ОСНОВНЫЕ ФОРМЫ ДВИЖЕНИЯ

 

Движение, рассматриваемое в самом общем смысле слова, т. е. понимаемое как способ существования материи, как внутренне присущий материи <качество> атрибут, обнимает собой все происходящие во вселенной изменения и процессы, начиная от простого перемещения и кончая мышлением. Само собой разумеется, что изучение природы движения должно было исходить из низших, простейших форм его и объяснить их прежде, чем могло дать что-нибудь для объяснения высших и более сложных форм его. И действительно мы видим, что в историческом развитии естествознания раньше всего была создана теория простого перемещения, механика небесных тел и земных масс; за ней следует теория молекулярного движения, физика, а тотчас же вслед за последней, почти наряду с ней, а иногда и раньше ее наука о движении атомов, химия. Лишь после того как эти различные отрасли познания форм движения, господствую-щих в области неорганической природы, достигли высокой степени развития, можно было приступить к объяснению явлений движения, представляющих процесс жизни, причем успехи его шли параллельно прогрессу науки в области механики, физики и химии. Таким об-разом в то время как механика уже давно умеет сводить к господ-ствующим в неодушевленной природе законам все действия костных рычагов, приводимых в движение сокращением мускулов, физико-химическое обоснование прочих явлений жизни все еще находится в зачаточном состоянии. Поэтому, собираясь приступить здесь к изучению природы движения, мы вынуждены оставить в стороне органические формы его. Сообразно с уровнем научного знания мы вынуждены будем ограничиться формами движения в неорганиче-ской природе.

Всякое движение связано с каким-нибудь перемещением – пере-мещением небесных тел, земных масс, молекул, атомов или частиц эфира. Чем выше форма движения, тем мельче это перемещение. Оно нисколько не исчерпывает природы соответствующего движения, но оно неотделимо от него. Поэтому его приходится исследовать раньше всего остального.

Вся доступная нам природа образует некую систему, некую со-вокупную связь тел, причем мы понимаем здесь под словом тело все материальные реальности, начиная от звезды и кончая атомом и даже частицей эфира, поскольку признаем реальность последнего. Из того, что эти тела находятся во взаимной связи, логически следует, что они действуют друг на друга, и это их взаимодействие и есть именно движение. Уже здесь обнаруживается, что материя немыслима без движения <что вместе с данной массой материи дано также и дви-жение>. И если далее мы заметим, что материя противостоит нам как нечто данное, как нечто несотворимое и неразрушимое, то отсюда

 

 

следует, что и движение несотворимо и неразрушимо. Этот вывод стал неизбежен, лишь только начали рассматривать вселенную как систему, как связь и совокупность тел. А так как философия пришла к этому задолго до того, как эта идея укрепилась в естествознании, то понятно, почему философия сделала за целых двести лет до естествознания вывод о несотворимости и неразрушимости движения. Даже та форма, в которой она его сделала, все еще выше современ-ной естественно-научной формулировки его. Теорема Декарта о том, что сумма имеющегося во вселенной движения остается всегда неизменной, страдает лишь формальным недостатком, поскольку в ней выражение, имеющее смысл в применении к конечному, прилагается к бесконечной величине. Наоборот, в естествознании имеются теперь два выражения этого закона: формула Гельмгольца о сохранении| силы и новая, более точная формула о сохранении энергии, причем, как мы увидим в дальнейшем, каждая из этих формул резко противо-речит другой и каждая вдобавок выражает лишь одну сторону инте-ресующего нас отношения.

Если два тела действуют друг на друга, причем в результате этого получается перемещение одного из них или обоих, то перемещение это может заключаться лишь в их взаимном приближении или уда-лении друг от друга. Они либо притягивают друг друга, либо оттал-кивают. Или же, выражаясь терминами механики, действующие ме-, жду ними силы – центрального характера, действуют по напра-влению прямой, соединяющей их центры. Для нас в настоящее время сама собою разумеющаяся истина, что это происходит всегда и без исключения во вселенной, как бы сложны ни казались нам иные движения. Мы считали бы нелепым допустить, что два действую-щих друг на друга тела, взаимодействию которых не мешает никакое препятствие или же воздействие третьих тел, обнаруживают это вза-имодействие иначе, чем по кратчайшему и наиболее прямому пути, т. е. по направлению прямой, соединяющей их центры *. Но, как известно, Гельмгольц (Erhaltung der Kraft, Berlin, 184?, Abschn. I u. II) w дал также математическое доказательство того, что цент-ральное действие и неизменность количества движения обусловли-вают друг друга и что допущение действий нецентрального характера приводит к результатам, при которых движение может быть или создано или уничтожено. Таким образом основной формой всякого движения являются приближение и удаление, сокращение и расши-рение, – короче говоря, старая полярная противоположность при-тяжения и отталкивания.

