же лишится ее — пустым, как будто пустое и полное
место одно и то же, только бытие их неодинаково.
Взявшись за рассмотрение, следует начать с того, что
говорят утверждающие существование [пустоты], затем,
что говорят отрицающие, и, в-третьих, привести обычные
мнения по этому поводу. Те, которые пытаются доказать,
что [пустота] не существует, опровергают не то, что люди
подразумевают под пустотой, но то, что они ошибочно
называют [этим словом], как, например, Анаксагор и дру-
гие, опровергающие таким способом. Ведь они доказыва-
ют только, что воздух есть нечто, закручивая мехи и пока-
зывая, насколько упруг воздух, а также запирая его в
клепсидрах. А люди подразумевают под пустотой протя-
жение, в котором нет никакого воспринимаемого чувст-
вами тела; полагая, что все существующее есть тело, они
говорят: в чем вообще ничего нет, это и есть пустота, по-
этому и то, что наполнено воздухом, есть пустота. Ведь не
то следует доказывать, что воздух есть нечто, а что не су-
ществует протяжения, отличного от тел, отделимого от
них и имеющегося в действительности, которое разнима-
ет всякое тело, делая его не сплошным, как утверждают
Демокрит и Левкипп и многие другие «физиологи», или
находится вне тела Вселенной, если [это тело] сплошное.
Эти [отрицатели пустоты] не проникают даже в пред-
дверие проблемы, дальше же идут утверждающие сущест-
вование [пустоты]. Они утверждают, во-первых, что иначе
не было бы движения по отношению к месту (каково
перемещение и увеличение): ибо нет движения, если не
будет пустоты, так как наполненное не имеет возможнос-
ти воспринять [в себя] что-либо. Если же воспримет и
будут в одном и том же [месте] два [тела], тогда возможно
и для скольких угодно тел быть сразу вместе, так как раз-
ницу, в силу которой сказанное не могло бы произойти,
указать нельзя. Если же это возможно, тогда самое малое
[тело] примет самое большое; ведь большое состоит из
многих малых, так что если в одном и том же [месте]
может находиться много равных [тел], то может и много
неравных. Мелисс на этом основании и доказывает, что
все неподвижно, ибо, если оно будет двигаться, должна
быть, говорит он, пустота, а пустота не принадлежит
к числу существующих [вещей].
Это один из способов доказательства существования
пустоты, а другой [сводится к тому], что некоторые [пред-
меты] кажутся уплотняющимися и сжимаемыми, напри-
мер что бочки, как говорят, вмещают в себя вино вместе
с мехами, как если бы уплотняющееся и сдавливаемое
тело входило в имеющиеся пустоты. Затем, всем кажется,
что и рост происходит благодаря пустоте, так как пища
есть тело, а двум телам невозможно быть вместе; свиде-
тельство этому они находят в том, что происходит с пеп-
лом; который принимает ровно столько же воды, сколько
и пустой сосуд.
Пифагорейцы также утверждали, что пустота сущест-
вует и входит из бесконечной пневмы в само Небо, как
бы вдыхающее [в себя] пустоту, которая разграничивает
природные [вещи], как если бы пустота служила для отде-
ления и различения смежных [предметов]. И прежде
всего, по их мнению, это происходит в числах, так как
пустота разграничивает их природу.
