Технические приемы психотерапии по второй составляющей символдрамы

Рис. 1: Три измерения – три составляющих символдрамы.

 

 

Среди психоаналитиков широко распространено мнение, что если в ассоциациях и образах пациента не проявляется конфликт, то это считается результатом действия его защит и сопротивления. Создавая в конце 40-х – начале 50-х годов метод символдрамы, Ханскарл Лёйнер и его последователи стремились найти конфликт в каждом образе пациента, даже если по своему содержанию образ оказывался бесконфликтным, идеализированным. Однако, по мере накопления клинического опыта и развития техники символдрамы становилось ясно, что иногда в образах пациентов конфликты вообще не проявляются. В этих случаях содержание образов отличается атмосферой дружелюбия, возвышенных чувств, приятных и идеализированных отношений, ощущений счастья, успокоения и расслабления. Особенно четко это может проявляться в различных ландшафтных мотивах (луг, берег моря и т. п.) и в мотивах, где происходит контакт пациента с водой.

Всё это позволило выделить в технике символдрамы новую составляющую - так называемое бесконфликтное измерение (Лёйнер Х., 1996; Leuner H., 1994). Основанием для этого послужили два следующих клинических случая.

В первом случае, описанном психотерапевтом Ханс-Мартином Вехтером (Wächter H.-M., 1984), ближайшим сотрудником Х. Лёйнера, 39-летняя пациентка страдала кожными заболеваниями, нарушением сна, спастическими болями в области кишечника и желчного пузыря, а также депрессивными нарушениями и навязчивыми состояниями. В течение 15 сеансов по технике символдрамы у пациентки не возникло в образах ни одного конфликтного материала. Все ее образы содержали возвышенные и приятные переживания, и после каждого сеанса у пациентки происходили заметные улучшения. В конце курса психотерапии все ее симптомы практически исчезли. Несмотря на свою уникальность, этот случай долгое время не был опубликован Х.‑М. Вехтером, так как тогда еще не существовало теоретической базы, способной обосновать такой необычный терапевтический эффект.

Другой пример связан с курсом психотерапии по методу символдрамы, проведенным в психиатрической университетской клинике Линкёпинг в Швеции (цит. по Leuner H., 1994, с. 260-261). 35-летняя замужняя женщина в течение шести лет страдала рецидивирующей депрессией. За это время она пережила две суицидальные попытки и пять раз лежала в психиатрической клинике, где подвергалась активному лечению медикаментозными средствами. Кроме того, в течение 10 лет она страдала фригидностью, стойким отвращением к интимным отношениям с мужем-инвалидом, потенция которого оставалась сохранной. В ходе проведенных с этой пациенткой 10 занятий по методу символдрамы ни разу не проявился конфликтный материал, и, более того, почти все ее образы, как и в первом примере, были идеализированными.

Во время одного из сеансов она с улыбкой рассказывала о том, что идет рука об руку со своим мужем по прекрасному ландшафту. Вокруг пышные зеленые холмы, по которым они спускаются к морю (типичный шведский пейзаж). Они выходят на пляж, где много солнца и видны парусники, чувствуют себя очень хорошо. Женщина кладет голову мужу на плечо, затем они ложатся на песок. Смущение у пациентки вызывает только то обстоятельство, что в образе она видит себя и мужа обнаженными. Но тут вокруг них вырастают кусты роз, скрывающие их наготу. Пациентка описывает свое лирическое состояние. Затем в образе появляется ее отец со слезами радости на глазах и играет для них на маленьком органе. Возникает полная идиллия.

Другие образы пациентки имели аналогичное эмоциональное содержание. По окончании курса терапии она написала своему психотерапевту письмо, в котором назвала пройденный ею курс психотерапии «фантастической формой лечения». «Я раньше думала, что я холодная женщина, - писала пациентка, - и что это невозможно изменить. Сейчас же я ощущаю себя счастливым человеком. Вы изменили мое отношение к мужу, оно стало замечательным. Должна Вам признаться, что сначала я была несколько критически настроена к Вашему методу, но постепенно в ходе психотерапии я стала замечать в себе изменения. И особенно мне было приятно, что это нравилось также и мужу. Я надеюсь, что Вы сможете помочь таким же образом и другим пациентам» (цит. по Leuner H., 1994, с. 261).