Подчеркнем здесь: притяжение и отталкивание рассматрива-ются нами тут не как так называемые «силы», а как простые формы движения. Ведь уже Кант рассматривал материю как единство при-тяжения и отталкивания. В свое время мы увидим, какое значение имеет понятие «силы»,

Всякое движение состоит во взаимодействии притяжения и оттал-кивания. Но оно возможно лишь в том случае, если каждое отдель-ное притяжение компенсируется соответствующим ему отталки-ванием в другом месте, ибо в противном случае одна сторона полу-

* Кант на стр. 22 [141] говорит, что благодаря существованию трех измере-ний пространства это притяжение или отталкивание совершается обратно про-порционально квадрату расстояния.

 

 

чила бы с течением времени перевес над другой, и тогда бы движение под конец прекратилось. Таким образом все притяжения и все отталкивания вo вселенной должны взаимно уравновешиваться. Бла-годаря этому закон о неразрушимости и несотворимости движения сводится к положению о том, что каждое притягательное движение во вселенной должно быть дополнено эквивалентным ему отталки-вательным движением, и наоборот, или же—как это выражала задолго до установления в естествознании закона о сохранении силы resp. энергии прежняя философия,—что сумма всех притяжений равна сумме всех отталкиваний.

Но здесь невидимому все еще имеются две возможности для пре-кращения со временем всякого движения, а именно: либо отталки-вание и притяжение под конец когда-нибудь действительно уравно-весятся, либо все отталкивание окончательно сосредоточится в одной части материи, а все притяжение – в другой части ее. Но с диалек-тической точки зрения эти альтернативы уже a priori не реальны. Раз диалектика, основываясь на результатах нашего опытного изучения природы, доказала, что все полярные противоположности обусло-вливаются вообще взаимодействием обоих противоположных полю-сов, что разделение и противопоставление этих полюсов существует лишь в рамках их связи и объединения и что, наоборот, их объеди-нение существует лишь в их разделении, а их связь лишь в их про-тивопоставлении, то не может быть и речи ни об окончательном урав-новешивании отталкивания и притяжения, ни об окончательном рас-пределении и сосредоточении одной формы движения в одной половине материи, а другой формы его – в другой половине ее, т. е. не может быть и речи ни о взаимном проникновении, ни об абсолютном отде-лении друг от друга обоих полюсов. Утверждать это значило бы то же самое, что—прибегая к примеру—требовать, в первом случае, чтобы северный и южный полюсы какого-нибудь магнита нейтрализи-ровали друг друга и друг через друга, а во втором случае, чтобы распилка магнита посредине, между обоими его полюсами, дала в одной части северную половину без южного полюса, а в другой части южную половину без северного полюса. Но хотя недопустимость по-добных предположений следует уже из диалектической природы полярной противоположности, все же благодаря господствующему среди естествоиспытателей метафизическому образу мышления по крайней мере вторая гипотеза играет еще известную роль в физиче-ских теориях. Об этом будет еще речь в своем месте.

Как же представляется движение во взаимодействии притяжения и отталкивания? Лучше всего мы это разберем на примере отдельных форм движения. В итоге мы получим тогда общий вывод.