Таковы приблизительно основания, по которым одни
утверждают существование пустоты, другие же отрицают.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Для решения вопроса в ту или другую сторону надо
выяснить, что обозначает это название. Пустота действи-
тельно кажется местом, в котором ничего нет. Причина
этому — убеждение, что все существующее есть тело, вся-
кое же тело [находится] в месте, а пустота [имеется] в том
месте, в котором нет никакого тела, так что, если где-ни-
будь нет тела, там есть пустота. Всякое тело, опять же,
считают осязаемым, а таким будет то, что обладает тяже-
стью или легкостью. Таким образом, путем умозаключения
получается, что пустота есть то, в чем нет ничего тяжелого
или легкого. Все это, как мы говорили и раньше, вытекает
из умозаключения. Нелепо при этом считать пустотой
точку: она должна быть местом, в котором имеется протя-
жение осязаемого тела. Итак, по-видимому, в одном из
значений пустотой называется то, что не наполнено вос-
принимаемым путем осязания телом, причем воспри-
нимаемое путем осязания тело обладает тяжестью или
легкостью. (Здесь может возникнуть недоумение: что ска-
зать, если протяжение имело бы цвет или звук, — пустота
это или нет? Очевидно, что, если [протяжение] сможет
принять осязаемое тело, оно будет пустотой, в противном
случае — нет.) В другом значении пустота есть то, в чем
нет определенного [предмета], никакой телесной сущно-
сти, поэтому и утверждают некоторые, что пустота есть
материя тела (именно те, которые говорят это и о месте),
неправильно отождествляя их: материя ведь неотделима
от предмета, а пустоту они рассматривают как нечто отде-
лимое.
После того как место нами определено, а пустота не-
обходимо должна быть местом, если она есть нечто ли-
шенное тела, а в каком смысле место существует, в каком
нет, нами сказано, [нам должно быть] ясно, что пустота
так не существует — ни как нечто неотделимое, ни как от-
делимое; ведь пустота означает не тело, но протяжение
тела. Поэтому ведь и кажется, что пустота есть нечто, что
таким [кажется] и место и в силу тех же оснований. Воз-
можность движения по отношению к месту, конечно,
признается как теми, которые считают место чем-то су-
ществующим наряду с попадающими в него телами, так и
теми, которые признают пустоту. Причиной движения
они считают пустоту как то, в чем происходит движение,
а это будет как раз то, что говорят другие о месте.
Однако нет никакой необходимости, если существует
движение, признавать пустоту; для всякого движения во-
обще — это просмотрел и Мелисс — ни в коем случае, так
как качественно изменяться может и наполненное тело.
Но это относится также и к движению по отношению к
месту, так как тела могут уступать друг другу место одно-
временно, [даже] при отсутствии промежутка, сущест-
вующего наряду с движущимися телами. Это очевидно в
вихревых движениях сплошных [тел] и в движениях жид-
костей. Возможно также и уплотнение [тела] не путем
вхождения в пустоту, а вследствие вытеснения находяще-
гося внутри (например, при сдавливании воды находяще-
гося внутри воздуха); возможно и увеличение не только за
счет вхождения в тело чего-нибудь, но и путем качествен-
ного изменения, например если из воды возникает воз-
дух. Вообще же рассуждения об увеличении, так же как и
о воде, налитой в пепел, сами себе противоречат: или
ничто не увеличивается, или [нечто увеличивается, но]
без [добавления какого-либо] тела, или два тела могут на-
ходиться в одном и том же [месте] ([сторонники пустоты]
пытаются разрешить эту общую для всех трудность, но не
доказывают, что пустота существует), или же все тело не-
обходимо должно быть пустым, если оно увеличивается
во всех направлениях и притом за счет пустоты. То же
рассуждение относится и к пеплу.
Итак, что легко опровергнуть соображения, с помо-
щью которых доказывается существование пустоты, — это
ясно.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Что не существует пустоты как чего-то отдельного, как
утверждают некоторые, об этом мы поговорим снова.
Ведь если каждому из простых тел по природе присуще
некоторое стремление, например огню вверх, земле вниз
и к центру, — очевидно, что не пустота будет причиной
такого стремления. Причиной чего будет пустота? Она ка-
жется причиной движения по отношению к месту, но она
не такова. Далее, если имеется что-нибудь вроде места,
лишенного тела, — раз существует пустота — куда будет
двигаться помещенное в него тело? Ведь, конечно, не во
все стороны.
