Филип К.Дик. Человек в Высоком замке 11 страница

"Юлиана, - подумал Фринк. - Может быть, она так же одинока, как и я?"

Он вылез из пикапа и бросил десятицентовик в прорезь счетчика на

стоянке.

"Странно, - подумал он, - вся эта авантюра с ювелирным делом. А если

ничего не получится? Если нас ждет неудача? Именно на это намекал Оракул.

Стенания, слезы, разбитые черепки. Человек должен смело встречать темные

стороны своей жизни. На пути к могиле. Будь она здесь, все это не было бы

так печально, было бы не так уж плохо. Я боюсь. А вдруг ничего не продаст,

вдруг нас засмеют? Что тогда?

 

 

На простыне, постеленной прямо на полу гостиной своей квартиры, лицом

повернувшись к Джо Чинаделла, лежала Юлиана Фринк. В комнате было тепло и

полно послеполуденного солнца. Ее тело и тело мужчины в ее объятиях были

влажными от испарины. Со лба Джо скатилась капля пота, на мгновение

зацепилась за выступ подбородка, затем упала ему на горло.

- С тебя все еще капает, - проворчала она.

Он не отозвался. Дыхание его было спокойным, медленным, размеренным,

как колыхание океана, подумал она. У нас внутри нет ничего, корме воды.

- Ну как на это раз? - спросила она.

Он пробормотал, что все было о'кей.

"Я тоже так думаю, - решила Юлиана, - и могу об этом сказать. Теперь

нам обоим нужно подниматься, таща друг друга. А разве это плохо? Знак

подсознательного неодобрения?"

Он шевельнулся.

- Ты встаешь?

Она крепко стиснула его обеими руками.

- Не надо. Еще.

- Тебе не нужно идти в зал?

"Я не собираюсь в зал, - сказала себе Юлиана. - Разве ты не понимаешь

этого. Мы поедем куда-нибудь. Здесь больше оставаться нельзя. Это будет

такое место, где мы еще не были. Самое время".

Она почувствовала, как он начинает отодвигаться, поднимаясь на

колени, почувствовала, как ее руки соскользнули с его скользкой спины.

Потом она услышала, как он отошел, шлепая по полу босыми ногами в ванную.

Принимать свой душ, разумеется.

"Вот и все, - подумала она. - Как было хорошо". Она вздохнула.

- Я слышу, - раздался голос Джо из ванной, - ты стонешь. Всегда

брошенная, да? Беспокойство, страх и подозрения от относительно меня и

всего мира?

Он на секунду показался в дверях ванной. С него капала мыльная вода,

но лицо его сияло.

- Ты бы хотела немного прокатиться?

Ее пульс участился.

- Куда?

- В какой-нибудь большой город. Как насчет Севера, в Денвер? Я вытащу

тебя отсюда, куплю билеты в театр, хороший ресторан, такси, достанем тебе

вечернее платье и все, что понадобится. О'кей?

Она вряд ли могла поверить ему, но хотела, старалась изо всех сил.

- Твой "студебеккер" потянет? - донесся голос Джо.

- Конечно, - ответила она.

- Мы оба раздобудем хорошую одежду, - сказал он, - и понаслаждаемся

жизнью, может быть, в первый раз за всю нашу жизнь. Нужно поддержать тебя,

чтобы ты не сломалась.

- Где мы возьмем деньги?

- У меня есть, - сказал Джо. - Посмотри в моем чемоданчике.

Он закрыл дверь ванной. Шум воды заглушил остальное.

Открыв гардероб, она вытащила его продавленный, засаленный саквояж. В

одном углу она обнаружила конверт. В нем были банкноты Рейхсбанка крупного

достоинства, которые имели хождение повсюду. "Значит, - дошло до нее, - мы

можем уехать. Может быть, он все жен не водит меня за нос. Как бы я хотела

забраться к нему в башку и увидеть, что там". Она пересчитала деньги.

Под конвертом она обнаружила огромную цилиндрическую авторучку. Во

всяком случае ей показалось, что это авторучка, у нее был зажим. Но она

была такая тяжелая. Она проворно вынула ее и открутила колпачок. Да, с

золотым пером, но...

