газопроводов внутри и вне ЕС позволит резко увеличить потребление этого вида сырья экономикой Союза и при этом уменьшит стратегическую зависимость экономики ЕС от политической ситуации в любом из регионов-поставщиков этого вида топлива. Усилится и внутренняя технологическая интеграция “народного хозяйства” объединенной Европы. Возникнут предпосылки к формированию действительно единого, независимого от национальных правительств ТЭКа Европейского Союза.

Похожий процесс предполагается и в нефтяном секторе Европы. С одной особенностью – ЕС не предусматривает резкого рывка в потреблении нефти.

Предполагается улучшить эффективность использования нефти и уменьшить стратегическую зависимость ЕС от поставок нефти из региона Персидского залива.

В течение 10-15 лет Европа должна получить нефть из региона Каспийского моря, Средней Азии и Казахстана, Тимано-Печерского нефтяного бассейна, расположенного по соседству с Ямальским полуостровом в России. Проекты в регионе Каспийского моря и в Тимано-Печере были определены как приоритетные для нефтяного сектора ЕС в ходе буквально исторического саммита ЕС на о. Крит в 1994г.

В целом Европа предполагает получить к 2010-2015 гг. из региона Каспия порядка 100 млн. т нефти в год, примерно столько же – из Тимано-Печеры, при сохранении поступления нефти из иных нефтеносных регионов бывшего СССР на уровне примерно 100 млн. т нефти в год. Поступление в ЕС порядка 300 млн. т нефти в год с территории бывшего СССР окажет меньшее влияние на ЕС, нежели рост потребления российского газа. Российская и каспийская нефть составят не более 30% всей потребляемой в ЕС нефти. Однако рассосредоточенность нефтяных месторождений по средней Азии, России, Закавказью уменьшит степень политических рисков в нефтяном секторе Европы.

Внутри ЕС в нефтяном секторе также предполагается ряд крупных трансформаций, которые позволят манипулировать большими массами углеводородного сырья, поступающего из разных регионов. Самый важный элемент внутренней перестройки нефтепроводной системы ЕС – адаптация нефтепроводов и сети компрессорных станций таким образом, чтобы страны бывшего СЭВ могли получать нефть через порты на побережье Атлантического океана, а также и из региона Каспийского моря.

В конечном счете, согласно гр