Глава 2. Самонаблюдение есть наблюдение

А что я хочу? Я хочу познать себя и еще много-много красивых и приятных вещей, связанных с этим. Например, раскрыть свои способности и помочь в этом своим друзьям.

И что же я могу взять из Субъективной психологии, что поможет мне в этом?

Если бы я смог взять из нее искусство самонаблюдения, я был бы в высшей мере доволен. Ведь самонаблюдение и есть основное орудие самопознания. А что такое самонаблюдение?

Вообще-то дать определение самонаблюдению — самое простое дело. Самонаблюдение есть наблюдение себя.

Можно добавить — самим собою. Но это, пожалуй, ничего не добавляет пока.

Что можно сказать о такой простоте? Обнадеживает она или пугает? Вспомните рассуждения о связи психологии с физикой, которые я привел в предыдущей главе. Там было очень много упоминаний наблюдения, и это должно подсказать вам, что в этой простоте, скорее всего, кроется ловушка. Скорее всего, тут не все ладно.

Смотрите сами. Понятие «само» определено изначально быть не может, потому что именно оно-то и есть предмет и ответ всего исследования, то есть работы самонаблюдения. Так что исследовать "самим собой самого себя" придется не понимая ни одного из составляющих этого сложнейшего понятия. Единственное облегчение дает предположение, что, по мере продвижения исследования, ко мне будет приходить все большая ясность и в том, что это за "самим собою".

Остается вторая часть — это наблюдение. Вот с наблюдением все должно быть гораздо проще. Слово это ощущается таким простым и понятным, к тому же я точно его делал, так что остается удивляться тому, что Конт не объявил, что и наблюдение невозможно.

Однако не обольщайтесь. Вы, наверное, уже почувствовали, что я клоню все к тому же. В психологии с наблюдением не лучше, чем в физике с явлением. Не зря же я громоздил все эти сложности в предыдущих главах. Между тем мне очень хочется извлечь практическую пользу из собственного исследования, и я намерен хотя бы сделать попытку понять, что же такое наблюдение и как им пользоваться для познания себя.

Поэтому начну спокойно с продолжения того исторического очерка, что завершил на разгроме Субъективной психологии в Советской России.

КПСП — Коммунистическая партия советской психологии, как и ее эйдос или прототип — КПСС, была непримирима, в первую очередь, к врагам. А вот их достижения она вполне могла использовать, если это не угрожало ее власти или безопасности. Как только Субъективная психология умерла без надежды на воскресение, Советская психология начала отбивать у физиологии место у кормушки.

Начиная с "Исторического смысла психологического кризиса" Выготского, она доказывает, что у Психологии есть свой предмет, отличный от предмета физиологии. Как вы понимаете, Наука, имеющая предмет, непокрываемый другими Науками, имеет право жить. Будем считать, что Выготский отстоял предмет Психологии.

Теперь встал вопрос о собственном методе. Без этого еще со времен гегелевского наукоучения нельзя было считаться полнoценной Наукой. Отстоять свой метод для Психологии предстояло другому реформатору — Рубинштейну.

Если с предметом тянуть было нельзя и его отстояли еще в двадцатых годах, то с методом нельзя было спешить.

Недопустимо было объявить методом что-то такое, на что заявил бы свои права враг. Поэтому оправдать собственный метод Психологии, да и то очень осторожно и слега невнятно, удалось только в 1940 году, когда все враги уже были мертвы.

В знаменитом сочинении Рубинштейна "Основы общей психологии", которое уже до выхода было утверждено Комитетом по делам высшей школы при Совете народных комиссаров СССР в качестве учебного пособия для педагогических вузов и университетов, методам психологии отводилось вторая глава. Утверждение же это означало, по сути, высочайшее разрешение сказать все, что в ней и было сказано. Оно больше не вызывало опасений у партии.

После обязательных цитат из Ленина — его комментариев к "Науке логики" Гегеля, Рубинштейн пишет:

" Основными методами исследования в психологии, как и в ряде других наук, является наблюдение и эксперимент " (Рубинштейн, с. 21).