- Что это? - спросила она, когда Джо вновь вышел из ванной.

Он взял авторучку и возвратил ее на место в саквояж. С какой

осторожностью он обращался с нею... Она заметила это, задумалась и

растерялась.

- Опять страхи? - сказал Джо.

Он казался беззаботным. Такой беспечности она еще не видела у него с

тех пор, как они повстречались. С восторженным возгласом он подхватил ее

за талию и поднял высоко вверх, покачивая из стороны в сторону, затем

низко опустил и пристально взглянул ей в лицо, обдавая своим теплым

дыханием, и с такой силой стиснул ее, что она взмолилась.

- Нет, - отдышалась она. - Я просто очень тяжелая на подъем.

"Я все же немного боюсь тебя, - подумала она. - Так напугана, что

даже не отваживаюсь сказать об этом".

- Вперед, в окно, - закричал Джо.

Он прошел через всю комнату, держа ее на руках.

- Вот сюда мы и выйдем.

- Пожалуйста, - сказала она.

- Шучу, - ответил он. - Слушай, мы совершим набег, вроде похода на

Рим. Помнишь? Дуче вел их, моего дядю Карло, например. Теперь и у нас

будет небольшой марш-бросок, пусть не такой важный, о котором умолчат

учебники истории. Верно?

Наклонив голову, он поцеловал ее в губы так сильно, что зубы их

стукнулись.

- Как здорово мы будем выглядеть в новой одежде. И ты объяснишь мне,

что в таких случаях принято говорить и как держать себя. Да? Поучишь меня

хорошим манерам. Да?

- Ты и так очень хорошо говоришь, даже лучше, чем я, - сказала

Юлиана.

- Нет.

Он сразу же стал серьезным.

- Я говорю очень неправильно. У меня действительно очень сильный

акцент макаронника. Разве ты не заметила этого, когда впервые встретила

меня в кафе?

- Вроде, - сказала она. - Но это совсем не имело значения.

- Только женщина знает все светские условности, - добавил Джо.

Он перенес ее назад и с шумом уронил на диван.

- Без женщин мы бы только и обсуждали гоночные автомобили, лошадей и

несли вслух всякую похабщину, как дикари.

"У тебя какое-то странное настроение, - подумала Юлиана, -

беспокойное и грустное до тех пор, пока ты не решил куда-то двинуться.

После этого ты начинаешь прыгать, как ненормальный. А нужна ли я тебе? Ты

можешь выбросить меня в канаву, оставить меня здесь, такое уже случалось

прежде. И я могла бы вышвырнуть тебя, если бы мне нужно было куда-то

уехать".

- Значит, это твоя плата? - спросила она, пока он одевался. - Ты

долго собирал их? Здесь так много. Конечно, на Востоке денег куры не

клюют. Я что-то не припоминаю, чтобы у других водителей, с которыми я

разговаривала, были такие деньги.

- Ты считаешь меня водителем? - оборвал ее Джо. - Послушай, я езжу в

этом рыдване не как водитель, а для охраны от бандитов, выгляжу как второй

шофер, похрапывающий в кабине.

Плюхнувшись в кресло в углу комнаты, он откинулся назад, притворяясь

спящим, челюсть его отвисла, тело расслабилось.

- Видишь?

Сначала она ничего не разобрала, но потом поняла, что в руке у него

был нож с тонким, как у ножа для чистки картофеля, лезвием. Ну и ну!

Откуда это он вытащил его? Из рукава что ли? Или прямо из воздуха?

- Вот зачем меня наняли служащие фирмы "Фольксваген", благодаря

послужному списку. Мы сумели защититься от Хазельдена с его коммандос. Он

был их предводитель.

Его черные глаза заблестели. Он улыбнулся Юлиане.

- Догадайся, кто прихватил полковника, когда все кончилось? Когда мы

поймали их на берегу Нила - его и еще четверых из его группы в пустыне,

через несколько месяцев после окончания битвы за Каир. Как-то ночью они

сделали на нас налет, чтобы добыть бензин. Я стоял на часах. Хазельден

подкрался, весь вымазанный сажей - и лицо, и тело и даже руки. В этот раз

у них не было проволоки, только гранаты и автоматы, очень шумное оружие.

