Получасом ранее

 

Лагерь военных был сравнительно небольшим. Шесть палаток - каждая на четыре человека - наполовину пустовали. Карантинная зона уже давно кормила всех пустыми обещаниями о том, что пополнит запасы оружия и поредевший строй, но вот уже который месяц с той стороны "Стены" приходили только жалкие подачки, попросту не позволяющие отряду сдохнуть.

 

Рассветный луч только коснулся выцветшей и треснувшей таблички на столбе, гласящей, что раньше эта улица называлась "Хайленд Авеню", и в воздухе разнесся лай плешивого пса, охранявшего склад. Присутствие на территории лагеря незваных гостей подтвердил последовавший за этим грохот рухнувшего стеллажа.

 

- Ворье!

 

В поднявшейся суматохе и грохоте никто не слушал криков часового, который, задремав на рассвете, прозевал двух девчонок, пробравшихся на склад припасов: если бы одна из них была чуть ловчее и не опрокинула стеллаж с консервами, то воришки так и ушли бы не замеченными. Сейчас две щуплые фигурки почти скрылись из виду в конце прилегающего переулка, преследуемые разбуженными военными.

 

Как только узкий коридор улицы оборвался, девчонки молниеносно разделились и побежали в разные стороны, заставив гнавшихся на мгновение растеряться и последовать их примеру.

 

Двое мужчин кинулись за рыжеволосой девчонкой, нырнувшей под полуразвалившуюся арку, во внутренний двор, а еще трое последовали за второй.

 

Уже оказавшись в внутреннем дворе, не мешкая, Элли залезла в окно первого этажа, нижняя часть которого не была заколочена, и имеющаяся щель позволяла ей пробраться внутрь. В заваленной старым хламом кухне она перебралась через опрокинутый стол и оказалась перед дверью на лестничную клетку - конечно же, открытой. Они с Райли уже не первый раз наведывались в этот лагерь и все пути отступления были продуманы до мелочей.

 

Когда за спиной раздался грохот сломанной подъездной двери, Элли уже была на пятом этаже, где между окном гостиной и окном в здании напротив была перекинута внушительной толщины доска, по которой девица благополучно перебралась в дом по-соседству. Изначально она планировала затащить доску следом за собой, но оказавшиеся чересчур резвыми ребята уже дышали ей в затылок, когда Элли, выругавшись, столкнула доску в пустоту улицы.

 

Нахальная ухмылка расползлась по ее лицу, когда грохот упавшей деревяшки отразился от стен где-то далеко внизу. В ту же секунду она упала на пол, уворачиваясь от пролетевшей над головой пули, и короткими перебежками добралась до выхода из комнаты. Очередная пустующая квартира, в которой - она знала наверняка - не было ни черта полезного.

 

Поправив рюкзак на плечах, Элли, перепрыгивая за раз по несколько ступеней, поднялась на последний этаж и уперлась в тяжелую чердачную дверь. Та поддалась с трудом и аккурат настолько, чтобы девочка смогла протиснуться и попасть на крышу. А там уже дело техники: то, что осталось от системы пожарных лестниц, оставленные доски и скрытые лазы. Подвижному и легкому подростку не составит никакого труда в самые кротчайшие сроки скрыться от погони и при этом остаться максимально далеко от зараженных, блуждающих на улицах города.

 

Уже через пятнадцать минут она забралась на крышу грузовика - одного из нескольких, баррикадирующих подход к зданию - и спрыгнула на покрытый камнями и битым стеклом асфальт, прямо перед входом в здание. Неслышно добравшись до ближайшей стены и проигнорировав массивные двери главного входа, она скрылась за углом, в лысом кустарнике. Там она нашла предусмотрительно прикрытые досками и мусором металлические двери, ведущие в подвал и, забравшись внутрь, просунула через ручки двери железный прут, запирая ход. Только сейчас она позволила себе остановиться: участившийся пульс бил по вискам, а во рту пересохло.