Это официальная позиция, как говорится. Членская отметка, удостоверяющая принадлежность психологии к Сообществу наук.

Наблюдение и эксперимент — это дозволенные научные методы. Правда, не лишним было бы исходно заявить, что эксперимент — это то же самое наблюдение, только в искусственных условиях. Но это уж слишком снизило бы в глазах паствы восхищение Наукой, которая обладает чем-то особенным, почти магическим по сравнению с тем, что есть у простых смертных. Здесь Рубинштейн проходит так, что ни один сомневающийся или враг Науки к Психологии не подкопается. А вот дальше начинается тонкое место.

"Каждый из этих общих методов научного исследования выступает в психологии в различных и более или менее специфических формах; существуют разные виды и наблюдения и эксперимента.

Наблюдение в психологии может быть самонаблюдением или внешним наблюдением, обычно в отличие от самонаблюдения именуемым объективным" (Там же).

Надо отдать Рубинштейну должное. Как бы он ни был выразителем партийных взглядов в психологии, при этом он создал, так сказать, мягкую школу. Или интеллигентную. Он как бы говорил психологам: Ну что делать? Мы все знаем, что не все ладно в Датском королевстве, мы все вынуждены лгать и приспосабливаться. Но мы все знаем и то, что можем погибнуть в любой миг, и поэтому не имеем права осуждать друг друга за недомолвки или за коммунистические довески у настоящей науке.

Главное, старайтесь сделать все, что удастся, для того, чтобы была чиста хотя бы ваша научная совесть…

В каком-то смысле психология Рубинштейна очень чистая психология для сорокового года. Я ничего не знаю о личности Рубинштейна, кроме того, что проступает в этом тексте. И поэтому мои замечания ему — это замечания тому, как он делает исследование. А как он его делает?

Сначала просто опишу то, что сделано, конечно, ограничившись только самонаблюдением и наблюдением.

Итак, Рубинштейн называет предмет своего исследования. Пусть он его утверждает, но для меня это звучит вопросом: одним из основных методов психологии является Наблюдение. Оно используется в двух видах — в виде самонаблюдения и в виде внешнего или объективного наблюдения. И что же это такое? Что такое самонаблюдение? И что такое внешнее наблюдение?

Правильно я задал вопрос? Согласны? Так вот, это ловушка, в которую попадались все последующие психологи. Вот прочитайте, какое определение дает словарь «Психология» 1990 года выпуска:

Наблюдение- один из основных эмпирических методов психологического исследования, состоящий в преднамеренном, систематическом и целенаправленном восприятии психических явлений с целью изучения их специфических изменений в определенных условиях и отыскания смысла этих явлений, который непосредственно не дан. Наблюдение включает элементы теоретического мышления (замысел, система теоретических приемов, осмысление и контроль результатов и количественные методы анализа…)

В чем ловушка, а с тем и порок всего подхода Психологии к наблюдению? А вот давайте посмотрим, что пишет Рубинштейн дальше.

В следующий раз понятие наблюдения используется, чтобы указать, что на него и эксперимент опирается генетический метод. Это упоминание ничего не дает для ответа на вопрос "Что такое наблюдение?" Я его опущу.

Зато ожидается, что с него начнется раздел с названием Наблюдение. Но начинается он с повтора:

"Наблюдение в психологии выступает в двух основных формах- как самонаблюдение, или интроспекция, и как внешнее, или, так называемое, объективное наблюдение" (Там же, с. 24).

Далее почти три страницы посвящены самонаблюдению. Ему даже отведен раздел Самонаблюдение, который начинается с определения:

"Самонаблюдение, или интроспекция, то есть наблюдение за собственными внутренними психическими процессами…" (Там же, с. 24).

Как видите, определение самонаблюдения у Рубинштейна получилось научнее, чем у меня. В нем больше красивых иностранных слов. Наверное, это гарантирует, что и смысла тоже больше.

Существенно же добавление, которое развивает определение.