В течение трех с половиной лет после курса лечения психотерапевт наблюдал за состоянием пациентки и отмечал ее уравновешенное состояние, способность справляться с критическими ситуациями в жизни, в частности, с наступившей позже импотенцией мужа.

Одним из важных психотерапевтических факторов в данном случае стал позитивный перенос, который пациентка испытывала по отношению к психотерапевту. Благодаря позитивному переносу успешная психотерапия была проведена за столь короткое время, хотя в других случаях десяти сеансов может быть недостаточно для формирования переноса. Кроме того, важно, что психотерапевтом вовремя была замечена основная проблема пациентки - нарушения в интимной сфере.

В приведенных примерах содержанием психотерапии было удовлетворение архаических потребностей пациентов, а во втором случае - и разрешение в результате этой подпитки эдипальных проблем, которые активизировались по мере удовлетворения основных архаических потребностей пациентки. Во втором случае психотерапия коснулась объектных отношений пациентки с ее отцом, после символического благословения которого нормализовались интимные отношения пациентки с мужем.

В качестве теоретической базы для обоснования описанных случаев обратимся к одному из направлений современного психоанализа - концепции нарциссизма Хайнца Когута и его «психологии self». Базовым понятием в «психологии self» выступает понятие нарциссизма в его обновленном понимании (Kohut H., 1981).

3. Фрейд говорил о нарциссизме как об обращении либидо на самого себя, а не на объект (Freud S., 1914). В психиатрии это явление было известно как способность любить только себя. X. Когут предлагает рассматривать нарциссизм как нормальную стадию в развитии человека, которая начинается с последних месяцев внутриутробного состояния и продолжается примерно до третьего месяца жизни. В этот период младенец ощущает единство с окружающим его миром. Он еще не воспринимает себя отдельно от окружающего мира, не ощущает границ между собой и другими объектами (например, считает материнскую грудь продолжением себя). Лишь впоследствии у ребенка появляются так называемые субъектно-объектные разграничения. Таким образом, на наиболее ранней симбиотической стадии развития младенец переживает первичное«океаническое чувство единения с миром». «Океаничность» связана, возможно, с тем, что в утробе матери он находится в среде околоплодных вод. Вероятно, исчезновение психосоматических симптомов при использовании кататимной гидротерапии [1] (переживания пациентом в образах контактов с воображаемой водой) имеет ту же причину. Образы, где осуществляется взаимодействие человека с водой, вызывают регрессию в состояние, когда младенец находится в околоплодной жидкости в утробе матери, и контакт с водой в образе является символическим контактом пациента с околоплодными водами, имеющими защитные и целебные свойства.

Итак, на наиболее ранней стадии ребенок находится в состоянии симбиотического единства, в первичном состоянии«ПРА-МЫ» (Künkel F., 1934), «первичной любви» (Balint M., 1970), «Basic trust» (Erikson E.H., 1956/1957). Это то состояние, где закладывается изначальное доверие к миру – условие и основа стабильного доверия к себе, здорового и сильного чувства «self». «Я» ребенка, которое формируется намного позже благодаря взаимодействию с первым внешним объектом любви (матерью), на этом раннем этапе еще отсутствует. По словам X. Когута, структура «self» («self» - это отношение к самому себе, «Я-САМ») - это предшественник «Я». «Self» имеет огромное значение как ядро развивающейся личности, своеобразный скелет или каркас личности. X. Когут говорит о потребности в признании как об основной предпосылке нормального развития структуры «self». Потребность в признании он сравнивает с потребностью в кальции, необходимого для построения костного скелета. При сильной фрустрации потребности в признании на этой наиболее ранней симбиотической фазе развития в результате недостаточного выполнения родителями, прежде всего матерью, функции Я-объектов [2] скелет личности оказывается слабым, подверженным различным нарушениям в развитии. Нарушается базовое доверие к миру, искажается самосознание. Человек будет постоянно искать в своей жизни подпитки, требовать признания своих заслуг, чтобы поддерживать этот слабый «каркас».

