НАШ ОБРАЗ ЖИЗНИ И НЕНАСИЛИЕ.

Ачарья Махапраджня

 

НЕНАСИЛИЕ И ЕГО АСПЕКТЫ.

©Non-violence and its many facets, Second Edition, Jain Vishva Bharati Institute, Ladnun, Rajasthan, India, 1994.

©Русский перевод: Jainworld Foundation, 715, Bellemeade place, Alpharetta, GA, 30004, USA, www.jainworld.com.

©Г.В. Гарин, перевод, 2006.

 

Права на публикацию русского перевода настоящего текста принадлежат Jainworld Foundation. Переиздание и воспроизведение любыми средствами возможны только с письменного разрешения Jainworld Foundation.

СОДЕРЖАНИЕ:

1.Наш образ жизни и ненасилие.

2.Происхождение ненасилия.

3.Ненасилие и медитация.

4.Ненасилие и пища.

5.Ненасилие и позы йоги.

6.Развитие личности, свободной от насилия.

7.Ненасилие и бесстрашие.

НАШ ОБРАЗ ЖИЗНИ И НЕНАСИЛИЕ.

Мы вправе задать вопрос: каким образом насилие зародилось в человеке? Ведь его предки – приматы, вполне освоили искусство совместной жизни, а ряд других млекопитающих сделал это ещё раньше. Когда и как человек приобрёл склонность к насилию? Ответа на этот вопрос нет.

 

Говорят, что человек – «общественное животное». Он живёт в сообществе себе подобных. Однако общественная жизнь по самому своему определению подразумевает взаимоотносительность[1]. Корни у этих отношений весьма разнообразны: чтобы удовлетворить свой сексуальный инстинкт, человек создал институт семьи, и так в человеческом бытии появился новый вид отношений; чтобы удовлетворить чувство привязанности, он заводит друзей; а его эго даёт ему чувство собственной исключительности. Так в человеческом сообществе возникло множество новых отношений. Но все они основаны на принципе полезности. Результатом таких отношений стало то, что можно назвать «практическим ненасилием»: члены одной семьи или друзья в нормальной ситуации не дерутся и не пытают друг друга. Но можно ли это назвать истинным ненасилием? Нет, конечно, поскольку даже мельчайший инцидент, вызванный какими-либо эгоистическими интересами, приведёт к конфликту. Это верно по отношению к любым такого рода отношениям: между супругами, братьями и т.д. Нет недостатка в примерах того, когда дело доходит до убийства. Таким образом, необходимо проводить различие между тем, что мы назвали «практическим ненасилием» и истинным духовным ненасилием, ибо первое основано на эгоистических интересах. Оно отражается на нашем поведении лишь до тех пор, пока последним ничего не угрожает. Итак, отсюда можно сделать однозначный вывод: человека невозможно рассматривать как сторонника создания ненасильственного общества лишь на том основании что он – общественное животное.

 

Таким образом, вопрос: «Как насилие возникло в человеке?», – если рассмотреть его в свете вышеприведённых аргументов, оказывается в самой своей основе несостоятельным. Его результатом может быть лишь заблуждение: когда весь образ жизни как индивидуума, так и общества целиком базируется на практическом ненасилии, то хватит и одного-единственного предлога, чтобы насилие вспыхнуло где-угодно, будь то в семье или же между какими-либо сообществами, кастами и сектами. Те, кто занят исследованием практики ненасилия, я боюсь, не вполне осознали эту истину, поэтому они и задают всё время один и тот же вопрос: «Как же насилие зародилось в человеке?» Для лучшего понимания вопроса в целом они в первую очередь должны понять концепцию духовного ненасилия. Просто совместное существование на основе практического ненасилия не даёт никакой гарантии истинного и долговременного ненасилия.

 

Вообще, факторы, ответственные за возникновение насилия, многочисленны. Их мы коснёмся чуть позже. Пока же необходимо отметить, что насилию, господствующему ныне в обществе, невозможно положить конец без развития духовного ненасилия и формирования на последнем всего образа жизни. Теперь давайте обсудим, что же имеется в вид под духовным ненасилием. Основывается оно на принципе единства и равенства всех душ – душ всех чувствующих существ. Если же мы поняли, что каждое живое существо способно переживать и боль, и удовольствие точно так же, как мы сами и, следовательно, у нас нет права причинять им какую-либо боль, угнетать и эксплуатировать их или лишать законных прав, это значит, что мы приблизились к осознанию смысла духовного ненасилия. Лишь этот вид ненасилия в состоянии предотвратить поджоги, грабежи, беспорядки и убийства, число которых всё увеличивается.

 

Все мы слышали о Тамерлане, жестоком деспоте. Он полагал, что может изменить людей, использую варварскую силу и наказания, и вряд ли догадывался, что сделать это может лишь перемена сердца. Как-то раз к нему привели трёх человек, двое из которых тут же были казнены. А третьим оказался поэт по имени Ахмед, которого властелин попросил оценить, сколько могли бы стоить эти двое. Тот ответил, что каждый из них стоит 500 золотых монет. «А я сколько?» – спросил Тамерлан. Поэт ответил, что ему цена – только две золотых. Взбешённый тиран сказал, что одни его одежды стоят указанную сумму. Ахмед же ответил, что именно их-то он и оценивал, поскольку в том, что касается самого Тамерлана, то тот – человек, начисто лишённый какого-либо сострадания, милосердия и чувства справедливости, не стоит ничего.