 

Взяв себя в руки и стараясь не обращать внимания шум в ушах, Элли прислушалась. Звуков погони она не слышала уже давно и ее больше беспокоило то, что происходило внутри здания. Но не было ничего непривычного: все тот же гуляющий ветер, плеск воды и действующий на нервы скрип ржавых труб. Ступая по колено в ледяной воде и держась за стену, она добралась до лестницы и выбралась из затопленного подвала, едва не поскользнувшись на покрытых водорослями ступенях.

 

Отодвигая тумбу, которой была перегорожена дверь в комнату, находящуюся под самой крышей, Элли в который раз прокляла свою неуклюжесть. Будь она аккуратнее, не споткнись об утварь, стоящую на полу, и не упади на хлипкий стеллаж, девочки бы уже давно и спокойно покинули лагерь вояк с полными припасов рюкзаками, а сейчас, мало того, что она выдохлась, промокла и подвернула ногу, так и утащить удалось совсем немного еды, а патронов и того меньше.

 

После условного стука она просунула руку в щель межу косяком и дверью и сняла с ручки двери веревку, на которой была закреплена ловушка-сигнализация из связанных вместе трех бутылок.

 

Наконец она добралась до убежища. Выдохнув, девочка облокотилась на вновь "заминированную" дверь и закрыла глаза.

 

В это самое время Райли спряталась за одним из мусорных баков, поджидая следующих за ней солдат.

 

Когда они с Элли разделились, девушка побежала вниз по улице и потерялась, петляя в переулках и тупиках. Она наслаждалась всплеском адреналина и так и норовила выскочить перед преследователями, дразня и не даваясь в руки. Когда же те подбирались слишком близко, Райли не гнушалась стрелять, тем самым отвлекая внимание от Элли и, чего уж там, развлекая себя.

 

В тени невысоких зданий на окраине Бостона она поймала себя на мысли, что улыбается этому колючему ветру, режущему лицо, и прекрасному, но равнодушному солнечному свету. Совсем скоро придет зима, и она понятия не имела, как они с Элли переживут суровый сезон, но сейчас, будучи на острие, когда за ней на всех парах мчались мужики в форме, она ощущала себя как никогда живой.

 

Последние полгода, несмотря на их ужас, на страх, сковывающий сознание и постоянную угрозу смерти, она была счастлива и радовалась каждой минуте и каждому глотку воздуха.

 

Райли притормозила у бетонного забора, отделяющего железнодорожные пути от городской улицы, без труда проскочила в расщелину между выщербленными бетонными плитами и продолжила свой путь уже с другой стороны. Рельсы тут и там были разобраны и растащены, а забор покрывали блеклые следы когда-то ярких граффити.

 

Прозвучавшая за спиной очередь выстрелов напомнила о том, что не мешало бы позаботиться о своей, гораздой на поиски приключений, заднице, и Райли, изменив траекторию движения, припустила к покрытому ржавчиной товарняку с нараспашку открытыми вагонами. Пробравшись под ним и под следующим, рядом стоящим составом, она оказалась почти у ангаров, где отстаивались и ремонтировались поезда. Впрочем, путь ее лежал в другую сторону - к образовавшемуся из-за просевшей земли оврагу. В самом узком его месте она с разбегу перемахнула на другую сторону и прежде, чем успела понять, что произошло, острая боль пронзила плечо, и девушка чуть не упала в грязь под ногами.

 

- Да отвалите вы уже, упыри.

 

Она стреляла не глядя, предупреждая, что без боя они до нее не доберутся. Не услышав более не единого выстрела, Райли добралась до открытой канализационной трубы и скрылась в темноте, воняющей дерьмом, гнилью и стоячей водой.

 

Погоня отстала и девушка, зажимая рукой раненое плечо, выбралась к канализационному узлу и оттуда на поверхность. Двор, где она оказалась, находился на расстоянии нескольких кварталов от того места, где они с Элли укрывались последнее время.