На границе между вторым и третьим месяцем жизни младенца происходит своеобразное «изгнание из рая», из бесконфликтного «океанического единения с миром». Особое значение при этом имеют, по мнению X. Когута, условия, в которых развивается младенец. В частности важно, чтобы отношение к внешнему объекту, к первому «ТЫ», которое формируется из первичного восприятия «ПРА-МЫ», обладало определенными свойствами: стабильностью и неизменностью. Другими словами, ребенок должен чувствовать, что объект (м а т ь) представляет собой что-то сильное и постоянное. Например, когда младенец высасывает всё молоко из груди матери, ему необходима уверенность, что оно снова там появится.

По Д.В. Винникотту, младенец, совершая агрессивные действия по отношению к матери (жадно хватая ее и т. п.), нуждается в том, чтобы она оставалась неразрушенной, существовала по-прежнему, оставалась стабильной. Это ощущение стабильности порождает ощущение стабильности мира в целом, доверие к миру вообще на всех последующих этапах развития человека (Winnicott D.W., 1957)[3].

Важнейшим условием нормального формирования объектных отношений в дальнейшем является удовлетворение потребности младенца в поддержке, признании, подкреплении и принятии со стороны внешнего объекта. Другими словами, младенцу необходимо ощущать, что мама радуется всем его проявлениям, что он доставляет ей удовольствие. Мать должна отражать своими позитивными реакциями различные проявления в поведении ребенка.

В то же время, как это отмечают и X. Когут, и Д.В. Винникотт, младенцу для нормального развития необходима и определенная доза фрустрации. По мнению Д.В. Винникотта, мать, в силу своего первичного чувства материнства (Primary Maternal Preoccupation), интуитивно чувствует, насколько она может фрустрировать ребенка. Она чувствует, когда надо подойти на крик ребенка, а когда лучше дать ему поплакать (пережить определенную дозу фрустрации) или дать возможность проявить агрессию. Первичное чувство материнства медленно развивается во время беременности и продолжается еще несколько недель после рождения. Это закономерный природный процесс. Благодаря первичному чувству материнства, т. е.состоянию особой повышенной чувствительности к нуждам ребенка, мать может создать для ребенка условия, в которых могут раскрыться его собственные тенденции развития и его первые побуждения индивидуальной эмоциональной жизни[4]. Именно поэтому родную мать не сможет полноценно заменить ни высокооплачиваемая няня, ни любящая бабушка.

Если ребенок развивается в описанных условиях, то у него сначала формируется нормальное «self», затем на его основе формируются первые элементы аппарата «Я», что определяет формирование базового доверия ребенка к миру.

В противном случае, когда развитие ребенка на этой стадии происходит в неблагоприятных условиях, у него формируются соответствующие механизмы зашиты или сопротивления. Младенец не переходит на следующую за стадией первичного нарциссизма стадию отношения к внешнему миру и объектам как к реально и независимо от него существующим, целиком оставаясь в плену своих иллюзорных представлений о том, что внешний мир - это продолжение его самого.

Другим важным моментом является то, что в этих иллюзорных представлениях осуществляются все его желания. Потребности ребенка, которые реально не удовлетворяются в объектном мире, реализуются иллюзорно в мире его фантазий. У ребенка формируются так называемые омнипотентные установки, установки на всемогущество, всесилие, всевластие. Эти установки подкрепляются тем, что мать время от времени удовлетворяет потребности ребенка. Например, когда ребенок голоден, мать дает ему грудь, что может вызывать у него представление, что грудь он получает, потому что ему так захотелось.

Х. Когут считает, что при неблагоприятных условиях развития ребенок пытается благодаря фантазии компенсировать или даже сверхкомпенсировать возможные фрустрации. Это приводит к тому, что у него формируются:

1) фантазии всемогущества собственного «self» с омнипотентными желаниями (т. е. желаниями такого всемогущества);

2) фантазии идеализации представлений о родителях (т. е. проекция омнипотентных установок на родителей).

Обе линии развития характерны не только для первых месяцев жизни ребенка, но могут окрашивать все дальнейшее развитие человека. У каждого из нас можно найти моменты иллюзорного представления о мире и проявления омнипотенции.

