Принц для Героя 2 страница

– Вы, – Поттер сделал глубокий вдох и поправил очки, – мне не нравитесь!

– И сходить в Мунго, – резюмировал профессор. – Я говорил только о вечере.

– Думаете, я не замечаю, как вы на меня пялитесь? Я все знаю, между прочим!

– Полагаю, общение с мисс Грейнджер не идет вам на пользу. Она тоже считает, что знает абсолютно все.

– Вы меня раздражаете!

– Вы меня тоже, – пожал плечами Снейп.

– Джордж нам все рассказал!

– Если вы о той гнусной сплетне, которую распространяет мистер Уизли, то посмею вас разочаровать: это всего лишь сплетня.

– Под Веритасерумом не врут! – выпалил Гарри.

– Положим, врут, и если бы вы снизошли до получения минимального образования, – возражения Гарри о том, что СОВ он сдал, поток профессорской речи не остановили, – то знали бы, что есть множество способов нейтрализовать его действие. А если бы были более наблюдательны, то заметили бы, что ни один из Уизли не в состоянии сварить Веритасерум. Умение варить зелья в этой семье, полагаю, считается досадным недостатком… Или та единственная извилина, которая достается всем членам данной семьи по наследству, не позволяет постичь столь тонкий процесс…

Гарри развернулся и двинул Снейпу в глаз.

И его можно было понять.

Профессор его спровоцировал.

Во-первых, он оскорбил друзей Героя. Но, что важнее, он сообщил Гарри, что не только его не любит, а еще и высмеял само предположение, что может испытывать к нему какие-либо чувства.

В конце концов, Северус Снейп был кем угодно, но не идиотом.

А Гарри Поттер был гриффиндорцем.

От удара Снейп опрокинулся на диван, его сюртук задрался, и глазам Героя предстал кусочек дряблой кожи на бледном профессорском животе. Решив, что время пришло, Северус взвыл и состроил страдальческое выражение лица, привлекая внимание общественности.

– Гарри! – всплеснула руками миссис Уизли-старшая. – Что ты творишь?

– Он гадости говорил! – выпалил Герой. – Между прочим, о вас!

– Тоже мне новость, – сказал Шеклболт, приблизившись к дивану первым и заглядывая Снейпу в глаза. – Ты как?

– Нормально, – просипел зельевар, принимая сидячее положение, – пройдет.

Поттер, оценив расстановку сил и укоризненные взгляды собратьев по оружию, решил, что извиняться все равно не будет.

Ни за что.

Даже если Уизли не оценят.

Он все-таки был настоящим гриффиндорцем и на самом деле любил спасать людей.

Благо, его методы были куда более прямолинейными, чем у Гермионы.

Профессор наслаждался всеобщим вниманием и даже несколько сожалел, что любой из членов Ордена знал с десяток заживляющих заклинаний, потому что синяк в полщеки мог бы стать прекрасным напоминанием о внимании Героя.

Впрочем, это было единственной мелочью, омрачившей вечер.

До того момента, как пришла пора прощаться.

Вокруг него прыгали, извинялись за Гарри, который больше ни слова не проронил и обиженно сопел из кресла в углу гостиной, и приносили напитки все собравшиеся в особняке, а Снейп благосклонно принимал эти знаки внимания.

К моменту, когда он уже едва стоял на ногах, а Гарри уже почти созрел намекнуть гостям, что пора покинуть его гостеприимную обитель, не выразили сочувствие только сам Герой, Гермиона и Джордж, опасавшийся мести.

Между прочим, небеспочвенно.

Но на выходе, подставив щеку для поцелуя миссис Уизли-старшей впервые за все время их знакомства и даже не скривившись, что потребовало определенной выдержки, профессор наткнулся взглядом на опершуюся о ногу тролля Гермиону со слишком решительным выражением лица.

Это не сулило ничего хорошего.

Попрощавшись и покивав оставшимся, Снейп подошел к двери и уже было собирался выйти наружу, когда в его плечо вцепились чьи-то пальцы.

– Что? – гаркнул он, обернувшись.

– Три капли, – сказала она.

– Хм… Кому?

– Вам, – сказала она, глядя на него самыми честнейшими в мире глазами.

– Мне?

На самом деле он просто не мог понять ее мотивов. Сам Снейп бы нашел множество куда более подходящих кандидатов для тестирования опасных зелий.

