Играя важную роль в жизни общества, перевод издавна привлекал к
себе внимание литературоведов, психологов, этнографов и лингвистов.
Различные, порой взаимоисключающие, взгляды на сущность перевода и
его принципы, переводимость прослеживаются на разных этапах
развития человеческой мысли [Федоров, 1983; Копанев, 1972]. Вместе с тем
попытки создать научную дисциплину, нацеленную на описание и анализ
этого сложного и противоречивого феномена, имеют сравнительно
непродолжительную историю.
В свое время видный советский лингвист А.А.Реформатский дал
отрицательный ответ на вопрос о возможности создания "науки о переводе",
аргументируя это тем, что поскольку практика перевода пользуется
данными различных отраслей науки о языке, она не может иметь
собственной теории [Реформатский, 1952].
С тех пор прошло более 30 лет. Теория перевода прочно утвердилась как
научная дисциплина. Этому способствовали осознанная общественная
потребность в научном обобщении переводческой деятельности, развитие
языкознания, теории коммуникации и других отраслей знания, обеспечивших
научную базу для изучения перевода, и, наконец, появление серьезных
переводческих исследований, убедительно доказавших возможность и
перспективность создания научного направления для выявления сущности
перевода как процесса межъязыковой и межкультурной коммуникации.
Вместе с тем, как отмечалось выше, ряд принципиальных вопросов,
ответ на которые во многом определяет статус теории перевода, до сих пор
является предметом споров. К их числу относится вопрос о предмете теории
перевода. Так, И.И.Ревзин и В.Ю.Розенцвейг считают, что таковым является
"сам процесс перевода (das Ьbersetzen, translating), при котором
совершается переход от одной системы знаков к другой и который может
быть описан в семиотических терминах" [Ревзин, Розенцвейг, 1963, 20—
21]. При этом проводится принципиальное разграничение процесса перевода
и его результата (die Ьbersetzung, translation). Нецелесообразность
включения последнего в предмет перевода аргументируется тем, что
ориентированная на результат процесса перевода традиционная теория
перевода строилась как дисциплина нормативная, главной целью которой
было установление результата процесса перевода и выработка критериев
оценки его качества. В то же время "наука,
стремящаяся описать перевод как процесс, должна быть не
нормативной, а теоретической" [там же-, 21].
Думается, что столь резкое противопоставление теоретического и
нормативного подхода едва ли оправданно. По-видимому, оно в какой-то
мере отражает свойственное некоторым направлениям структурного
языкознания негативное отношение к учету аксиологических аспектов
языка. Исключение из рассмотрения результатов процесса перевода
неправомерно сужает предмет теории перевода и едва ли способствует
выявлению его сущности. Не следует забывать, что перевод
представляет собой целенаправленную деятельность, отвечающую
определенным требованиям и нормам и ориентированную на достижение
определенного результата. Эти нормы отражают ценностную
ориентацию переводчика, без учета которой нельзя удовлетворительно
объяснить логику переводческих решений. Поэтому можно в целом
согласиться с В.Н. Комиссаровым, который, отмечая известную
нечеткость этих норм, лежащую в основе таких используемых в
переводческой практике оценочных понятий, как "адекватный перевод",
"буквальный перевод" и "вольный перевод", в то же время приходит к
выводу о том, что "противоречивость и недостаточная конкретность
правил и принципов, формулируемых в некоторых работах по теории
перевода, не означает принципиальной ошибочности нормативного
подхода к переводческой деятельности" [Комиссаров, 1980, 150].
По-видимому, едва ли возможно построить теоретическую модель
перевода, не располагая его идеальной схемой с установкой на
определенные результаты. Вопрос о переводческой норме будет
подробно рассмотрен ниже. Сейчас же отметим, что исчерпывающий,
всесторонний анализ перевода возможен лишь на основе учета как его
процессуальной стороны, так и его результатов, или, иными словами, на
основе сочетания динамического и статического подходов. Отсюда
следует, что традиционный переводческий анализ, основанный на
сопоставлении исходного и переводного текстов, имеет такое же право на
существование, как и анализ, прослеживающий процесс перевода в его
динамике.
В то же время сведение задач теории перевода к сопоставлению текстов
также едва ли оправданно. Поэтому вряд ли можно согласиться с Л.С.
Бархударовым, определяющим сущность лингвистической теории
перевода как "сопоставительное изучение семантически тождественных
разноязычных текстов" [Бархударов, 1975, 28].
Выделяя предмет теории перевода и отграничивая его от предметной
области смежных дисциплин, И.И.Ревзин и В.Ю.Розенцвейг приходят к
выводу о том, что теория перевода как наука с собственной
проблематикой, с собственными категориями и методами, должна
строиться преимущественно дедуктивно [Ревзин, Розенцвейг, 1963, 341.
Разумеется, дедуктивный подход к анализу перевода, т.е. подход, при
котором частные положения выводятся из общих оснований (из общих
суждений, правил, законов), вполне возможен и закономерен, хотя
возможность теоретического осмысления перевода путем чистой
дедукции представляется крайне сомнительной. В этом отношении прав
О.Каде, исходящий из того, что чистой дедукции в математическом
смысле не может
быть в эмпирических науках, к которым относится теория перевода
[Kade, 1968].
