Объективная психология 5 страница

Отсюда понятно, почему внутренние отпечатки и оставляемые ими следы получают столь важную роль в жизни организма и являются даже ближайшими определителями характера его двигательных реакций, & сле­довательно, и его отношении к впечатлениям, получаемым из окружаю­щего мира.

Отличаясь наиболее ранним развитием, они закрепляются более прочно уже потому* что растительные процессы составляют неотъемлемую насущ­ную потребность всякого организма.

В результате этих внутренних раздражений создается, между прочим, как мы уже упоминали, положительный или отрицательный нервно-психический тон, резко отражающийся на внешних реакциях организма,

С другой стороны, совокупность целого ряда следов от прошлых внутренних раздражений лежит в основе индивидуальной обособленности невронеихики животного, достигающей у человека под влиянием социаль­ных условий своего высшего развития и известной здесь под названием личности 53*,

Вряд ли нужно пояснять, что последняя, слагаясь на почве следов от внутренних раздражений, служит еще более высшим определителем отношений человека к окружающему миру и важнейшим определителем его поступков и действий и до известной степени также реакции сосредото­чения (так называемого внимания по терминологии субъективной пси­хологии).

Находясь в тесной связи с поступками и действиями и реакцией сосредоточения, этими важнейшими факторами, определяющими в значи­тельной мере доставление организму внешних раздражений, личность является в то же время объединяющим звеном для всех отпечатков и следов, связанных своим происхождением с двумя только что указанными факторами.

Таким образом, вышеуказанный комплекс следов от внутренних раздра­жений, развивающийся у человека в личность, объединяет и соподчиняет огромное большинство следов, получаемых от воздействии внешнего мира в том смысле, что эти следы уже при своем первоначальном образовании

вступают б тесное соотношение с вышеуказанным комплексом и благодаря этому всегда оживляются при посредстве следов, входящих в состав этого комплекса, который может быть назван индивидуальным ядром нервно-психической сферы. Этот процесс объединения и соподчинения новых следов индивидуальному ядру нервно-психической сферы может быть назван индивидуализацией внешних следов-

Так как благодаря объединению и сочетанию следов с индивидуальным ядром все более тесно связанные с ним следы могут быть легче оживляемы и вследствие того могут получать перевес над другими следами, то естест­венно, что в тесном соотношении с индивидуальным ядром нееролсихики стоит и процесс оживления следов, а следовательно, и направления внеш­них реакций.

Благодаря тому, что сочетания следов могут получать то или другое направление от индивидуального ядра невропсихики! происходит в мозгу правильная смена или связное сцепление следов, приводящее в конце концов к сложной и систематически связанной внешней реакции, известной под названием действий и поступков.

Но с другой стороны, эта внешняя реакция в любой момент ее развития может быть и задержана благодаря встречным новым возбуждениям или же благодаря тому, что бывшая ранее подобная же двигательная реакция сочеталась с отрицательным нервно-психическим тоном, подавляющим двигательную сферу*

Таким образом, становится совершенно понятным, почему в сложных нервно-психических процессах внешняя реакция не стоит в ближайшем и непосредственном соотношении с подействовавшим на организм раздра­жением, а является отдаленным ее последствием, причем характер, а иног­да и направление реакции обусловливаются в значительной мере ожив­ляющимися следами от бывших ранее воздействий на организм подобного же или иного рода, причем в этом оживлении прежних следов играет существенную роль сама личность, образованная совокупностью постоянно оживляемых следов от внутренних раздражений организма.

I

ОБЩАЯ ЧАСТЬ

О ВНЕШНИХ ВПЕЧАТЛЕНИЯХ

Наметив общую схему нервно-психической деятельности, мы постараемся теперь рассмотреть отдельные части сложных процессов, которые могут быть названы нервно-психическими. Начнем с рассмотрения впечатлений, служащих первоисточником всякого нервно-психяческого процесса и ска­жем прежде всего о внешних впечатлениях '.