"Самонаблюдение… то есть наблюдение за собственными внутренними психическими процессами неотрывно от наблюдения за их внешними проявлениями. Познание собственной психики самонаблюдением, или интроспекцией, всегда осуществляется в той или иной мере опосредованно через наблюдение внешней деятельности. Таким образом совершенно отпадает возможность превращать самонаблюдение — как того хочет радикальный идеализм — в самодовлеющий, в единственный или основной метод психологического познания" (Там же).

Без комментариев. Это не наука, а коммунистическая партия внутри научного исследования. Правда, отдадим справедливость Рубинштейну, сделав реверанс партийным требованиям, он тут же защищает самонаблюдение от нападок "поведенческой психологии" и Конта. Глубже он, как вы понимаете, не идет.

Я еще, возможно, вернусь к разговору о самонаблюдении у Рубинштейна, но сейчас чтобы покончить с ловушкой, поглядите, как начинается подраздел Объективное наблюдение:

"Новый специфический характер приобретает в нашей психологии и внешнее, так называемое объективное наблюдение. И оно должно исходить из единства внутреннего и внешнего, субъективного и объективного" (Там же, с. 26).

Приглядитесь: психологи, говоря о наблюдении, нигде не говорят о наблюдении! Вот суть ловушки. И Рубинштейн, и пятьдесят лет Советская психология после него развивают множество методов научного наблюдения, не дав определения, я уж и не говорю о том, что не исследовав и не поняв, что же такое наблюдение само по себе!

Даже если где-то и есть работы психологов, посвященные наблюдению, они не были признаны основой для определения этого явления. Иначе это отразилось бы в Психологических словарях. А в словарях, кстати, как психологических, так и философских, определения даются только какому-то особому, нам с вами недоступному, наблюдению. А что такое исходное для всех особых видов понимания явление наблюдения — ищите сами или понимайте сами. Наука тем, что являет себя, не занимается…

Конечно, какое-то понимание собственно самой способности человека, человеческого сознания или ума к наблюдению можно вычленить во всех работах психологов, где они говорят о наблюдении в психологии. Хоть у того же Рубинштейна. Но это бытовое понимание! Понимание, достигнутое в жизни, а отнюдь не в науке.

И вот вопрос: а почему Психология не дает определения такого явления, которое называет своим основным методом?

Кстати, не только советская. Ребер дает ничуть не лучшее определение. Или она считает, что это дело языковедов? Ну, или философов? Иными словами, является ли наблюдение психологическим понятием? Или же оно по ведомству какой-то иной науки? Тогда какой?

Самое краткое и чеканное определение дает энциклопедический словарь 1954 года:

"Наблюдение, один из способов познания объективного мира, основанный на непосредственном восприятии вещей и явлений при помощи органов чувств".

Сведу его к самому краткому звучанию:

Наблюдение — это непосредственное восприятие с помощью органов чувств.

Непосредственное — это, как я понимаю, без вмешательства приборов и ума. Последнее уже не так очевидно, но грамматическое прочтение, то есть непосредственное чтение определения говорит, что ничего не должно вставать между воспринимаемым и органом восприятия. Ничто — это ничто. И ум тоже.

Посмотрим философское определение "Философского словаря" 1986 года издания:

Наблюдение — есть целенаправленное и организованное восприятие внешнего мира, доставляющее первичный материал для научного исследования.

Как видите, тут опять болезнь наукообразности — построение теории "мы крутые и не для простых умов" прямо на бытовом понимании, а точнее, непонимании явления.

Более поздние философские словари немного уходят от этого определения. Во всяком случае, в них сохраняется вот такое понимание:

Наблюдение — это целенаправленное восприятие, то есть восприятие с какой-то целью.

Ну и собственно определение языковедов. Словарь Ожегова слово «наблюдение» не определяет, зато дает исходные — «наблюдать» и "наблюдательный".

Наблюдать- 1. Внимательно следить глазами за кем-чем-ни-будь, а также вообще внимательно следить за кем-чем-нибудь, не упускать из виду, из поля зрения. 2. Изучать, исследовать.

