Первый председатель; первые годы жизни колхоза 2 страница

Его чувствовали везде, где что-либо не ладилось, а там, где всё было в "ажуре", как он говорил, его не было, хозяйство уве­ренно шло в гору, и это знали все, так как обо всем говорили колхозникам, ничего не скрывая. Когда надо было отбиться от зар­вавшихся уполномоченных, он собирал правление и даже общее соб­рание, где всем сходом решали, а уполномоченному говорил, что вот собрание - хозяин и говори с ним. Как правило, партийная ячейка поддерживала председателя, его действия, не наносящие ущерба го­сударству. С каждым годом увеличивалось число указаний сверху: что, когда и где сеять, строить или убирать, угроз была тьма. Такого вмешательства в дела колхоза он не терпел, и за это "на­чальство" его не любило. Спасали от этого собрания колхозников.

Добился-таки председатель того, что люди вставали рано и шли на ферму, на колхозное поле, на пожни, где работали до уста­ли и зачастую без выходных дней. На своих приусадебных участках и по заготовке кормов для личного скота работали вечерами да в дождь. Большая заслуга организаторов колхоза заключалась в том, что в личном пользовании не только разрешили, а по решению край­кома партии добивались того, чтобы каждая колхозная семья имела корову.

Все хорошо сознавали, что на Севере без коровы семья жить не может, и приусадебный участок будет давать больший урожай благодаря органическим удобрениям, а главное, сохранится привязанность труженика к колхозу.

Крупный рогатый скот - символ богатства крестьянина Севе­ра. Сохранить исконных земледельцев можно только тогда, когда крестьянин - колхозник будет иметь личное хозяйство - основное средство выживания. Крестьянин (колхозник) со своим хозяйством, коровой и приусадебным участком до 50 соток не пропадет, из де­ревни не уйдет и большую семью прокормит. Главное, чтобы были дом, своя баня да школа и фельдшер в селе и хотя бы небольшой магазин (лавка) с товарами. Вот тогда все деревни будут пер­спективными.

Картофель, собранный на участке у дома, был подспорьем для членов семьи и кормом для коровы. Ни о какой торговле моло­ком от индивидуальной коровы не было и речи, ведь сдавали мно­го молока по государственной цене (налог), а картофель шел толь­ко для себя. Дохода от коровы и приусадебного участка, заменяю­щего заработок в колхозе, не было. Ичково-Ступинский колхоз "Новая жизнь" был жизненным и прочным потому, что он возник на ос­нове добровольности и соблюдался устав колхоза. С организацией колхоза "Новая жизнь" естественные природные особенности земле­делия были сразу же учтены, и с первых дней усилилось окульту­ривание пахотных земель, сенокосов и пастбищ. Обобществленные поля без единой межинки радовали крестьян. Еще не осознав все­го значения в будущем, потеряли счет мое и твое, перешли на на­ше. Правление колхоза "знало, что почвы колхозных полей отзывчи­вы на заботу о них и при хорошей обработке с внесением органи­ческих удобрений будут хорошие урожаи ржи, ячменя, овса и даже яровой пшеницы и, безусловно, прекрасные урожаи картофеля. Зна­ли руководители и актив колхоза и о том, что судьба колхоза и деревень будет зависеть от судьбы сельскохозяйственных угодий, земельные угодья - от животноводства, дающего не только моло­ко, но и органику.

Поля, пожни, луга и лес колхозники любили всей душой, на­ходя в них истинную суть жизни. Все крестьяне четко понимали, что всю работу в колхозе, на селе направляет партийная ячейка. Не помню, когда она была создана, но в тридцатом году партийцев было порядочно, и их по праву называли большевиками. Актив­но работала и комсомольская ячейка, созданная в колхозе в первые месяцы его организации, хотя до этого была на весь сельсовет.