Он пытался перебить мне гортань, но я его прикончил.

Смеясь, он одним прыжком перемахнул расстояние от кресла до Юлианы.

- Давай собираться. Скажи в зале, что ты берешь отпуск на несколько

дней. Позвони туда.

Его рассказ вовсе не убедил ее. Возможно он никогда не был в Северной

Африке, даже не сражался в войне на стороне Оси и вообще не воевал. Какие

бандиты?

Это изумило ее. Насколько ей было известно, ни один грузовик,

проезжавший Канон-Сити с Восточного Побережья, не имел вооруженного

профессионала-наемника в охране. Возможно, он даже не жил в США, все врал

с самого начала, плел для того, чтобы заманить ее, заинтересовать, придать

себе налет романтичности.

"Может быть, он - сумасшедший, - подумала она. - Какая ирония... Я

могла бы на самом деле сделать то, в чем столько раз уверяла других, что

делала: использовать свое дзю-до для самозащиты, чтобы уберечь свою

девственность? Свою жизнь. Но, скорее всего, он просто какой-то бедный

итальянец из низов, всю жизнь месивший грязь, утешая себя им же самим

выдуманной славой. Он Хочет устроить грандиозный кутеж, промотать все свои

сбережения, прожить их и потом снова вернуться к своему нудному

существованию. А для полноты счастья ему нужна девушка".

- Хорошо, - ответила она. - Я позвоню в зал.

Выходя в прихожую, она подумала: "Он купит мне дорогие платья и

возьмет меня в какой-нибудь роскошный отель. Каждый мужчина жаждет иметь

по-настоящему хорошо одетую женщину до того, как умрет, даже если ему

самому придется покупать ей одежду. Этот кутеж, возможно, цель всей жизни

Джо Чинаделла. Но он проницательный: как он прав в анализе моего

поведения. У меня всегда был нервный страх перед всеми мужчинами. Фрэнк

знал об этом тоже. Вот почему мы и порвали, вот почему меня охватило

сейчас такое беспокойство, такое недоверие".

Когда она вернулась из телефона-автомата, то увидела, что Джо снова

погрузился в "Саранчу", время от времени издавая нечленораздельные звуки и

ничего вокруг не замечая.

- Ты же собирался дать мне почитать эту книгу.

- Может быть, пока я буду вести машину, - ответил Джо, не отрываясь

от страницы.

- Ты сам собираешься вести? Но это же мая машина!

Он ничего не ответил, просто продолжил чтение.

 

 

Роберт Чилдан стоял возле кассового аппарата, когда, подняв глаза,

увидел высокого тощего мужчину, вошедшего в магазин. На мужчине был

немного вышедший из моды костюм, а в руках плетеная корзина. Мелкий

торговец. Но тем не менее у него не было добродушной улыбки, совсем

наоборот, на его жестком лице было печальное, даже угрюмое выражение. Он

скорее напоминал водопроводчика или электрика.

Рассчитавшись с покупателями, Чилдан обратился к вошедшему мужчине:

- Вы от кого?

- Я представляю фирму "Ювелирные изделия ЭдФрэнк", - пробурчал

человек.

Он поставил свою корзину на свою корзину на один из прилавков.

- Не слышал о ней, - прохаживаясь, заметил Чилдан.

Мужчина отстегнул крышку корзины и, делая массу лишних движений,

открыл ее.

- Все ручной работы, каждый предмет уникален, выполнен по

оригинальным эскизам. Медь, латунь, серебро. Даже вороненное железо.

Чилдан заглянул в корзину. Специфический блеск металла на черном

бархате.

- Спасибо, это не по моей части.

- Эти предметы представляют американское художественное ремесло.

Современное.

Отрицательно мотнув головой, Чилдан вернулся к кассовому аппарату.

Некоторое время посетитель неуклюже возился со своим бархатным панно и

корзиной. Было непонятно, то ли вытаскивает панно из корзины, то ли ставит

его назад. Казалось, что он понятия не имеет о том, что делает. Чилдан

наблюдал за ним, скрестив руки и размышляя о различных сиюминутных делах.