 

Опершись на рухнувшую вывеску "Музей археологии и этнологии Пибоди", она перебралась через выстроенную защищавшимися студентами баррикаду и по пожарной лестнице забралась почти на самую крышу здания из красного кирпича. Нужное ей окно с треснутым, но еще присутствующим стеклом, было наполовину загорожено изнутри громоздким комодом. Отстучав условленный сигнал и выдержав паузу, Райли надавила на раму и медленно толкнула ее "от себя", при этом придерживая веревку от такой же, как и на двери ловушки.

 

Первое, что она увидела, забравшись внутрь, конечно же, направленный на нее пистолет Элли.

 

***

 

Выдохнув, Элли облокотилась на вновь "заминированную" дверь и закрыла глаза.

 

О том, что Райли еще не было, довольно ясно говорила стоящая в комнате тишина. Будь она здесь, то не преминула первым делом отчихвостить Элли за криворукость.

 

- Что ж, время еще есть.

 

Разумеется, каждая их вылазка была рисковой, но крайне редко их засекали и еще реже устраивали подобную погоню. Райли же, наверняка, ловит кайф от этого адреналинового приключения, иначе бы уже давно была здесь.

 

Стянув мокрые штаны и сменив их на выцветшие джинсы, она закинула промокшую одежду на приоткрытую дверцу старого гардероба, на резных дверцах которого были изображены диковинные птицы в диких зарослях. Лак на темном дереве пошел мелкой паутинкой еще до начала эпидемии, и с тех пор этот предмет интерьера нисколько не изменился, если не считать слоя пыли, его покрывающего.

 

Так было со всеми экспонатами музея, которые давным-давно затащили в эту чердачную комнату: что-то требовало реставрации, другое не подходило под экспозицию. Около одной из стен были свалены свитки с письменами, плетеные корзины и кувшины. Развалившиеся и прогнившие фляги, оружие, резные тотемы, фигурки животных. Рубахи из кожи, украшения из камней и меха. Тут были даже седло и Солнечный Головной Убор индейцев из орлиных перьев.

 

Крохи памяти, оставшиеся после людей, вершивших историю. Впервые оказавшись здесь, Элли подумала о том, что сейчас весь мир вокруг подобен музею с разваливающимися и разлагающимися экспонатами.

 

Накинув себе на плечи один из украшенных бисером и традиционными узорами жакет, она села на пол, как раз напротив окон, через которые был второй вход в комнату, не считая двери, через которую она зашла сама. Положив перед собой пистолет, который она с месяц утащила с трупа одного из охотников, Элли принялась ждать, наблюдая за причудливо клубящейся в воздухе пылью, от которой холодный солнечный свет казался еще более тусклым и грязным.

 

Девочка начала растирать ладонями руки, чтобы согреться и замерла, коснувшись пальцами рубца, образовавшегося на правой руке. Против собственной воли мысли ее перенеслись в ту весну, когда все произошло и жизнь изменилась навсегда.

 

Когда ее укусили.

 

Рваные воспоминания о том, как она осознала произошедшее - Элли разнесла все, что попалось под руку и бессильно опустилась на пол, рядом с Райли. Тогда она еще не чувствовала себя отрезанной от мира, просто... как будто время остановилось.

 

Теплое весеннее солнце заливало просторную залу торгового центра, когда Элли вложила в руки подруги пистолет и попросила избавить ее от мучительного ожидания обращения. Убить себя девочка просто не могла, даже перед лицом неизбежного.

 

Элли готова была поклясться, что до сих пор чувствует ту тяжелую пощечину, а в ушах звенит полный гнева, обиды и страха, голос Райли: "Думаешь, если я убила зараженного отца, то это так просто? Хрена с два, Элли! Если потребуется, я убью чудовище, но не проси меня сделать это с тобой!"

 

А если бы одна из них выстрелила?

 

Она повела плечами, прогоняя неприятное ноющее чувство в груди, но безрезультатно. Каждый день она вела борьбу с ужасом, живущим глубоко в сознании. Бравада, несколько шуточек и очередная вылазка в город обычно делали свое дело, отвлекая ее от мрачных мыслей, но иногда каменная защита давала трещину. Мысли, как мерзкие насекомые, копошились в голове: Вдруг этот иммунитет временный? Что, если завтра она не проснется? Что если по ее вине погибнет Райли? Что, если это чудовище живет внутри нее? И еще десятки терзавших ее вопросов, от которых хотелось лезть на стену.

