РефлексивностьПонятие self, на котором построена теоретическая работа в гештальт-терапии, можно и стоит ввести во французский язык несмотря на желание некоторых авторов или некоторых издателей продвигать его в форме «я». Филологи, исследовавшие это английское словечко, сумели показать, что его стали использовать как существительное относительно недавно. Такое словоупотребление, кажется, в основном происходит из языка философов или психологов. Они ре-ифицируют феномен, с которым обычный язык обходится более гибко: self употребляется прежде всего как приставка или возвратная частица, то есть как вспомогательное средство с рефлексивной функцией. Self-contnJ)le, self-service («самоконтроль», «самообслуживание») — вот некоторые формы, заимствованные из английского для обозначения модальности, которую во французском языке можно передать только длинным описательным оборотом. Слово «самообслуживание» означает, что я действую (я исполнитель определенного обслуживания) и я же являюсь адресатом действия, которое я осуществляю. «Я», который обслуживает и «я», которого обслуживают, являются, разумеется одним и тем же и они соединяются в одно единственное слово self. По-французски пришлось бы сказать «je me sers» («я меня обслуживаю»), тем самым устанавливая различение между «je» и «те» («я» и «меня»). Это то, что мы по традиции называем рефлексивностью, то есть зеркальной операцией, в которой, воздействуя на мир, я в какой-то момент возвращаюсь к себе, чтобы обозначить свои собственные очертания. Нетрудно понять, как от оперирования «self-...» и «...-self» можно перейти к «сущности», которая отсю- 266 Жан-Мари Робин Быть в присутствии другого 267
да вытекает: self как существительное и бесконечные колебания между self-как-процессом и self-как-сущ-ностью встречаются у философов, психологов и иных психоаналитиков, включая основателей гештальт-те-рапии. Но то, что английский язык таким способом фиксирует, есть переживание, согласно которому self действует и образуется путем акта и путем вхождения в контакт от одного момента к другому. Впрочем, стоит отметить, что когда мне понадобилось передать по-французски понятие, выраженное словом self-service («самообслуживание»), я был вынужден написать «je me sers» («я меня обслуживаю»), то есть употребить глагол для обозначения того, что речь идет о некоем действии. Одна из модальностей работы, которую я охотно использую, следовательно, есть конкретизация данной рефлексивности, свойственной self. Терапевт имеет возвратную функцию. Здесь не место вспоминать многочисленные работы, показывающие реальную или символическую важность зеркала в человеческом развитии. От Лакана до Кохута, от Пиаже до Дольто зеркальное отражение занимает особое место в конституировании идентичности, как после Нарцисса оно открывается в формах переживания, которые квалифицируются как патологические. Одной из парадигм подхода Карла Роджерса является зеркальная интервенция: отражение — это слово, которое вводит метафору в визуальный регистр. Также можно сказать об эхе, резонансе, если распространить метафору на звуковой регистр, или о реверберации, за что ратовал Башляр, и т. д. Отраженное присутствие того, что я вижу, что я понимаю под другим, переданное словами и иногда телом, существенно для его конституирования. Другой говорит мне или показывает мне, чем я являюсь. Ребенок, который разбил тарелку, слышит: «Ты неумеха». Он получает отражение того, что он продемонстрировал своим действием, даже если оно было непроизвольным, и это отраженная реакция его конституирует. Если можно так сказать, «self разбил» тарелку, и ему «отражают» его действие, обозначая его самого как «self-неумеха». Молчание терапевта также является формой отражения, и его не стоит рассматривать как беспристрастность, в которую когда-то слишком хотели верить. Зеркало отражает «реальность» только частично, потому что отражение в зеркале является зеркальным и потому что оно придает двухмерность тому, что является нам в трех измерениях. Точно также то, что от-ражет терапевт, предполагает усеченный опыт, искажения и выборочность. Например, Роджерс прибегал к отражению, чтобы выявить аффект из того, что ему говорили. Каким бы ни было отражение, производимое терапевтом, оно неизбежно делает ударения на одних элементах опыта и упускает другие. Таким образом, его функция может быть проясняющей или структурирующей, провоцирующей или поддерживающей, вызывающей замешательство или эмоцию, обретение или утрату смысла, и т. д. Выбор того, что может быть выделено терапевтом как фигура, вероятно, зависит не только от присущей ему чувствительности, но и от теоретической системы, на которую он опирается. Я говорю в данном случае не о содерже-нии или формах, которые может принять это отражение, а о самой их необходимости для продолжающейся индивидуализации, то есть для процесса self в его движении. В отсутствии нового человек охотно останется приверженцем прошлых отзвуков, зафиксированных в представлениях; даже встречаясь с новым и 268 Жан-Мари Робин Быть в присутствии другого 269
вступая в плодотворные контакты, он будет испытывать трудности с конструированием новых представлений, если ситуация и другой человек в этой ситуации не отразят ему ничего нового.
|
