17 страница. "Денежные проблемы не являются прерогативой одного из полов, - читаем мы и в исследовании по психологии денег

"Денежные проблемы не являются прерогативой одного из полов, - читаем мы и в исследовании по психологии денег, которое автор, доктор медицины Шейла Клебанов, специально посвящает расхождениям по признакам пола. - Как мужчины, так и женщины страдают от их нехватки, борются за их приобретение, используют их преимущества - либо оказываются не в состоянии сделать это". Но есть все же, оказывается, и различия, мужское отношение к деньгам не тождественно женскому, хоть и требуются специальные подходы, чтобы это обнаружить.

Для начала поставим странный на первый взгляд вопрос: всем ли людям деньги нужны в одинаковой степени? Все ли исходят в своих поступках из того, что чем больше денег, тем лучше? Наблюдения показывают, что это вовсе не так. В наших условиях сплошь и рядом случается слышать горькие жалобы на безденежье от тех, кто палец о палец не ударяет, чтобы улучшить свое положение. Допустим, у нас ситуация особая. Не все успели адаптироваться к новым условиям жизни, да и продолжающийся экономический кризис перекрывает многие пути к достойной самореализации. Но то же самое психологи отмечают и в странах, где таких препятствий нет. Потенциал человека очевиден. Возможности достичь больших заработков объективно существуют. Почему же он их не использует?

Мешают внутренние, психологические барьеры. Один из них - боязнь успеха. Если я начал хорошо зарабатывать, могу самостоятельно решать все свои проблемы, значит, я стал взрослым. А есть люди, которым вовсе этого не хочется. Всеми их действиями руководит бессознательное желание оставаться ребенком, слабым, безответственным, законно имеющим право на заботу со стороны сильнейших.

Психоаналитики, усматривают в этом феномене корни неразрешенного эдипова комплекса: отец, родной или символический (начальник), представляется слишком сильным, непобедимым, он может уничтожить, если бросить ему вызов, - потому безопаснее спрятаться под личиной ни на что не претендующего маленького мальчика. Именно в силу этой бессознательной игры так часто бывает, что мужчины, очень успешно работающие по найму, терпят фиаско, попытавшись открыть собственное дело. Им необходим начальник, и только в подчинении у него они могут быть инициативными, смелыми, энергичными. В их бессознательных переживаниях начальник ассоциируется с добрым отцом, от которого исходят и мудрость, и опыт, и ценнейшие познания. Но горе тому, кто попытается с ним сравняться и уж тем более в чем-то его превзойти!

Один из таких мужчин долго сопротивлялся нажиму своей жены - она сама успешно выступала в бизнесе, и ей было обидно, что он, будучи намного способнее ее, работает на "хозяина". В конце концов он уступил, но результат оказался плачевным, причем, как показало подробное исследование, из-за того, что он постоянно самому себе подставлял ножку. Жена решила, что все дело в неопытности, и оказала ему финансовую поддержку. Тогда он предпринял вовсе уж дикую попытку - превратить жену в своего начальника, требовал, чтобы она руководила каждым его шагом, сколько она ни убеждала, что у них разные специальности и в его делах она мало смыслит. Хотя, если бы ей лучше удалось понять подоплеку этой его странной беспомощности, возможно, она и сочла бы возможным поддержать его игру: все равно решения принимал и осуществлял бы он сам, но не рушилась бы спасительная для него фантазия, что истинная заслуга в его успехах принадлежит не ему.

Распространенной причиной пассивности в денежных делах американские психологи считают низкий уровень самоуважения. Особенно парадоксально это выглядит у профессиональных финансистов, блестяще исполняющих служебные обязанности, но проявляющих настоящую некомпетентность в ведении собственных дел. Свою роль в фирме или в банке они считают очень важной, ответственной, дорожат ею, а потому прилагают все старания, чтобы доверенные их попечению чужие деньги "работали" с максимальной эффективностью. Себя же лично воспринимают как существо настолько незначительное, что и печься о собственных интересах кажется им делом пустым и бессмысленным. Какие-то деньги за работу поступают, на жизнь хватает, а стараться приумножать доходы или думать о том, как выгоднее поместить свою наличность, нет ровно никаких стимулов.

