Как же мы не любим перемен!

Большинство людей боятся перемен. Часто можно слышать китайскую мудрость «упаси нас бог жить в эпоху перемен». Никогда не выйдут из моды консерватизм и традиции. Для Англии эти два понятия стали даже национальной философией. Россия до середины XIX века цеплялась за крепостное право и патриархальный уклад жизни. Реформы Александра II и Столыпина вместо благодарности вызывали отторжение и ненависть. Россия с трудом воспринимала идеи и свершения Ломоносова, Суворова, Ушакова, Витте и прочих немногочисленных бунтарей, платя им, как правило, черной неблагодарностью.

Чем глубже задумываешься над этим, тем более потрясает содеянное Петром. Блистательный историк Ключевский блистательно доказывал, что вся деятельность Петра – это сплошное фиаско. К такому выводу он пришел, проанализировав военные, юридические, экономические и прочие реформы Петра – они де не достигли намеченных целей. Возможно. Но на всякого мудреца довольно простоты. А наш исторический мудрец не узрел того, что сейчас назвали бы неосязаемыми активами (intangibles). Он не учел грандиозного психологического переворота, который совершил Отец Отечества в стране, которая, как черт ладана, боялась любых перемен. Разбудить российского медведя от многовековой спячки, дать толчок, перевернуть мозги, поставить новые ориентиры, вскормить «птенцов гнезда Петрова», зародить в русских умах помыслы великие, запустить маховик, прорубить окно, приобщить к цивилизации... Причем сделать все это необратимо. Навсегда.

Хорошо ли природа запрограммировала человека на устойчивость к переменам?

Наверное, не очень. Нам сейчас трудно себе представить, насколько медленно происходили изменения в жизни наших предков. Показателен пример Римской империи: за 1000 лет ее существования почти ничего не изменилось ни в образе жизни римлян, ни в ее военных, строительных и прочих технологиях.

Даже такое положительное изменение, как появление письменности, не всеми воспринималось благосклонно. Платон отмечал, что письменность испортила мышление, поскольку прекратилось общение душа-душа.

В 1835 г. Баварский медицинский колледж предупреждал намеревавшихся совершить поездку на поезде о том, что сумасшедшая скорость (аж 40 км/ч!) может вызвать у них повреждение мозга delirium furiosum. В 1970 г. Алвин Тёффлер, предвидя грядущее ускорение нашей жизни, написал книгу «Будущий шок» (Future Shock), в которой он описывал «отклик человека на перестимуляцию»: апатия, возбудимость, бессмысленное насилие, болезни и депрессия.

К чему этот разговор о переменах? Дело в том, что новая экономика строится на переменах и готовности к им людей. И чем дальше, тем больше.

К новой экономике очень подходят слова Чарльза Дарвина: «Выживает не самый сильный или самый умный, а самый восприимчивый к переменам».

Все вокруг меняется так быстро, что современный маркетолог должен уметь «стрелять по движущейся мишени». Более того, он должен уметь предлагать продуктивные изменения в своей организации.

Деловая печать заполнена статьями о том, что необходимо повышать устойчивость сотрудников компаний к переменам. Компании проводят тренинги по адаптации к изменениям, но результаты неутешительные – только 10–20 % планируемых реформ оказываются успешными. Большинство же спускаемых сверху инициатив встречает пассивное, и даже активное сопротивление. Так будет продолжаться до тех пор, пока реформаторы и революционеры не поймут, что большинство обывателей, если им «тепло и сыро», не хотят никаких перемен. Только танцуя от консервативного обывателя, постепенно вовлекая его, заинтересовывая его и делая его причастным, можно приступать к каким-то переменам.

В заключение этой темы я хотел бы привести слова Эдварда Деминга: «В изменениях нет необходимости. Выживание не обязательно».