Ангелок!

Посреди всего этого безумия и боли прозвучал телефонный звонок, уведомивший нас о том, что в Боготе нас ждет ребенок, маленькая девочка. Беатрис потеряла самообладание и разрыдалась прямо посреди битком набитого французского ресторана в Чикаго. Ей пришлось выйти и побыть одной, чтобы справиться с потрясением и собраться.

Я ничего не помню из этих недель, кроме позорной попытки сбежать. Потом настал день в Боготе, когда Беатрис положила мне на руки Летицию. Она была чудесным трехмесячным младенцем, взиравшим на меня широко открытыми глазами с удивлением и, может быть, волнением. Мое дыхание медленно подстроилось под ее; все трое, мы дышали синхронно. Беатрис выглядывала из-за моего плеча, разглядывая ребенка, и вот уже мы почти бежим оттуда. Это должно было случиться. Летиция была чудом. Беатрис снова начала находить удовольствие в наших занятиях любовью. Я заново открывал тепло ее израненного тела.

Меня назначили финансовым директором французского подразделения крупной американской фармацевтической компании. Мы возвращались домой, сперва с трепетом, потом с триумфом от обретения нашего долгожданного ребенка. Пять лет прошло с тех пор, как мы покинули Францию. Мы переехали в городской фамильный дом. Беатрис возвращалась к жизни; Летиция становилась все прекраснее и прекраснее. Я без устали работал со своим молодым начальником, Андре, который стал моим другом. Я получал вполовину меньше, чем в Америке, но работа была такой захватывающей! Андре всегда приносил подарки для Летиции, когда мы работали дома по выходным.

Беа было тридцать три. Она сияла.