Точно такие же по сложности загадки ставит перед психологами другая крайность - неутолимая жажда иметь все больше и больше денег. Разразилась, например, целая серия громких скандалов, в которых были замешаны высшие должностные лица крупнейших финансовых структур, чьи штаб-квартиры расположены на знаменитой Уолл-стрит. Одни торговали конфиденциальной информацией, другие покровительствовали нечистоплотным сделкам и откровенным махинациям, получая огромные комиссионные и премии... И это при стабильных и вполне законных миллионных заработках! Что заставляет идти на такой огромный риск? Ответ психологов звучит неожиданно: страх смерти, провоцирующий совершенно особую по глубине включенность в конкурентную борьбу. Это не борьба за выживание, как мы обычно себе представляем, - победитель сохраняет свои позиции, побежденный сходит с круга. Среди людей, уже имеющих огромный запас финансовой прочности, вопрос так не стоит. Единоборство с конкурентом перемещается у них на другой психический уровень.

Если у моего соперника есть особняк стоимостью в пять миллионов долларов и океанская яхта, а у меня "всего лишь" простая яхта да скромный, и на два миллиона не тянущий дом, значит, во сколько же раз он сильнее и неуязвимее меня! Во что бы то ни стало я должен с ним сравняться - нет, превзойти! Тогда я стану по-настоящему сильным, тогда приобрету власть не только над людьми, но и над самими законами жизни. И эта власть, эта сила сделают меня недосягаемым даже для смерти! Она меня не достанет. Победив всех своих соперников, я и ее сумею победить!

Деньги, таким образом, воплощают в себе символ власти. Но и власть, в свою очередь, предстает в символическом звучании, даруя величайшую из иллюзий - иллюзию бессмертия.

И вот теперь наконец мы подходим к самой существенной разнице между мужским и женским восприятием денег.

Первое, что обращает на себя внимание: в публикациях, посвященных скандалам в главной финансовой цитадели мира, практически не встречалось женских имен! Хотя достаточно пройтись по самой Уоллстрит в час ленча, когда из роскошных подъездов вытекают нескончаемым потоком толпы служащих, чтобы убедиться: женщин среди них вполне достаточно, чтобы их представительство было заметно и в противозаконной деятельности.

Может быть, женщины чище, нравственнее своих коллег мужского пола? Нет, это предположение тоже не проходит. И служебных проступков, и нарушений закона у женщин на счету тоже не мало. Но характер у этих деяний совершенно иной. Им не хватает масштаба, чтобы поразить чье-то воображение, - потому они и не попадают на первые полосы газет. В них не разыгрывается вечная драма души, ищущей хотя бы иллюзорных опор перед лицом неизбежной смерти. Цели - понятнее, приземленное: оплата дома, смена надоевшей мебели... В самих мошеннических замыслах не просматривается тех смелых комбинаций, какие определяют типично мужской почерк.

Женщин в меньшей степени томят призрачные искушения власти, отождествляемой с деньгами, заключают психологи. Их злоупотребления связаны с другими свойствами денег - обеспечивать комфорт, удовольствия. Возвышать своего обладателя над окружающими за счет того, что ему доступны не рядовые блага. В глубине женской души тоже разыгрываются отчаянные схватки с соперницами. Но главный приз, который достается победительнице, - это мужчина, по-прежнему занимающий наивысшее место среди женских символов жизненного успеха.

Образ жизни женщин в конце XX века входит в противоречие с психологической канвой, лежащей в основании всех ее действий. Сложившиеся в массовом сознании стереотипы заставляют ее с самого детства серьезно учиться, выбирать путь на профессиональном поприще, работать. И все это у нее получается достаточно хорошо. Но часто и у женщин, на вид полностью перенявших мужской стиль поведения и даже внешне старающихся, насколько это возможно, уподобиться мужчине, сохраняется бессознательное стремление решить уравнение деньги = власть за счет супруга.

