Н. И. Жинкин 321

Сравнение рентгенограмм по кадрам, а в особенности просмотр киноленты на экране показывают, что в процессе решения задачи в уме в надставной трубке испытуемого происходили заметные активные движения, при этом рот оставался замкнутым. Язык плавно то поднимается к твердому нёбу, то опускается. Глоточная трубка проявляет особую активность в области верхнего сжимателя. Резко меняется контур валлекулы у корня языка, связанного с верхним ежимателем языкоглоточной мышцей. При просмотре ленты на экране наблюдаются ритмические движения языка и мгновенные сдвига в области глоточной трубки. Однако формы изменения надставной трубки своеобразны. Они не соответствуют формам, в которых резонирует тот или другой определенный звук речи. Расшифровка производимой испытуемым артикуляции не удается. Возможно, что при дальнейшем изучении этого явления все же могут быть найдены некоторые индикаторы для расшифровки.

Ритмичность артикуляционных движений позволяет предположить, что испытуемый не воспроизводил отдельных звуков, а выделял группы. слов, производил деление по синтагмам, что позволяло отобрать и отделить один значимый комплекс от другого. В этом, возможно, и состояло кинетическое усиление одних слов лексикона и ослабление других. Для испытуемого, несомненно, создались условия, при которых решение этой простой задачи оказалось трудным, что видно из того, что он ее не решил. Для противопоставления мыслей, сосредоточения и выделения предметных отношений ему необходимо было усиливать то одни слова из: предложенной задачи, то другие. В этот момент развертывались сложные индукционные отношения в корковой части речедвигательного анализатора — разные слова то возбуждались, то притормаживались. Это не только отразилось на периферии анализатора, но и происходило при ее активном участии по путям обратной связи.

У испытуемого № 2 «получились другие результаты. Первая задача «Отец брата и т. д.» была решена на первом сеансе. Из кадров киносъемки (59 таблица) не заметно каких-либо смещений глоточной трубки, но она остается во все время решения задачи расширенной, по сравнению с ее объемом в норме, при спокойном состоянии.

Момент расширения и спадения объема глоточной трубки стал хорошо заметным во втором сеансе при решении той же задачи. Испытуемый не знал, что ему будет предъявлена та же задача, поэтому он начал ее решать. Вполне понятно, что повторное, так сказать проверочное, решение было более быстрым. В связи с этим на киноленте отразились последовательные стадии всего процесса — вначале период решения задачи, потом момент упреждающего импульса на эффекторы и ответный обратный, проверочный импульс с эффекторов, далее самый ответ нет и наконец спокойное состояние после ответа.

Все это отражено в кадрах следующим образом (табл. 60, 61), В кадрах 2—28 при решении задачи заметно стабильное расширение глоточной трубки на 1,12 сек. Это такое же расширение, ^которое наблюдалось у другого испытуемого при поиске слова атлас. То же произошло у испытуемого № 2 при решении первой задачи в первом сеансе (кадры 1—53, табл. 59) и при решении им же второй задачи о кружках (табл. 62). В следующий период (табл. 60) отрицательный ответ на задачу был найден. Посылается корковый импульс на эффекторы, глоточная трубка сильно расширяется и становится в позицию для произнесения я мягкого в слове нет (кадр 32, 33). Однако произнесения еще не происходит, если обратить внимание на положение языка. В этот момент и подается, надо думать, обратный, проверочный импульс с периферии анализатора. Далее в кадрах 34—42 (табл. 60, 61) показано произнесение слова нет. После этого от кадра 44 до конца съемки глоточная трубка спадает по объему по сравнению со всеми предшествующими кадрами, что соответствует периоду после решения задачи и после ответа.

Решение второй задачи испытуемым № 2 прошло так же, как и решение первой задачи.

Испытуемому № 3 было предложено только прочитать про себя мало понятный для него текст: «Механизмы, пропорционально распределяющие и перераспределяющие подаваемую энергию». Измерение рентгенограмм показывает очень малые модуляции глоточной трубки за время чтения про себя.

Полученный материал, конечно, недостаточен для того, чтобы делать какие-либо окончательные и далеко идущие выводы. Несомненно все же, что у испытуемого № 1 удалось зафиксировать прямые наблюдения за движением языка и модуляцией объемов надставной трубки в процессе внутренней речи при решении интеллектуальной задачи. Сравнивая результаты опытов с испытуемыми № 1 и № 2 и принимая во внимание другие факты из области изучения речевых кинестезии, в частности изложенные в первой части этой работы опыты с ритмическим постукиванием, следует допустить, что при решении мыслительной задачи процесс может пойти в двух направлениях. В обоих случаях происходит усиление процесса отбора слов и перераспределение индукционных взаимоотношений возбуждения и торможения, но двумя разными способами.