Наблюдательный — внимательный, умеющий хорошо наблюдать, подмечать.

Выведу суть:

Наблюдение — слежение за кем-нибудь или чем-нибудь со вниманием и умением подмечать.

Как вы считаете, будет ли допустимым соединить представления четырех разных наук в единое определение? Во всяком случае, я не ощущаю, что они очень противоречат друг — другу.

За основу я возьму определение Психологического словаря, все-таки, на мой взгляд, наблюдение — это вотчина психологии.

Наблюдение — это преднамеренное, систематическое и целенаправленное восприятие ради изучения.

Так звучит смысловая выжимка. Но я с ней не совсем согласен. Во-первых, стоит выкинуть понятие «систематическое». Оно явно из научного обихода. Когда кошка наблюдает за бабочкой, наблюдение есть, во всяком случае, язык такое выражение принимает, а систематического — нет.

Далее, я бы выкинул и цель "ради изучения". Это опять наука. Но это очевидные поправки.

А вот выражение «преднамеренное» — сложнее, потому что не так бросается в глаза. Однако, даже без особого исследования можно ощутить, что в нем есть какая-то нарочитость, я бы назвал ее излишностью. Почему, собственно, пред-намеренное?

Ясно, что пред-намеренное — это усложнение намеренного. И значит приставка пред- должна нести какой-то смысл. Но какой? Это нигде не объяснено, значит, является языковой грязью.

Поэтому я оставлю слово «намеренное». Но теперь оно приходит в некоторое противоречие со словом целенаправленное. В каком-то смысле намерение и определяет цель. Но возможно, автор этого определения исходил из того, что намерение означает решение наблюдать, то есть осознанно приступить к наблюдению. А под целенаправленностью он имел в виду то, что будем наблюдать, или то, ради чего наблюдать.

Как можно иметь намерение, не определив заранее что и зачем наблюдать, я не понимаю, но это я не понимаю как прикладник, который занимался осознанным наблюдением на деле. Для теоретика же, который никогда не задумывался, как рождается наблюдение, все, скорее всего, представляется строго в соответствии с описанием Уилсона работы научного ума.

елание держать все действия под контролем заставляет теоретика считать, что для того, чтобы начать наблюдение, он сначала решает что-нибудь отнаблюдать. Затем определяет цель и объект или наоборот — объект и цель. А потом приступает к наблюдению.

Что ж, это возможно. Но это не наблюдение, а научное наблюдение. Иными словами^ та же самая ловушка, что и отразилась в теории психологии.

Но как бы там ни было, я пока сохраню оба выражения, поставив себе заметку, что с ними еще надо разобраться.

Итак, исходная основа:

Наблюдение — это намеренное, целенаправленное восприятие.

Это психологическая основа. Что добавляет к ней энциклопедическое определение? Во всяком случае, отличия есть, и они не очень противоречат основе. Добавлю:

Наблюдение — это намеренное, целенаправленное непосредственное восприятие с помощью органов чувств.

И здесь есть легкая противоречивость. В чем я вижу возможность противоречия? Во-первых, целенаправленность может быть помехой непосредственности. Но это не так уж очевидно. Во-вторых, добавление "с помощью органов чувств" кажется ничего не добавляющим, потому что это выглядит и так понятным.

Но в этом уточнении есть одно достоинство, так сказать, из неевклидова мира. Благодаря ему, становится допустимым вопрос: а возможно ли восприятие помимо органов чувств?

Для естественной Науки ответ очевиден: конечно, нет! Ну, а как насчет "глубокой реальности" и тех множественных фактов о сверхчувственном восприятии? Опять отмахнуться, даже не исследовав? Да и зачем на солнце пятны, когда и без них можно обойтиться?!