То же рассуждение относится и к признающим место,
в которое перемещается тело, как нечто отдельно сущест-
вующее; каким образом помещенное в него тело будет
двигаться или оставаться в покое? И для верха и низа, как
и для пустоты, естественно, будет иметь силу то же рас-
суждение, так как признающие пустоту считают ее мес-
том, а каким образом будет что-нибудь находиться внутри
места или пустоты? Этого не получится, когда какое-либо
целое тело будет помещено в отдельное и пребывающее
[равным самому себе] место, ибо часть, если она не по-
ложена отдельно, будет находиться не в месте, а в це-
лом. Далее, если не существует отдельного места, не будет
и пустоты.
При [более тщательном] рассмотрении для признаю-
щих пустоту как нечто необходимое, поскольку существу-
ет движение, получается скорее обратное: ни один [пред-
мет] не может двигаться, если имеется пустота. Ведь
подобно тому как, по утверждению некоторых, Земля по-
коится вследствие одинаковости [всех направлений], так
необходимо покоиться и в пустоте, ибо нет оснований
двигаться сюда больше, сюда меньше: поскольку это пус-
тота, в ней нет различий. Прежде всего потому, что вся-
кое движение бывает или насильственным, или [происхо-
дящим] по природе. Необходимо, если только существует
насильственное движение, существовать и природному,
так как насильственное [происходит] вопреки природе, а
противоприродное [движение] вторично по отношению
к [движению, происходящему] по природе. Таким образом,
если у физических тел нет движения согласно с природой,
то не будет никакого другого движения. Но каким же
образом может быть движение по природе, если нет ника-
кого различия в пустоте и в бесконечности? Поскольку
имеется бесконечность, не будет ни верха, ни низа, ни
центра; поскольку пустота — не будет различия между
верхом и низом: ведь как «ничто» не заключает в себе ни-
каких различий, так и несуществующее. Пустота пред-
ставляется чем-то несуществующим и лишенностью, а
перемещение по природе различно, следовательно, будут
и различия по природе. Итак, или ни один [предмет] ни-
куда не перемещается по природе, или, если это происхо-
дит, нет пустоты.
Далее, бросаемые тела движутся, не касаясь тела,
толкнувшего их, или вследствие обратного кругового дав-
ления, как говорят некоторые, или потому, что приведен-
ный в движение воздух сообщает движение более быстрое
по сравнению с перемещением [тела] в его собственное
место; в пустоте же ничего подобного не происходит и
двигаться можно только путем перенесения. Далее, никто
не сможет сказать, почему [тело], приведенное в движе-
ние, где-нибудь остановится, ибо почему оно скорее оста-
новится здесь, а не там? Следовательно, ему необходимо
или покоиться, или двигаться до бесконечности, если
только не помешает что-нибудь более сильное. Далее, ка-
жется, что тело перемещается в пустоту, потому что она
уступает; однако в пустоте подобное [имеет место] одина-
ково во всех направлениях, так что [тело] должно двигать-
ся во все стороны.
Далее, наше утверждение ясно из следующего. Мы
видим, что одна и та же тяжесть и тело перемещаются бы-
стрее по двум причинам: или из-за различия среды, через
которую оно проходит (например через воду, или землю,
или воздух), или, если все прочее остается тем же, из-за
различия [самого] перемещающегося [тела] вследствие
избытка тяжести или легкости. Среда, через которую про-
исходит перемещение, служит причиной, [уменьшающей
скорость тела], потому что она препятствует [движению] —
больше всего, когда движется навстречу, а затем, [хотя в
меньшей степени, ] когда покоится, причем сильнее [пре-
пятствует] то, что трудно разделимо, а таким будет более
плотное. Положим, что тело, обозначенное А, будет про-
ходить через среду В в течение времени Г, а через более
тонкую среду Δ — в течение [времени] Е; если расстоя-
ния, [проходимые телом] в средах В и Δ, равны, [то Г и Е
будут] пропорциональны [сопротивлению] препятствую-
щего тела. Пусть, например, В будет вода, а Δ — воздух;
насколько воздух тоньше и бестелеснее воды, настолько
скорее А будет передвигаться через Δ, чем через В. При-
мем, что скорость находится к скорости в том же отноше-
нии, в каком воздух отличается от воды. Следовательно,
если он в два раза тоньше, А пройдет В за в два раза боль-
шее время, чем Δ, и время Г будет в два раза больше Е.