Ничего неестественного западные психологи в этом не видят. Сколько поколений прожили в условиях эмансипации женщин? Три? Четыре? А старое разграничение, выражавшееся точнейшей формулой "дом - мир женщины, мир - дом мужчин", в европейской культуре поддерживалось веками. Да и теперь, говоря дочке: "Ты должна быть хорошей девочкой", а сыну - "Ты должен быть хорошим мальчиком", родители подразумевают далеко не одно и то же. Супружеское и материнское счастье вполне компенсируют в глазах общественного мнения любые изъяны женской карьеры, да и отказ от карьеры, желание целиком посвятить себя дому, семье, детям не воспринимаются как нечто уродливое, противоестественное. Да, она нашла свое призвание в роли добродетельной жены и хозяйки дома, и отстаньте все от нее! А вот отсутствие семьи, бездетность, даже жизнь в разводе, при наличии детей, не перекрываются никакими профессиональными и социальными достижениями, включая занятие высших государственных должностей. Совсем иное дело - мужчина. Его успех неделим: все, чего он добивается для себя, автоматически становится достижением всех членов семьи, жены, детей, а в значительной степени - и престарелых родителей, хотя обязанность покоить, как когда-то говорили, стариков нынешнее поколение с легкой душой перекладывает на разветвленные социальные службы.

Шейла Клебанов вспоминает поразивший ее случай. Чрезвычайно талантливая женщина, проявляющая в работе недюжинную сообразительность и хватку, с радостью сообщила о предстоящей перемене: они с мужем продают дом и покупают новый - гораздо более дорогой. Шейлу - не столько даже как психолога, сколько как обитателя тех же мест, принимающего близко к сердцу бытовые подробности такого рода, - заинтересовало, как будет оплачиваться покупка: за счет накопленных средств, в кредит, а может быть, кто-то предоставляет этой супружеской паре заем? И тут выяснилось, что при всем блеске своего интеллекта молодая дама не только не представляет себе никаких деталей предстоящей сделки, но даже, похоже, не считает себя способной это постичь.

"Вы задаете вопросы в точности как мужчина!" - со смехом заявила она психологу, приоткрыв тем самым собственное, глубоко укорененное представление о женственности: освоить "мужскую", по старым понятиям, профессию, работать, зарабатывать - это еще куда ни шло, но в домашней обстановке нечего и пытаться соревноваться с мужем в способности решать финансовые проблемы и даже разбираться в них.

"Управлять общими, совместно заработанными деньгами - эту роль она целиком передоверила мужу, подобно тому как раньше обеспечить ее красивым домом, элегантной одеждой и экстравагантными каникулами было целиком обязанностью ее отца", - так истолковывает внутренний смысл случайно обнаруженной ситуации Шейла Клебанов.

- Ее вклад в финансовую ситуацию семьи был четко определен. Если она тратила слишком много денег, то только потому, что муж позволял ей это. В планировании финансовых сделок она не участвовала и не делала к этому ни малейших поползновений. Это было прерогативой мужа и его советников - мужчин.

Вскрытие этого противоречия помогло психологу найти объяснение тяжелому психологическому дискомфорту, тяготившему женщину, хотя до того не было никаких причин связывать его с деньгами. Деньги и власть для нее были атрибутами мужской жизни, мужской сущности. Начав зарабатывать больше, чем удавалось когда-либо ее отцу, она чувствовала себя предательницей по отношению к нему. Ее тяготил также и грех предательства матери - ведь она отказалась идентифицировать себя с нею, когда решила получить профессию, работать наравне с мужчинами и зарабатывать, а не только получать от мужа деньги. Ее тяготила собственная сила, и бессознательно она стремилась по возможности ее ограничить. Партия, которую она вела в сложном психологическом дуэте с мужем, строилась на акцентировании своей слабости, беспомощности, беззащитности перед строем житейских проблем. Это говорит и об инфантильном желании получать удовольствие, чувствуя себя объектом заботы и опеки, и о потаенном страхе оказаться покинутой, если проявления ее силы и компетентности заставят мужа почувствовать себя с нею "на равных".