 

Она не обратилась и осталась жива, но у нее отняли ощущение полноты жизни.

 

Краем глаза заметив тень и услышав условный стук по дребезжащему стеклу, Элли вскинула голову и схватилась за пистолет.

 

- Твою мать, Райли! - Девочка в одну секунду забыла про всякую осторожность, заметив багровое пятно на плече подруги, и тут же бросилась к ней.

 

- Забей. Так, царапина.

 

- Я тебе оформлю сейчас что-нибудь посущественнее царапины, идиотка.

 

Элли уже стягивала с нее тонкую осеннюю куртку, не обращая ровно никакого внимания на то, что та сдавленно охнула.

 

- Не ной. Будешь знать в следующий раз, как нарываться.

 

- С чего ты взяла, что это я? - Райли заартачилась и рискнула перейти в наступление. - Вообще, если бы не ты...

 

Под суровым и красноречивым взглядом Элли, она захлопнула рот на середине предложения и, скорчив недовольное лицо, отвернулась, сделав вид, что заинтересована геометрическим орнаментом на настенном панно. К этому времени, она осталась в растянутой майке цвета хаки, часть которой была пропитана кровью.

 

Выругавшись под нос, Элли вручила подруге бутылку воды.

 

Ранение действительно было несерьезным и, несмотря на кровотечение, особой опасности для жизни не представляло: пуля всего лишь разорвала кожу на плече, больше глубокая царапина, чем рана. Ей вспомнились слова их школьного командира, на стрельбищах: "Если пуля не прошла между глаз, то еще можно побороться".

 

По-прежнему не говоря ни слова, она вытащила из угла небольшой короб, в который они спрятали удачно украденные предметы первой помощи: пожелтевшие бинты, несколько бутылочек спирта, нитки и пинцет, ножницы, вату и засохший кусок мыла.

 

- Ты обиделась? - Райли изучала царапину, пока Элли налила в найденную тут же жестяную кружку воды и бросила в нее жалкий кусок мыла, ясно понимая, что толку от него будет немного. Но в ее собственных глазах это действие придало некое ощущение серьезности всему процессу. Свернув кусок бинта в несколько слоев, она намочила его и принялась промывать рану, предварительно обрезав лямки майки.

 

Других вариантов не было: промыл, закрыл, а дальше уже как карта ляжет: можно умереть от незначительной царапины или выжить при серьезной травме.

 

Вода незамедлительно приняла розоватый оттенок, а Элли по-прежнему молчала, не отвлекаясь от своего занятия.

 

- Эй, полегче!

 

- Сама виновата.

 

- Элли, черт подери. - Райли вывернулась из ее цепких пальцев и, обернулась, уставившись в прищуренные зеленые глаза. - Ты ведь это нарочно.

 

- Что?

 

- Сделала мне больно сейчас.

 

- А ты, я уверена, нарочно бегала кругами вокруг солдат, пока тебя не подстрелили.

 

- Да с чего ты взяла?

 

- Потому что я знаю тебя, как облупленную! - Элли со злостью бросила пропитавшийся кровью бинт в сторону чашки, но тот, с хлюпающим звуком, шлепнулся на пол рядом. - Тебе бы найти приключений на свою задницу, да побольше. Всегда думаешь только о себе! Исключительно! Я-то без тебя что буду делать одна?

 

Приготовившая было ответную тираду Райли покачала головой и оборвала сама себя.

 

- Дурында. У этих пней против меня не было ни шанса.

 

- Оно и видно. - В ее словах сквозило раздражение. Однажды из-за самоуверенности Райли случилось непоправимое, и она до конца своих дней будет чувствовать себя виноватой, за то, что произошло с подругой.

 

- Ты ведь понимаешь...