Все колхозники, что были с первого дня его основания, самоотверженные, бескорыстные люди. В зиму на тридцать второй и летом тридцать второго года из-за неурожая, ряда стихийных бед­ствий и неурядиц мы сильно голодали. Лошадей тоже плохо кормили, а мы весной на них пахали, и были случаи такие, когда лошадь и пахарь разом падали. Но и это не сломило дух первых колхозников, они выстояли и победили.

Работали первые колхозники самоотверженно в посевную и уборочную (страду) без выходных дней и отпусков в течение всего года. Уже осень тридцать третьего года была с хорошими результа­тами, а тридцать четвертый год для колхоза "Новая жизнь" явился переломным к лучшему. С этого года колхоз без сбоев шел только в гору по всем показателям сельскохозяйственного производства.

После Великой Отечественной войны колхоз "Новая жизнь" по­лучил путевку на Выставку достижений народного хозяйства в Моск­ву. Труд председателя был высоко оценен КПСС и Советским прави­тельством. А.П. Ващукову было присвоено звание Героя Социалистического Труда. В середине пятидесятых годов колхоз стал одним из лучших в стране. Такова заслуга первых тружеников колхоза.

Об отдыхе колхозников. В двадцатых годах длинные зимние вечера селяне коротали на посиделках за беседой, рукоделием, пением, а иногда и чаепитием. На этих посиделках не только от­дыхали от дневных работ и забот, но, пожалуй, самым главным бы­ло общение односельчан.

Для посиделок устанавливалась своеобразная очередность изб, в которых они будут в следующий вечер. В тридцатом году с созданием колхоза всё изменилось. Появилась изба-читальня, под которую был передан самый большой дом (восемь комнат), ранее принадлежавший кулаку. В этом доме организовали в двух передних комнатах сцену и зрительный зал, где проводили собрания, демон­стрировали кинокартины, читали лекции, ставили спектакли и само­деятельные концерты; в следующих двух комнатах библиотека, зал для чтения газет и журналов, а остальные комнаты отведены для ра­боты различных кружков, игры в шашки и шахматы. Книги для биб­лиотеки собрали у населения, и часть купили в Холмогорах на деньги, выделенные колхозом. В избу-читальню переселились и по­сиделки, но рукоделие постепенно замирало. В избе-читальне соби­рался и стар, и мал. Ведь с организацией колхоза резко изменилась жизнь крестьян. У мужчин высвободился вечер: не надо теперь уха­живать за лошадью, чинить сбрую, ремонтировать инвентарь; отпа­ли и прочие заботы по хозяйству. Все это от них ушло на колхоз­ный двор, где за сотней лошадей ухаживали не сто хозяев, а три - четыре колхозных конюха. Ремонт сбруи делали специалисты днем, а не по вечерам, как это было раньше.

Однако не смогли еще освободить женщин от домашнего хозяй­ства. Они ухаживали за коровой, овцами, курами, стирали, пекли хлеб, готовили пищу и выполняли прочие работы по дому. Все же и машины выкраивали время сходить в читалку. Весной и летом в белые ночи (без освещения), а с августа по март по вечерам при керосиновой лампе колхозники проводили свой досуг в читальне: читали газеты и книги, играли в шашки и шахматы; молодежь ста­вила спектакли, коммунисты проводили беседы. С приобретением радиоприемника сюда стали приходить всей семьей, чтобы послу­шать весь мир. Часто играли гармонь, балалайка, гитара и после длительных дискуссий о целесообразности танцев начались и тан­цы. Хотя еще спор продолжался о том, имеет ли право комсомолец танцевать и приходить на танцы при галстуке. Активным посещение читальни было, когда привозили киноленты. Очень любили смотреть документальную кинохронику, где показаны успехи первой пятилетки и восторженно-радостные люди. Нас, молодых людей, они вдохновляли на труд, на борьбу с серостью, которая еще имела место, на под­виги.