1. Усиление отбора и противопоставления слов, сложившихся в корковой части речедвигательного анализатора как динамические стереотипы, происходит путем включения обратной, афферентационной связи. В резонаторной трубке появляются активные ритмические движения, которые то усиливают, то ослабляют следы словесных стереотипов и тем самым вводят или выводят их из зоны торможения. Этим достигается отбор комбинаций для возможных ответов на поставленную мыслительную задачу.

2. При другом способе усиление отбора и лротивопос'та'вл/ение слов происходит путем образования зоны торможения на выходе из премотор-ной зоны. Вследствие этого в ядре речедвигательного анализатора по закону одновременной отрицательной индукции возникает возбуждение, что и способствует усилению отбора слов. Но так как выход на подкорку и эффекторы заперт, то торможение распространяется и на эти области. Не получившая импульсов глоточная трубка расширяется. Это разлитое торможение вызывает еще большее возбуждение в корковом ядре речедвигательного анализатора.

В обоих случаях происходит, принимая концепцию И. М. Сеченова, усечение эффекторной дуги рефлекса. В обоих случаях речевые органы не работают как эффекторы, не издают звуков и не производят точной артикуляции. Но в первом варианте по обратной афферентационной связи поступают серии возбудительных импульсов, что усиливает корковую часть. Во втором же варианте еще большее ее усиление достигается торможением, разлившимся на периферии и в подкорке.

Эти варианты достаточно согласуются с постоянно наблюдающимися фактами при изучении речевых кинестезии. При решении тех или других задач у одних испытуемых обычно регистрируются очень бурные ре-чедвижения, а у других, наоборот, наблюдается отсутствие их. В этом отношении испытуемые довольно отчетливо распадаются на два типа. Вместе с тем в ряде случаев один и тот же испытуемый, в зависимости от условий опыта и решаемой задачи, переходит от одного способа работы к другому. Один раз у него обнаруживают заметное усиление речедви-жений, другой раз они пропадают. Однако описанный в главе о кинесте-зиях опыт с порядковым счетом квадратиков и одновременным ритмическим постукиванием рукой приводит у всех испытуемых без исключения к сильнейшему общему торможению и к срыву этой простой операции. Имея в виду обсуждаемые результаты кинорштгеносъемки, этот случай может быть понят так. В корковой двигательной зоне руки возникает

21* 323

стереотип с одним распределением динамики, в речедвигательной же зоне должны усилиться словесные стереотипы с другим распределением слоговой динамики. Возникает интерференция динамических стереотипо<в, вследствие чего простейшая задача не решается. Если же при чтении словесный стереотип усиливается за счет зрительного восприятия и соответственно его слоговая динамика ослабляется, так как записанное слово может узнаваться сразу одним актом, то ритмическое постукивание рукой тормозит весь процесс значительно меньше. Это происходит при чтении простых текстов. При этом снова возникают различия, в зависимости от типа испытуемого и характера читаемого текста.

Для подведения итогов этого параграфа по вопросу о корковом управлении процессом речевого произнесения и о соотношении центра с периферией можно предложить следующую схему.

При сложившемся запасе слов их отбор для составления фразы происходит по одному синтетическому импульсу для каждого словесного стереотипа. При запуске отобранного стереотипа в премоторной области импульс раздваивается по двум путям — один идет по пирамидному пути к эффекторам ротовой артикуляции, другой — по экстрапирамидным путям в подкорковые области. Здесь снова происходит дальнейшее расщепление импульса на потоки так, чтобы произошла его кодовая переишфровка на специфические речедвижения. Импульс разделяется на пути, идущие ]) к глотке, 2) к гортани, 3) к нёбной занавеске, 4) к тра-хеобронхиальному. дереву, 5) к дыхательному центру, от которого направляется а) к диафрагме и б) к межреберным мышцам.

Импульсы на глотку кодируются на величину объемов глоточной трубки, на гортань по частоте колебаний голосовых связок, на нёбную занавеску по включению и выключению носового резонатора, на трахео-бронхиальное дерево по количеству перекрытий бронхиальных трубочек, на дыхательный центр по подъему и опусканию диафрагмы и грудной клетки. Все эти аналитически распределенные по разным путям импульсы, вызывая одновременные сокращения определенных мышечных синергии я торможение других, образуют систему речедвижений, в результате которых возникает один слог. Так как в процессе выучки слов в слоговой стереотип -включаются силовые индексы, то не только последовательность слогов, но и их разносильность задана в словесном стереотипе. По этому эталону и происходит перешифровка силовых модуляций.