В два часа у него свидание, где он должен показать несколько старинных

чашек. Затем в три должны принести еще одну партию изделий из лаборатории

Калифорнийского университета, где проверялась их подлинность. В последнюю

пару недель он не прекращал передавать различные изделия на проверку с

того самого злополучного происшествия с кольтом сорок четвертого калибра.

- Все эти изделия произведены без напыления или гальваники, - сказал

посетитель с плетеной корзиной.

Он извлек из нее ручной браслет.

- Цельная латунь.

Чилдан кивнул, не отвечая. Посетитель еще немного поторчит здесь,

перетасовывая свои образцы, но в конце концов уйдет.

Зазвонил телефон. Чилдан взял трубку.

Один из его покупателей справлялся о старинном кресле-качалке, очень

дорогом, которое Чилдан взялся для него починить. Работа еще не была

закончена и Чилдану пришлось на ходу выдумывать какую-то убедительную

историю. Глядя через витринное стекло на уличное движение, он успокаивал и

заверял клиента, в конце концов покупатель, несколько умиротворенный, дал

отбой.

"В этом не приходится сомневаться", - подумал он, вешая трубку. Вся

эта заварушка с кольтом сорок четвертого калибра основательно выбила его

из колеи. Он уже больше не взирал на свои товары с прежней гордостью. Даже

крупица подобного знания долго не выходит из памяти, сродни впечатлениям

раннего детства. "Что указывает, - размышлял Чилдан, - на глубокую связь с

нашим прошлым: здесь была замешана не только история США, но и события

нашей личной биографии. Как если бы возник вопрос о подлинности наших

свидетельств о рождении или воспоминаниях о дедах. Может быть, я,

например, не помню на сама деле Франклина Делано Рузвельта,

синтезированный образ, явившийся следствием обрывков подслушанных

разговоров, так или иначе дополнявших друг друга, миф, внушенный навязчиво

сознанию, вплетенный в ткани мозга, подобно мифу о Гайавате, о

Чиппендейле, или вроде того, что вот здесь обедал Авраам Линкольн,

пользовался этими стаканами, старинными ложками, вилками, ножами. Этого

нельзя увидеть, но факт остается.

У другого прилавка, все еще неуклюже копаясь в корзине с бархатным

панно, коммивояжер произнес:

- Мы можем делать изделия по заказу как заблагорассудится клиенту,

если кто-нибудь из ваших покупателей имеет свои собственные идеи.

Его голос был каким-то сдавленным. Он прочистил глотку, глядя то на

Чилдана, то на какое-то изделие, которое держал в руках.

Он явно не знал, как уйти из магазина.

Чилдан улыбался, но ничего не говорил.

"Это не мое дело. Его - собраться и убираться отсюда. Пусть

ковыряется, сколько угодно. Такая неуклюжесть. Ему не следовало быть

коммивояжером. Мы все страдаем в этой жизни. Взгляните на меня. Целый день

мне достается от таких япошек, как мистер Тагоми. Простым изменением

гласных в мой фамилии он может всегда щелкнуть меня по носу, сделать мою

жизнь ничтожной".

Затем ему в голову пришла идея.

"Этот парень, очевидно, неопытный. Надо присмотреться к нему. Может

быть, я смогу взять что-нибудь из его побрякушек на комиссию. Стоит

попытаться".

- Эй, - позвал Чилдан.

Торговец быстро поднял глаза.

Подойдя к нему со все еще скрещенными на груди руками, Чилдан сказал:

- Похоже, что вы уже здесь добрых полчаса. я ничего не обещаю, но вы

могли бы выложить некоторые из своих товаров. Перестаньте мучиться с

крышкой этой корзины.

Кивнув, мужчина расчистил себе место на одном из прилавков. На этот

раз ему удалось без всяких препятствий открыть корзину и вынуть панно.

Чилдан знал, что он выложит все подряд, будет кропотливо расставлять

свои товары в течение следующего часа, суетиться и перекладывать их с

места на место, пока не будет удовлетворен раскладкой, надеясь, тайно

молясь, наблюдая за Чилданом краем глаза, чтобы увидеть, проявит ли хозяин

магазина хоть какой-нибудь интерес.