Вдохновение на труд, на учебу, веселый отдых у молодежи Ичкова было огромное. Лозунги, призывы партии - все воспринима­ли чистым сердцем, первую пятилетку считали своим кровным делом, колхоз - своей жизнью. Так было. В избе-читальне молодежь делала всё своими силами: выдавали книги, дежурили, выступили с само­деятельностью, выпускали стенгазету и т.п. Был заведующий чи­тальней, он же сторож, уборщик помещений, отапливавший все по­мещения (8 печек- голландок). Дровами обеспечивал колхоз, кероси­ном снабжал сельский совет. Руководил нами Андрей Антипин. Скажу подробнее о стенгазете.

Большую роль в жизни колхоза играла стенная газета, которую выпускала комсомольская ячейка под руководством партийца Антипина. Газету выпускали каждую неделю. Оформляли ее к обеду в воскресенье, к приходу основной массы колхозников в избу-чи­тальню. В газете отражали и достижения, и больше всего недостатки в работе колхозников, главным образом, молодежи. Газета была помощником для колхозников. В ней было два раздела "Сам себе зоотехник" и "Сам себе агроном". В эти разделы писали заметки зоотехник Доня Каркавцзва, ветеринар Василий Иванович Падчин и агроном-самоучка Илья Григорьевич Абакумов. Заметки в этих раз­делах пользовались большим успехом у колхозников. Газета сооб­щала о всех происшествиях, таких как, кто несвоевременно вышел на работу, плохо выполнил ту или иную работу. Особенно бичевали выпивох, сквернословов и нарушителей общественного порядка. Об эффективности этой газеты приведу такой пример; в газете бы­ла помещена заметка о грубом отношении к лошади одного колхозни­ка: он очень бил лошадь. Мы написали, указав имя и фамилию, не учли, что однофамильцев, "тёсок", в Ичкове много. И вот поздно вечером я шёл домой. Около церкви ко мне подошел здоровый дети­на, взял меня за грудки и здорово тряхнул, заявляя, что я его оклеветал. Мне долго пришлось ему доказывать, что заметка в га­зете не о нем. Разошлись с миром только после того, как я ска­зал, что завтра же будет указано в газете отчество нарушителя дисциплины.

На страницах газеты делились и опытом, и новостями, откровенно писали обо всем в жизни колхоза, о ходе соцсоревнования и о передовиках. Доставалось и членам правления, и бригадирам за все их промахи. Выступления в стенной газете обсуждали не только на заседании правления, но и на общем собрании, а некоторые за­метки направляли в районную газету. Меры принимались незамедли­тельно, о чем писали в разделе: "Что сделано". Был еще раздел о важнейших событиях в колхозе.

"Стенновку" оформляли тщательно. За художественное оформле­ние отвечал Григорий Иванович, а за грамотность - Мария Архиповна Абакумовы. Все заметки писали крупным шрифтом, чтобы могли читать пожилые люди. Старались излагать заметку кратко, ясно, конкретно. После случая со мной и "пострадавшим" в газете ста­ли указывать имя отчество и фамилию того, кого критиковали.

Колхоз принес в жизнь крестьян очень большие перемены. В их жизни все было совершенно новым. Юноши - колхозная молодежь - как-то сразу повзрослели, стали проявлять самостоятельность в колхозных делах. Многие молодые люди стали учетчиками, звенье­выми и бригадирами. Стали строителями социализма в деревне, стали делать новую историю. К любви и ответственности за свою семью, за свой дом добавилась любовь и ответственность за свой колхоз. Эти чувства прививались незаметно: быстро и колхоз, его люди стали нам, молодежи, очень близкими. От своих отцов мы по­лучили трудолюбие. С первых дней колхозной жизни мы вместе с ро­дителями работали, делая то, что было посильно.