Под внешним впечатлением мы понимаем всякое вообще воздействие на периферию тела, способное возбудить ту или иную нервно-психи­ческую реакцию '*. Последнюю мы можем иметь прежде всего в виде оценки внешних воздействий, которую может давать каждый человек при посредстве слова или условного знака. Но для объективной психоло­гии, ставящей предметом изучения объективные проявления нервно-пси­хической деятельности, нет надобности даже и в этого рода реакциях, так как путем особой постановки опытов с многократным сочетанием какого бы то ни было раздражения, не возбуждающего видимой рефлек­торной реакции, с таким раздражением, которое вызывает обыкновенный рефлекс, постепенно воспитывается сочетательно-рефлекторная, следо­вательно, нервно-психическая реакция на исследуемый род раздражения. Этой сочетательно-рефлекторной реакцией и можно пользоваться для выяснения различных особенностей впечатления, получаемого тем или другим из воспринимающих органов.

Возьмем пример: цветовые раздражения у человека не вызывают замет* ного двигательного рефлекса, если не иметь в виду рефлекторного сокра­щения зрачка. Но если мы будем производить сочетание цветового раздра­жения одновременно с электрическим раздражением подошвы ноги, вы­зывающим обыкновенный подошвенный рефлекс, как это производится в нашей лаборатории, то вскоре может быть замечено, что и одно цветовое раздражение вызывает тот же подошвенный рефлекс, причем эта реакция по истечении некоторого числа опытов оказывается дифференцированной в такой мере, что раздражение всяким другим цветом уже не будет вызывать рефлекторного движения ноги. Этим же путем удается доказать, не прибегая к расспросам, дифференцированное действие на организм многих других раздражений как у человека, так и у животных.

Различного рода внешние раздражения в зависимости от их характера возбуждают реакцию при посредстве той или другой части периферии. В этом отношении вся воспринимающая поверхность тела делится собст­венно на пять главных областей или органов: сетчатка, ушной лабиринт с улиткой и полукружными каналами, Шнейдерова оболочка, сосочки язы-

Мы находим вполне желательный удержать довольно распространенный, но почти уже изгнанный из субъективной психологии термин «впечатление» ради его несомненной объективности.

ка и мягкого нёба и кожная поверхность* Кроме того, особой восприни­мающей областью должны быть признаны внутренние поверхности орга­низма, о чем речь будет в другом месте.

Каждая из воспринимающих областей, как показывает наблюдение, в известных пределах доступна воздействии? нескольких, voth иногда и близких, но не вполне одинаковых раздражений. Так, например, с кожной поверхности могут быть вызваны отдельные реакции при раздражении путем прикосновения; давления, уколов, электричества, тепла или холода, колебания волосков и т. п.

Равным образом сосочки языка и мягкого нёба раздражаются раз­личными веществами, причем реакции, ими вызываемые, оказываются неодинаковыми по существу, что хорошо выражается в мимике лица, вызываемой кислыми, солеными, горькими и сладкими веществами. То же самое необходимо сказать и о впечатлениях, действующих на Шнейдерову оболочку, при посредстве которой различные летучие вещества вызывают неодинаковые по характеру реакции; например, мимические движения от цветка розы и от разлагающегося трупа так различны между собой, что никто не обманется, наблюдая их, что речь идет и в том и в другом случае о двух различно действующих раздражениях. Наконец, и световые, и звуковые раздражения, обусловленные разным числом световых и звук о-вых колебаний, действуя в первом случае на сетчатку, во втором на улитку, вызывают неодинаковую по характеру реакцию, которую легко обнаружить при внимательном наблюдении.