- Когда вы все это разложите, - сказал Чилдан. - Если я не будут

слишком занят, то попытаюсь взглянуть, что здесь у вас есть.

Продавец стал лихорадочно работать, будто его ужалили. В магазин

вошло несколько покупателей, и Чилдан приветствовал их. Теперь все его

внимание было приковано к ним и их желаниям, и он забыл о коммивояжере,

который продолжал корпеть над своими изделиями. Он уже понял создавшуюся

ситуацию, и движения его стали более спокойными, он обрел уверенность.

Чилдан продал кружку для бритья, почти продал вязанный коврик и

принял залог за афганский ковер. Время шло. Наконец, покупатели вышли.

Магазин опустел, в нем остались только он и продавец.

К этому времени он уже завершил раскладку своих товаров. Весь его

набор ювелирных изделий был разложен на черном бархате на поверхности

прилавка.

Роберт Чилдан лениво подошел к прилавку, закурил "Страну улыбок" и

стал покачиваться взад и вперед на пятках, попыхивая сигареткой. Продавец

стоял тихо, оба молчали.

Затем продавец быстро заговорил:

- Вот хороший экземпляр. Вы не найдете на нем ни малейшей царапины от

металлической щетки. Все отполировано и не скоро потускнеет. Мы покрыли их

таким лаком, что блеск будет сохраняться в течении многих лет. Это лучший

из лаков, которые только можно изготовить.

Чилдан понимающе кивнул.

- Что мы здесь сделали, - продолжал торговец, - так это приспособили

испытанные промышленные технологические приемы для производства ювелирных

изделий. Насколько мне известно, прежде никому не удавалось совершить

подобное. Здесь нет литья в формы, только металл к металлу, сварка и

плазменная обработка.

Он остановился.

- С обратной стороны некоторых образцов применена пайка твердыми

сплавами.

Чилдан взял два браслета, затем булавку, затем еще одну. Он подержал

их какое-то время и отложил в сторону.

В глазах продавца засветилась надежда. Проверив ярлычок на ожерелье,

Чилдан сказал:

- Это цена...

- Розничная. Вы платите только пятьдесят процентов от нее. Если вы

сделаете покупку, ну, скажем, долларов на сто, то мы сделаем вам скидку

еще на два процента.

Один за другим Чилдан отложил в сторону еще несколько штук. С каждым

следующим экземпляром продавец становился все более оживленным, он говорил

все быстрее и быстрее и в конце концов стал повторяться и даже говорить

какие-то глупые, бессмысленные вещи, все вполголоса и очень монотонно. "Он

на самом деле думает, что ему удастся что-то продать", - догадался Чилдан,

но выражение его лица осталось бесстрастным. Он продолжал игру в отбор

образцов.

- Это особенно хороший экземпляр, - бессвязно пробормотал продавец,

когда Чилдан выудил большую подвеску и на этом остановился. - У вас на

самом деле хороший вкус.

Глаза его быстро бегали по отобранным предметам. Он прикидывал в уме

стоимость отобранных Чилданом предметов, окончательную стоимость партии.

- Наша политика, - сказал Чилдан, - в отношении неопробованных

товаров состоит в принятии их на комиссию.

Торговец в течении нескольких секунд не мог понять, о чем он говорит.

Он молчал, стараясь постичь сказанное.

Чилдан ободряюще улыбнулся.

- На комиссию, - наконец как эхо отозвался торговец.

- Вы предпочитаете не оставлять? - спросил Чилдан.

Заикаясь, посетитель, наконец, произнес:

- Вы имеете в виду, что я оставляю это здесь, и вы производите оплату

позже, когда...

- Вы получите две трети от вырученной суммы, когда вещи будут

проданы. Таким образом вы заработаете гораздо больше. Вам, конечно,

придется подождать, но...

Чилдан развел руками.

- Дело ваше. Я могу предоставить один из своих застекленных

прилавков. Если дело пойдет, тогда, возможно, через месяц-другой, при

следующем заказе, тогда мы, может быть, и договоримся о непосредственной

покупке.