Но жизнь в стране развивалась невиданными темпами. В нача­ле тридцатых годов в Северном Крае открылось много средних и высших учебных заведений, в которые сразу потребовалось много молодежи, окончившей семилетку. Пробудилась у молодых людей величайшая тяга к знаниям, унаследованная от М.В.Ломоносова. Многие мои сверстники уехали из Ичкова учиться в Архангельск, Вологду, Холмогоры, Пинегу и другие города, где в учебных заве­дениях пополнялись ряды студенчества. Уехал и мой брат Михаил в Пинегу, где поступил учиться в лесохимический техникум. Уход мо­лодежи из Ичкова на первых порах не особенно отражался на со­стоянии дел в колхозе, так как колхозников было в избытке, и в каждом дома жили полнокровной жизнью. И всё же по-разному пере­носили великий перелом в жизни крестьян. Главное, молодежь ста­ла уходить не только на учебу, но и на работу в города, где требовалась рабочая сила. Нас, работающих в колхозе, становилось всё меньше и меньше. Успокаивало то, что много подрастало детей, идущих нам на смену, Но не учитывали, что все они будут стреми­ться получить среднее и даже высшее образование.

Колхозное хозяйство крепло потому, что каждая колхозная семья стремилась создавать все для того, чтобы осенью больше получить на трудодень. Сохранялась заинтересованность в исходе затраченного труда. На развитие животноводства продолжалась ориентация колхоза. Не брезговали колхозники, мужчины и женщины и мы, молодые люди, колхозным, крестьянским трудом и навоз возили на поля, и пахали, и косили, сорняки пололи, за скотом ухаживали, хотя всем хотелось сесть за руль автомобиля или трактора, а о самолетах мы мечтали так, как сейчас думают о космических полетах.

В первые годы в колхозе не все шло гладко. Распределение доходов по трудодням в первые годы не больно радовало колхозни­ков, особенно тех, которые работали на полевых работах, как го­ворится, не круглый год, в отличие от работающих в животноводст­ве. Однако ни голод, ни нужда в первые два года колхозной жизни не отвратили нас от колхоза. Была твердая уверенность в том, что колхоз окрепнет. Учет всего сделанного каждым колхозником был поставлен во главу угла, и о работе каждого колхозника было из­вестно всем. Все знали, кто сколько трудодней заработал, и поче­му у некоторых мало. Были и прогнозы, сколько натуры и денег по­лучим осенью на каждый трудодень. Заслуга в этом принадлежала бухгалтеру Семену Копалину, счетоводам Филиппу Абакумову и Ми­хаилу Вашукову, работавшим четко и оперативно. Бригадиры, зоо­техники, ветврач, агроном, бухгалтер, счетоводы были весьма ини­циативными и чувствовали величайшую ответственность за поручен­ное дело. Колхоз с первых лет своего существования имел прибыль, пусть небольшую, но все же прибыль. Он не был должником перед государством в те годы.

Сделаю еще небольшое отступление и расскажу об отвлеченном (от колхозного) труда, которым занимались немногие, то есть, те кому повезло в голодный 1932 год.

В начале тридцатых годов по Северной Двине осуществляли нолевой сплав леса, который проводился с ранней весны. Этот вид сплава был самым дешевым способом транспортировки круглого леса и приносил большие доходы лесозаготовительным предприятиям. Но происходило отравление и загрязнение Двины и, кроме того, много леса уносилось в Белое море. В 1936 году назвали этот способ сплава леса вредительством и прекратили его. Хотя и до того уже было заметно, что Северная Двина мелеет и нуждается в помощи че­ловека, а происходило все наоборот: еще больше захламляли реку. Уже в то время на это не обращали внимания, а на молевом спла­ве зарабатывали хлеб и небольшие деньги. Дело в том, что бревна, плывущие по реке, ветром и течением воды прибивало к берегу. Бревна обсыхали на берегу, а наша задача была не допустить их обсы­хания, а если уже это произошло, то скатить кругляки в воду как можно дальше от берега, чтобы они плыли к запани.