И находил.

Большинство даже не догадывались о том, что были подопытными докси.

Он же был настолько невосприимчив к действию зелий, что проверять на нем нестандартные составы было бесполезно.

Но миссис Уизли-младшая об этом могла только догадываться.

– Вам, – кивнула Гермиона. – Я решила, что неразделенные чувства могут доставлять некоторый дискомфорт, потому избавила вас от неподходящих мыслей о Гарри до того момента, пока он вас не полюбит.

– Идиотка, – сказал профессор, – а если бы это был яд?

– Вы носите в кармане яды?

Снейп достал из нагрудного кармана три небольшие колбочки, запаянные смолой, которые жалобно звякнули.

– Но, – пожала плечами Гермиона, – ведь в том флаконе был не яд?.. Кстати, а почему вы не пытаетесь меня заавадить? Не орете, не ругаетесь и не требуете вернуть флакон?

– Я решил измениться, – сказал он, поглаживая пальцем ручку зонта, которым, судя по состоянию, пользовался еще Финнеас Найджелус, – но это не значит, что я забуду.

На самом деле во флаконе была вода.

Но оставить мерзкую зануду с мыслью, что он не может испытывать желаний определенного характера, было очень на руку, а наблюдать ее растерянную физиономию – просто приятно.

Кивнув, профессор вышел на площадь и аппарировал в Хогсмид.

Вернувшись в свои покои, он поставил на огонь основу для зелья амнезии, к которому не было антидота, и даже пару раз хмыкнул, что могло считаться наивысшим проявлением радости.

Все шло по плану.

 

 

Глава 4

 

 

Всего четыре дня прошло, а профессор уже чувствовал себя примерно как после Битвы – изжеванным змеей и брошенным Поттером.

Он открыл слезящиеся глаза и тут же снова закрыл. Болело всё тело, но более всего – голова.

– Эй! Вы живы? – послышался голос Поттера.

– Не орите, – прошипел профессор и понял, что губы пересохли, а с челюстью что-то не в порядке, потому что говорить было больно, а на языке явственно ощущался привкус крови.

Он снова попробовал открыть глаза, но резь от света была почти нестерпимой, потому он решил, что еще успеет насмотреться.

Если не умрет.

Но это вряд ли.

– Что с вами? – снова спросил голос Поттера.

– Он связан, Гарри, и у него кровь в волосах и на лице! Очевидно, что профессора выкрали и пытали какие-то мерзавцы! И каков цинизм – именно здесь, в месте, где он едва не умер, защищая тебя от Волдеморта!.. Я их найду, да-да, найду, и заставлю пожалеть о том, что они посмели совершить подобное с профессором Снейпом!..

Северус мысленно издал протяжный стон.

Только всезнайка Грейнджер могла читать нотации вместо того, чтобы оказать первую помощь.

– Кого?

– Более идиотского вопроса я не слышала! – фыркнула Грейнджер, и Северус решил, что в кои-то веки с ней согласен. – Лучше помоги мне поднять Сн… Профессора Снейпа.

Он дернулся, когда Поттер приподнял его голову, а Грейнджер принялась бормотать заживляющие заклинания. Вдруг нестерпимо захотелось шоколада, и, когда Поттер обхватил его за талию, помогая встать, наступило желанное забытье.

И это не было обмороком от избытка чувств.

По крайней мере, Северус очень надеялся, что причина была в нервном истощении и серьезнейшей травме черепа, а не в близости поттеровского тела.

На седьмом курсе он выбрал колдомедицину в качестве факультативных занятий.

То, что колдомедик в отделении бытовых травм назвал его сотрясение царапиной, его уверенность не поколебало.

Совсем.

 

0о0о0о0о0о0о0о0о0о0о0о0о0о0о0о

 

Северус Снейп ненавидел госпиталь святого Мунго.

Самые худшие воспоминания, не считая демонстрации подштанников всей школе и дня принятия Метки, были связаны с этим местом. Первый перелом, первый выбитый зуб, первое проклятие от обиженной ведьмы, которой муж-имбецил умудрился изменить со Снейпом.

Запах накрахмаленных простыней, травяных настоек и сверкающе-белые стены не могли не раздражать.

Вероятно, поэтому Северус решил стать зельеваром, а не колдомедиком.

И даже верил, что не жалеет об этом выборе.