Эти невинные (хотя бы уже потому, что проходят мимо сознания) уловки наводят на мысль об исключительной любви и привязанности женщины к мужу. Но в доказательство того, что эти чувства здесь практически не задействованы, можно привести ставшую типичной ситуацию, когда при разводе молодые, сделавшие хорошую карьеру дамы поступаются своими материальными интересами в пользу бросивших их или бросаемых ими мужей. Иногда этот жест можно объяснить великодушием: женщина считает себя более удачливой в делах и свои перспективы оценивает выше. Но бывает и наоборот - она явно обрекает себя на более трудное и менее благоустроенное существование, чем ожидает его. Вот очень красноречивый пример: женщина, входящая в число высших руководителей фирмы, причем отвечающая не за что-либо, а именно за ее бюджет, согласилась отдать мужу машину и все предметы домашнего обихода, хотя оба прекрасно знали, что покупалось это все на деньги, заработанные ею. Ей пришлось прибегнуть к займу, чтобы обустроить свой быт, что называется, с нуля, он же не потерял ничего из того, чем привык пользоваться, и вскоре ознаменовал начало новой жизни тем, что без всякого напряжения сменил старый автомобиль на новый, более роскошный. После того как все это произошло, бывшая жена была вынуждена прибегнуть к помощи психоаналитика. В ходе лечения проявилось большое чувство вины ("какая же я женщина, если получаю такие большие деньги"?) и мазохизм, но сверх того - и неспособность применить свои знания и опыт, обеспечивающие ей бесспорные преимущества на работе, в личной и внутренней жизни. На словах она может доказать кому угодно, что имеет право работать наравне с мужчинами, зарабатывать столько же, сколько они, и чувствовать себя поэтому полностью автономно и независимо. Но эта концепция "плавает" где-то на поверхности сознания, она не образует единого целого с глубинами духовного мира. И в таких же неразрешимых противоречиях наверняка проведут свою жизнь дочери и внучки, но и сверх того, немалое число поколений, прежде чем войдут в круг бесспорных, фундаментальных истин: деньги не создают преимуществ и не служат унижению ни одного из двух полов, они не могут быть "мужскими" или "женскими", а только - всечеловеческими.

Не нужно иметь собственного опыта жизни на Западе, достаточно литературных и кинематографических ассоциаций, чтобы признать справедливость этих выводов. Но ведь в России все по-другому. Идея равенства полов прозвучала у нас гораздо раньше и гораздо более воинственно, со всем революционным пылом, беспощадным к тому, в чем виделись знакомые признаки "старого мира", обреченного на разрушение до основанья. Даже в детских играх, даже в сновидениях и интимных фантазиях проявлялось выработавшееся за годы советской эпохи унифицированное, лишенное половой окраски восприятие всех жизненных реалий, связанных с образованием, профессией, работой, карьерой и соответственно - с зарабатыванием денег, которые тоже в наших условиях выглядели упрощенно, лишенные множества волнующих психологических обертонов.

Вспоминаются дискуссии, начавшиеся лет тридцать назад и продолжавшиеся, с небольшими паузами, вплоть до окончательного краха коммунистического режима: кто есть в нашем обществе мужчина и кто есть женщина? Кому принадлежат прерогативы и ответственность сильного, лидирующего пола? Кто хозяин в доме, кто правит бал на общественном поприще? В ходе обсуждения прокручивалось, просматривалось со всех сторон огромное количество повседневных фактов, и по всему выходило - женщины взяли реванш за свое многовековое бесправие и как истые победительницы не знают границ и меры в самоутверждении и посрамлении поверженных противников.

Это были недобрые времена. Принимая агрессивность и беспощадность за силу, женщины узурпировали власть в бесчисленном множестве семей, внушая детям мысль, одинаково страшную, хоть и по разным причинам, для мальчиков и для девочек: что их отец - ничтожество, пустое место, "ненастоящий мужчина", не способный защитить и прокормить семью.

В ответ же неслись упреки в том, что и женское начало в представительницах прекрасного пола извратилось и угасло. И женщины не находили аргументов, чтобы отбить эту критику, они только вскрикивали с горечью и гневом: "Ну и кто в этом виноват?" - то есть даже собственное несовершенство превращали в оружие массового поражения в бессмысленной и бесперспективной войне полов...