Моей матери и, следовательно, мне десятник отвел участок берега длиною около километра и на этом участка берега не долж­но обсохнуть ни одно бревно. Мы с матерью два раза в день, и часто еще ночью ходили на реку и скатывали бревна на воду. Труд был тяжелый потому, что я еще был мал и слаб, а мать сильно бо­лела. Однако мы один летний месяц тридцать второго года в поряд­ке держали берег, а за труд ежедневно получали 600 грамм хлеба и рубль денег.

Ближе к осени я стал работать учетчиком молока и кормов на скотном дворе и телятнике с оплатой 0,8 трудодня. Мать ходила на полевые работы в колхоз.

 

ПЕРВЫЕ КОЛХОЗНЫЕ БРИГАДЫ,

ПЕРВЫЕ ТРУЖЕНИКИ КОЛХОЗА

 

В первые же недели жизни колхоза были в Ичкове организованы бригады: животноводческая, две полеводческие и бригада лесо­рубов. Первым бригадиром животноводов был Михаил Афанасьевич Вашуков. Среднего роста, коренастый, всегда любезный и общительный человек сумел сплотить коллектив животноводов, вначале ра­ботавший на нескольких, плохо оборудованных скотных дворах. Не смотря на очень тяжелые условия, в зиму с тридцатого на трид­цать первый год он со своим коллективом сохранил всех коров и молодняк, и не сильно снизились надои молока. Осенью тридцать первого коров перевели в новый скотный двор на 100 голов, построенный по проекту того времени, с большими дополнениями к проекту, данными колхозниками.

Большую роль в моей жизни сыграл Михаил Афанасьевич. Он научил меня вести учет молока, кормов и труда животноводов. Привил пунктуальность, своевременность в учете и особую аккуратность. Ежедневно в мою обязанность входило трижды принять молоко, надоенное каждой дояркой, с учетом и от какой коровы; сдать это молоко на маслозавод и чтобы сошлось: что принял, что сдал, оп­ределить жирность сданного молока, получить положенное количест­во обрата и сыворотки и доставить этот обрат и сыворотку в те­лятник. Учесть грубые корма, выдать сено на каждые десять коров и сообщить полеводческой бригаде, сколько подвезти сена. Комби­корма раздавал сам бригадир.

Работу на скотном дворе начинали с четырех часов утра, и к этому времени должны быть учетчик и бригадир животноводов. Дой­ку коров начинали рано, чтобы к пяти часам утра все стадо выгнать на пастбище.

Дневную дойку проводили на пастбища, а ве­чернюю - в коровнике около 22 часов, чтобы коровы были подольше на пастбище, т.е. их до самой дойки пасли. Вот такая простая пара давала значительное повышение надоя молока. Но работать дояркам было трудно, к тому же отсутствовала материальная заин­тересованность. Все держалось на энтузиазме - надо стране. Уста­вала девушки, но радовались увеличению надоя молока, стремились быть победителями в соревновании с соседними фермами. Позже, после войны кроме энтузиазма стали практиковать и личную заин­тересованность колхозников.

Летом работа шла нормально, а с наступлением холодов труд на ферме очень усложнялся из-за необходимости носить воду в очень большом количестве, да и на работу в большие морозы ходить тоже трудно. Неудобств очень много.

Возникали большие трудности с укомплектованием бригады. С уходом Михаила Афанасьевича с должности бригадира на эту работу правление колхоза определило меня, хотя я еще и не был совершеннолетним, а ответственность возложили великую. На эту работу назначили меня поздней осенью, т.е. в трудное время ра­боты фермы, хотя еще и не в самые трудные дни, но они уже отра­жались на всей работе. Работая учетчиком под руководством пре­красного наставника Михаила Афанасьевича, я усвоил и стиль его работы как бригадира. Ведь я уже стал вторым бригадиром на фер­ме и обязан был использовать опыт первого, под руководством ко­торого проработал более года.