И всегда, чем среда, через которую [перемещается тело],
бестелеснее, чем меньше оказывает препятствий и чем
легче разделима, тем быстрее будет происходить перемеще-
ние. У пустоты же нет никакого отношения, в каком ее
превосходило бы тело, так же как и ничто не находится
ни в каком отношении к числу. Ибо если четыре превы-
шает три на единицу, два — на большее число и единицу —
еще больше, чем на два, то нет отношения, в каком оно
превышает ничто; необходимо ведь, чтобы превышающее
число распадалось на излишек и на превышаемое число,
так что в данном случае будет превышающий излишек че-
тыре, и больше ничего. Поэтому и линия не может превы-
шать точку, если только она не слагается из точек. Подоб-
ным же образом и пустота не стоит ни в каком
отношении к наполненной среде, а следовательно, и [дви-
жение в пустоте] к движению [в среде]. Но если через
тончайшую среду [тело] проходит во столько-то времени
такую-то длину, то [при движении] через пустоту [его
скорость по отношению к скорости в среде] превзойдет
всякое отношение. Пусть Z будет пустота, равная по
своим размерам [средам] В и Δ. Если тело А пройдет ее и
будет двигаться в течение какого-то времени Н, меньше-
го, чем Е, то таково будет отношение пустого к наполнен-
ному. Но в такое время Н тело А проходит часть Δ, а
именно Θ. Оно проходит ее, даже если Z будет по тонко-
сти отличаться от воздуха в том же отношении, в каком
время Е будет отличаться от Н. Ибо если [тело] Z будет во
столько же раз тоньше Δ, во сколько Е превышает Н, то,
обратно, А, если будет двигаться, проходит Z за время,
равное Н, если же в Z не будет никакого тела, то еще бы-
стрее. Но оно прошло ее за время Н. Следовательно, в
равное время будет пройдено наполненное и пустое. Но
это невозможно. Очевидно, таким образом, что если су-
ществует хоть какое-нибудь время, в течение которого
будет пройдена любая часть пустоты, то получится ука-
занная невозможность, а именно в равное время удастся
пройти нечто наполненное и пустое, так как одно тело
к другому будет относиться как время ко времени.
Подытожим главное: причина того, что получается,
очевидна, а именно всякое движение находится в некото-
ром числовом отношении со всяким другим движением
(так как оно существует во времени, а всякое время нахо-
дится в отношении со временем, поскольку обе величины
конечны), а пустота с наполненным ни в каком числовом
отношении не находится.
Итак, все сказанное вытекает из различий среды, через
которую перемещаются [тела], а вследствие преобладания
[одних] перемещающихся [тел над другими] получается
следующее. Мы видим, что тела, имеющее большую силу
тяжести или легкости, если в остальном имеют одинако-
вую фигуру, скорее проходят равное пространство в том
[числовом] отношении, в каком указанные величины на-
ходятся друг к другу. То же, следовательно, должно быть
и при прохождении через пустоту. Но это невозможно: по
какой причине они стали бы двигаться скорее? В напол-
ненной среде [это произойдет] по необходимости, так как
большее будет скорее разделять ее своей силой. Ведь раз-
деление производится или фигурой, или силой движения,
которую имеет [естественно] несущееся или брошенное
тело. Следовательно, [в пустоте] все будет иметь равную
скорость. Но это невозможно.
Из сказанного ясно, что если пустота существует, то
будет происходить обратное тому, посредством чего при-
знающие пустоту обосновывают ее существование.