 

- Я все понимаю. - Та подхватила сухой моток бинта и поднялась, обходя подругу. - В этом и вся проблема. После того, как я не обратилась, ты ходишь по краю и подставляешь свою спину под опасности. Мы и без этого рано или поздно умрем, зачем испытывать судьбу?

 

Элли наклонилась и, зафиксировав бинт, начала накладывать повязку на плечо и грудь - определенно не так, как их учили, но довольно сносно.

 

- Ты слишком сильно переживаешь. - Райли видела только руки подруги, мелькающие перед носом, когда она перекидывала бинт из одной руки в другую.

 

- Мы же не знаем, есть ли и у тебя иммунитет.

 

- Да нет его. Но что это решает? Если щелкун башку отгрызет, то тебе уже ничего не поможет.

 

Райли усмехнулась, довольная сказанным и тем, что Элли, похоже, тоже улыбнулась.

 

Закончив процедуру и напоследок обвязав несколько раз плечо, девочка разорвала хвост бинта надвое и закрепила его, завязав узелком. Она не сразу поднялась, видимо, оценивая результаты своего труда - Райли чувствовала, как та поправляет и разглаживает бинты, смотрит, насколько хорошо и надежно наложена повязка.

 

Но все равно, она не упустила момента и поймала руку подруги, когда Элли проходила мимо, и прижала холодную ладонь к своей щеке.

 

- Я не умею извиняться.

 

- Знаю.

 

Она уже не была так напряжена, как еще десять минут назад, но в уставших глазах были неодобрение, капля разочарования и такое знакомое беспокойство. Девочка вздрогнула, когда Райли повернула голову и коснулась пальцев губами.

 

Элли мягко, но категорично освободила руку и тяжело опустилась на тощий матрас, накрытый одеялом потертым пледом, при этом бросив в подругу мятой, но чистой рубашкой.

 

- Но ты же меня простишь?

 

Поморщившись, Райли застегнула несколько пуговиц и, вновь оказалась перед лицом рыжеволосой девочки.

 

- Уже. Только толку...

 

- Врать ты так и не научилась. - Как обычно, та закатила глаза и, обняв согнутые ноги Элли, устроила подбородок между острыми коленками.

 

Теперь ни одна из них не прерывала этого зрительного контакта.

 

Младшая нахмурилась, и между бровями появилась маленькая вертикальная складочка, при взгляде на которую Райли хотелось улыбнуться, что было несколько не уместно в настоящее время.

 

Естественно, Элли сильно изменилась, замкнулась в себе, в поисках ответов, которых нет. Она считала, что умело скрывает свои переживания, а Райли не пыталась ее разубедить и старалась быть рядом, отвлекать от дурных мыслей. В целом, они не стали меньше шутить и прикалываться друг над другом, но сама жизнь в корне изменилась - будто их, как игровые фигурки, перенесли в более суровые условия. Мир давно полетел в тартарары, а полгода назад он захотел избавиться и от двух подруг, но они держались за жизнь так же крепко, как клещи вгрызаются в спину бродящей собаки.

 

Светлые зеленые глаза и россыпь веснушек по носу - внешне все осталось так же, но без слов было понятно, какое смятение рвет ее юную душу. Проведя всю жизнь в различных военных школах, в пределах карантинной зоны Бостона, Элли не знала мира за ее стенами, а теперь была вынуждена столкнуться с ним лицом к лицу в отчаянной схватке и научиться выживать.

 

Сама Райли давно приняла решение стать одной из Цикад. Всю сознательную жизнь она шла к этому, не желая становиться пешкой в рядах военных, чтобы ей бы указывали в кого стрелять, что делать и где срать. Если в чем она и была уверена на сто процентов, так только в том, что нельзя плыть по течению и даже в разрушенном мире нужно бороться за будущее и строить его своими руками.

 

Их поколению, в каком-то отношении было даже проще, ведь именно этот мир был их домом и они не знали другого. Угроза смерти или заражения - как бесконечные пробки для свидетелей старого мира: жутко раздражает, но ничего с ними не поделаешь.