Отто Кернберг, президент Международной психоаналитической ассоциации (IPA), связывает омнипотентные установки с первичным религиозным чувством. Этому был посвящен его доклад «Психоанализ и религия» на I Всемирном конгрессе по психотерапии, организованном Всемирной Организацией Психотерапии в июле 1996 г. в Вене. Считая религию важнейшей составляющей человеческого существования, О. Кернберг пытается ответить на вопрос, почему одним людям легко принять основные религиозные догмы, вера для них органична и естественна, в то время как для других людей, несмотря на «рациональное понимание», трудно принять веру эмоционально.

Фрустрации на самых ранних этапах развития приводят к регрессии и фиксации на нарциссической позиции с характерным иллюзорным удовлетворением желаний, нарушением критического отношения к реальности, чувством омнипотенции (всесилия, всемогущества), которое проявляется в магическом контроле и управлении. Омнипотентные установки переносятся также на внешние объекты - сначала на «всемогущих родителей», затем на «всемогущего Б-га». Вера в бессмертие, идея реинкарнации также соответствуют омнипотентному желанию быть сильнее смерти. Человеку, пережившему фрустрацию базовых потребностей в первые месяцы жизни в последующем легче поверить в чудо и во все сверхъестественное[5].

Возможно, столь распространенная в нашей стране вера в чудо, популярность экстрасенсов связаны с тем, что многие поколения советских людей испытывали тяжелые фрустрации потребности в «хорошей маме» в первые месяцы жизни. Ведь после окончания декретного отпуска, когда младенцу как раз было три месяца (а еще раньше – всего месяц), ребенка отдавали в ясли, отрывая от матери. В роддомах до сих пор существует практика отдельного содержания матери и ребенка, когда новорожденного приносят матери только на время кормления.

Говоря об отношении современного психоанализа к религии, важно отметить, что психоанализ вовсе не пытается поставить под сомнение религиозные догмы, заменив их категорией омнипотентных установок. Он лишь выявляет закономерность, состоящую в том, что человеку, имеющему омнипотентные установки и нарциссические нарушения гораздо легче принять идеи о бесконечности жизни, реинкарнации, вере в чудо, чем человеку, таких нарушений не имеющему.

 

Наиболее тяжелые формы нарушения разграничения объективного и субъективного мира наблюдаются при психозах. При наличии психоза человек не воспринимает внешний объект как независимо от него существующий. В этом случае иллюзорные и омнипотентные установки распространяются на все, что окружает человека. Бред и галлюцинации рассматриваются некоторыми специалистами как наиболее яркое проявление омнипотентных установок с уходом в себя на уровень иллюзорного удовлетворения потребностей. В более легких, пограничных случаях в восприятии человека отсутствует плавный переход между плохим и хорошим, все явления воспринимаются им как только плохие или как только хорошие.

При неблагоприятном развитии ребенок переживает различные нарциссические травмы и обиды, у него не формируется уверенное позитивное отношение к себе. В таком случае человек на протяжении всей жизни испытывает настоятельную потребность в подтверждении того, что к нему хорошо относятся, его любят и ценят, что можно рассматривать как чисто нарциссическое нарушение.

Еще одной формой нарциссических нарушений можно считать так называемую нарциссическую агрессию или нарциссическую ярость. Когда человек сталкивается с тем, что другие люди не разделяют его нарциссической самооценки, относятся к нему иначе, когда он не получает что-либо, он испытывает обиду и начинает проявлять агрессию против других людей. Причиной такой агрессии является фрустрация потребности в признании со стороны стабильного и доброжелательного внешнего объекта (со стороны «хороших родителей») на нарциссической стадии развития.

В ходе психотерапии по методу символдрамы нарциссические установки у пациентов могут проявляться в следующих девяти основных формах.

1. Представляя образы, пациент испытывает счастье единения с природой, растворения в ней. Например, пациент лежит, раскинув руки, на лугу и чувствует блаженство единства со всем миром.

2. Переживание пациентом в образах контактов с воображаемой водой в естественном ландшафте (кататимная гидротерапия). Как уже отмечалось выше, имагинативное взаимодействие человека с воображаемой водой вызывает регрессию в пренатальное состояние, когда младенец находился в околоплодной жидкости в утробе матери. Кроме того, возможны параллели с насыщением материнским молоком.

