Критическое обсуждение, рациональное предпочтение и проблема аналитичности наших выборов и предсказаний

 

С изложенной точки зрения испытание научных теорий является частью их критического обсуждения или, как мы могли бы сказать, частью их рационального обсуждения, потому что в данном контексте я не знаю более близкого синонима для слова «рациональный», чем слово «критический». Критическое обсуждение никогда не может уста­новить достаточных оснований для притязаний на истинность теории; оно никогда не может «оправдать» наших притязаний на знание. Вме­сте с тем критическое обсуждение может, если нам повезет, установить достаточные основания для следующего утверждения:

«Эта теория кажется в настоящее время – в свете всестороннего критического обсуждения, а также жестких и изобретательных испытаний намного лучшей (самой сильной, лучше всего испытанной), а потому и самой близкой к истине среди конкурирующих с ней теорий».

Короче говоря, мы никогда не можем рационально оправдать теорию, то есть притязать на знание того, что она истинна, но мы можем, если нам повезет, рационально оправдать предпочтение одной из множества конкурирующих теорий – до поры до времени, то есть применительно к современному состоянию ее обсуждения. И наше оправдание, хотя это и не притязание на истинность теории, может быть притязанием на то, что на данной стадии обсуждения все указывает, что эта теория является лучшим приближением к истине, чем любая из предложенных до сих пор конкурирующих теорий.

Рассмотрим теперь две конкурирующие гипотезы – h ₁и h ₂. Обо­значим через d ₁некоторое описание состояния обсуждения этих гипотез в момент времени t ₁,включая, разумеется, обсуждение релевантных экспериментальных и других результатов наблюдения. Обозначим через

c (h ₁, d ₁) < c (h ₂, d ₁) (1)

высказывание о том, что степень подкрепления (corroboration) гипотезы h ₁ в свете обсуждения d ₁ниже, чем у гипотезы h ₂. И зададимся вопросом – что это за утверждение (1)?

На самом деле (1) – довольно неопределенное утверждение, хотя бы уже по той причине, что c (h ₁, d ₁)меняется со временем t,и может меняться с быстротою мысли. Во многих случаях истинность или лож­ность (1) будут просто вопросом мнения (opinion).

Предположим, однако, идеальные обстоятельства. Предположим длительное обсуждение, которое привело к устойчивым результатам, в том числе к согласию по поводу всех компонентов имеющихся свиде­тельств, и предположим, что в течение достаточно длительного периода мнение, о котором идет речь, не менялось.

При таких обстоятельствах можно видеть, что в то время как входя­щие в d ₁элементы свидетельств (evidential elements), конечно, являются эмпирическими, высказывание (1) может быть – если только d ₁вы­ражено в достаточной мере явно (explicit) – логическим или (если вам не нравится этот термин) «аналитическим».

Это особенно ясно в случае, когда c (h ₁, d ₁) отрицательно, то есть когда итогом обсуждения на момент t является согласованный вывод, что имеющиеся свидетельства опровергают h ₁, тогда как c (h ₂, d ₁)по­ложительно, поскольку свидетельства поддерживают h ₂. Пример: пусть h ₁ – теория Кеплера, а h ₂ – теория Эйнштейна. Во время t может быть достигнуто согласие о том, что теория Кеплера опровергнута (в си­лу ньютонианских возмущений), а теория Эйнштейна поддерживается имеющимися данными. Если d ₁сформулировано достаточно явно, чтобы из него следовало все сказанное, то c (h ₁, d ₁) < c (h ₂, d ₁) (1) сводится к высказыванию, что некоторое, точнее не определенное (un­specified) отрицательное число меньше, чем некоторое точнее не определенное положительное число, а такое высказывание вполне может быть охарактеризовано как «логическое» или «аналитическое».

Конечно, возможны и другие случаи, например, когда d ₁есть просто имя вроде «состояние обсуждения на 12 мая 1912 года». Но точно так же, как мы сказали бы, что результат сравнения двух известных величин аналитичен, мы можем сказать, что результат сравнения двух степеней подкрепления, если он достаточно хорошо известен (well known), будет аналитическим.

Вместе с тем результат сравнения можно считать основанием для рационального предпочтения, только если он достаточно хорошо изве­стен, то есть только если имеет место (1), мы можем сказать, что h ₂ рационально предпочтительней h ₁.

Посмотрим дальше, что будет, если h ₂ в указанном смысле раци­онально предпочтительнее h ₁:в этом случае мы будем основывать свои теоретические предсказания, так же как и использующие их практические решения, не на h ₁, а на h ₂.

Все это кажется мне простым и даже тривиальным. Однако это рассуждение критиковали на следующих основаниях.

Если (1) аналитично, то решение предпочесть гипотезу h ₁ гипотезе h ₂ тоже аналитично и потому из нашего предпочтения h ₁ перед h ₂ не может вытекать никаких новых синтетических предсказаний.

Я не вполне уверен, но мне кажется, что нижеследующая формули­ровка суммирует ту критику, которая впервые была выдвинута профессо­ром Сэлмоном против моей теории подкрепления: либо все описанные шаги аналитические – и тогда не существует синтетических научных предсказаний, либо некоторые шаги не могут быть аналитическими, а должны быть подлинно синтетическими, или расширительными (ampliative, разъясняющий), а потому индуктивными.

Я попытаюсь показать, что в качестве критики моих взглядов этот аргумент не годится: гипотеза h ₂ по общему признанию синтетична, и все (нетавтологические) предсказания выводятся не из неравенства (1), а из h ₂. Этого достаточно для ответа на критику профессора Сэлмона. На вопрос о том, почему гипотезу h ₂ мы предпочитаем гипотезе h ₁,надо отвечать с учетом описания d ₁, которое, если оно достаточно специфично, тоже не будет аналитическим.

Мотивы, побудившие нас выбрать гипотезу h ₂, не могут изменить ее синтетического характера. Этими мотивами – в отличие от обычных психологических мотивов – являются рационально оправданные предпо­чтения. Вот почему в них играют определенную роль логика и анали­тические высказывания. Если хотите, вы можете назвать эти мотивы «аналитическими», но эти аналитические мотивы выбора гипотезы h ₂ни­когда не делают эту гипотезу истинной, и тем более «аналитической». В лучшем случае они представляют собой логически не решающие осно­вания для предположения, что эта гипотеза наиболее похожа на истину из всех гипотез, конкурирующих на момент времени t.

 

25. Наука: рост знания путем критики и изобретательности

 

Я вижу в науке одно из величайших созданий человеческого ра­зума (mind). Это шаг, сравнимый с возникновением дескриптивного и аргументативного языка или с изобретением письменности. Это шаг, на котором наши объяснительные мифы открываются для осознанной и последовательной критики, а мы оказываемся перед вызовом – при­думать новые мифы. (Он сравним с тем предположительным шагом в первые дни возникновения жизни, когда типы изменчивости стали предметом эволюции путем избирательного устранения).

Задолго до возникновения критики происходил рост знания – зна­ния, воплощенного в генетическом коде. Язык позволяет создавать и пре­образовывать объяснительные мифы, и еще больше этому способствует письменный язык. Но только наука заменяет устранение ошибок в на­сильственной борьбе за жизнь ненасильственной рациональной крити­кой, что позволяет нам заменить убийство (в мире 1) и запугивание (в мире 2) безличными аргументами мира 3.