Разве что в дни зарплаты он иногда задумывался, ту ли работу выбрал.

Первым, кто попал под его тяжелую руку, как только профессор смог открыть рот и разразиться гневной тирадой, оказалась дежурная медсестра. Ей не повезло вдвойне, поскольку она окончила Хогвартс задолго до того, как Снейп туда поступил, и знала о Северусе только то, что он – герой войны.

Тем хуже было для нее.

Спустя десять минут ее удалось привести в чувство двумя «Эннервейтами».

Взамен срочно вызвали из Хогвартса Поппи Помфри, причем директор Флитвик лично подписал ее заявление на отпуск, опасаясь судебных исков от госпиталя.

У него уже был определенный опыт после того, как Снейпу лечили шею.

Почему-то в договоре между Хогвартсом и Снейпом школа выступала гарантом оплаты любых судебных исков, и Флитвик ничего не мог с этим поделать. Однако, как только он задумывался о внесении изменений в контракт, его мысли сразу же переключались на далекие от зельеварения и зельевара вопросы.

Северус был неплох и в чарах тоже.

Первые несколько дней Поппи пичкала профессора зельями и требовала, чтобы наглые авроры в грязных ботинках пореже врывались в палату и нарушали спокойствие пациента, а журналистов выставляла за двери без разговоров.

Это не могло не радовать.

Снейп набрал три фунта веса и несколько похорошел, что отметил даже Кингсли Шеклболт, наведавшийся в госпиталь в рамках предвыборной программы, но настроение профессора день ото дня портилось: авроры разводили руками, теряясь в догадках насчет того, кто его выкрал, а Поттер, гад такой, даже не подумал навестить спасенную им жертву чьего-то произвола.

Откровенно говоря, спасла его Грейнджер, которая наведалась в Хогвартс, не нашла Снейпа и решила выяснить, где он пропадает. Поттера она позвала за компанию, когда обнаружила у школьной совы письмо с портключом, который не решилась активизировать.

Но Северусу нравилось думать, что спас его Поттер.

А Герой не появлялся.

Не то чтобы профессор рассчитывал на страстные объятия и поцелуи сразу же. Но ведь выразить сочувствие Поттер мог?

Зато Грейнджер приходила ежедневно и зудела над ухом хуже назойливого комара.

Снейп выносил эти издевательства стоически, напоминая себе о том, что она – лучшая подружка вожделенного Героя, и ее стоит потерпеть ради светлой цели.

А потом он всегда сможет настроить Поттера против всезнайки.

Был бы Поттер рядом.

Но его не было.

К концу недели Снейп чувствовал себя вполне здоровым, то есть был привычно угрюм, мрачен и молчалив, и потребовал его выписать. Амнезия, по словам колдомедиков, лечению не поддавалась, и оставалось только надеяться на то, что профессор сам вспомнит подробности похищения. Не помогали даже зелья для восстановления памяти, сваренные Слагхорном.

Ничего удивительного.

Поппи была на его стороне в беседе с руководителем госпиталя и даже помогла переместиться в Хогвартс через камин.

Первым делом забравшись в сейф с особо опасными зельями и початой бутылкой «Старого Огдена», Северус обнаружил письмо, в котором было всего несколько строк:

«1. Зелье амнезии (корень солодки, лаванда), 132 мг.

2. Визжащая хижина.

3. Портключ. Анонимно. Школьная сова.

4. Диффиндо.

5. Поттер!»

Северус перечитал список дважды, выпятил грудь и расправил плечи.

Он снова обвел всех вокруг пальца.

Разумеется, он не помнил – звание Мастера Зелий Снейп заслужил отнюдь не лестью и не взятками, но все сработало так, как ожидалось: и портключ, и зелье амнезии, и веревки с падением и ударом головой о дощатый пол.

Но не Поттер.

Поганец спас профессора и на этом посчитал свою миссию завершенной.

Снейп скрипнул зубами и вытащил из ящика стола лист пергамента.

Увы, прогресс в виде телефонов еще не добрался до магомира, поэтому с пальцев Северуса не сходили чернильные пятна.

Но до совятни Снейп так и не добрался, потому что на выходе из покоев нос к носу столкнулся с Грейнджер, растрепанной и перевозбужденной.

– Вы куда? – спросила она, тяжело дыша.

– В Стоунхедж, – огрызнулся он, не сдержавшись.