3. Пациент в образах уменьшается в размерах, становится очень маленьким, а окружающий мир становится для него огромным. Или же наблюдается обратное явление – пациент в образах увеличивается в размерах относительно окружающего мира (Гулливер в стране великанов и в стране лилипутов).

4. Пациент в образе представляет себя на холме или возвышенности, созерцая оттуда окружающий ландшафт.

5. Пациент летает или парит в образах, что также является проявлением омнипотентных желаний.

6. Пациент в образах оказывается в космосе.

7. Раскачивание (например, качание на качелях), которое переживает пациент в своих образах, также является проявлением нарциссизма. При этом происходит регресс на стадию пренатального развития, во «внутриутробный рай», когда человек переживает раскачивание при передвижениях матери. Отсюда использование укачивания младенцев, чтобы их успокоить, детская радость раскачивания на качелях.

8. Пациенты представляют в образах огромных животных или человеческие существа, обладающие всесилием (омнипотенцией), что можно считать проявлением проекции собственных нарциссических омнипотентных установок на родителей и другие внешние объекты. При этом родители идеализируются, воспринимаются как всесильные, способные справиться с чем угодно. Позже такое отношение к родителям может перемещаться на другие объекты – Б-га, кумира, политического деятеля и т. п. В образе это может символически отражаться в появлении какого-либо огромного существа.

В качестве примера можно представить случай, когда пациент представил в образе, что он, путешествуя по лугу (оральная материнская тематика), увидел, что это на самом деле не луг, а огромная обнаженная женщина, которая летит в космосе, сам же он находится на ее ягодице. В этот момент пациент захотел курить и почувствовал беспокойство из-за того, что может нечаянно причинить боль этой женщине или вызвать ее раздражение горящей сигаретой.

На этом примере можно увидеть, как в символической форме проявляется типичная нарциссическая идеализация образа матери (огромная женщина) и вновь активизируются различные страхи стадии первичного нарциссизма. Обычно нарциссические механизмы защиты возникают как реакция на определенные страхи и фрустрации.

Здесь наблюдается общая закономерность: если в образе активизируется какая-либо часть переживаний определенного периода жизни (все равно, будь то положительные или отрицательные переживания), то все остальное содержание из общего паттерна данного периода тоже активизируется. Например, если пациент переживает в образе приятный луг, символически соответствующий эмоциональному опыту первого года жизни и отношениям с матерью в этот период, то можно ожидать, что через какое-то время могут появиться отрицательные переживания, соответствующие страхам первого года жизни (страх быть «проглоченным матерью», страх потери объекта, страх потери любви объекта). В описанном примере это страх быть раздавленным, проглоченным, уничтоженным. И наоборот, если образ луга будет тяжелым и неприятным, то через какое-то время могут появиться положительные, приятные переживания.

9. Представляя образы, пациент ощущает единение с каким-либо человеческим или божественным существом.

В качестве иллюстрации можно привести следующий пример из практики психотерапевта из г. Брауншвайг в Германии доктора Хирш. Переживая образ пещеры (символическое пребывание в утробе матери), пациентка увидела внутри пещеры озеро и на берегу - Христа, крестящего всех и ее тоже. Она испытала счастье единения с божественной сущностью. В этом случае отношения с матерью были перенесены на отношения к Христу (цит. по Leuner H., 1994, с. 264-266).

На протяжении всей своей жизни человек стремится символически вернуться к переживанию «внутриутробного рая» единения со всем миром, получить нарциссическую подпитку. Удовлетворение нарциссических потребностей в образах на сеансах психотерапии по методу символдрамы, когда пациент контактирует с воображаемой водой, чувствует единение с окружающей природой и т. д., X. Лёйнер сравнивает с переживаниями в нашей повседневной жизни (Leuner H., 1994, с. 263). В этой связи Абрахам Маслоу говорит о так называемых пограничных или пиковых переживаниях – «Peak-Experience» (Маслоу А., 1997). Наблюдения показывают, что мы испытываем подобные состояния нарциссического единения с миром неоднократно в течение жизни: это ощущение единения с любимым человеком в состоянии влюбленности (когда кажется, что любимый человек «такой же, как я», все в мире кажется возможным), это экстаз любви и сексуальный оргазм, наслаждение музыкой или поэзией, состояние алкогольного или наркотического опьянения (когда «ты меня уважаешь, я тебя уважаю»), ощущение полета и высоты в горах, радость быстрой езды на автомобиле. В такие мгновения мы приближаемся к тому, что А. Маслоу называл«пиковыми переживаниями», Ф. Кюнкель - состоянием «ПРА-МЫ», М. Балинт – переживанием «первичной любви».