Итак, одни думают, что пустота существует в отдель-
ности и сама по себе, если только будет движение по от-
ношению к месту, но это равносильно утверждению, что
место есть нечто отдельно существующее, а невозмож-
ность этого была показана раньше. И тем, которые рас-
сматривают пустоту саму по себе, так называемая пустота
может показаться действительно пустой. Ведь как вода,
если положить в нее игральную кость [в форме кубика],
поднимется на величину кубика, так происходит и с воз-
духом, но только для чувств это незаметно. И всегда во
всяком теле, допускающем передвижение в направлении,
указанном природой, если оно не будет сжиматься, необ-
ходимо должно происходить передвижение или всегда
вниз, если [естественное] движение у этого тела, как у
земли, [направлено] вниз, или вверх, если это огонь, или
в обоих направлениях, или в зависимости от того, каково
введенное тело. А в пустоте, конечно, это невозможно,
так как она не тело, и будет казаться, что сквозь кубик
проникло то же протяжение, которое и раньше имелось в
пустоте, как если бы [в случае воды и воздуха] ни вода не
была отодвинута деревянным кубиком, ни воздух, но они
во всех направлениях проходили бы через него. Однако
ведь и кубик имеет такую же величину, какую заключает
в себе пустота, и будь она, [эта величина], теплой или хо-
лодной, тяжелой или легкой, все-таки по своему бытию
она отличается от всех свойств, даже если она от них не-
отделима — я имею в виду массу деревянного кубика. Так
что если она и будет отделена от всего прочего и не будет
ни тяжелой, ни легкой, она все-таки будет содержать рав-
ное количество пустоты и будет помещаться в том же
самом участке места и пустоты, равном ей. Чем же будет
отличаться тело кубика от равновеликого места и пусто-
ты? И если две такие [вещи] будут находиться в одном и
том же [месте], почему не сколько угодно? Уже одно это
нелепо и невозможно. Затем, очевидно, что этот кубик и
после перестановки будет обладать тем, что имеют и все
прочие тела. Так что если разница места ничего не значит,
зачем давать телам особое место помимо массы каждого
тела, если масса не подвержена изменениям? Ничего ведь
не прибавится, если вокруг нее будет другое такое же,
равное ему протяжение. <Далее, должно быть видно, ка-
кова пустота в движущихся телах; сейчас же внутри мира
нигде ее не видно. Ведь воздух есть нечто, а не кажется
таким, и вода не казалась бы такой, если бы рыбы были
железными, ибо суждение об осязаемом дается осяза-
нием>.
Итак, из сказанного ясно, что отделенной [от вещей]
пустоты не существует.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Некоторые думают, что существование пустоты оче-
видно из наличия редкого и плотного. Ведь если бы не
было редкого и плотного, ничто не могло бы сжиматься и
сдавливаться. А если этого не будет, тогда или вообще не
будет движения, или Вселенная будет волноваться, как
говорит Ксуф, или воздух и вода должны всегда поровну
превращаться друг в друга. Я говорю это в этом смысле,
что, если, например, из чаши воды образовался воздух,
одновременно из равного количества воздуха образуется
такое же количество воды; иначе должна существовать
пустота, так как иным способом сжимание и расширение
невозможны. Если, следовательно, под редким они пони-
мают то, что заключает в себе много отдельных [от тела]
пустот, то ясно, что если не может быть отдельно сущест-
вующей пустоты, как не может быть места, имеющего
собственное протяжение, то и редкое [тело] не может
быть таким. Если же нет отдельной пустоты, а все же
какая-то пустота внутри [тела] находится, то это не столь
невозможно, но тогда, во-первых, пустота будет причи-
ной не всякого движения, а [только] кверху (ведь все раз-
реженное легко, почему и называют огонь редким), во-
вторых, пустота будет причиной движения не как то, в чем
оно происходит, а как кожаные мехи [в воде], которые,
сами подымаясь кверху, влекут связанное с ними; так и
пустота будет [чем-то] влекущим кверху. Однако каким
образом возможно перемещение пустоты или места пус-
тоты? Тогда ведь получится пустота пустоты, в которую
она несется. Далее, как они объяснят, что тяжелое стре-
мится вниз? Ясно также, что, чем разреженнее и пустее
[тело], тем быстрее оно будет двигаться кверху; если же
оно будет совсем пустым, оно понесется с величайшей
скоростью. А может быть, ему и невозможно двигаться на
том же самом основании: как в пустоте все недвижимо,
так и пустота неподвижна, ибо скорости несоизмеримы.