Изолированное воздействие однородного раздражения на воспринимаю­щие органы составляет, вообще говоря, крайне редкое явление. Так, мы могли бы представить себе, например, воздействие определенного цветного луча, занимающего все поле сетчатки, как воздействие, вызывающее простое впечатление, в силу его физической однородности, но оно во всяком случае представляется далека не изолированным. Если мы примем во внимание, что при всякой обстановке опыта, мы не можем исключить и посторонних воздействий, например механических воздействий от платья, от опоры на­шего тела, которую мы находим в почве или на стуле, от движения воздуха, вдыхаемого нами, от возможного шума или шелеста платья я т, п., то нетрудно убедиться, что обычно в повседневной жизни на нас действует одновременно целый ряд внешних воздействий, то сложных, то однород­ных, то более сильных, то более слабых,™ воздействий, возбуждающих целый ряд различных впечатлений. Ввиду этого при психологических опытах в соответствующих случаях надлежит пользоваться раздраже­ниями, действующими только на известный орган и не действующими на другие органы, например, мы можем пользоваться незаметным для глаз и бесшумным прикосновением или такими световыми влияниями, которые могут действовать только на зрение. Далее, для вызывания обоня­тельных впечатлений сильно пахучие вещества могут быть скрыты благода­ря темноте или предварительному закрытию глаз. Для влияния на улитку можно пользоваться звуковыми раздражениями, источник которых недо­ступен зрению, для раздражения языка можно пользоваться раздражаю­щими сосочки непахучими растворами, намазываемыми на язык при устра­нении зрения и т. п.

Непосредственными раздражителями воспринимающей поверхности тела являются в сущности внешняя энергия, которая в воспринимающих органах трансформируется в нервную или в нервно-психическую энергию г.

К числу самых распространенных раздражителей относится механи-

См.: Бехтерев В М* Основы учении о функциях мозга. СПб., 1903. Вып. I.

■

ческая энергия, энергия толчка или удара" и механического колебания. К этому роду относятся прежде всего раздражения от прикосновения и давления, которые действуют на кожную поверхность и слизистую оболочку. Специальной формой механической энергии являются звуковые волны окружающего воздуха, который служит раздражителем для кортиева органа, если колебания их не падают ниже 16 и не учащаются более чем в 40, 360 в 1 с. Далее очень важным раздражителем является химическая энергия, представляющая молекулярное движение частиц ве­щества. Эта энергия служит раздражителем для вкусового и обонятель­ного органа,

Кожная поверхность также поддается химическому раздражению, но лишь в более резких концентрациях некоторых из химических ве­ществ, таких как спирты, эфирные вещества, настойка йода, кислоты

И Т, IL

Тепловая энергия служит раздражителем кожных. покровов и сли­зистых оболочек* Ее род влияния еще более неизвестен, нот вероятно, дело сводится к механическому влиянию на нервные окончания, обуслов­ленному разбуханием покровов при тепле и съеживанием их при холоде и вместе с тем к непосредственному влиянию тепла и холода на самые нервные окончания, заложенные в коже и в слизистых оболочках.

Световая энергия, выражающаяся колебаниями частиц эфира, является обычным раздражителем сетчатки, если эти колебания происходят со скоростью 412—912 биллионов в 1 с.

Есть основание полагать, что действие световой энергии в сетчатке вызывает, между прочим, химические превращения зрительного пурпура. Достойно внимания, что у некоторых низших животных, например лягушек и др., световая энергия служит возбудителем не только сетчатки, но и кожных покровов благодаря содержащимся в них пигментным элементам.

Наконец, электрическая энергия является общим раздражителем для всех вообще воспринимающих органов благодаря непосредственному раздражению электрическим током нервных волокон.

Что касается магнетизма, то, хотя опыты Hermann'a, помещавшего животных или их части тела в магнитное поле, дали отрицательные резуль­таты, но все же известные опыты Charcot'a над истеричными с трансфертом гемианэстезии заставляют предполагать, что, по-видимому, и этот род энер­гии не является вполне безразличным для нервных элементов наружных покровов.

Хотя и неоспоримо, что на нервные окончания периферических органов могут воздействовать разнообразные раздражения, тем не менее очевидно, что для того или иного периферического органа имеются особые раздраже­ния, являющиеся для него нормальными или обычными.

Из того обстоятельства, что раздражения внешнего мира действуют далеко не одинаково на воспринимающие органы, можно заключить, что в этих органах мы имеем специальные приспособления, благодаря которым отдельные раздражения действуют на один из органов, не действуя на другой 5*. В этом смысле мы можем говорить о специфических раздражи­телях, действующих на те или другие воспринимающие органы. Таким образом, свет, например, должен быть признак специфическим раздра­жителем для сетчатки, звуковые волны для кортиева органа и проч.