 

Приведённая история содержит вполне определённую мораль: оценка кого-либо или чего-либо с поведенческой точки зрения однозначно неадекватна, поскольку под таким углом можно оценить лишь внешние предметы и характеристики. Внутренняя же ценность оценивается с духовной точки зрения. В том, что касается ненасилия, то говорим мы на эту тему весьма обильно, однако думаем о нём куда меньше. Говорить мы просто вынуждены, ибо общепризнано, что ненасилие крайне важно для счастливой и мирной жизни. К сожалению, сознание такого рода людей ограничено рамками практического ненасилия, которое, как мы уже имели возможность убедиться, основывается на принципе полезности. Духовное же ненасилие попросту игнорируется, поскольку мы так и не почувствовали единства и равенства всех душ.

 

Прекша-медитация[2] предписывает практикующим её воспринимать душу душой, что также подразумевает воздержание от утилитарного взгляда на жизнь и культивирование способности к её духовному восприятию. Печально, конечно, но на деле все мы поражены привычкой видеть, признавать и знать лишь практический аспект, тогда как духовный полностью игнорируется. Причина этого состоит в том, что истинное значение ненасилия так и осталось непонятым. Важно видеть оба аспекта: и практический, и духовный. Первый из них несёт всю полноту ответственности за все рассылаемые нами проклятия по разным поводам, и именно он перекрывает всякую возможность понимания истинного ненасилия. Когда все отверстия, через которые могло бы проникнуть духовное ненасилие, заперты, и, с другой стороны, отворены все двери и окна для отношений, базирующихся на принципе полезности, есть ли у нас право желать, чтобы насилию был положен конец? Вопрос о том, каким же образом насилие возникло, не должен, поэтому, ставить нас в тупик, ибо семена насилия сделали почти невозможным понимание истинного ненасилия. В нормальных обстоятельствах, если нам случается обнаружить в какой-либо семье или ином сообществе проявления дружеских чувств, мы приходим к мнению, что ненасилие здесь процветает, совершенно не отдавая себе отчёта в том, что всё, что их связывает, это не столько ненасилие, сколько принцип полезности. Но стоить только этому принципу ослабнуть, как тут же происходит взрыв насилия. Поэтому данный вопрос необходимо рассмотреть со всей серьёзностью.

 

Я полагаю, что практика медитации представляет собой верный шаг к духовному благополучию. Медитировать – значит видеть себя, что, в свою очередь, подразумевает поиски реальной основы для ненасилия. Однако создаётся впечатление, что смысл медитации мы понимаем неправильно, поскольку в противном случае придавали бы этому вопросу гораздо большее значение, чем формальной учёбе. Современные люди ценят образование по той простой причине, что без оного невозможно разбогатеть или найти хорошего партнёра для брака. Поскольку мысль о духовном благе в их уме не возникает, то они даже подумать не могут о том, что за таковое необходимо бороться. Да, если бы мы придавали равное значение обеим!

 

Поиски основ духовного ненасилия невозможны ни с научных, ни с исторических, ни с генетических позиций. Здесь необходимо исследовать собственную душу с тем, чтобы установить собственную идентичность, собственное истинное Я. Это поможет исследователю раскрыть все те внутренние тенденции, которые порождают насилие, и даст ему возможность выяснить, каким образом их нейтрализовать. Такой анализ внутреннего Я представляет собой неизбежное условие для поисков истинного ненасилия, ибо вопрос насилия и ненасилия, даже в тех случаях, когда таковые связаны с внешними факторами, является по своей сути сугубо внутренним. И весь корень проблемы лежит в человеческих склонностях. По иронии судьбы социологи, экономисты и психологи полагают, что ничто, помимо общей атмосферы и внешних обстоятельств, не ответственно за рост насилия. Утверждается, что наше поведение управляемо обстоятельствами. Метафорически такого пода «понимание» можно представить в виде ситуации, когда корни поставлены на место ветвей и обратно. Вот так нас вынуждают жить в состоянии иллюзии. Единственный путь разрушить последнюю – это практика медитации. Чем глубже проникаешь внутрь, тем более глубокие истины раскрываются – истины, бросающие вызов научным толкованиям. Не стоит рассматривать имевшие место события как ложные на том лишь основании, что наука не может предложить никакого объяснения таковых. Внутри нас происходит немало таких вещей, объяснения которым у науки нет, но, тем не менее, все они истинны. Лишь взглянув внутрь себя, мы сможем постичь истину и достичь успеха в наших попытках уравновесить практический и духовный аспекты жизни. Итак, ответ на вопрос о том, каким же образом насилие зародилось в человеке, мы получим лишь тогда, когда сможем успешно интегрировать и сбалансировать практическое и духовное ненасилие.