Первые дни работы бригадиром животноводов омрачились тем, что ушли с работы три доярки и две телятницы. Председатель колхоза сказал кратко и предельно ясно: "Ты, бригадир, - за все в ответе. Иди, ищи доярок и телятниц, лучше всего среди молодых девушек". Поделился я своей заботой с матерью и получил превосходный совет: "Ты сходи к Якову Григорьевичу Абакумову (первому, как его называли за старшинство, а вторым был мой брат). У него дочери работящие, обязательные и трудодни им нужны, ведь Яков-то лесничий, а мать связана большой семьей. Только расскажи им всю правду о тяжелой работе, ничего не обещай и ни в чем не ври. Они гордые и любят, когда их уважают".

Да, так и все-то наши ичковские любят жить по правде. На работе на ферме действительно было очень трудно. Доярке надо бы­ло не только подоить десять коров, но и напоить их, корм раздать. Воду надо наносить с колодца, самим черпать воду из колодца, за­ливать в бочки, зимой согревать эту воду, а затем, зачерпнув вед­ром из чана, разнести к каждой буренке. Механизация отсутствовала полностью. Одно было облегчение: сено завозили на поветь и сбра­сывали по трубе вниз, и доярки уже разносили по кормушкам. Физи­ческий труд был основной и очень тяжелый. Все это я рассказал матери двух дочерей, которые тут же были и все слышали.

Старшая - Лиза - сидела спокойно и внимательно слушала, а младшая - Саша - часто смеялась и вставляла разные колкости, за что получила неодобрительный взгляд матери. Елизавете Яковлевне было около девятнадцати лет, а Саше - семнадцать. Я знал, что эти девушки помогали матери во всем, были неизбалованными, люби­ли труд и не пренебрегали работой с домашним скотом. В то же время обе закончили по шесть классов, веселые, любят петь и танце­вать. Возражений на мое предложение не последовало ни от девушек, ни от матери, но выяснилось, что Лиза любит коров, а Саша – телят, и с разрешения матери согласились работать: старшая - дояркой, другая - телятницей с утра следующего дня, т.е. завтра. Обрадо­ванный таким успехом, я спросил, а кого бы еще пригласить в доярки, и они посоветовали молодую девушку Феклу Евдокимовну, сестру Дмитрия Евдокимовича, мужа моей сестры Ольги Григорьевны. Мы вместе с Лизой пошли к Феше и очень быстро договорились.

Ферма, вернее бригада, становилась молодежной, как и советовал председатель. На следующий день на работу Лиза пришла вмес­те с зоотехником Доней Каркавцевой и самоуверенно заявила, что она будет ухаживать за "рекордистками" - коровами, дающими бо­лее восьми тысяч литров молока за лактационный период. Зоотехник заверила, что будет помогать, и через год все эти коровы будут давать молока не меньше десяти тысяч литров каждая. Доярки тут же их назвали десятитысячницами, и с веселым настроением начался новый рабочий день. С первых же дней работы Елизавета Яковлевна показала, что у нее все в руках горит, боевая, ловкая, непрерывно улыбающаяся, она поднимала настроение у остальных доярок. Смех и песни слышались и при кормлении коров. С коровами была ласкова, с каждой разговаривала, величала по их кличкам, даже иногда руга­ла нас за какую-либо несуразную кличку, данную корове в обяза­тельном порядке на ту букву алфавита, которая была установлена на год появления телки на свет. Условия труда на ферме были тя­желые: работали в одну смену с четырех часов утра до двадцати, а летом до двадцати двух часов вечера с перерывами по несколько часов между дойками, т.а. день был разорван тремя дойками. Не всегда были и выходные дни, а об отпусках и не помышляли. Уходя на работу в четыре часа утра, почти все не завтракали и ра­ботали до восьми утра, сильно уставая. Встал вопрос об организа­ции завтрака и вечернего ужина после работы. Молока было много, но расходовать его не разрешалось. Тогда действовал суровый закон об охране социалистической собственности. Выход нашли с согласия, вернее разрешения, районного руководства стали готовить кофе, расходуя один-два литра молока в сутки на бригаду с оплатой за молоко по государственной цене. Все согласились. Это было боль­шое достижение. Закупали кофе "Здоровье", а когда его не было в лавке, делали сами из ячменя и цикория. Сделали печку в приемной молока с вмазанным котлом на 15 литров и варили кофе, заливая, конечно, не два, а все пять литров молока, которое не учитыва­лось при его взвешивании от каждой коровы и не сказывалось на общем надое от ста коров.