Рассмотрим движение какой-нибудь планеты вокруг ее централь-ного тела. Обычная школьная астрономия объясняет вместе с Ньюто-ном описываемый этой планетой эллипс из совместного действия двух сил – из притяжения центрального тела и из тангенциальной силы, увлекающей планету в направлении, перпендикулярном к этому при-тяжению. Таким образом школьная астрономия принимает, кроме центральной формы движения, существование еще другого направле-ния движения, перпендикулярного к прямой, существование соеди-няющей центры наших тел так называемой «силы». Но благодаря этому она становится в противоречие с вышеупомянутым основным

 

 

законом, согласно которому к нашей вселенной всякое движение может происходить только в управлении прямой, соединяющей центры действующих друг на друга тел, или же, как обычно выра-жаются, что всякое движение может вызываться лишь центрально действующими силами. Благодаря этому она вводит в теорию такой элемент движения, который, как мы это тоже видели, неизбежно приводит к идее о сотворении и уничтожении движения (и поэтому предполагает также творца) *. Поэтому нужно было свести эту таинственную тангенциальную силу к некоторой центральной форме движения: это и сделала канто-лапласовская космогоническая теория. Согласно этой гипотезе, как известно, вся солнечная система воз-никла из вращающейся, крайне разреженной газовой массы путем постепенного сжатия ее, причем на экваторе этого газового шара вращательное движение было естественно сильнее всего и отрывало от массы отдельные газовые кольца, которые сгущались в планеты, планетоиды и т. д. и стали вращаться вокруг центрального тела в направлении первоначального вращения. Само это вращение объяс-няется обыкновенно из собственного движения отдельных газовых частичек, происходившего в самых различных направлениях, причем, однако, под конец получался избыток в одном определенном направле-нии, вызывавший таким образом вращательное движение, которое вместе с ростом сжатия газового шара должно было становиться все сильнее. Но, какую бы мы ни приняли гипотезу насчет происхо-ждения вращения, при любой из них мы избавляемся от танген-циальной силы, которая превращается в особую форму проявления некоего происходящего в центральном направлении движения. Если один, центральный, элемент планетного движения представлен тяжестью, притяжением между планетой и центральным телом, то другой, тангенциальный, элемент является остатком, в перенесен-ной или превращенной форме, первоначального отталкивания от-дельных частичек газового шара. Таким образом процесс существо-вания какой-нибудь солнечной системы представляется в виде взаи-модействия притяжения и отталкивания, в котором притяжение по-лучает постепенно все более и более перевес благодаря тому, что отталкивание излучается в виде тепла в мировое пространство и таким образом все более и более теряется для системы.

С первого же взгляда ясно, что форма движения, рассматривае-мая здесь как отталкивание, есть не что иное, как так называемая современной физикой «энергия». Система потеряла благодаря про-цессу сжатия и вытекающему отсюда выделению отдельных тел, из которых она в настоящее время состоит, «энергию», и потеря эта, по известному вычислению Гельмгольца, равняется теперь уже 453/454 всего находившегося первоначально в ней, в форме отталкивания, количества движения.

Возьмем, далее, какую-нибудь телесную массу на самой нашей земле. Благодаря тяжести она связана с землей, подобно тому как земля, с своей стороны, связана с солнцем: но в отличие от земли эта масса неспособна на свободное планетарное движение. Она может быть приведена в движение только при помощи внешнего толчка. Но и в этом случае, по миновании толчка, ее движение вскоре пре-

* [Последние слова прибавлены карандашом позже. ]

 

 

кращается либо благодаря действию одной лишь тяжести, либо же благодаря этому действию в соединении с сопротивлением среды, в которой движется наша масса. Однако и это сопротивление является в последнем счете действием тяжести, без которой земля не имела бы никакой сопротивляющейся среды, никакой атмосферы на своей поверхности. Таким образом в случае чисто механического движения на земной поверхности мы имеем дело с таким положением, в котором решительно преобладает тяжесть, притяжение, в котором следова-тельно для получения движения необходимо пройти две фазы: сперва действие совершается в направлении, противоположном тяжести, а затем дают действовать тяжести, – одним словом, сперва поднимают массу, а затем дают ей упасть.

Таким образом, мы имеем снова взаимодейстеие между притяже-нием, с одной стороны, и между формой движения, действующей в противоположном ему направлении, т. е. отталкивательной формой движения – с другой, но эта отталкивательная форма движения не встречается в природе в рамках земной чистой механики (оперирую-щей массами с данным, неизменным для них агрегатным состоянием и состоянием сцепления). Физические и химические условия, при которых какая-нибудь глыба отрывается от горы или же при кото-рых становится возможным явление водопада, лежат вне сферы ком-патенции этой механики. Таким образом в земной чистой механике отталкивающее, поднимающее движение должно быть создано искус-ственным образом: при помощи человеческой силы, животной силы, силы воды, силы пара и т. д. Это обстоятельство, эта необходимость искусственно бороться с естественным притяжением, вызывает у ме-хаников убеждение, что притяжение, тяжесть или, как они выра-жаются, сила тяжести является самой существенной, основной фор-мой движения в природе.