Эти специфические раздражители являются в то же время и наиболее совершенными раздражителями нервных окончаний в том смысле, что они вызывают наиболее дифференцированные реакции при посредстве данного воспринимающего органа.

Само собой разумеется, что раздражения, действующие на восприни­мающую поверхность, могут быть различными по своей интенсивности.

Ту наименьшую интенсивность раздражения, которая в состоянии вызы­вать реакцию, мы называем низшим порогом раздражения.

Начиная от этого низшего порога внешние раздражения большей силы производят все более и более сильное влияние на воспринимающие органы по мере увеличения своей интенсивности и если мы будем наблюдать внеш­нюю реакцию, вызываемую этими раздражениями, то в конце концов при постепенном возрастании интенсивности раздражения наступит такой пре-дел1 за которым дальнейшее усиление раздражения уже не вызовет более сильной реакции. Этот предел может быть назван высшим порогом раздра­жения.

Опыт показывает, что для каждого из воспринимающих органов имеет­ся свой определенный низший и высший порог раздражения э*<

Очевидно, что действие внешних раздражений на периферические органы изменяется в своей интенсивности в пределах между низшим и выс­шим порогами раздражения; за пределами низшего порога внешние раздра­жения уже не вызывают заметной реакции, за пределами же высшего порога действие внешних раздражений в смысле возбуждаемой ими внеш­ней реакции не возрастает.

Также и длительность раздражения имеет свой определенный порог.

По исследованию Mach'a 4*, например при тоне, длящемся в течение 1/3 с, достаточно удлинения 1/120 с, чтобы можно было уже отметить раз­личие между обоими раздражениями. Промежуток, необходимый для того, чтобы два последовательных раздражения оценивались как два отдельных раздражения и вызывали две независимые друг от друга реакции, пред­ставляется также неодинаковым в зависимости от качества раздражения. Например, при звуковых раздражениях вышеуказанный промежуток дол­жен быть равен minimum в 1/500 с, тогда как для световых раздражений такой промежуток возвышается уже до 1/20 с.

Может быть затем поставлен вопрос, как действуют неодинаковые по характеру раздражения, если оии применяются одновременно на один и тот же орган. Вопрос этот, однако, не может быть разрешен безотноситель­но, а в связи с характером того воспринимающего органа, на который применяются раздражения. В таких, например, органах, как вкусовые со­сочки и Шнейдерова оболочка носа, два одновременных различных раздра­жения сливаются в одно в такой мере, что не могут возбуждать дифферен­цированной реакции, а лишь одну общую и их действие оценивается как действие однородного раздражения. В кортневом органе одновременные раздражения также сливаются, действуя по крайней мере при отсутствии специального навыка как одно смешанное или слитное раздражение, воз­буждая общую реакцию (аккорд, шум и др.), но при музыкальном ухе возможна и я этом случае оценка раздражения как составного и, следова­тельно, возможна отдельная реакция на определенный род звукового раздражения, например на тоны, различающиеся друг от друга на несколь­ко звуковых волн а.

Относительно сетчатки специально произведенные опыты показывают, что несколько одновременных простых раздражений, например, в виде то­чек и черточек в числе от 4 до б могут каждая порознь производить свое влияние, что ясно из соответствующей оценки. То же самое имеет значение и по отношению к цветам. По крайней мере исследования, произведенные у нас (Молотков) по методу сочетательных двигательных рефлексов, показывают крайне тонкую дифференцировку сетчаточных впечатлений у человека.

3 У нас доказано, что собака дает дифференциальную двигательную реакцию на звуки, рааличакнцнеся друг от друга на 1/7 тоыа (д-р В, П. Протопопов).

В коже при касательных раздражениях дело стоит в зависимости от расстояния одного раздражения от другого. Во всяком случае однородные раздражения в пределах определенных круговых областей возбуждают одинаковую реакцию4. Размеры этих областей представляются, однако, неодинаковыми в различных местах кожной поверхности. На одних местах, приспособленных в большей мере для ощупывания, они меньше, тогда как на других местах больше.