По окончании утренней дойки коров мы все пили горячий кофе
досыта. Хлеб, шаньги или пироги, иногда сахар приносили доярки, каждая для себя, угощали друг друга тем или и смеха было очень много во время этого завтрака. Но что было отрадно, никогда не было склок и сплетен. Разговор был прямой, откровенный. Все, что о ком думали, говорили в глаза, без ехидства, доброжелательно.

Тяжелым, в общем-то, не женским, был труд животновода. Назы­валась дояркой, а это было, по сути, не главное. Надо было поить и кормить коров. В сорокоградусные морозы наносить из колодца воды для каждой буренки в достаточном количестве. Воды требова­лось очень много. Для промывания вымени по пять литров на каж­дую корову, воду грели в котлах, создавая запас теплой воды на три дойки. Пользоваться холодной водой нельзя и вовсе не подмывать бурёнку тоже запрещено. Антисанитария - раз, стрессы животных - два. Молоко должно идти только высшим сортом, ведь вырабатывали из этого молока масло на экспорт, а также шла борьба за повыше­ние надоев молока. Если доярка помоет вымя коровы холодной водой, то не досчитается до двадцати процентов молока, а то и вовсе заболеет животное.

Вода нужна не только для гигиены буренки, еще в большем количестве ее требуется, чтобы трижды напоить коров досыта согре­той в чанах водой. Душевых на ферме тогда еще не было и даже мысли о них, но теплая вода нужна была для мытья рук, стирки полотенец, халатов, мытья помещений и т.п. Надо было облегчать труд доярок, но как?

Сердце у доярок болело за животных, за работу, за надои молока. Вот это было главным. Уставали они ужасно, а придя до­мой, занимались еще и домашней работой. Среди животноводов мно­го еще было матерей, растивших по два и более ребенка. Как об­легчить их труд, долго думали, а помог невероятно простой слу­чаи.

В декабре 1933 г. рождественские морозы достигали 40°С. Чтобы как-то облегчить труд доярок, я помогал носить воду от колодца до приемной молока, а далее в помещение до чанов уже носили воду доярки, куда и сливали эту воду, чтобы согрелась и чтобы потом уже разносить согревшуюся воду к коровам из этих чанов. Черпали воду сторож Алексей Рудаков и возчик молока Ва­силий Копалин. Дорожка от колодца до скотного двора покрылась льдом. Я как-то неловко повернулся и упал. Из ведер вода потек­ла по этой дорожке ко двору, а я катился на спине туда же. Это падение, сток воды и мое движение осенили меня. А нельзя ли во­ду из колодца пустить по водопроводным трубам самотеком. Коло­дец примерно на два-три метра выше пола скотного двора. Об этой мысли я промолчал. Под общий смех и шутки наполнили чаны водой. Пригодился мой маленький опыт водопроводчика при совместной ра­боте с дядей Митей в Архангельске, да я же имел считавшееся со­лидным шестиклассное образование. Невероятными ухищрениями уда­лось установить, что столб воды в колодце выше чанов примерно на полтора-два метра. Измерил я длину от колодца до чанов, чтобы определить, сколько надо труб, муфт, тройников и угольни­ков, а также кранов и обязательно один вентиль. Вот о фильтре не подумал, потом Дмитрий Евдокимович, давая фильтр, сказал: "А про лягушек ты забыл, чтобы стал делать, если бы они попали в трубу".