Если же мы отрицаем пустоту, остальные же трудности
остаются правильными — что не будет движения, если не
будет уплотнения и разрежения, или же Небо будет вол-
новаться, или всегда будут образовываться в равном коли-
честве вода из воздуха и воздух из воды (а ведь ясно, что
из воды образуется больше воздуха), то, стало быть, необ-
ходимо, если нет сжатия, чтобы смежные тела, движимые
толчком, волновали крайнюю границу [Вселенной], или
чтобы где-нибудь в другом месте в равном количестве об-
разовывалась вода из воздуха — для того чтобы вся масса
Вселенной оставалась равной, — или же чтобы ничто не
двигалось. Ибо при передвижении [тел] всегда будет про-
исходить [нечто] подобное, если только не будет иметь
места перестановка по кругу; но перемещение не всегда
происходит по кругу, но также и по прямой.
И вот некоторые по этим причинам стали бы утверж-
дать существование чего-то пустого, а мы, исходя из ос-
новных положений, скажем, что существует единая мате-
рия для противоположного — теплого и холодного и
других физических противоположностей, что из сущего
в возможности возникает сущее в действительности, что
материя неотделима, только по своему бытию есть нечто
особое, что она едина по числу, будь то для цвета, тепла и
холода. И материя тела, как большого, так и малого, одна
и та же. Это ясно из следующего: когда возникает воздух
из воды, та же самая материя становится другим [телом]
не путем присоединения чего-либо, а [просто] что было в
возможности, становится действительностью. И обратное
[превращение] воды из воздуха идет таким же образом:
один раз из малой величины в большую, другой — в
малую из большой. Равным образом, когда большое коли-
чество воздуха переходит в малую массу и из малой
[массы становится] большая, той и другой становится ма-
терия, существующая в возможности. Как теплым из хо-
лодного и холодным из теплого становится та же материя,
бывшая ранее в возможности, так из теплого возникает
более теплое, причем в материи не возникает никакого
тепла, которого не было раньше, когда тело было менее
теплым. Так же если окружность и кривизна большего
круга переходят в меньший круг, то будет ли она такая же
или иная, ни в чем не порождается кривизны, что было не
кривым, а прямым, ибо меньшее или большее возникают
не из-за перерывов; нельзя также в пламени взять какую-
нибудь часть, в которой не было бы тепла и яркости. Так,
следовательно, и прежняя теплота [относится] к после-
дующей; и большая и малая величина чувственно-воспри-
нимаемой массы растягивается не от прибавления чего-
либо к материи, а потому, что материя в возможности
есть и то и другое. Следовательно, и плотное с редким —
одно и то же, и материя их едина. Но плотное есть тяже-
лое, а редкое — легкое. Именно, два [свойства] присущи
каждому из них — плотному и редкому: тяжелое и твердое
кажется плотным, а противоположное им, легкое и мяг-
кое, — редким (расхождение между тяжелым и твердым
имеется у свинца и железа).
Из сказанного ясно, что не существует пустоты ни в от-
дельности (ни вообще, ни в редком), ни в возможности, —
разве только пожелает кто-нибудь во что бы то ни стало
называть пустотой причину движения. В этом смысле ма-
терия тяжелого и легкого, поскольку она такова, будет
пустотой, ибо плотное и редкое в силу этой противопо-
ложности способны вызывать перемещение, а поскольку
они оказываются твердым и мягким, способны приходить
или не приходить в определенное состояние — притом не
в состояние перемещения, а скорее качественного изме-
нения.
Итак, вопрос о пустоте, в каком смысле она существу-
ет, а в каком нет, указанным способом разрешен.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
После сказанного следует по порядку перейти к време-
ни. Прежде всего хорошо будет поставить о нем вопрос с
точки зрения более общих соображений, [а именно] при-
надлежит ли [время] к числу существующих или несуще-
ствующих [вещей], затем какова его природа.