Согласно ходячей механической концепции, если например под-нимают какой-нибудь груз, сообщающий благодаря своему прямому или косвенному падению движение другим телам, то движение это сообщается не подниманием груза, а силой тяжести. Так на-пример у Гельмгольца «наилучше известная нам и наипростейшая сила—тяжесть действует в качестве движущей силы... например в тех стенных часах, которые приводятся в движение каким-нибудь грузом. Груз не может следовать за импульсом тяжести, не приводя в движение всего часового механизма». Но он не может привести в дви-жение часового механизма, не опускаясь сам, и он опускается до тех пор, пока, подконец не развернется вся цепь, на которой он висит. «Тогда часы останавливаются, тогда на время исчерпывается способ-ность к работе их груза. Его тяжесть не пропала и не уменьшилась;

он попрежнему притягивается с той же силой землей, но способность этой тяжести порождать движение пропала... Но мы можем завести часы при помощи силы нашей руки, причем груз снова поднимается вверх. Раз это сделано, то груз снова приобрел свою прежнюю спо-собность к действию и может снова поддерживать часы в состоянии движения» (Helmgoltz, Populare Vortrage, В. II, стр. 144) [142].

Таким образом, по Гельмгольцу, не <положительная работа> активное сообщение движения, не поднимание груза приводит в дви-жение часы, а пассивная тяжесть груза, хотя сама эта тяжесть выво-дится из, состояния пассивности только благодаря подниманию и

 

 

возвращаются к своей пассивности, после того как развернута цепь, удерживающая груз. Следовательно, если согласно новейшему воз-зрению, как мы только что видели, энергия является только другим выражением для отталкивания, то здесь согласно более старому, гельмгольцеву, воззрению, сила является другим выражением для противоположности отталкивания, для притяжения. Мы ограничи-ваемся пока констатированием этого факта.

Но когда процесс земной механики достиг своего конца, когда поднятая первая тяжелая масса упала обратно, опустившись на ту же самую высоту, то что становится с движением, составлявшим этот процесс? Для чистой механики оно исчезло. Однако теперь мы знаем, что оно вовсе не уничтожилось. В меньшей своей части оно превра-тилось в звуковые волнообразные колебания воздуха, в значительно большей части—в теплоту, которая сообщилась отчасти оказываю-щей сопротивление атмосфере, отчасти самому падающему телу, от-части, наконец, участку почвы, на которой установлен часовой меха-низм. Груз также постепенно передал свое движение в виде теплоты от трения отдельным колесикам часового механизма. Но не движе-ние падения, как обыкновенно выражаются, т. е. не притяжение, пе-решло в теплоту, т. е. некоторую форму отталкивания. Напротив, притяжение, тяжесть, остается, как правильно замечает Гельмгольц, тем же, чем оно было раньше, и даже выражаясь точно, становится больше. Скорее падением механически уничтожается сообщенное поднятому телу благодаря подниманию его, отталкивание, которое затем восстаналивается в качестве теплоты. Молярное отталкива-ние превратилось в молекулярное отталкивание.

Теплота представляет собой, как мы уже сказали, особую форму отталкивания. Она приводит молекулы тела в колебание и этим осла-бляет связь отдельных молекул, пока наконец не наступает пере-ход в жидкое состояние: если продолжается приток тепла, то оно и в этом состоянии увеличивает движение молекул до тех пор, пока они совершенно не оторвутся от массы и не начнут свободно двигаться с определенной, обусловленной для каждой молекулы ее химическим составом скоростью. При продолжающемся притоке тепла оно уве-личивает еще более эту скорость, отталкивая таким образом молекулы все дальше друг от друга.

<Если таким образом движение массы по направлению силы тяжести превратилось в молекулярное движение в форме теплоты, то это, другими словами, значит: притяжение превратилось в оттал-кивание, в свою прямую противоположность.>

Но теплота есть разновидность так называемой «энергии»; таким образом последняя и здесь оказывается тожественной с отталки-ванием.