Но даже если мы допускаем возможность сверхчувственного восприятия, все равно сохраняется искушение отмахнуться от этого дополнения, исходя из требований философских, точнее, строго научного рассуждения: даже если мы допустим, что сверхчувственное восприятие существует, это означает, что мы его осуществляем. Это же означает, что у нас есть нечто, с помощью чего мы его осуществляем. Значит, мы можем утверждать, что у нас есть орган для сверхчувственного восприятия и тогда упоминание об органах чувств излишни, а умолчание верно.

Но на это я предложу считать, что в энциклопедическом определении говорится об обычных органах чувств. Упоминание излишнее, но зато позволившее нам поставить вопрос о том, возможно ли наблюдение не только этого мира, но и иной реальности. А это вопрос не просто интересный, он принципиален, потому что с него и начиналось все методологическое сомнение в науке.

Ответить на этот вопрос я пока не в состоянии, но исследовать его считаю необходимым и обязательно это сделаю. Однажды.

Следующее определение — философское, как выясняется, ничего не добавляет к нашему полуфабрикату.

Наблюдение — это целенаправленное восприятие, то есть восприятие с какой-то целью.

Зато языковеды сумели сказать кое-что, что проглядели хозяева наблюдения.

Наблюдение — это слежение за кем-нибудь или чем-нибудь со вниманием и умением подмечать.

Другая наука, другой язык. Придется поломать голову, чтобы это как-то уварить. Начну с конца. Стоит ли сохранять выражение "умение подмечать"? Что такое вообще это "подмечание"?

Слова такого нет. Есть

Подметить — то есть заметить, увидеть (мало заметное).

Заметить — это 1. увидеть, обнаружить; 2. отметив в уме, запомнить, обратить внимание на кого-что-нибудь.

Далее:

Заметный — 2. очевидный, явный; 3. такой, который ощущается, чувствуется, видный.

Замечаться — проявляться, обнаруживаться.

Что я сейчас делаю? Я обращаюсь за помощью к самому наблюдательному и самому знающему существу, которое мне ведомо. К русскому народу. У меня не хватает ни своих мозгов, ни знаний, чтобы решить задачу, точнее, ответить на вопрос, что такое наблюдение.

Я знаю, что народ наблюдал миллионами глаз тысячи лет. И все свои наблюдения закрепил в языке. В том числе и наблюдения над наблюдением. Причем сохранилось в языке только то, что потом можно было использовать. А это значит, что оно соответствовало действительности. Правда, как историк и немножко языковед, я знаю, что значения слов текут и меняются в истории народа. И теперешнее значение часто вовсе не соответствует звучанию, сохранившемуся с древних времен. И наоборот. Но это поправимо, если провести сопоставительное исследование. По крайней мере, иногда исходное значение слова можно найти. Особенно в тех случаях, когда слово является общеупотребительным, а соответствующее ему понятие не исчезало из жизни. Наблюдение — это не название какого-нибудь древнего орудия или обычая. Оно живо. Так что его должен отражать и живой русский язык. Но я чуть позже обращусь к истории языка.

Пока же определенно видно, что слово «подмечать» позволяет выявить несколько понятий, которые, вероятно, еще помогут нам понять, что такое наблюдение. Я не буду их включать в определение, но исходное слово сохраню.

К тому же словарь связал его с понятием «умения». А оно явно имеет самостоятельную ценность, потому что ставит вопрос о том, чем является наблюдение, совсем в другом ключе.

И поскольку появилось слово «является», то я вправе предположить, что с Наблюдением в нашем мире являет себя нечто из совсем иных пространств. Нечто настолько непростое и неочевидное, что строить на нем научный метод, не дав себе даже труда приглядеться, очень похоже на преступление. Как строить город на спине чудо-юдо рыбы-кит, которая явила себя над поверхностью глубочайших вод удобным и уютным островом.

Так что же получается: наблюдение являет себя кому-то восприятием, кому-то слежением, а кому-то умением.

Можем ли мы уверенно сказать, что понятие «восприятие», столь уважаемое психологами и философами, определенно перекрывает своим значением понятие «слежения»? Вряд ли. «Слежение» определенно дает какое-то понимание того, что есть наблюдение. И если посчитать, что одного слова «восприятие» будет достаточно, мы что-то утеряем.