Чилдан понял, что человек провел в его магазине больше часа,

выставляя свои товары, и сейчас он выложил абсолютно все. Все его панно

находились в беспорядке, предметы были разбросаны по разным углам. Для

того, чтобы привести все к виду, когда товары можно будет показать еще

кому-нибудь, потребуется еще не меньше часа работы. Никто из них не

нарушал воцарившуюся тишину.

- Те образцы, которые вы отложили в сторону, вы хотите оставить

именно их? - спросил торговец тихо.

- Да. Я разрешаю оставить их все у меня.

Чилдан прошел через весь магазин в подсобку.

- Я выпишу квитанцию, так что вы будете знать, что вы оставили у

меня.

Когда он вернулся со своей квитанцией, то добавил:

- Вы понимаете, что когда товары остаются на комиссионной основе,

магазин не берет на себя ответственности в случае кражи или повреждения?

Он протянул торговцу на подпись небольшой бланк с отпечатанным на

гектографе текстом. Магазину никогда не нужно будет полностью

рассчитываться за отдельные предметы. При возвращении нераспроданной

продукции, если каких-то вдруг будет недоставать, то будет считаться, что

они украдены.

Так решил про себя Чилдан. В магазине всегда случаются кражи,

особенно таких небольших вещей, как ювелирные изделия.

Не было такого варианта, чтобы Роберт Чилдан мог что-либо потерять на

комиссии. Он не должен платить за ювелирные изделия этого человека. Ему не

нужно делать какие-либо закупки инвентаря, необходимого для их продажи.

Если какое-то из них будет продано, он получит прибыль, а если нет - он

просто вернет их все, или столько, сколько останется, торговцу в

какой-нибудь туманный отдаленный срок.

Чилдан составил опись оставленных на комиссию вещей, подписал ее и

копию передал торговцу.

- Вы можете позвонить мне, - сказал он, - через месяц и спросить, как

идут дела.

Взяв с собой те ювелирные изделия, которые ему понравились, он вышел

в подсобку, оставив торговца собирать оставшиеся товары.

"Не думаю, что он будет продолжать, - подумал он, - но определенно

сказать трудно. Вот почему всегда не грех попробовать".

Когда он вновь появился, то увидел, что торговец уже готов к уходу.

Плетеная корзинка была у него в руке, а прилавок был свободен. Торговец

подошел к нему, что-то протягивая.

- Да? - отозвался Чилдан.

Он собирался просмотреть корреспонденцию.

- Я хочу оставить на визитную карточку.

Продавец положил на стол Чилдана какой-то странный на вид квадратик

красной и серой бумаги.

- "Ювелирные изделия фирмы ЭдФрэнк". Здесь есть наш адрес и номер

телефона на случай, если вам захочется связаться с нами.

Чилдан поклонился, беззвучно улыбнулся и принялся за почту.

Когда он поднял голову, в магазине было пусто. Торговец ушел.

Бросив монету в пять центов в стенной автомат, Чилдан получил чашку

горячего растворимого кофе и стал медленно пить его, размышляя.

Интересно, как эти изделия могут покупаться. Не очень-то похоже, что

сильно. Никто не видел ничего подобного. Он осмотрел одну из булавок.

Очень оригинальная штучка. Работа явно отнюдь не любительская.

"Я поменяю ярлыки, поставлю гораздо большие цены и сделаю упор на то,

что это ручная работа и на их уникальность и оригинальность исполнения.

Крохотная скульптура. Носите на себе произведения искусства. Дорогое

произведение на вашем лацкане или запястье".

Была еще одна мысль, все больше увеличивавшая в мозгу Роберта

Чилдана. С этими изделиями не будет проблемы подлинности, а ведь эта

проблема может когда-нибудь стать причиной краха индустрии, производящей

исторические американские артифакты. Не сегодня, так завтра - после, но

когда - никто не знает.

"Лучше всего не ставить весь капитал на одну лошадь. Этот визит

еврейского мошенника, возможно, предвестник грядущего краха рынка. Если я

тихонько запасусь неисторическими, современными изделиями, не имеющими

исторической ценности - реальной или воображаемой, то я, возможно, на

корпус обойду конкурентов, и это мне обойдется задаром".