– Я узнала, что вас выписали, – затараторила всезнайка, – и решила, что мне стоит вас навестить.

– Очень зря, – он сжал пальцами пергамент и засунул в карман.

От греха подальше.

– Как вы себя чувствуете?

– Прекрасно. Надеюсь, на этом обмен дежурными любезностями закончен, и я могу наконец отправить сову с важным письмом?

– Кому?

– Возмутительная бесцеремонность, – Северус скривился и отступил на шаг – волосы миссис Уизли-младшей так и норовили залезть ему в рот, потому что с таким понятием, как «личное пространство», девчонка была незнакома. – Мистеру Поттеру. Хочу поблагодарить его за спасение и пригласить на ужин.

– Прекрасная идея, – просияла Грейнджер, – но… В таком виде?

Профессор осмотрел себя и решил, что выглядит вполне удовлетворительно: учительская мантия темно-серого цвета прекрасно скрывала недостатки его фигуры, подчеркивая высокий рост.

А пятна от зелий не отстирывались даже «Универсальным очистителем пятен от Умников Уизли». Снейп просто не знал, что очиститель был заговорен отстирывать все, кроме вещей любимого профессора, а этикетки не читал принципиально, втайне гордясь умением раскладывать любую жидкость на компоненты только при помощи обоняния.

Очень зря.

– В таком виде, – кивнул Северус, – а вы все еще не оставили надежды сделать из меня красавчика с обложки?

– Это вряд ли, – она нахмурилась и почесала палочкой подбородок, – но правила гигиены стоит соблюдать.

– Что за грязные инсинуации! – возмутился профессор.

– «Грязные» – подходящее слово, – Грейнджер схватила его за запястье и поднесла руку Снейпа к своему лицу, – ужасный маникюр, пятна от зелий, чернила – да по вашим рукам можно прочитать всю вашу подноготную, даже не прибегая к помощи Трелони!.. Я молчу о волосах и состоянии кожи!

– И правильно, – разозлился Северус.

– Что «правильно»?

– Что молчите! – рявкнул он. – Оставьте меня в покое!

– Без моей помощи вам не заполучить Гарри! – отчеканила Гермиона.

Профессор был уверен в обратном, но недавние события пошатнули эту самую уверенность. В конце концов, если он уступит Грейнджер, то ничего не потеряет, но сможет избавиться от присутствия лохматой заучки.

Вероятно, потому что она была из тех, с кем проще согласиться, чем объяснять, почему они не правы.

– Проходите, – процедил Снейп сквозь зубы и распахнул двери в свои покои. – Ничего руками не трогать! Сядьте там, – он указал пальцем на потертый диван и сложил руки на груди. – Я вас слушаю.

Гермиона садиться не спешила, осматриваясь с приоткрытым от удивления ртом.

– Миленько, – сказала она вечность спустя, – но бутылки с заспиртованными эмбрионами стоит отнести в кладовую.

– Что?

– Представьте, то вы пригласили Гарри сюда, – Гермиона бурно жестикулировала, и Снейп подозревал, что через пару минут от этого мельтешения у него заболит голова, – вот он заходит, и что он видит?

– Надеюсь, что меня, – Северус впервые озвучил свои тайные желания, и поэтому несколько смутился.

– Хм, – задумалась Грейнджер, – но потом… он же посмотрит по сторонам.

– Вряд ли, – сказал Снейп.

– М-м-м? – не поняла она.

– Я не думаю, что у мистера Поттера будет желание и возможность смотреть по сторонам.

Теперь смутилась Гермиона.

– Ну… когда-нибудь он же посмотрит?

– Полагаю, после того, что предположительно произойдет на диване, на который вы, между прочим, отказываетесь садиться! – ему уже будет все равно, какая здесь обстановка.

– Вы настолько.., – она закашлялась, и Северус решил, что если это инфекционное, то, как минимум, затяжная пневмония, – настолько уверены в своих умениях?

– Да, – кивнул он, – а у вас есть сомнения?

Пронаблюдав на лице Грейнджер смену эмоций от недоверия и удивления до заинтересованности и даже оттенка восторга, он поежился.

– Я предпочитаю мужчин, мисс Грейнджер!

– А я… а я молчу, между прочим! И я – миссис Уизли!

– Если бы молчали, – грустно вздохнул он, вновь не обратив внимания на реплику о матримониальном статусе. – Ладно, что вы там планировали сотворить с моей внешностью?