Если сопоставить это с тем, на чем основывается в своем анализе Шейла Клебанов, кажется, что перед нами совершенно другая картина. По совокупности всех условий женщина в советском, да и теперь, в постсоветском обществе не может нести в себе того, что определяет реакции и поведение женщин на Западе. Она - существо иной породы, у нее просто отсутствуют те психологические особенности, которые, по мнению аналитиков, отделяют "женские" деньги от "мужских". Недаром еще полвека назад пелось в грубоватой народной частушке: "Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик!"

Но сразу припоминаются противоречащие этому факты.

Чем, например, объяснить, что череда убийств банкиров, предпринимателей, которым давно уже потерян счет, затронула, за единичными исключениями, только мужчин? Уж, наверное, не рыцарскими повадками киллеров и тех, кто использует их услуги! И не отсутствием женщин в составе новой финансовой элиты, подвергающейся систематическому отстрелу. Их там и вправду немного (в политике, науке, органах государственного управления максимальное женское присутствие характерно для нижних и средних ступеней иерархического подъема, а чем ближе к вершине, тем больше сходства с западным мужским клубом); но все же достаточно, чтобы занять заметное место и среди жертв. Остается предположить, что и к нашей ситуации применимы те же закономерности, которые американские психологи вывели из наблюдений за громкими скандалами на Уолл-стрит. Женщины ведут себя по-другому - более аккуратно, более адекватно, их не пьянит, подобно наркотику, запах сумасшедших денег, заставляя кидаться за ними, зажмурившись и игнорируя смертельный риск.

Читатель, надеюсь, понимает, что я далек от мысли оправдывать убийство или говорить, что трагическая участь была убитыми заслужена. Да и обстоятельства по большей части мне неизвестны. Однако я догадываюсь, что погибшие и те, кто с ними расправился, во многих случаях принадлежали к одному миру. Если они и не имели касательства к выработке законов, по которым он живет, то были о них прекрасно осведомлены. Они знали, как избежать гибели, но не захотели, пренебрегли осторожностью! И уже это прочерчивает особый, мужской путь, мужскую линию поведения в финансовой стихии.

Второй факт я почерпнул в материалах социологического исследования, проведенного в самый разгар экономического (постсоветского) кризиса - летом 1994 года. Материальное положение семей, попавших в выборку, колеблется от неустойчивого до катастрофического. Прежние способы, позволявшие людям сводить концы с концами, не действуют, улучшений не предвидится. Что же предпринимают или намереваются предпринять в этой тревожной ситуации жены, матери, хозяйки - те самые женщины, которые совсем еще недавно называли себя "сильным полом", опорой семьи и приписывали себе все заслуги, если в самом деле было чем похвастаться?

Сразу отбросим 16% участниц опроса, сказавших, что пока "более или менее справляются", а там будет видно. Прибавим к ним еще 13% - эти настолько растеряны, что не в состоянии ни о чем думать. А что же остальные, как они отвечают на актуальнейший вопрос о спасении себя и близких?

Меньшинство - 6% - избирает максимально активную стратегию: "буду пытаться открыть собственное дело". Чуть больше, но тоже небольшая группа (15%) предпочитает линию наименьшего сопротивления: перебиваться, сокращать и без того урезанные расходы, продавать вещи. А "центр" - ровно половина, 50% - аккуратно раскалывается надвое. 25% сообщают, что будут менять работу, искать более денежную. А 25% делают восхитительный жест, означающий умывание рук и вообще освобождение себя от всякой ответственности. "Пусть думает муж!" Заметьте, это не робкие домохозяйки, не имеющие навыков работы по найму - все женщины, участвовавшие в опросе, где-то работают, большинство по многу лет. И не о дополнительных доходах, не о переходе от хорошего к наилучшему идет речь - прямо под ногами зияет финансовая пропасть, зреет паника, вокруг муссируются слухи о голоде... В такие минуты все наносное отлетает, в человеке обнажается сокровенная суть. Вот почему в этом категоричном ответе - "пусть думает муж" - я не улавливаю никаких посторонних призвуков: ни лени, ни трусости, ни желания оградить себя от перенапряжения. Только одно - то самое женское самоощущение, которое сумели извлечь из тайников души американские психологи: с доверием женщина относится только к деньгам, добытым мужчиной и поступающим к ней благодаря ее с ним взаимоотношениям. Денежный же итог своего собственного труда кажется ей несерьезным и ненадежным.