То же самое следует иметь в виду и по отношению к кожным раздра­жениям большей интенсивности, возбуждающим оборонительную реакцию. Если они действуют на близлежащие области тела, они как бы сливаются между собой в одно раздражение и вызывают одну общую оборонитель­ную реакцию. В противном случае они возбуждают две независимые друг от друга реакции,

Заметим далее, что если одновременно действуют два или более качест­венно различных раздраженият например световое и звуковое, то при уста­новившихся сочетаниях с третьим раздражением, возбуждающим обыкно­венный рефлекс, они вызывают одну общую двигательную реакцию, но последняя, как показали у нас специальные исследования (Брони) вызы­вается в этом случае и отдельными раздражениями, взятыми порознь.

Значение внешних впечатлений представляется существенно важным ввиду того, что ими определяется направление и цель внешних реакций. При отсутствии того или другого из воспринимающих органов человек лишается руководства в направлении внешних реакций, которые теперь могут выполняться под контролем иных внешних впечатлений. Это положе­ние подтверждается на каждом шагу патологическими случаями с пораже­нием тех или других воспринимающих органов, и потому здесь нет надоб­ности останавливаться долее на этом предмете.

Необходимо иметь в виду, что все внешние раздражения, особенно более резкие и более продолжительные, не остаются без влияния на общее состояние организма, приводя к тем или иным изменениям сосудов, сердце­биения, дыхания, общего давления крови и т. п., иначе говоря, вызывая со стороны внутренних органов стеническую или астеническую реакцию, вследствие чего внешние раздражения в известной мере вызывают те или другие изменения общего тона в деятельности нервных центров.

Здесь мы не будем говорить подробно об этих изменениях общего тона, имея в виду рассмотреть их позднее. Заметим лишь, что характер этих изменений представляется неодинаковым в зависимости от рода раздра­жений.

По крайней мере, исследования Fere ь над мышечной работой показы­вают, что раздражения различных воспринимающих органов: зрения, слу­ха, обоняния и вкуса — повышают мышечную работу, если эти раздраже­ния не доведены до степени утомления органа. «Приятные* resp. етени-ческие раздражения всегда повышают мышечную работу, тогда как «не­приятные» resp. астенические, хотя вначале и вызывают подъем работы, но этот подъем быстро переходит в понижение.

В общем можно признать, что одни раздражения, оцениваемые обыкно­венно как «приятные», вызывают стеническую реакцию со стороны дея­тельности сердца, сосудов и дыхания, тогда как другие раздражения, оцениваемые обыкновенно как «неприятные», вызывают астеническую реакцию со стороны вышеуказанных функций, А так как ниже мы увидим,

4 Последйнй факт доказан в я а шей лаборатории по методу сочетательной двигательной р акции д-ром Ж. И. Израэльсонои для собак. Он доказывается также и do методу исследо­вания сочетательного слюнного рефлекса.

5 Fere С. S. Travail et plaisir: Nouvelles etudes experiment de psyebo-mecanique. P., 1904.

что стенические реакции со стороны внутренних органов сопровождаются положительным нервно-психическим тоном, астенические же реакция — отрнцательным нервно-психическим тоном, то отсюда становится ясным значение и роль внешних раздражений по отношению к нервно-психи­ческому тону.

Нам остается сказать несколько слов о развитии самого процесса впе­чатления, как оно выясняется на основании экспериментальных исследо­ваний,

О развитии внешних впечатлений

К вопросу о развитии впечатлений относится несколько эксперимен­тальных исследований, о которых необходимо здесь упомянуть. Мы укажем на работы В. Erdmann'a и R. Dodge, I. Finzit Zeitler'a, Messmer'a, H. Ланге и М. Никитина 6.