В психотерапии эти моменты «пиковых переживаний» или состояния «ПРА-МЫ» целенаправленно используются при работе со второй, ресурсной составляющей символдрамы, когда удовлетворяются нарциссические архаические потребности.

В работе с нарциссическими нарушениями важную роль имеет перенос и контрперенос. X. Когут считал, что психотерапевт должен делать для пациента то, чего не делали для него родители в детстве. Он должен внимательно выслушивать пациента, давать ему возможность полностью высказаться, показывать, что то, что говорит пациент, ему интересно, принимать, поддерживать, хвалить пациента, подкрепляя таким образом его нарциссическую самооценку. Необходимо дать пациенту возможность пережить упущенное в раннем детстве внимательное и поддерживающее отношение родителей. И когда этот пропущенный этап в развитии пациента будет компенсирован, на этой базе могут быть преодолены и последующие нарушения, устранение которых сдерживалось наличием предшествующих более ранних нарушений. Что же касается нарциссических нарушений, то поскольку они являются самыми ранними, не преодолев их нельзя справиться с нарушениями более поздних этапов развития.

Так как нарциссические переживания относятся к довербальному периоду развития, поэтому их сложно прорабатывать с помощью вербальных психотерапевтических техник, как это происходит, например, в классическом психоанализе. Техника классического психоанализа предполагает в таких случаях работу с переносом: сначала эти довербальные отношения пациент бессознательно переносит на психотерапевта, и только после этого их можно проработать в ходе психотерапии. В символдраме же пациент может испытывать нарциссические переживания в образе, даже не вербализуя их. Например, пациент может, представляя приятный образ, переживать состояние счастья, компенсируя тем самым возможные нарушения в своем развитии. Именно поэтому рекомендуется никак не комментировать, не интерпретировать и не анализировать с пациентом эти состояния, а предоставить ему возможность насытиться ими на уровне ощущений, на эмоциональном уровне переживания образов.

Подход X. Когута может показаться на первый взгляд парадоксальным. Психотерапевт должен не преодолевать нарциссические проявления у пациента, а, напротив, усиливать их, чтобы, прожив свои нарциссические потребности полностью, насытить свой «нарциссический голод» и принять себя во всех своих проявлениях. Будучи принятыми, нарциссические переживания трансформируются, то есть нарциссическое либидо, направленное человеком на самого себя, может перераспределиться, частично оставаясь направленным на себя, а частично направляясь на другие объекты. Кроме того, при подобной трансформации более примитивные психические структуры переходят в более сложные.

Д.В. Винникотт считал, что, если матери не удается адекватно отвечать на самые ранние потребности ребенка, то не происходит заполнения внешнего объекта и младенец остается изолированным. Младенец как бы вынужден вести неправильное, фальшивое существование. Это можно наблюдать уже на самых ранних стадиях развития. Реакцией на требования окружающего мира в этом случае становится образование уступчивого неправильного (фальшивого) «self». Строится неправильная (фальшивая) система отношений, цель которой - скрыть и защитить правильное, подлинное «self». Неправильная (фальшивая) структура «self»должна, как считал Д.В. Винникотт, создать условия, которые позволят правильной (подлинной) структуре «self»выжить и избежать уничтожения. Человек становится не таким, каким хочет быть, а таким, каким его ожидают видеть окружающие. В более старшем возрасте к формированию неправильной (фальшивой)структуры «self»приводят неблагоприятные условия окружающей ребенка обстановки. Например, это происходит, если ребенок чувствует, что его будут любить только при совершенно определенных условиях (например, если он будет соответствовать ожиданиям родителей, будет послушным и веселым и т. п.), то есть, если ребенок будет “следовать” требованиям родителей. При таких неблагоприятных условиях невозможно развитие потенциалов правильного (подлинного) «self». В результате вместо правильного (подлинного) «self»формируется редуцированное неправильное, фальшивое «self» (Обухов Я.Л., “Школа здоровья”, 1997, № 1).