Откинувшись в кресле так, что оно уперлось в стену, он потягивал кофе

и размышлял.

Момент изменяется. Нужно быть готовым измениться вместе с ним, либо

каким-то другим образом выйти сухим из воды, приспособиться.

"Закон выживания, - подумал он. - Ищи, откуда ветер дует. Учись жить

на потребу для, изучай запросы, всегда делай нужное в нужное время".

Неожиданно его осенило, он даже выпрямился в кресле. Одним махом -

двух зайцев. Да... В возбуждении он вскочил.

"Лучше побрякушки заверну поизящнее, естественно, сняв ярлыки.

булавку, подвеску или браслет. Все равно, что-нибудь поприличнее. Затем -

раз нужно оставить магазин, закрою его в два часа, как обычно, и

прогуляюсь-ка я до дому, где живут Казуора. Мистер Казуора, Пол, конечно,

будет на работе, но миссис Казуора, Бетти, скорее всего окажется дома.

Сделаю ей подарок новое оригинальное произведение американского

художественного творчества. Свои собственные комплименты - чтобы набить

цену. Вот так и возникает новая мода. Разве это не прелестная вещица? В

магазине целая подборка ей подобных. Потом нечаянно уронить вещицу и так

далее. Вот, пожалуйста, это для вас, Бетти.

Он затрепетал. "Среди дня только она и я в квартире! Муж на работе.

Все к одному великолепный предлог. Воздуха!"

Взяв небольшую коробочку, прихватив оберточную бумагу и цветные

ленточки, Роберт Чилдан прялся готовить подарок для миссис Казуора.

Смуглая, очаровательная женщина, такая изящная в своем шелковом восточном

одеянии, на высоких каблуках. А может быть, сегодня голубая

хлопчатобумажная пижама, вроде тех, которые носят кули, очень тонкая и

удобная, такая свободная, не скрывающая ничего под собой.

А может все это слишком? Пол будет раздражен, разнюхает и ответит.

Может лучше притормозить: вручить подарок ему в его конторе, изложить ту

же историю, но ему. Потом он пусть передаст подарок ей - подозрение может

и не возникнуть. "А тогда-то, - подумал Чилдан, - я и позвоню ей по

телефону через день-два. Надо же выяснить ее отношение к подарку. Еще

воздуха!"

 

 

Когда Фрэнк Фринк увидел, как его компаньон идет по тротуару, он

сразу понял, что радоваться нечему.

- Что стряслось? - спросил он.

Он забрал у Эда корзинку и закинул ее в кузов пикапа.

- Где ты торчал добрых полтора часа? Господи Исусе, ему что, нужно

было так много времени, чтобы сказать "нет"?

- Он не сказал "нет", - проговорил Эд.

Он был совершенно измочален, когда забрался в кабину и сел.

- И что же тогда он сказал?

Фринк открыл корзину и увидел, что многого в ней уже не было, причем

не было лучшего.

- Эй, он забрал порядочно. В чем же тогда дело?

- Он взял на комиссию.

- И ты ему разрешил?

Он не мог этому поверить.

- Мы же договорились...

- Сам не знаю, как это получилось.

- О боже, - простонал Фринк.

- Извините меня. Он так смотрел, будто собирался купить их.

Он набрал много вещей. Я и подумал, что он покупает...

Они долго молча сидели в кабине пикапа.

 

 

 

Две последние недели были ужасными для мистера Бейнеса. Ежедневно в

полдень он звонил из своего номера в Торговое Представительство и

справлялся, не появился, ли пожилой джентльмен. Ответом было неизменное

"нет". Голос мистера Тагоми с каждым днем становился все суше и

официальнее. Готовясь уже к шестнадцатому звонку, мистер Бейнес подумал,

что рано или поздно ему скажут, что мистер Тагоми отсутствует. Он

перестанет откликаться на звонки, и на этом все кончится.

Что же произошло? Где мистер Ятабе?

У него было только одно достойное объяснение. Смерть Мартина Бормана

стала причиной немедленного оцепенения Токио.