Добиться максимальной пользы: эксперимент и общество

СТЭ изменил мою жизнь во многих сферах, но одна из самых кардинальных перемен произошла после того, как меня пригласили выступить перед подкомитетом палаты представителей США: из ученого-исследователя я внезапно превратился в поборника социальных перемен. На слушаниях подкомитета конгресса о тюремной реформе в октябре 1971 г. я изложил анализ результатов эксперимента и рекомендации относительно реформы. Я однозначно призвал конгресс изменить структуру тюремной системы, улучшить условия содержания заключенных и условия работы персонала исправительных учреждений^[228].

Мои аргументы по большей части подтверждали необходимость прекратить «социальный эксперимент» под названием «тюрьмы», потому что, как демонстрируют высокие показатели рецидивизма, этот эксперимент потерпел неудачу. Необходимо искать причину и для этого всесторонне исследовать систему и предложить решения, альтернативные лишению свободы. Нам, кроме того, нужно преодолеть сопротивление тюремным реформам. Мое второе выступление перед подкомитетом конгресса, посвященное колониям для несовершеннолетних преступников (в сентябре 1973 г.), еще больше укрепило мою активную социальную позицию. Я предложил 19 отдельных рекомендаций для улучшения содержания несовершеннолетних преступников^[229]. И я был очень рад, когда вскоре был принят новый федеральный закон, в котором были учтены некоторые из моих рекомендаций. Сенатор Бирч Бей, который возглавлял эту программу, помог внести в закон правило о том, что для предотвращения злоупотреблений по отношению к подросткам, находящимся в заключении до начала судебного процесса, в федеральных тюрьмах они не должны содержаться вместе со взрослыми. СТЭ был как раз посвящен злоупотреблениям по отношению к молодым людям, находящимся в предварительном заключении. (Конечно, мы нарушили обычные процедуры — в нашей тюрьме проходили слушания комиссии по условно-досрочному освобождению, которые на самом деле происходят только после того, как подозреваемый признан виновным и приговорен к тому или иному сроку лишения свободы.)

Еще одним важным юридическим следствием СТЭ было мое участие в процессе федерального суда по делу Spain et al. v. Procunier et al. (1973). «Сан-Квентинская шестерка» заключенных провела в одиночном заключении больше трех лет по подозрению в убийстве охранников и заключенного-информатора во время попытки бегства Джорджа Джексона 21 августа 1971 г. Как свидетель-эксперт, я посещал центр «строгого режима» тюрьмы Сан-Квентин и неоднократно брал интервью у каждого из этих шести заключенных. Мое заявление и судебный процесс, длившийся два дня, закончились тем, что тюремные условия были признаны преднамеренным, пролонгированным, неопределенным заключением в условиях дегуманизации, представлявшим собой «жестокое и необычное наказание» и поэтому должны быть отменены. Кроме того, во время судебного процесса я был психологом-консультантом со стороны адвокатов истцов.

Эти и другие акции, в которых я участвовал после окончания СТЭ, стали моей этической миссией. Чтобы уравновесить «относительную этику» СТЭ, я хотел компенсировать боль, которую пришлось испытать его участникам, и извлечь из этого исследования максимальную пользу для науки и общества. Начало моей деятельности в этом направлении описано в одной из глав написанной в 1983 г. книги «Превращение экспериментального исследования в пропаганду социальных изменений»^[230].