Интересно, что это ничуть не противоречит и мужскому самоощущению, ярко проявившемуся в том же самом опросе.

По статистике, женский труд в советской системе оплачивался ниже, чем мужской, - не в результате целенаправленной дискриминации, просто естественный ход жизни приводил женщин на самые невыгодные с материальной точки зрения рабочие места. Тем не менее достаточно часто встречались семьи, в которых главным добытчиком оказывалась хозяйка. Скорее всего, в поле зрения исследователей попал определенный процент подобных семей, а значит - и мужчин, легко или с трудом, но вынужденных принять такой расклад доходов, при котором их же собственные потребности удовлетворялись в основном за счет заработков супруги. Они к этому привыкли, они с этим смирились. Возможно, в глубине души и теперь кто-то из них рассчитывает "отсидеться" за спиной боевой подруги. Но вслух не признался в этом ни один! И ни один не сказал, что растерянность не позволяет сосредоточиться на поисках выхода. И ни один не назвал положение семьи терпимым.

Мужская стратегия, таким образом, варьируется в пределах трех моделей поведения. Предпринимательскую активность выбирают 40% опрошенных - самый непопулярный в женской среде вариант мужчинам кажется наиболее предпочтительным. И по 30% набирают остальные два далеко не равнозначных по сути намерения: искать более денежную работу - или терпеть нужду, "перебиваться" за счет накопленных ресурсов.

Авторы исследования спешат уточнить: нельзя толковать эти результаты в том смысле, что 40% мужского населения не сегодня завтра дебютируют на ниве свободного предпринимательства. В других узловых точках опроса те же самые люди откровенно признаются, что понятия не имеют, с чего начать, с какой вообще стороны подступиться к созданию "своего дела". Обычно слова, не подкрепленные делами, не вызывают ничего, кроме раздражения и насмешек, но для нас сейчас вопрос о том, как реализуются заявленные намерения, наименее важен, нам интересны именно слова - отражение сложных душевных движений, пусть даже не находящих выхода в реальном действии. Мужчины, в подавляющем большинстве, считают, что добывать деньги, кормить семью - это их прямая обязанность. Жена - та как хочет: может разделить с ним груз забот, может самоустраниться - на его собственные решения это не влияет.

Даже этих двух примеров достаточно, чтобы показать - процессы эмансипации женщин, форсированного, а в иных случаях насильственного уравнивания полов изменили, конечно, психологию и мужчин, и женщин, но лишь в определенных пределах. Не в таких масштабах, как на Западе, в иных конкретных проявлениях, но уцелело, не выветрилось из нашей менталь-ности представление о том, что "мужские" деньги - не совсем то же самое, что деньги "женские".

Сохранилось, мне кажется, и разное восприятие бедности, то есть отсутствия денег. Прислушайтесь к себе: вид бедной женщины прежде всего почти автоматически, перебрасывает мысль к тому, как обустроена ее личная жизнь. Как при взгляде на попавшего в беду ребенка сами собой вырываются слова: "Где же его родители?" - так и тут первая реакция - поинтересоваться: "Где же ее мужчина?" Что он собой представляет? Или его нет, она одинока? А взгляд на мужчину, терпящего нужду, никуда с него самого не смещается. Это его, и только его, проблема, с которой он не справился. Это проявление его личной несостоятельности.

Бедная женщина вызывает сочувствие: вот как несправедливо обошлась с ней судьба.

Бедный мужчина вызывает в лучшем случае снисходительную усмешку, а то и презрение: судьба на последнем месте, а главный виновник этого жалкого положения - он сам.