В цитированной выше работе Л.С. Бархударов, определяя перевод
как процесс преобразования речевого произведения на одном языке в
речевое произведение на другом языке, приходит к выводу о том, что
перевод "имеет дело не с системами языков, а с конкретными речевыми
произведениями, т.е. с текстами" [Бархударов, 1975, 27]. С этим
положением высказывает свое несогласие В.Н.Комиссаров, усматривая
в нем подразумеваемую "независимость" или, во всяком случае,
"периферийность" перевода по отношению к языку. В.Н.Комиссаров не
отрицает того, что переводчик действительно имеет дело с речевыми
произведениями. "Но если языковед будет рассматривать перевод лишь с
позиций переводчика, — пишет он, — он рискует пройти мимо
существенных черт этого явления, которые включают его в предмет
языкознания, задача которого состоит в том, чтобы в наблюдаемых фактах
речи обнаружить проявление системы языка" [Комиссаров, 1980,27].
Отсюда делается вывод о том, что для лингвистического анализа перевода
тексты и речевой процесс являются лишь исходным объектом
исследования [там же, 30].
В цитированном выше утверждении прослеживается эхо тех
теоретических постулатов, которые в прошлом определяли направление
лингвистической мысли. Согласно этим постулатам в соссюровской
дихотомии "langue—parole" лишь первый элемент, обладающий
чертами системной и структурной организации, является объектом
лингвистического анализа.
С тех пор в методологической ориентации языкознания произошли
существенные изменения. Направление "от речевого материала к
языковой системе" перестало быть единственно возможным
направлением лингвистического исследования. Более того, наметился
заметный сдвиг в сторону изучения речи как таковой, ставшей
предметом исследования в ряде направлений современного языкознания.
Именно эти направления открыли новые перспективы перед теорией
перевода. Поэтому Л.С. Бархударов был, на наш взгляд, совершенно
прав, увидев тесную связь между теорией перевода и такими
лингвистическими дисциплинами и течениями, перешедшими от
изучения языка как абстрактной системы к изучению
функционирования языка в речи, как психолингвистика,
коммуникативный синтаксис, лингвистика текста [Бархударов, 1975, 28].
Исследуя перевод как особый вид речевой коммуникации, теория
перевода не ограничивается анализом его языкового механизма. Ведь
перевод — это не только взаимодействие языков, но и взаимодействие
культур. В переводе находят свое отражение ситуация порождения
исходного текста и ситуация перевода. Едва ли удастся адекватно
описать процесс перевода, не учитывая того, что он осуществляется не
идеализированным конструктом, а человеком, ценностная и
психологическая ориентация которого неизбежно сказывается на
конечном результате. Именно поэтому в предмет развиваемой в данной
книге теории перевода входит процесс перевода в широком
социокультурном контексте с учетом влияющих на него внеязыковых
факторов — его социальных, культурных и психологических
детерминантов. Без учета послед-
8
них едва ли возможно адекватное теоретическое описание перевода и
раскрытие его сущности.
В число компонентов переводческой деятельности, моделируемой в
теории перевода, входят "соприкасающиеся" друг с другом тексты.
Односторонняя ориентация лишь на один из компонентов, подчинение ему
всех остальных смещает перспективу анализа и неизбежно ведет к
недооценке некоторых факторов, влияющих на перевод. Так, Г.Тури,
справедливо критикуя некоторые традиционные варианты теории перевода
за одностороннюю ориентацию на исходный текст (соответствие этому
тексту рассматривается как главная и определяющая черта процесса
перевода), предлагает в то же время иной подход, ориентированный на
тексты перевода, на лежащие в их основе традиции и нормы [Toury, 1980;
1981]. Думается, что этот подход не менее уязвим, чем подход,
ориентированный на исходный текст.
В заключение остановимся на структуре теории перевода. Она
подразделяется на общую теорию, рассматривающую общие
закономерности перевода независимо от его жанровой специфики,
условий его осуществления и особенностей, определяемых соотношением
тех или иных конкретных языков, и частные теории. Последние
существуют в трех измерениях. Прежде всего, среди них выделяются
дисциплины, ориентированные на тот или иной жанр или тип текстов
(художественный, научно-технический, публицистический перевод и др.).
Следующую группу составляют дисциплины, ориентированные на условия и
способ осуществления перевода (устный последовательный, синхронный,
двусторонний перевод и др.). Наконец, еще одной разновидностью частных
теорий является та, которая ограничена той или иной парой языков
(перевод с русского языка на английский, с немецкого на французский и
т.д.).
Между общей и частными теориями существует тесное взаимодействие.
Общая теория создает понятийный аппарат для описания перевода,
раскрывает его общие закономерности и инвариантные черты, тем
самым создавая концептуальную базу для построения частных теорий
перевода. Что касается последних, то они, выявляя конкретные жанровые,
языковые, культурные и психологические детерминанты процесса
перевода, вносят существенные уточнения в данные общей теории и дают
ей материал для обобщения.
Как отмечалось выше, в настоящей книге предлагается вариант общей
теории перевода. Рассматриваемые в ней проблемы (сущность перевода,
эквивалентность, переводимость, нормы перевода и др.) и составляют
предметную область этой теории. Решая эти и другие вопросы, теория
перевода поддерживает тесную связь с другими языковыми и неязыковыми
дисциплинами. Характеристике этих связей посвящены следующие
разделы главы.
^