Если же в ходе психотерапии в результате регрессии на самые ранние стадии жизни снимается необходимость в фальшивом «self», то возникают условия для развития подлинного «self». Тем самым человек получает возможность быть тем, кем он является на самом деле, формируется более зрелая личность.

Существуют различные формы нарциссизма. Считается, что нарциссизм является предшественником объектной любви, и для того, чтобы человек мог в своем развитии перейти к различным формам объектной любви, он обязательно должен пройти стадию нарциссизма. Именно благодаря полноценному проживанию стадии нарциссизма становится возможным формирование различных свойств и функций «Я»:

а) креативности и способности к творческой работе;

б) способности к эмпатии;

в) умения различать между внутренним и внешним (субъектом и объектом);

г) способности принять ограниченность собственной жизни (при отсутствии этой функции «Я» человек считает, что после смерти его жизнь продолжается);

д) предпосылок для юмора и мудрости.

Нарциссическая стадия дает энергетическую основу для последующего формирования и существования «Я».

В качестве примера прорабатывания нарциссической проблематики в психотерапии по методу символдрамы вновь обратимся к уже упомянутому случаю из практики доктора Хирш.

Пациентка, 34 года, замужем, двое детей, страдала кардиофобией – она испытывала боли в области сердце и страх, что сердце остановится. Симптомы появились у нее после рождения второго ребенка. Кроме того у пациентки были депрессивные нарушения и проблемы в отношениях с мужем, связанные с его импотенцией. Из анамнеза известно, что в 10 лет у пациентки умерла мать, а с 12 лет ее воспитывала мачеха, отношения с которой были тяжелыми. В образе пациентка увидела себя в пещере лежащей в открытом гробу, полной покоя и спокойствия. Применяя технику второй составляющей символдрамы, которая основана на том, чтобы дать пациенту возможность пережить архаические чувства, терапевт расспрашивала ее о том, что она ощущает в образе. Возможно также просто дать пациенту побыть в образе молча. По лицу женщины текли слезы. Она говорила, что это слезы покоя. Плача внутри себя, она переживала состояние единения со всем миром, растворения в мире. Затем женщина увидела белую фигуру Христа (цит. по Leuner H., 1994, с. 264-266).

Все эти моменты характерны именно для ранних нарциссических переживаний и говорят о мощной регрессии пациентки. После этого сеанса исчезли тревожащие пациентку симптомы, так как на символическом уровне были в определенной мере компенсированы дефициты и упущения наиболее раннего периода развития, препятствовавшие существованию зрелого «Я».

Можно проследить определенные параллели между работой по второй составляющей символдрамы (бесконфликтное удовлетворение архаических потребностей) и другими направлениями психотерапии. Рассмотрим пример психотерапии по методу «символического удовлетворения желаний» при шизофрении, разработанному M.A. Sechehaye, и игровой психотерапии с детьми „Realisation symbolique“, разработанной J. Berna.

В психотерапии шизофрении используется обращение к так называемым анаклитическим переживаниям в рамках анаклитического переноса. Анаклитические отношения – это самые ранние отношения между ребенком и матерью (ухаживающим взрослым) по типу опоры[6]. Известно, что нарушения, возникающие в возрасте 4-6 месяцев, могут стать одной из причин психопатологического развития и последующего возникновения психозов, шизофрении. В случае, если у ребенка не формируется амбивалентное отношение к объекту, и все объекты кажутся ему либо только хорошими, либо только плохими без какого бы то ни было плавного перехода и если такое восприятие окружающего мира закрепляется, то всё это служит предпосылкой для последующего развития по шизоидному типу.