Даже коммунистическая идеология, провозглашавшая абсолютное равенство полов идеалом общественного устройства и заставлявшая нас верить, что идеал этот практически у нас достигнут, не изгнала из обихода формулу: "Что же это за мужик, который не способен нормально зарабатывать?" Недостаток денег ставил под сомнение прежде всего мужские качества человека. Типичным для советской семьи было такое распределение ролей, при котором, независимо от фактических заработков, полномочия министра финансов и казначея с первых дней совместной жизни присваивала супруга. Это тоже нашло отражение в привычных оборотах речи. "Сколько он тебе дает?" - спрашивали женщины друг у друга. И отвечали: "Он принес мне столько-то". По-другому, казалось, и быть не может: дорвется муж до денег, и конец - все пропьет, прогуляет, промотает. Стало своего рода социальной нормой - ежеутренний уход из дома мужчин с рублем на обед, выданным, так сказать, официально, и с заначкой - утаенной от контроля жалкой толикой денег - в каком-нибудь потайном кармане. Как всякая социальная норма, это не вызывало у большинства острой реакции. Но тех, кто все же реагировал, возмущало попрание не вообще человеческого, а именно мужского достоинства.

Кое-что о "мужских деньгах" нам уже известно, но тема эта вполне заслуживает того, чтобы поговорить о ней подробнее.

Роберт Гулд (Robert E. Gould), американский психолог, рассказывает об одном из своих пациентов, несчастном молодом человеке, которому к 23 годам даже мало-мальски не удалось приспособиться к жизни. О себе он был крайне низкого мнения, считал, что до конца дней обречен на неудачи, - и постоянно получал этому подтверждения. Так же робок и неуверен в себе он был в отношениях с девушками, не решался приблизиться к ним, если все же назначал свидания, то заранее настраивался на обиды и огорчения. Но все чудесным образом менялось, если в кармане у него оказывались деньги. Это даже не был примитивный меркантильный расчет на то, что девушка, которой он доставит удовольствие, преподнеся подарок, сводив в кафе или в кино, станет смотреть на него более благосклонно. Секрет был в том, что при наличии денег поднималось его собственное представление о своем мужском достоинстве. Без денег он оценивал себя примерно на тройку с минусом. При деньгах отметка поднималась до твердой четверки.

Случай, конечно, не рядовой. Но вовсе не его исключительность заставила психолога сослаться на этот пример. Скорее даже наоборот - индивидуальные особенности этого пациента только потому и пригодились, что позволили с особой наглядностью продемонстрировать то, что Гулд считает важнейшим свойством европейской культуры на нынешнем этапе: маскулинность - мужская суть, мужской дух, мужское начало в человеке - ассоциируется прежде всего с солидными доходами, со способностью зарабатывать, успешно действовать на "открытом рынке". Это ощущают сами мужчины - и с тех же позиций выносят суждение о них окружающие. То, что традиционно лепит образ Мужчины с большой буквы - впечатляющие сексуальные победы, физические данные, сила и выносливость, умение постоять за себя, решительность, воля, - не утрачивает значения, но блекнет, обесценивается, если не подкрепляется деньгами.

Что касается сексуальности, то культурная традиция увязывает ее с деньгами по принципу сообщающихся сосудов: чем меньше полагается мужчина на привлекательность, отпущенную ему Богом, тем заметнее его стремление компенсировать ее деньгами и тем самым привязать к себе женщину, в любви которой он не уверен. Его запросы к партнерше тоже в этом случае захватывают денежную часть ее жизненных обстоятельств: в идеале она должна не иметь собственных средств - тогда он становится ее абсолютным повелителем, к чему и стремятся обычно некрепкие в сексуальном плане мужчины. Финансовая беспомощность делает женщину покорной и безгласной в интимной сфере.

Стереотип отождествления мужской силы с умением "делать деньги" поддерживается с обеих сторон: откуда бы ни взялась в мужчине эта уверенность - женщины, с которыми сводит его жизнь, лишь укрепляют ее. По разным причинам, вовсе не свидетельствующим о слабости мужчины, финансовые преимущества в паре могут оказаться на стороне женщины. Бывает же так, что он и талантлив, и трудолюбив, и коллеги его уважают, но - рынок труда назначает ему невысокую оплату. Иногда признания, успеха нужно ждать много лет, перебиваясь до тех пор скромными заработками. И это понятно всем, в том числе и самой женщине, которая вроде бы и не упрекает ни в чем своего милого друга... Тем не менее в ее отношении к нему, помимо ее воли, появляется оттенок высокомерия, неуважения - как к человеку, плохо исполняющему назначенную ему роль.