Но обобщающие выводы даются главным образом двумя последними исследованиями. Из этих исследований выясняется, что впечатление происходит не вдруг, а путем последовательного перехода от более общего и недифференцированного к более детальному и дифференцированному (Н. Ланге). Дело в том, что, если мы ограничим время впечатления и, начав с того момента, когда получится первоначальный след, будем посте­пенно увеличивать промежуток времени, в течение которого может проис­ходить впечатление, то убедимся, что вначале образуется лишь общий и неясный след, которого нельзя дифференцировать от других следов иной формы, затем начинает появляться след с общими очертаниями и некото­рыми частностями, дающими намек на определенную фигуру, и, наконец, вырисовываются уже и те очертания, которые являются характерными для данного объекта, давая возможность дифференцировать его от всех остальных.

Далее, при исследовании в нашей лаборатории впечатлений от простей­ших зрительных объектов — черных точек, оказалось, что первоначально запечатлевается общее расположение объектов, а затем выделяются уже отдельные группы. Иначе говоря, и здесь впечатление идет от общего и ме­нее дифференцированного к частному и более дифференцированному. Из отдельных же групп выделялись в большинстве случаев верхние, затем нижние и боковые. В более редких случаях воспринимались ранее нижние объекты, нежели верхние 1'.

Но в отношении хода и развития процесса впечатления имеют значение некоторые важные особенности, которые выяснились при дальнейших ис­следованиях в нашей лаборатории (д-р Никитин и женщина врач Гро­мыко).

При исследованиях Никитина были избраны изображения различных предметов. Для опытов служил Wundt'oscKHU тахистоскоп 5*, в щель ко­торого вставлялся подклеенный на картоне рисунок. Время, на которое

6 Erdruartn B.t Dodge Я- Psychologischc Untersuchungen iiber das Lesen auf experimenteller Grundlage. Halle, 1898; FintiJ. Zur Untersuchung <ler Auffiassungsfahigkeit and Merkfahig-keit // Psych ologische Arbeiten. LeipaiB, *90t Bd. 3. S. 289-384; Zeitier I. Tachistoskopi-ache Untersucbuwgen iiber das Lesen // Philosophise he Studien. 1900. Bd. 10. S. 380—465; MessmerOr Zur Psychologiedes Lesensbei Kindcrn und Erwachsencu // Archiv fur dieGcsam-tupsychologi Leipzig, 1004. Bd, 2; Ланге И. И. Психологические исследования: Закон пер­цепции. Теории нолевого вп и мания. Одесса, 1893; Никитин №. IL К вопросу об образовании зрительных восприятий: Экспериментальные исследовании // Вести, психологии, кримнн+ антропологии и гипнотизма. СПб., 1905. J4s 2. С- 112 — 122.

Связан ли этот порядок впечатления с тем фактом, что а упомянутых опытах применялся тахистоскод Вундта+ требует еще выяснения,

открывается перед испытуемым в этом приборе изображение, может варьи­ровать по желанию экспериментатора при изменении ширины щели, при изменении высот падения рисунка и при изменении веса гирь, уравнове­шивающих пластинку. При опытах испытуемый помещался в темную комнату с отверстием в стене* через которое он фиксировал щит тахистоско-па, закрывавший рисунок и отстоявший от него на расстоянии 15 см. Щит и, следовательно, открывающийся при падении рисунок освещался электри­ческой лампочкой- Рисунки были сделаны тушью на белом картоне, площа­ди их были приблизительно одинаковы, их черные очертания представляли повсюду одинаковую толщину* Число всех рисунков равнялось 72. В каж­дом сеансе испытуемому показывалось всего 12 рисунков. Продолжитель­ность сеанса длилась от 40 мин до 1 4. С целью выяснения характера и полноты следов пользовались тремя методами,

1) Испытуемый тотчас же зарисовывал то, что он видел на листе бумаги.

2) Он подробно описывал испытанное впечатление.

3) Испытуемому после того, как он зарисовал и описал свое впечатле­ние, представлялось сравнить видимое с действительным рисунком и указать, в чем было сходство и в чем состояло различие виденного и показанного.

Время экспозиции определялось в приборе тем, что к падающей пла­стинке прибора была приклеена закопченная бумажка, на которой во время ее падения перо от камертона в 250 колебаний в 1 с. чертило кривую.