Описанная схема относится лишь к сложившемуся запасу словесных стереотипов. До момента образования стереотипов корковая речедвига-тельная зона пуста. Ее заполнение, т. е. формирование словесных стереотипов, может происходить лишь по путям обратной связи. Определяющую роль в этом случае будет играть надставная трубка, так как только здесь формируется речевой звук. Любой посыл из центра первоначально будет неточным и ненормативным и поэтому будет отклонен слуховым контролем. Для нахождения правильной двигательной дифференцировки все время должны поступать обратные импульсы от ротовой артикуляции — в премоторную зону, от глоточной трубки — в премоториую зону, в под-бугровую область и дыхательный центр. Таким образом, надставная трубка является своеобразным «пультом переключения», при помощи которого центральное управление переадресуется на кодовые системы, особые для произвольной ротовой артикуляции, для непроизвольных движений гладкой мускулатуры бронхов, а также особые — для движений диафрагмы, небной занавески и межреберных мышц. Перемены режима потока воздуха в меняющихся по просвету трубках трахеобронхиального дерева в свою очередь афферентируют дыхательный центр. Во всех направлениях идет сложная взаимная афферентация. Однако все приноравливается к речевым модуляциям надставной трубки, которая, находясь на конечном выходзе, определяет речевой акустический эффект.

Таким образом, в процессе произнесения осуществляется двойная регулировка. Полное согласование этих, регулировок достигается просто тем, что они совпадают в едином конечном акустическом эффекте. Этот эффект принимается слухом,.но он же производился и эффекторами. Пустота корковой части речедвигательного анализатора заполняется, и все богатство центрального управления приобретается только из этих двух источников, один из которых находится на приеме, другой — -на выдаче. Однако и последний расчленяется на сво-и два источника, один из которых является собственно выдачей, другой — снова приемом этой выдачи, но уже двигательным приемом, потоком обратных, афферентных импульсов. Отличие слухового приема от двигательного состоит в том, что первый оснащен осознаваемыми и расчлененными представлениями, второй же сплошь автоматизирован. Авторегулирующийся механизм произнесения, освобожденный от двигательных представлений, становится способным производить отбор слов по значимым, семантическим признакам. Так в процессе анализа и синтеза произносительных элементов уравновешиваются центр и периферия. Центр не содержит больше того, что получает с периферии. Все новое поступает в центр с периферии и всякое затруднение в отборе слов требует в той или другой форме помощи с периферии.

Учитывая функции сложно разветвленной периферии речедвигательного анализатора и множество потоков обратных импуттьсос, идущих от нее к центру, а также то обстоятельство, что механизм речи оснащен двумя «идами периферии — слуховой и двигательной, следует допустить, что лексикон формируется и хранится в центральном отделе именно речедвигательного анализатора, а не слухового. Хотя слуховой анализатор является контролером для речедвижений, слуховой прием речи не может осуществиться, если нет отождествления принимаемых слов и их элементов со словами и элементами, ранее усвоенными при помощи речедвижений. Это значит, что принимаемое слово должно при узнавании репродуцироваться и отбираться из сложившегося запаса или вновь вводиться в фонд слов при помощи тех же речедвижений. В обоих случаях, хотя и в разной форме, вступает в действие механизм речедвигательного анализатора просто потому, что слуховой не обладает средствами воспроизводства речи, а только ее приема, тогда как речедвигатель-иый способен на то и другое.

Однако слуховой анализатор принимает чужую речь и речь самого говорящего, двигательный же анализатор принимает только речь самого говорящего. Но именно поэтому слуховой прием и невозможен без участия речедвигательного анализатора. Если слушающий не будет декодировать звуковой состав слов на речедвижения, он не сможет отождествить принимаемый элемент с выдаваемым, а поэтому и различить звуковой состав приема. Весь вышеприведенный фактический материал свидетельствует о точной эквивалентности всего звукового состава речи и речедвижений. Так как элементы обоих видав речи — своей и чужой — должны быть тождественны (иначе из них не могут быть составлены слова с определенным для двух говорящих сигнальным значением), то на приеме будут отдифференцированы только те звуки, которые раньше под контролем самого слухового приема были усвоены двигательным анализатором.