Написал письмо Дмтрию Евдокимовичу Пекишеву, в котором все описал, приложил чертеж, размеры, и попросил, не достанет ли он описанных при ремонте водопроводов труб дюймовых или на три чет­верти дюйма и соответствующую арматуру.

Если сможешь достать, то на первых пароходах (это, значит, в мае) я приеду и заберу. Тут же написал, что об этом никто не знает, чтобы не засмеяли, а заплачу за трубы и краны сам. Ответ не заставил долго ждать. Дмитрий написал коротко: вода побежит в бочки, за трубами приезжай с первым пароходом. Слово он сдер­жал. Вместе с Ольгой Григорьевной перенесли мы заготовленные трубы с улицы Энгельса, дом 14 до пристани и погрузили на паро­ход. Уже привезя все это к скотному двору, я рассказал своему наставнику Антипину Дмитрию, работавшему сторожем на скотном дворе. Он был "питерским", прекрасным кровельщиком и слесарем. Взялся он за строительство водопровода с огоньком. Через неделю по уложенным в глубокую траншею трубам вода побежала. Свершилась первая механизация скотного двора. Доярки от колодца до бочек несли меня на руках, целовали, шутили, а я боялся одного, как бы не бросили в чан с водой.

Резко изменились условия труда доярок, на ферму охотнее пошла молодежь.

Об этом событии я докладывал на пленуме Северного краевого комитета ВКП(б), когда мне вручали книжку и большой красный бант с лентами, на которых золотыми буквами написано: "Сталинский ударник».

Селькор написал о водопроводе в "Крестьянскую газету". Получил я письмо из редакции этой газеты 21.10.34 года, где меня просили "... Расскажи подробно о механизации скотных дворов". Как устроен водопровод? На твоем опыте будут учиться дру­гие колхозники. Через нашу газету будут знать миллионы колхоз­ников, как комсомолец, Сталинский ударник, знатный колхозник борется за развитие животноводства и каким методом добивается успеха".

Моя мать, а затем моя жена сохранили эту реликвию - письмо из редакции, и я привожу его содержание, чтобы можно было по­нять, какое значение придавалось тогда в начале коллективизации механизации, чтобы облегчить труд колхозников.

Работать дояркам стало легче, сократились затраты времени на носку воды - около трех часов в сутки, вернее по часу после каждой дойки коров. Особо радовались девчата, так как вечером они стали уходить с работы на час раньше. Оставалась еще тяже­лая работа: разносить ведрами воду к десяти коровам, обслужи­ваемым каждой дояркой. Вскоре, но уже без меня, наладили авто­поилки, а также приспособления при раздаче кормов, чем значи­тельно облегчили ручной труд доярок. Это была очень большая по­беда по облегчению физического труда на ферме. Прибавился энту­зиазм у тружеников фермы.

 

Следующим шагом, повышавшим уровень колхозного производ­ства, было введение в строй действующих объектов колхоза - дизельэлектростанции.

Жизнь колхозников в Ичкове изменилась коренным образом. На первых порах ребятишки были "недовольны", ведь до этого они ходили в кино бесплатно, по очереди крутив динамик, а теперь надо покупать билет. Но ничего, скоро и они поняли все преимущества­ принесенные колхозной электростанцией.

Строители двора позаботились о доярках, построив простор­ов теплую зимой приемную молока, где можно было умыться, пере­даться, попить кофе, отдохнуть, побеседовать и песню спеть.

В обязанность сторожей входило к утренней дойке протопить печь в приемной, скипятить воду, а помещение для коров хорошо почистить и проветрить. С этими обязанностями успешно справлялись трудолюбивые пожилые люди Дмитрий Антипин и Алексей Рудаков.