В явлениях статического электричества и магнетизма мы имеем полярное распределение притяжения и отталкивания. Какую бы гипотезу ни составить насчет modus operandi обеих этих форм дви-жения, никто, считающийся с фактами, не усомнится в том, что при-тяжение и отталкивание – поскольку они вызваны статическим электричеством или магнетизмом и поскольку они могут свободно обнаруживаться – вполне компенсируют друг друга, что впрочем следует с необходимостью из самой природы полярного распределе-ния. Два полюса, которые не компенсировали бы вполне друг друга

 

 

в своих проявлениях, не были бы вовсе полюсами; поэтому они до сих пор и не встречались в природе. Явления гальванизма мы оста-вим пока в покое, ибо здесь процесс обусловливается химическими явлениями, становясь, благодаря этому, более сложным. Обратимся поэтому лучше к изучению самих химических процессов движения.

Если две весовых части водорода соединяются с 15,96 весовой части кислорода, образуя водяной пар, то при этом развивается ко-личество теплоты, равное 68,924 единицы теплоты. Наоборот, разло-жение 17,96 весовой части водяного пара на 2 весовых части водорода и 15,96 весовой части кислорода возможно лишь при том условии, что водяному пару сообщается количество движения, эквивалентное 68,924 единицы теплоты, – безразлично, в форме ли самой теплоты или электрического движения. То же самое относится ко всем хими-ческим процессам. В огромном большинстве случаев при химиче-ских соединениях выделяется движение, при разложениях сообща-ется движение. И здесь отталкивание представляет обыкновенно активную сторону процесса, более наделенную движением или тре-бующую притока движения, а притяжение – пассивную сторону его, делающую излишним движение и выделяющую его. Поэтому современная теория и заявляет, что вообще при соединении элемен-тов энергия высвобождается, при разложении же их – связывается. Термин «энергия» здесь опять-таки употребляется вместо «отталки-вание». И опять-таки Гельмгольц заявляет: «Эту силу (силу химичеческого сродства) мы можем представить себе как силу притяжения... Эта сила притяжения между атомами углерода и кислорода произ-водит точно так же работу, как сила, которую обнаруживает земля в виде действия тяжести на поднятый груз... Когда атомы углерода и кислорода набрасываются друг на друга и соединяются в углеки-слоту, то новообразовавшиеся частицы углекислоты должны нахо-диться в крайне бурном молекулярном движении, т. е. тепловом дви-жении... Когда в дальнейшем углекислота отдаст свою теплоту окру-жающей среде, то мы все еще имеем в углекислоте весь углерод, весь кислород, а также силу сродства обоих в тех же размерах, что и раньше. Но эта сила сродства обнаруживается теперь лишь в том, что она крепко связывает между собою атомы углерода и кислорода, не допуская разделения их» (1. с., стр. 169). Мы здесь замечаем то же, что и раньше: Гельмгольц настаивает на том, что в химии, как и в механике, сила заключается только в притяжении и следовательно является антиподом того, что у других физиков называется энергией и что тожественно с отталкиванием.

<Тем самым исчерпаны формы движения в неорганической при-роде, поскольку нам это позволяет современная наука.>

Таким образом мы имеем теперь не обе простые основные формы притяжения и отталкивания, а целый ряд подчиненных форм, в кото-рых совершается процесс универсального движения, развертываю-щийся в противоположности притяжения и отталкивания. Но, под-водя эти многообразные формы под одно общее название движения, мы исходим вовсе не из априорных требований нашего разума. Напротив, факты опыта показывают, что они являются формами одного и того же движения, ибо при известных обстоятельствах они переходят друг в друга. Механическое молярное движение пере- ходит в теплоту, в электричество, в магнетизмм; теплота и электри-

 

 

чество переходят в химическое разложение; с своей стороны: хими-ческое соединение порождает опять-таки теплоту и электричество, а через посредство последнего – магнетизм; и, наконец, теплота и электричество в свою очередь производят механическое молярное движение. И происходит это таким образом, что определенному коли-честву движения одной формы всегда соответствует точно определен-ное количество движения другой формы, причем опять-таки безраз-лично, из какой формы движения заимствована единица меры, кото-рой измеряется это количество движения, т. е. служит ли она для измерения молярного движения, так называемой электродвижущей силы, или же превращающегося при химических процессах движения.