Если бы профессор знал, что ему предстоит, то наложил бы на себя заклятие невидимости избирательного действия – от всезнайки.

Или заобливейтил бы ее превентивно.

Или использовал бы легкий вариант «Империо».

Или переехал бы в глухую деревню, куда его давно зазывал один бывший – на раскопках гробницы Мерлина почему-то постоянно пропадали люди, поэтому рабочих рук вечно не хватало.

Впрочем, он уже согласился на смену внешности под руководством Грейнджер, а всем известно, что слезы феникса не помогают, когда отказали почки.

 

 

Глава 5

 

 

Следующий день был кошмарным. Больше всего в жизни Северус не любил чувствовать себя униженным, но именно слово «унижение» лучше всего описывало его состояние к тому моменту, когда многочисленные экзекуции закончились. Для него, человека, который в последний раз посещал парикмахерскую в десятилетнем возрасте, а о значении понятия «ваксинг» даже не догадывался, затея Грейнджер обернулась кошмаром.

Еще до визита в это странное место с непроизносимым названием у него были нехорошие предчувствия, которые оформились во вполне объяснимую тревогу, когда у стойки в холле его встретила недавняя выпускница Хогвартса мисс Браун, улыбаясь настолько вымученной улыбкой, что Северус решил классифицировать этот оскал как последствия укуса оборотня. А обстановка! Стены были розовыми, стойка была розовой, коротенький псевдомедицинский халатик Браун был нежно-розового цвета.

Профессору захотелось сплюнуть и прополоскать рот.

Но Грейнджер уверенным тоном принялась перечислять список того, что требуется сделать с Северусом в обязательном порядке, и подвела черту фразой «а также все, что посчитаете нужным».

Профессор подумал, что уже согласился, и попытался успокоить себя мыслью, что хуже все равно не будет.

Он ошибался.

Его удивление было безграничным, когда тем человеком, который должен был проводить манипуляции с его внешностью, оказалась Андромеда Тонкс.

– Здравствуй, – сказал Северус, топчась у входа и растерянно осматриваясь.

Любимая темница Люциуса в Малфой мэноре выглядела намного более приятным местом. По крайней мере, пыточных инструментов в ней было гораздо меньше.

– Привет, заинька, – засюсюкала обычно строгая Андромеда, – раздевайся, дорогой.

– Что с тобой? – рявкнул он. – Тебя заколдовали?

– Ох, – махнула она рукой, – профессиональная деформация. Не обращай внимания.

– Понятия не имел, что ты работаешь… здесь, – он вовсе не стремился поддержать светскую беседу – всего лишь оттягивал момент.

– Разумеется, я работаю, мне ведь нужно кормить внука, – она поправила накрахмаленный белый чепчик и улыбнулась несколько неискренне, – и потому так молодо выгляжу… Раздевайся, дорогой. Сейчас мы тебя приведем в порядок.

Снейп решил, что еще может сбежать, но любопытство и желание обладать Поттером взяли верх, потому он расстегнул верхнюю пуговицу мантии.

– Полностью, – сказала Андромеда.

– Что, и..? – он не договорил – подумал, что ослышался – никогда и никто, кроме колдомедиков и его немногочисленных любовников, не видел его голым. Тем более, не должна была увидеть женщина, с которой он регулярно находился в одном помещении, распивая алкогольные напитки различной степени крепости. – Нет.

– Нет?

– Нет! – Снейп вспомнил тон, которым обычно прикрикивал на Лонгботтома, и добился нужного эффекта – Андромеда пожала плечами и кивнула.

– Тогда до белья.

Кальсоны до щиколоток ее почему-то развеселили, а профессор нахмурился. Он считал, что магические традиции стоит поддерживать во всем, включая фасон подштанников.

А потом началось.

После тщательного (слишком тщательного!) осмотра Андромеда предоставила ему выбор: все сразу или месяц регулярных визитов в эту комнату для пыток. Терять такое количество времени на подобную чепуху Северус не хотел категорически, поэтому выбрал первый вариант.

В первый час Северус был готов отказаться от мысли поиметь Поттера, во второй –согласился бы переехать в другую страну и поклялся бы никогда Поттера не видеть, а после пяти – мечтал о misericord.

Но его мечты сбывались редко.

Точнее, никогда.