Что время или совсем не существует, или едва [суще-
ствует], будучи чем-то неясным, можно предполагать на
основании следующего. Одна часть его была, и ее уже нет,
другая — будет, и ее еще нет; из этих частей слагается и бес-
конечное время, и каждый раз выделяемый [промежуток]
времени. А то, что слагается из несуществующего, не
может, как кажется, быть причастным существованию.
Кроме того, для всякой делимой вещи, если только она
существует, необходимо, чтобы, пока она существует, су-
ществовали бы или все ее части, или некоторые, а у вре-
мени, которое [также] делимо, одни части уже были, дру-
гие — будут и ничто не существует. А «теперь» не есть
часть, так как часть измеряет целое, которое должно сла-
гаться из частей; время же, по всей видимости, не слага-
ется из «теперь». Далее, не легко усмотреть, остается ли
«теперь», которое очевидно разделяет прошедшее и буду-
щее, всегда единым и тождественным или [становится]
каждый раз другим. Если оно всегда иное и иное и во вре-
мени ни одна часть вместе с другой не существует (кроме
объемлющей и объемлемой, как меньшее время объем-
лется большим), а не существующее сейчас, но прежде су-
ществовавшее по необходимости когда-то исчезло, то
и «теперь» вместе друг с другом не будут [существовать], а
прежнее всегда должно уничтожиться. Исчезнуть в самом
себе ему нельзя, потому что [именно] тогда оно есть; не-
мыслимо [также], чтобы прежнее «теперь» исчезло в дру-
гом «теперь». Ибо невозможно допустить следование «те-
перь» друг за другом, так же как и точки за точкой. Если,
таким образом, одно «теперь» исчезает не в следующем за
ним, но в каком-то другом, то оно было бы сразу в про-
межуточных «теперь», каковых имеется бесконечное мно-
жество, а это невозможно. Но невозможно также одному
и тому же «теперь» пребывать всегда, так как ничто дели-
мое и ограниченное не имеет одной только границы, будь
оно непрерывным только в одну сторону или в несколько,
а «теперь» есть граница, и взять ограниченное время воз-
можно. Далее, если существовать одновременно, ни преж-
де, ни после, значит, существовать в одном и том же «те-
перь», то, если в этом «теперь» заключено и предыдущее
и последующее, тогда окажется одновременным проис-
шедшее десять тысяч лет назад и происшедшее сегодня,
и ничто не будет раньше или позже другого.
Таковы затруднения, проистекающие из присущих
времени [особенностей]. А что такое время и какова его
природа, одинаково неясно как из того, что нам передано
от других, так и из того, что нам пришлось разобрать
раньше. А именно, одни говорят, что время есть движение
Вселенной, другие — что это сама [небесная] сфера. [Что
касается первого мнения, то надо сказать, что] хотя часть
круговращения [Неба] есть какое-то время, но [само
время] ни в коем случае не круговращение: ведь любой
взятый [промежуток времени] есть часть круговращения,
но не [само] круговращение. Далее, если бы небес было
много, то таким же образом время было бы движением
любого из них, следовательно, сразу будет много времен.
А мнение тех, кто утверждает, что время есть сфера Все-
ленной, имеет своим основанием лишь то, что все проис-
ходит как во времени, так и в сфере Вселенной; такое
высказывание слишком наивно, чтобы стоило рассматри-
вать содержащиеся в ней несообразности.
Так как время скорее всего представляется каким-то
движением и изменением, то это и следует рассмотреть.
Изменение и движение каждого [тела] происходят только
в нем самом или там, где случится быть самому движуще-
муся и изменяющемуся; время же равномерно везде и при
всем. Далее, изменение может идти быстрее и медленнее,
время же не может, так как медленное и быстрое опреде-
ляются временем: быстрое есть далеко продвигающееся в
течение малого времени, медленное же — мало [продви-
гающееся] в течение большого [времени]; время же не
определяется временем ни в отношении количества, ни
качества.
Что оно, таким образом, не есть движение — это ясно.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