Здесь мы стоим на почве, созданной Ю. Р. Майером в 1842 г. * и разработанной с тех пор с таким блестящим успехом учеными всех стран теории «сохранения энергии», и нам остается только исследо-вать основные представления, которыми ныне оперирует эта теория. Это – представление о силе, или «энергии» и о «работе».

Мы уже видели, что современное, теперь довольно общерас-простра-ненное воззрение понимает под энергией отталкивание, между тем как Гельмгольц употребляет слово «сила» преимущественно для обозначения притяжения. Можно было бы думать, что это какое-то формальное, несущественное различие, так как ведь притяжение и отталкивание компенсируются во вселенной и поэтому безразлично, какую сторону отношения принять за положительную и какую – за отрицательную, подобно тому как совершенно безразлично, будем ли мы отсчитывать на известной прямой от какой-нибудь точки по-ложительные абсциссы направо или налево. Но в действительности это не совсем так.

Дело в том, что у нас речь идет здесь прежде всего не о вселенной, а о явлениях, имеющих место на земле и обусловленных вполне опре-деленным положением земли в солнечной системе и солнечной систе-мы во вселенной. Но наша солнечная система излучает в каждое мгновение колоссальные количество движения в мировое простран-ство, и притом движения вполне определенного рода, именно солнеч-ную теплоту, т. е. отталкивание. А сама наша земля живет только благодаря солнечной теплоте и, со своей стороны, излучает получен-ную солнечную теплоту в конце концсв тоже в мировое пространство

* В «Pop. Vorles.» II, стр. 113, Гельмгольц приписывает невидимому, кроме Майера, Джоуля и Кольдинга, и себе самому, известную роль в естественно-на-учном доказательстве теоремы Декарта о неизменности количества движения в мире. «Сам я, не зная ничего о Майере и Кольдинге и ознакомившись с опытами Джоуля лишь в конце своей работы, вступил на тот же самый путь: я старался в особенности определить все отношения между различными физическими про-цессами, вытекающими из указанной точки зрения, и опубликовал свои исследова-ния в 1847 г. в маленьком сочинении под названием: «О сохранении силы» [Под-черкнуто Энгельсом.] Но в этом сочинении не нагодится ровно ничего нового для уровня науки в 1847 г., за исключением упомянутого выше математического – впрочем весьма ценного – доказательства, что «сохранение силы» и центральное действие сил, действующих между различными телами какой-нибудь системы, являются лишь двумя различными выражениями одной и той же вещи и, далее, более точной формулировкой закона, что сумма живых сил и сил напряжения в некоторой данной механической системе постоянна. Во всем остальном вторая работа Майера от 1845 г. уже опередила это сочинение Гельмгольца. Уже в 1842 г.Майер утверждал «нерушимость силы», а в 1845 г. он, исходя из своей новой точки зрения, сумел сообщить гораздо более гениальные вещи об «отношениях между различными физическими процессами», чем Гельмгольц в 1847г.

 

 

после того как она превратила часть ее в другие формы движения. Таким образом в солнечной системе, а в особенности на земле, при-тяжение имеет уже значительный перевес над отталкиванием. Если бы мы не получали излучаемого Солнцем движения отталкивания, то на земле прекратилось бы всякой движение. Если бы солнце застыло завтра, то при прочих равных условиях притяжение осталось бы на земле тем же, чем оно является в настоящее время. Камень, весом в сто килограммов, продолжал бы попрежнему весить эти сто килограммов на том месте, где он лежит. Но зато движение, как масс, так и молекул и атомов, заменилось бы состоянием абсолют-ного, с нашей точки зрения покоя. Таким образом ясно, что для процессов, совершающихся на нашей нынешней земле, совершенно не безразлично, станем ли мы рассматривать притяжение или оттал-кивание как активную сторону движения, т. е. как силу, или энергию. На нынешней земле, наоборот, притяжение благодаря своему реши-тельному перевесу над отталкиванием стало уже совершенно пассив-ным: всем активным движением мы обязаны притоку отталкивания от солнца. Поэтому-то новейшая школа по существу вполне права с точки зрения земных процессов и даже с точки зрения всей солнеч-ной системы, если она рассматривает энергию как отталкивание, хотя бы она не отдавала себе вполне отчета в природе самого дви-жения.