Мелочи вроде маникюра, педикюра и выщипывания бровей Снейп перенес стоически, но чары для нивелирования последствий многочисленных защитных и очищающих заклятий для волос оказались ужасно болезненными. Северусу никогда не снимали скальп, но он решил, что ощущения должны быть похожими на эти.

Эпиляция подмышечных впадин вырвала из его глотки долго сдерживаемый вопль боли.

Выравнивание зубов профессор сравнил с долговременным десятикратным «Круциатусом», отбеливание – с коронной пыткой соратника Малсибера, который любил выпивать с жертвами водку.

Царскую.

Подтяжка кожи на животе, груди и бедрах напоминала всего лишь снятие тонкого слоя кожи при помощи опасной бритвы, и Северус почти не морщился, но расслабиться он смог только на финальном этапе, когда Андромеда принялась выравнивать его кожу, втирая какой-то крем с подозрительным запахом.

Впрочем, крем нельзя было смывать несколько часов, которые Северус должен был провести стоя, поскольку побочным эффектом подтяжки была почесуха.

О чем ему сообщили на выходе.

Впрочем, счет испортил настроение куда сильнее и, увы, ни одна из процедур не входила в список оплачиваемых страховкой, потому пришлось платить своими кровными.

Порадовала только реакция Грейнджер, которая дожидалась профессора в холле.

Судя по облегчению на ее лице, когда он вышел из кабинета, беседа с Браун была всезнайке вовсе не в радость, но последующий восторг, граничащий с шоком, показался ему даже чрезмерным.

– Надеюсь, я не превратился в Локхарта? – спросил Снейп, щурясь. – Припоминаю, на него вы тоже взирали, приоткрыв рот и высунув кончик языка.

– Мне было тринадцать! – возмутилась Грейнджер.

– Зеркало? – голос Браун должен был подчеркнуть восхищение, но почему-то злил.

Не дождавшись ответа профессора, который прожигал взглядом дыру во лбу Грейнджер и продумывал возможность идеального убийства, она выкатила и увеличила заклинанием огромный трельяж. – Ужин?.. Мою руку и сердце?

– Надеюсь, вам приплачивают за лесть, – сказал он и повернулся.

Хотя за лесть Браун приплачивали, ее реакция была вполне искренней.

Профессор застыл и совершенно по-дурацки хлопал ресницами, глядя на себя нового.

Разумеется, он не стал красавцем, но даже густые шелковистые волосы до плеч делали его куда привлекательнее, а уж две брови вместо одной, гладкая кожа и – Снейп растянул уголки губ – ровные белые зубы превратили его в довольно привлекательного мужчину.

Это помогло унять желание убить Грейнджер.

Ненадолго.

Потому что на выходе всезнайка сообщила, что его ждут у мадам Малкин для примерки.

– Я не собираюсь тратить деньги на одежду, – сказал Снейп грозно.

– Но… одежды у вас больше нет. Эльфы все уничтожили, – сказала зануда, глядя на него с опаской.

И опасалась она вовсе не зря.

Даже у широко известной шпионской выдержки был какой-то предел.

– Как?!

– Сожгли, – ответила она и вытащила из потайного кармана палочку, защищаясь. – Но это только в ваших интересах!

– Я уже слышал нечто подобное от одного старого знакомого, – поморщился Снейп. – И, смею напомнить, я его убил. Вас ждет то же самое!

– Не посмеете, – сказала Грейнджер, но сделала шаг в сторону. – Кроме того, у вас достаточно средств, чтобы позволить себе новый гардероб.

– У меня зарплата – каких-то четыреста галеонов в месяц, а новая мантия относительно приемлемого качества стоит почти сто! Вы перешли всяческие рамки, и я не позволю…

– …Билл Уизли работает в Гринготтсе, – сказала она, глядя исподлобья, – он проверил ваш счет и сказал, что денег у вас вполне достаточно.

– Да как вы посмели?! – профессор задохнулся от ярости. – Я согласился на ваши уговоры, но то, что вы творите – это возмутительное вмешательство в частную жизнь!

Снейп орал на автомате, продумывая, как объяснить членам Ордена свое внезапное обогащение. Когда-то, принимая Метку, он подписал несколько бумаг, одна из которых была групповым завещанием приближенных к Лорду – на случай, если кто-то умрет, то его имущество должно было достаться выжившим.