Что же касается «умения», тут слишком явственно видно, что это слово совсем не относится к «восприятию». Скорее, наоборот. Восприятие может считаться одним из умений. Во всяком случае, язык естественно принимает словосочетание: тебе надо улучшать умение воспринимать. Учись.

Но тогда возникает еще одно понятие, близкое к «умению». Способность. Тебе надо развивать способность восприятия. Так же как и способность к наблюдению.

И все-таки, что первично? Конечно, восприятие. Умение и способности в данном случае не определение, не имя восприятия, а его качество. Иными словами, восприятие дается изначально, и не как умение или способность, а как свойство нашего сознания или души, если говорить на языке психологии. Восприятие доставляет душе впечатления с помощью органов чувств, то есть органов восприятия. Душа же, хотя я бы предпочел пока говорить сознание, воспринимает впечатления. Вот эта восприимчивость сознания к впечатлениям и есть его свойство, называемое восприятием.

Когда ставишь вопрос так, возникает ощущение, что допустимо использовать и слово «способность», потому что душа способна принимать впечатления. Однако, если задаться вопросом, что такое способность, то станет ясно, что способности избирательны. Иначе говоря, способность может быть, а может и не быть. В то время как «свойство» является чем-то неотъемлемым.

Можем ли мы считать, что живое сознание может не обладать восприятием? Я таких наблюдений не знаю. Следовательно, пока они не обнаружатся, восприятие следует считать свойством сознания. Но это относится к сознанию вообще, к сознанию как к явлению действительности. А вот что касается отдельных людей, у них, и это явно видно из опыта, свойство это проявляется по-разному. И тут мы вполне можем говорить о разных способностях у различных людей.

За этим скрывается хитрая вещь. Способности к тем или иным видам восприятия говорят не о способности к восприятию — само такое выражение звучит по-русски странно, — а о способности преодолевать помехи восприятию. Условно говоря, исходно все наделены одинаковой силой восприятия, равной свойству сознания воспринимать. Но воплощение сознания в тело идет болезненно и с накоплением помех. Вот они-то и определяют способности, которыми люди отличаются друг от друга уже с рождения. В том числе и способность к наблюдению.

Поэтому я предложу такое промежуточное определение наблюдения:

Наблюдение — это намеренное, целенаправленное непосредственное восприятие, выражающееся во внимательном слежении и различающееся у разных людей качеством, зависящим от врожденных способностей.

В этом определении не разобрано только понятие «внимания». А оно ощущается чрезвычайно важным и чуть ли не основным, точнее, как раз тем, что превращает восприятие в наблюдение. Жаль, что психологи совсем не учли его в своем определении.

Впрочем, если поглядеть определение внимания Психологическим словарем, станет понятно, что и со вниманием Психологии пришлось не просто:

Внимание- сосредоточенность деятельности субъекта в данный момент времени на каком-либо реальном или идеальном объекте (предмете, событии, образе, рассуждении). Внимание характеризует также согласованность различных звеньев функциональной структуры действия…

Вообще-то в мире все связано и все присутствует во всем, А значит, и все в мире можно определить через действия. К примеру, Сознание — это то, что заставляет действовать и тут же отвлекает от деятельности. Ну, а внимание — это сосредоточенность деятельности.

Почему я считаю это определение бредовым? Да потому что определение должно использовать обязательные черты явления, иначе оно просто не определение. И если внимание — это качество деятельности, то значит, без деятельности внимание невозможно.

Пожалуй, это даже верно, если считать само внимание деятельностью. Это даже кажется очевидным: направил внимание — произвел действие, значит, деятельность. Собрал внимание, сосредоточился, произвел действие — деятельность! Такие очевидности признак того, что в Психологии как науке до сих пор конь не валялся и никто не занимался ее наукоучением. Деятельностью при сосредоточении внимания, является сосредоточение, а не внимание!

