ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ
Медея, дети и хор.
О дети, дети! Есть у вас и город Теперь, и дом, - там поселитесь вы Без матери несчастной... навсегда... А я уйду в изгнание, в другую Страну и счастья вашего ни видеть, Ни разделять не буду, ваших жен И свадеб ваших не увижу, вам Не уберу и ложа, даже факел Не матери рука поднимет. О, О горькая, о гордая Медея! Зачем же вас кормила я, душой 1030 За вас болела, телом изнывала И столько мук подъяла, чтобы вам Отдать сиянье солнца?.. Я надеждой Жила, что вы на старости меня Поддержите, а мертвую своими Оденете руками. И погибла Та сладкая мечта. Чужая вам, Я буду дни влачить. И никогда уж, Сменивши жизнь иною, вам меня, Которая носила вас, не видеть... Глазами этими. (Привлекает к себе детей, которые веселы, еще полные воспоминаний о своей прогулке.) 1040 Вы на меня глядите и смеетесь Последним вашим смехом?.. Ай... ай... ай... Что ж это я задумала? (Опускает руки.) Упало И сердце у меня, когда их лиц Я светлую улыбку вижу, жены. Я не смогу, о нет... Ты сгибни, гнет Ужасного решенья!.. Я с собою Возьму детей... Безумно покупать Ясоновы страдания своими И по двойной цене... О, никогда... Тот план забыт... Забыт... Конечно... Только Что ж я себе готовлю? А враги? 1050 Смеяться им я волю дам, и руки Их выпустят... без казни?.. (Выпрямляясь; дети присмирели и смотрят испуганно.) Не найду Решимости? О стыд, о униженье! Бояться слов, рожденных слабым сердцем... Ступайте в дом, вы, дети, и кому Присутствовать при этой жертве совесть Его не позволяет, может тоже Уйти... Моя рука уже не дрогнет...
Дети хотят уйти, но Медея удерживает и привлекает их к себе каким-то судорожным движением.
Га... Ты, сердце, это сделаешь?.. О нет, Оставь детей, несчастная, в изгнанье Они усладой будут. Так клянусь же Аидом я и всей поддонной силой, 1060 Что не видать врагам моих детей, Покинутых Медеей на глумленье. Все сделано... Возврата больше нет... На голове царевны диадема, И в пеплосе отравленном моем Она теперь, я знаю, умирает... Мне ж новый путь открылся... Новый... Да... Но только прежде... (Порывисто обнимая детей и целуя их руки и лица.) Дети, дайте руки, 1070 Я их к губам прижать хочу... Рука Любимая, вы, волосы, вы, губы, И ты, лицо, какое у царей Бывает только... Вы найдете счастье Не здесь, увы! Украдено отцом Оно у нас... О, сладкие объятья, Щека такая нежная и уст Отрадное дыханье... (Целует детей, потом с силой отрывается от них, слабо отталкивает их и закрывает лицо руками.) Уходите, Скорее уходите...
Дети убегают, оглядываясь на мать и что-то говоря друг другу.
Силы нет Глядеть на вас. Раздавлена я мукой... На что дерзаю, вижу... Только гнев Сильней меня, и нет для рода смертных 1080 Свирепей и усердней палача... (Уходит в среднюю дверь.)
Хор
Люблю я тонкие сети Науки, люблю я выше Умом воспарять, чем женам Обычай людей дозволяет... Есть муза, которой мудрость И наша отрадна; жены Не все ее видят улыбку - Меж тысяч одну найдешь ты, - Но ум для науки женский Нельзя же назвать закрытым. Я думала долго, и тот, 1090 По-моему, смертный счастлив, Который, до жен не касаясь, Детей не рождал; такие Не знают люди, затем что Им жизнь не сказала, сладки ль Дети отцам иль только С ними одно мученье... Незнанье ж от них удаляет Много страданий; а те, Которым сладкое это Украсило дом растенье, 1100 Заботой крушатся всечасно, Как выходить нежных, откуда Взять для них средства к жизни, Да и кого они р_о_стят, Достойных людей иль негодных, Разве отцы знают? Но из несчастий горше Нет одного и ужасней. Пусть денег отец накопит, Пусть дети цветут красою, И доблесть сердца им сковала, Но если налетом вырвет Из дома их демон смерти 1110 И бросит в юдоль Аида, Чем выкупить можно эту Тяжелую рану и есть ли Больнее печаль этой платы За сладкое право рожденья?..
|