Вообще говоря, конечно, слух способен к репродукции ранее воспринятых звуковых комплексов, независимо от деятельности двигательного анализатора. Так можно репродуцировать представление о мелодии, звуке гудка, свистка, шорохе листьев и т. п., не имея возможности и способности самому произвести такие же звуки. Однако речевые звуки находятся в особом положении. Они являются средствами взаимного общения, поэтому принятый комплекс звуков должен соответствовать воспроизводимому. Если свисток, гудок или флажки приобретают сиг-

налы-ioe значение, то возможны два «случая: а) общение остается односторонним, ограничиваясь только приемом у одного и выдачей у другого, и б) общение является взаимным, двусторонним, с приемом и выдачей у обоих людей. В первом случае, например, при сигнализации гудком пешеходу, не возникает необходимости воспроизводства сигнала со стороны принимающего (пешехода). Во втором случае, например, в переговорах судовых сигналистов при помощи флажков, появляется необ^ ходимость установить эквивалентность между движением рук и зрительной фигурой сигнала, т. е. соответствие между приемом и выдачей.

Речь является двусторонним, взаимным общением. Элементы, из которых составляются слова, должны быть эквивалентными в ряду приема и в ряду выдачи. Слушающий только тогда примет а как речевой звук в слове Анна, когда установит его соответствие с произносимым им самим звуком а в каком-нибудь другом слове, например аист. Иначе взаимное общение не состоится. Эквивалентность этих рядов свидетельствует о том, что при слуховом приеме происходит декодирование звукового ряда на ряд речедвижений, в результате чего из сформировавшегося словаря выбирается данное слово данного принимаемого сообщения.

Когда принимаемый сигнальный комплекс не дифференцирован на эквивалентные с речедвижениями элементы, то он может быгь принят в разных кодовых системах, если установлено соответствие между этим комплексом и соответствующими кодовыми системами речедвижений. Таково китайское иероглифическое письмо. Иероглиф какого-либо понятия расчленяется на определенные начертательные элементы, но они не эквивалентны элементам звукового и речедвигательного рядов, из которых составляются слова. Поэтому при чтении китаец, говорящий на одном из диалектов, произнесет тот же иероглиф в своей системе речедвижений, а китаец, говорящий на другом диалекте, — в своей системе. Каждый из них будет декодировать текст в системе тех речедвижений, на основе которых сформировался словарь данного диалекта.

Ойладение иероглифической письменностью вызывает значительные трудности, так как в ней не находит отражения одно из основных звеньев механизма речи — составление слов из звуков. В современном китайском языке количество более или менее употребительных иероглифов доходит, до шести-семи тысяч, тогда как в фонетическом письме число букв обычно не превышает 40—60. В фонетическом письме буквенный код составляется после тото, как выделены звуковые элементы языка. Буквенные обозначения и орфографические правила относительно легко могут изменяться и упрощаться путем декретирования и распространения письменности. Для бесписьменных языков также относительно легко могут быть составлены алфавиты. Переход же от звукового ряда к ре-чедвигательному не может быть декретирован. Он возникает в процессе усвоения живого, разговорного языка и требует специальной дифферен-цировки речедвигательного анализатора. Вот почему в Китае переход от иероглифического письма к фонетическому нуждается, как об этом говорят китайские ученые¹, в таких мероприятиях, которые вызовут нормализованное переустройство самого живого языка, в частности более широкое распространение среди говорящих на семи диалектах единого национального языка путухуа. Только после того, как будет сформирован общий для всех китайцев словарь, строящийся на основе общей системы речедвижений, станет возможным установить общий же буквенный код, т. е. привести к эквивалентности зрительный, звуковой и двигательный ряды в процессе речи. Из сказанного видно, что в, основе формирования словаря лежит ряд речедвижений, контролируемых слу-

¹ 'Конференция в Пекине по вопросам реформы китайской письменности и нормализации китайского языка. Обзор Н. Н. Короткова. «Вопросы языкознания», 1956, кн. 2, стр. 131.

хом. Это положение еще недостаточно практически оценено. В частности, при исследовании острой проблемы усвоения орфографии говорят много о разных явлениях, но при этом ставят на одну доску слуховые, зрительные и двигательные представления/полагая все же, что в орфографии зрительные образы играют наибольшую роль. Факты общей теории слога как произносительной единицы опровергают это допущение. Зрительный прием слов невозможен без участия речедвигательного анализатора, так же как и запись слов буквами. Эти три ряда эквивалентны, но прием слов идет цепочкой — зрительный ряд кодируется на звуковой, а звуковой на двигательный. Без последнего ряда прием слов вообще невозможен.