Ты что-то делаешь со вниманием, но внимание — не деятельность. И уж тем более не сосредоточение деятельности. И если даже внимание есть некое сосредоточение, без указания того, что сосредотачивается, выражение "внимание есть сосредоточение" — считаться определением не может.

Хотя язык и использует выражения «сосредоточься», «соберись» для обозначения чего-то связанного со вниманием, а проще — собирания, направления и удержания его, но сосредоточение есть способ управления вниманием, но никак не само внимание.

Внимание явно относится к сознанию. А выражения, вроде "сосредоточения внимания" показывают, что кроме самого внимания мы еще обладаем способностью им управлять. Да и само внимание ощущается, в отличие от восприятия, не свойством, а способностью.

Но это, скорее всего, ошибка. Просто мы переносим на само внимание то, что думаем относительно способности его использовать. Само же внимание встречается у слишком большого числа видов живых существ, чтобы можно было предположить, что кто-то им не обладает. Скорее всего, это свойство сознания. Причем, если вглядеться в его имя в русском языке, то в нем видны корневая основа «имать», «нимать», которая, как мне кажется, указывает на некое забирание, вбирание, которое делает сознание.

Иначе говоря, внимание, это что-то вроде усиленного восприятия. В этом смысле в-нимание — это почти калька вос-при-ятия. Но язык не создает разных слов для обозначения одного и того же явления. Раз имена разные, значит, и явления эти чем-то отличались в глазах народа.

И кстати, в самих словах эта разница ощущается. Приятие — это состояние без усилия. В приятии ты просто позволяешь чему-то прийти или случиться, не противодействуя, но и не способствуя. Имая, ты действуешь, ты прикладываешь усилие. Из-за этого психологическое определение внимания через деятельность может показаться не столь далеким от истины. Но если это и деятельность, то по усилению восприятия и только его.

Но и это неверно, если приглядеться. Внимание все-таки не деятельность — внимание — это усиленное восприятие, то есть восприятие по существу. Оно может считаться деятельностью лишь в том случае, если деятельностью является восприятие.

Восприятие можно сделать деятельностью, если захотеть. Но является ли восприятие деятельностью в сущности, исходно? Нет. Это свойство.

И значит, наблюдение тоже есть свойство, усиленное способностью. Свойство это проявляется подобно сужению зрачка в зависимости от внешних раздражителей. Это наглядно видно при непроизвольном внимании. Нечто, значительно отличающееся от привычного окружения, непроизвольно привлекает наше внимание, что, по сути, означает, что привлекает наше восприятие, делая его направленным.

Поскольку подобные случаи непроизвольного собирания внимания оказываются полезны для выживания, мы начинаем тренировать свою способность собирать восприятие в пучок, то есть собирать внимание и удерживать его. И доводим эту свою способность до того, что она становится произвольной и даже обученной.

Вот эта обученность внимания, я думаю, и становится основой наблюдения. Как видно из самого слова, оно содержит корневую основу блю- ту же, что и в блюду, блюсти, то есть нечто близкое к слежу. Получается, что наблюдение — это слежение, положенное на обученное сосредотачиваться внимание как способность сознания усиленно воспринимать.

Это определение оставляет вопрос о том, что воспринимается. Но в рабочем определении мы можем ограничиться очевидным ответом — впечатления. То есть отпечатки с предметов и явлений внешнего мира. По сути, они окажутся образами. И значит, если попытаться создать рабочее определение, то получится:

Наблюдение — есть намеренное слежение, использующее обученное сосредотачиваться внимание как способность сознания усиленно воспринимать, то есть создавать образы только избранного участка мира. Причем, любого мира из доступных нам — как настоящего, так и воображаемых.

Признаюсь честно, я совсем не доволен этим определением. Я его создал только затем, чтобы исследовать и понять, где оно не соответствует действительности, а тем самым уточнить.

Иными словами, это определение нужно не затем, чтобы успокоиться, потому что неведомое получило имя, а значит, усмирено магическими средствами, а как раз наоборот, чтобы начать движение к познанию наблюдения.