Финальная Битва принесла Снейпу не только удовлетворение от победы, но и солидную сумму в банке.

Однако он планировал покупку дома на побережье и тихую старость, а не оплату идиотских процедур и нарядов от Малкин.

– Я вас убью! – закончил тираду профессор.

– Не убьете, – Грейнджер задрала подбородок, изображая истинную гриффиндорку. – А потом еще «спасибо» скажете!.. Всё! Мне пора, а вас ждут вон там, – она махнула головой и с громким хлопком исчезла.

– Не скажу, – фыркнул Снейп.

Всезнайка наверняка обиделась.

Профессор знал, на что способна Грейнджер в приступе энтузиазма, но понятия не имел, чего ждать от нее же обиженной, потому задумался и побрел в указанную сторону.

Некоторые неприятности стоило душить в зародыше.

Только он не знал, как.

 

Мадам Малкин действительно его ждала, но здесь у профессора было явное преимущество – если в вопросах косметологии он не понимал ровным счетом ничего, то одежду покупал неоднократно.

Раз пять.

Или семь.

Потому зеленые, синие и терракотовые мантии сразу же вернулись на склад, полчаса ушло на выбор ткани для рубашек и брюк, а закончил Снейп перелистыванием каталога с нижним бельем, тихо бурча себе под нос, что ни один уважающий себя мужчина не наденет подобное.

Когда Малкин вернулась с двумя пакетами, перевязанными бечевкой, он уже готов был согласиться, что его представления о моде несколько устарели.

И именно в тот момент, когда Северус примерял новую мантию из теплой зимней шерсти, черную, разумеется, в магазин ступила нога Героя.

Первой мыслью, пришедшей в обновленную голову Снейпа, была о том, что этот визит – дело рук Грейнджер.

Но он ошибался.

Такое случается даже с умнейшими из людей.

– С… Снейп? – спросил Поттер, глаза которого стали похожи на эльфийские. Размером. – Это вы?

Северус оживился.

– Я, мистер Поттер. Здравствуйте.

Колкости, готовые сорваться с языка, он оставил на потом.

Для Грейнджер.

Героя нельзя было спугнуть.

Воздух вокруг, казалось, звенит от напряжения.

Профессор, внешний вид которого был лучше, чем в юные годы, застыл в ожидании реакции Героя, от которой, можно сказать, зависела вся его дальнейшая жизнь.

– Что с вами? – промямлил Поттер.

– Я… – он запнулся. – Я… сделал кое-что с моей внешностью.

– Вам идет.

Сердце отчего-то забилось быстрее, а в груди появилось давно забытое ощущение радости.

– Спасибо, – он запахнул мантию и, надеясь, что выглядит серьезным, произнес: – Вы не хотите сегодня со мной поужинать?

Поттер посмотрел на него с некоторым недоверием, а потом отрицательно покачал головой:

– Нет, у меня другие планы.

– Завтра? – слово сорвалось с губ, о чем профессор тут же пожалел.

– А смысл?

– Хочу угостить вас и… – Северус вспомнил написанные накануне в письме строки, – …отблагодарить за спасение.

– Хорошо, – пожал плечами Герой, – завтра. Я пришлю вам сову и… до свиданья.

Поттер выскочил на улицу, как пробка из бутылки со сливочным пивом, а Северус смотрел ему вслед, пытаясь осознать, сработало ли стоившее стольких страданий изменение внешности, и почему Поттер сбежал.

На самом деле никаких причин сбегать у Гарри не было – просто светская беседа со Снейпом никогда не была для Героя удовольствием.

Но, не сознавая того, он оставил профессора в состоянии крайней растерянности.

Знал бы, чем это все закончится – и говорить бы не стал.

Но он не знал.

И Прорицания игнорировал совершенно зря.

Быть может, все могло сложиться куда удачнее для них обоих.

 

 

Глава 6

 

 

Рон Уизли был весел и расслаблен. Дружеские посиделки с Гарри омрачало только отсутствие алкоголя.

- Я не верю, - сказал он, задумчиво глядя в кружку с чаем, - что ты решил перестать... ну, ты понимаешь, о чем я.

- Надоело, - Гарри засунул в рот кусок пирога с яблоками и начал медленно его жевать. – Понимаешь, у меня период такой.

- Какой?

- Ну вот даже Снейп… Я ведь уже рассказывал?

- Трижды, - устало кивнул Рон.