Термин «энергия» отнюдь не выражает правильно всего явления движения, ибо он подчеркивает только одну сторону его – действие, но не противодействие. Кроме того он способен вызвать мысль о том, будто «энергия» есть нечто внешнее для материи, нечто привитое ей, но во всяком случае он заслуживает предпочтения перед выраже-нием «сила».

Представление о силе заимствовано, как это признается всеми (начиная от Гегеля и кончая Гельмгольцем), из проявлений деятель-ности человеческого организма по отношению к окружающей его среде. Мы говорим о мускульной силе, о поднимающей силе рук, о прыгательной силе ног, о пищеварительной силе желудка и кишеч-ного тракта, о силе ощущения нервов, о секреторной силе желез

и т. д. Иными словами, чтобы избавиться от необходимости указать реальную причину изменения, вызванного какой-нибудь функцией нашего организма, мы сочиняем некоторую фиктивную причину, соот--ветствующую этому изменению, и называем ее силой. Мы переносим затем этот удобный метод и во внешний мир и таким образом сочи-няем столько же сил, сколько существует различных явлений.

Естествознание (за исключением разве небесной и земной меха-ники) находилось на этой наивной ступени развития еще во вре-мена Гегеля, с полным правом выступавшего против тогдашней ма-неры придумывать повсюду силы (процитировать соответствующее место) [143]. Точно так же он замечает и в другом месте: «Лучше ска-зать, что магнит (как выражается Фалес) имеет душу, чем что он имеет силу притягивать; сила —это такое свойство, которое как отдели-мое от материи представляет себя в виде предиката, душа же – это движение себя, одно и то же вместе с природой материи» (Geschi-chte d. Philosophic, I, стр. 208).

Теперь мы не так легко оперируем силами, как в те времена. Послушаем Гельмгольца: «Если мы вполне знаем какой-нибудь за-

 

 

кон природы, то мы должны требовать признания его без исключе-

ния… Таким образом закон представляется нам в виде некоторой

объективной мощи, и поэтому мы называем его силой. Так например мы объективируем закон преломления как некоторую силу пpе- ломления света прозрачных веществ, закон химического сродства как силу сродства между собою различных веществ. Точно так же MЫ говорим об электрической контактной силе металлов, о силе прилипания, капиллярной силе и т. д. В этих наименованиях объективированы законы, охватывающие сперва небольшие ряды физических процессов, условия которых еще довольно запутаны... * Сила – это только объективированный закон действия... Абстрактное понятие силы, выставляемое нами, прибавляет к этому еще лишь мысль о том, что мы не сочинили произвольно этого закона, что он предста-вляет собой принудительный закон явлений. Таким образом наше требование понять явления природы, т. е. найти их законы, прини-мает другой вид, сводится к требованию отыскивать силы, предста-вляющие собой причины явлений» (I, с., стр. 190). Доклад на инсбрукском съезде естествоиспытателей в 1869 г.) [144].

Заметим прежде всего, что очень своеобразен способ «объективи-рования», сводящийся к тому, что вносят чисто субъективное пред-ставление о силе в некий, – установленный как независимый от нашей субъективности и следовательно уже вполне объективный, – закон природы. Подобную вещь мог бы позволить себе в лучшем слу-чае какой-нибудь правовернейший старогегельянец, а не неокан-тианец вроде Гельмгольца. К установленному раз закону и к его объ-ективности или же к объективности его действия не прибавляется ни малейшей новой объективности оттого, что мы подставим на его ме-сто некую силу; здесь присоединяется лишь наше субъективное утвер-ждение, что этот закон действует при помощи некоторой, пока еще совершенно неизвестной силы. Но тайный смысл этой подстановки открывается перед нами тогда, когда Гельмгольц начитает приводить свои примеры – преломление света, химическое сродство, контакт-ное электричество, прилипание, капиллярность – и возводит законы, управляющие этими явлениями, в «объективное» дворянское сословие сил. «В этих наименованиях объективированы законы, охватываю-щие сперва небольшие ряды физических процессов, условия которых, еще довольно запутаны». – И именно здесь «объективирование», являющееся скорее субъективированием, приобретает известный смысл: мы ищем прибежище в слове «сила» не потому, что мы вполне познали закон, но именно потому, что мы его не познали, потому, что мы еще не выяснили себе «довольно запутанных условий» этих явлений. Таким образом прибегая к понятию силы, мы выражаем не наше знание, а наше отсутствие знания природы закона и способа его действия. В этом смысле, в виде краткого выражения еще непо-знанной причиной связи, в виде уловки языка, он может перейти в обычное употребление. Что сверх того, то от лукавого. С тем же пра-вом, с каким Гельмгольц объясняет физическое явление из так называемой силы преломления света, электрической контактной силы и т. д., средневековые схоластики объясняли температурные изменения из vis calorifica и vis frigifaciens, избавляя себя таким