При этих исследованиях выяснилось, что первой стадией впечатления можно считать тот момент, когда испытуемый зарегистрировал лишь общий фон рисунка. В случаях, когда рисунок представляет небольшое число линий, фон этот бы совершенно белым. Но, чем большее число линий было в рисунке, тем фон определялся все темнее и темнее.

Второй ступенью впечатления является та, в которой испытуемый отмечает черные линии рисунка, но формы их и направления не могут быть определены.

В дальнейшей ступени уже отмечается форма отдельных линий, напри­мер прямые или кривые, но расположение их — вертикальное! горизон­тальное или косое — еще не определяется с точностью.

Затем отмечается уже и форма, и направление линий, но крайне неясно, так что не создается правильного следа от того предмета, которому при­надлежат эти линии.

Затем впечатление отдельных линий становится более точным, но лишь в отдельных частях предмета, вследствие чего последний еще не улавли­вается.

С возникновением общего следа от предмета детали его как бы улетучи­ваются, вследствие чего этот след в начале имеет значительно менее опреде­ленный характер, нежели ранее обозначившиеся детали.

В дальнейшем детали рисунка выступали все точнее и точнее до тех пор, пока след от внешнего объекта не достигал соответствующей полноты и точности.

Таким образом, формула, первоначально указанная Н. Ланге, подтверж­дается лишь в общем, но вместе с тем обнаруживается и ее неточность, так как из произведенных у нас опытов выяснилась особенность, не имев­шаяся в видув формуле Ланге, а именно, что существует особый, как бы поворотный пункт в развитии впечатления, наступающий с момента появ­ления общего следа рисунка, когда отчетливые следы от деталей рисунка сменяются более общим, но менее дифференцированным следом. Равным образом и вышеупомянутые искажения представляют не несущественное отступление от формулы Н. Ланге.

Вышеприведенные данные не оставляют сомнения в том, что впечатле-

ние является далеко не простым актом, а состоит из ряда последовательно наслаивающихся друг на друга впечатлении, обусловленных введением в действие различных мышечных приборов воспринимающего органа. Первое впечатление в виде неясного фона зависит, очевидно, от направления взора на рисунок, еще до введения в действие аккомодации; во втором периоде с введением в действие аккомодации рисунок обозначается уже яснее с частностями в виде имеющихся в нем линий, но без определения их формы и направления. Это определение достигается лишь с введением в действие внешнего мышечного аппарата глаз. Затем благодаря направле­нию глааа на отдельные части рисунка последние выделяются с большею ясностью, но общий предмет еще не выясняется. Лишь с перенесением взора на другие части рисунок распознается благодаря процессу воспро­изведения, но зато общая его ясность при этом уступает ясности отдель­ных деталей. Лишь после осмотра различных частей рисунка, состоящего в перемещении взора на различные его отделы, вырисовывается впечатле­ние в окончательном виде.

Очевидно, таким образом, что полное впечатление является резуль­татом сочетания внешнего воздействия на воспринимающий орган с воздей­ствием от вызываемых в его мышечном аппарате рефлекторных движе­ний **.

Заслуживает внимания, что в каждой стадии впечатления обнаружи­вались своеобразные искажения. Эти последние зависели от впечатления некоторых частей рисунка, которое дополнялось путем оживления следов из прошлого опыта.

Когда возникает уже общий след рисунка, то искажения возможны под влиянием оживления следов от других подобных же изображений; в дру­гих же случаях оно происходит под влиянием предварительно показанных рисунков, следовательно, опять-таки под влиянием оживления прежних следов.

Исследования, произведенные в нашей лаборатории по тому же методу г-жой Громыко* с разнообразными геометрическими рисунками, выяснили еще некоторые интересные частности в отношении происхождения при вышеуказанном процессе искажений. В числе этих частностей заслужи­вает внимания, между прочим, тот фактт что в известном периоде развития впечатления происходит как бы разложение сложных фигур на отдельные части, причем каждая часть регистрируется обособленными в топографи­ческом отношении частями рисунка, несмотря на то что в предъявленном рисунке части входили в состав одного общего рисунка.