M.A. Sechehaye описывает случай психотерапии по методу «символического удовлетворения желаний», когда по отношению к пациентке, находившейся в аутичном состоянии и не вступавшей в контакт с другими людьми, женшина-психотерапевт заняла позицию «психотерапевтической матери». Она заботилась о пациентке так же, как мать ухаживает за младенцем. В итоге чувства пустоты, холодности и угрозы, которые пациентка ощущала в отношении психотерапевта, постепенно сменились переживанием защищенности, расслабления, особого приятного насыщения. Удалось вывести пациентку из аутичного состояния. То либидо, которое было направлено у пациентки вовнутрь, на саму себя, смогло обратиться на объект. В данном случае первым таким объектом стала психотерапевт, а потом либидо было перенесено и на других людей (Sechehaye M.A., 1955).

Нарциссические нарушения часто становятся одной из причин психосоматических расстройств. Особенно часто это можно наблюдать в случае кожных заболеваний. Недостаток кожного контакта между младенцем и матерью может приводить на более поздних этапах развития к возникновению язв, угрей и других кожных воспалений. В плане психотерапевтического лечения здесь может быть использована техника активного выполнения психотерапевтом роли матери. В подобных случаях такой подход имеет очень большое значение и является высокоэффективным. Главной задачей психотерапевта в такой ситуации становится тщательное подпитывание пациента в символической форме. Это широко используется в психотерапии по методу символдрамы, когда пациент в соответствующих случаях просто может «полежать на лугу», наслаждаясь своим состоянием и избегая при этом какого-либо анализа.

Другой пример - игровая психотерапия с детьми по разработанному J. Berna методу „Realisation symbolique“ (Berna J., 1955). Ребенок в игровой форме без какого-либо последующего толкования удовлетворяет свои потребности и вновь проживает наиболее значимые этапы своей жизни (кормит куклу в игрушечной комнате, прорабатывая оральные проблемы; сажает куклу на игрушечный унитаз, прорабатывая анальные проблемы; ребенку предоставляется возможность проиграть ситуации, где он может снова пережить состояния агрессии, насытиться ими, чтобы тем самым снять у него необходимость прибегать к подобному механизму защиты и чтобы потом на этой базе для него стало возможным дальнейшее нормальное развитие).

 

Технические приемы психотерапии по второй составляющей символдрамы

Работа по трем основным составляющим символдрамы (прорабатывание конфликта; удовлетворение архаических потребностей на бесконфликтном уровне и ресурсная подпитка; развитие креативности) на практике не происходит изолировано. Различные элементы символдрамы взаимно дополняют друг друга.

Работая преимущественно со второй составляющей, лучше всего использовать мотивы ландшафта (прежде всего мотив «луг») и воды (кататимная гидротерапия). Эти мотивы могут появляться в образах пациентов как спонтанно, так и могут специально вызываться психотерапевтом.

Почему именно мотивы ландшафта и воды связаны с удовлетворением нарциссических потребностей? Это объясняется тем, что луг, земля, вода и трава символизируют мать и эмоциональную связь с матерью на наиболее ранних этапах развития. Это материнские оральные символы. Взаимодействуя в образе с воображаемым лугом, землей, растениями и водой, человек в символической форме получает от матери то эмоциональное тепло и внимание, которое он не получил в раннем детстве. Компенсируются фрустрации, лежащие в основе нарциссических нарушений.

При взаимодействии с воображаемой водой человек возвращается к своему первичному океаническому состоянию единства с окружающим миром, переживаемому во внутриутробный период и вплоть до третьего месяца жизни. Это состояние плода в околоплодных водах. В результате такого символического контакта происходит удовлетворение фрустрированных ранее потребностей, своеобразное наверстывание того, что не было получено прежде.

Один из примеров использования воображаемой воды связан с пациенткой 30-ти лет, страдавшей болями в области сердца, нарушением ритма сердечных сокращений и подозрением на гиперфункцию щитовидной железы. Пациентка очень много плакала и даже не могла приподняться в постели, была неработоспособна. Она принимала большое количество медикаментозных средств и проходила подготовку к операции, однако исследования не показали никаких органических нарушений, на тиреостатическое лечение она никак не реагировала. Все симптомы имели явно психогенную природу, поэтому было решено провести с ней курс психотерапии по методу символдрамы.

Уже после шести сеансов, на каждом из которых она переживала купание в море, никогда не анализируя с психотерапевтом представляемых образов, не задавая лишних вопросов, а просто наслаждаясь своими ощущениями, пациентка встала с постели, чего не в состоянии была сдела