* [Подчеркнуто Энгельсом ]

 

 

образом от необходимости всякого дальнейшего изучения явлений теплоты.

Но и в этом смысле рассматриваемое выражение неудачно, вы- ражая все явления односторонним образом. Все процессы в природе двусторонни, основываясь на отношении между, по меньшей мере, двумя действующими частями, основываясь на действии и противо-действии. Между тем представление о силе благодаря своему проис-хождению из действия человеческого организма на внешний мир и, далее, из земной механики, предполагает мысль о том, что только одна часть – активно действенная, другая же – пассивно воспри-нимающая и таким образом устанавливает пока еще недоказанное распространение половой полярности на неорганическую природу. Противодействие второй части, на которую действует сила, является здесь в лучшем случае в качестве чего-то пассивного, в качестве со-противления. Правда, эта концепция применима в целом ряде обла-стей и помимо чисто механики, – именно там, где дело идет о про-стом перенесении движения и количественном вычислении его. Но ее уже недостаточно в более сложных физических процессах, как это доказывают собственные примеры Гельмгольца. Сила преломле-ния света заключается столь же в самом свете, сколько в прозрач-ных телах. В случае явлений прилипания и капиллярности сила за-ключается безусловно столько же в твердой поверхности, сколько в жидкости. Относительно контактного электричества можно во вся-ком случае с уверенностью утверждать, что здесь играют роль оба металла, а «сила химического сродства» заключается во всяком слу-чае в обеих соединяющихся частях. Но сила, состоящая из двух раздельных сил, действие, не вызывающее своего противодействия, а заключающее и несущее его в себе самом, – не есть вовсе сила в смысле земной механики, этой единственной науки, в которой дей-ствительно знают, что означает слово «сила». Ведь основными усло-виями земной механики являются, во-первых, отказ исследовать причины импульса, т. е. природу соответственной в каждом случае силы, а во-вторых, представление об односторонности силы, которой противопоставляется некоторая равная всегда себе в любом месте тяжесть, так что, по сравнению с любым пространством, проходимым падающим на земле телом, радиус земного шара равен бесконечности.

Но пойдем дальше и посмотрим, как Гельмгольц «объективирует» свои «силы» в законы природы.

В одном докладе, в 1854 г. (1. с., стр. 119) [145], он исследует «за-пас рабочей силы», который содержал в себе первоначально туманный шар, давший начало нашей солнечной системе. «Действительно, этот шар получил колоссальный запас рабочей силы в форме всеобщей силы притяжения всех его частей друг к другу». Это бесспорно. Но столь же бесспорно и то, что все это приданное из тяжести или тяго-тения сохраняется в неущербленном виде и в теперешней солнечной системе, за исключением разве незначительной части его, утерянной с материей, которая, может быть, была выброшена безвозвратным образом в мировое пространство. Далее: «И химические силы должны были уже быть налицо, готовые к действию; но так как эти силы мо-гут действенно проявиться лишь при самом тесном соприкосновении разнородных масс, то прежде чем началась их работа, должно было произойти сгущение» [146]. Если мы вместе с Гельмгольцем (см. выше)

 

 

станем рассматривать эти химические силы как силы сродства, т.е.

как притяжение, то мы должны будем и здесь сказать, что совокуп-ная сумма этих сил химического притяжения сохраняется неумален-ной и в теперешней солнечной системе.

Но на той же самой странице Гельмгольц приводит в качестве результата своих выкладок, что в солнечной системе «имеется лишь примерно 1/454 доля первоначальной механической силы как тако-рой». Как согласовать это? Ведь сила притяжения – как всеобщая, так и химическая—сохранилась в нетронутом виде в солнечной системе. Д