 

Потом в ее жизни появилась рыжеволосая девчонка, спутавшая все карты, и уверенность Райли пошатнулась - правильной ли дорогой она идет? Когда девушке исполнилось шестнадцать, обучение в школе закончилось и нельзя было более затягивать с принятием решения: стать солдатом и остаться здесь, с Элли, или вступить в ряды Цикад и уйти из Бостона?

 

Долгие бессонные ночи в раздумьях привели ее в тот чертов торговый центр и, что хуже всего, она притащила туда и Элли - так отчаянно хотела, чтобы ей не дали уйти. Эгоизм? Возможно. Но Райли помнила тот липкий страх, стоящий комом в горле, страх перед тем, что Элли все равно, рядом она или нет. А потом Элли ее поцеловала.

 

Все так просто. Нужно было всего лишь спросить.

 

Каждую ночь после она терзала и изводила себя за то, что включила тогда эту идиотскую музыку на весь зал, выставила их напоказ, а потом не смогла защитить Элли от проклятого зараженного. Райли никогда не забудет тех мучительных часов ожидания, когда хотелось вынести мозги самой себе, лишь бы не видеть как не станет единственного дорогого для нее человека.

 

До сих пор ни одна из них не понимала, что произошло, почему Элли так и не обратилась, но кто будет искать причины чуда, когда так безудержно о нем молился?

 

Прядь, выбившаяся из челки, упала на глаза и Элли, отвлекшись от игры в "гляделки", попыталась ее сдуть - безуспешно. Райли все же не сдержала улыбки, приподняв уголки рта, и коснулась рукой ее лица, проводя большим пальцем по шраму, рассекающему правую бровь.

 

Элли замерла, обратив на подругу вопросительный взгляд, и Райли увидела, как в ее глазах появилась паника. Но ее не оттолкнули, не отбросили руки, что само по себе уже было хорошим знаком.

 

Скользнув пальцами по щеке, она чуть привстала, потянувшись к Элли, но та встрепенулась и, наклонив голову, увернулась от губ Райли.

 

- Нет.

 

- Элли...

 

- Мы уже обсуждали это. - Она прятала глаза и говорила так тихо, словно стыдилась каждого произносимого ею слова. - Я заражена.

 

- Ты ведь не обратилась. С чего ты взяла, что представляешь вообще какую-то опасность для меня?

 

- Что если "это" все еще во мне? Если оно навсегда во мне? - Она резко повернулась к Райли, при этом сжав пальцы на укусе. Элли сдерживала слезы, отчаянно и с большим трудом. - Я не могу рисковать тобой из-за какого-то поцелуя.

 

- Да ведь может ты и не заражена вовсе!

 

- Может. А может и да. Так хочешь проверить на себе?

 

- Думаю, нам нужно найти кого-нибудь плохого парня, и ты его попробуешь на зуб, в качестве эксперимента. - Райли развела руками и широко улыбнулась.

 

- Все тебе гребаная шутка. - Элли совсем по-детски вытерла нос тыльной стороной ладони и хотела отвернуться, пряча готовые сорваться с ресниц слезы, но Райли обхватила ее лицо ладонями и вдруг оказалась так близко, что их носы соприкоснулись.

 

- Балда. - Они обе закрыли глаза, и в этой искусственно созданной темноте, остались лишь их голоса и биение сердец. - Мне плевать, можешь ты меня поцеловать или нет.

 

Большими пальцами Райли вытерла щеки подруги и уже намного тише продолжила.

 

- Помнишь, еще до всего этого, ты попросила меня не уходить? И я останусь. Я никогда не брошу тебя. Даже если ты вся зарастешь этим мерзким грибком.

 

Элли, наконец, улыбнулась, почувствовав прикосновение губ ко лбу, и, сжав в пальцах край рубашки, утянула Райли за собой на матрас.

 

Лежа на спине и одной рукой обнимая Элли, уткнувшуюся носом в целое плечо, Райли смотрела за игрой теней на потолке.

 

- Мы все выясним, слышишь? Пусть жизнь и превратилась в бардак, но... раз мы дожили до сегодняшнего дня, значит поборемся и за завтра.