ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

[ Раскрытие уловок, основанных на неправильном

отождествлении нетождественного ]

Ясно также, как надо выступать против [доводов], основанных на том, что о нетождественном говорится одинаково, ведь мы знаем [все] роды категорий. А именно, [предположим, что] спрошенный согласился, что нечто обозначающее суть вещи ей не присуще. Другой же показал, что присуще нечто соотнесенное или количественное, но что по способу выражения кажется обозначающим суть; например в следующем доводе: «Может ли одно и то же в одно и то же время делать и быть сделавшим? Нет. Но ведь может в одно и то же время видеть и быть увидевшим одно и то же в отношении одного и того же». Или: «Есть ли некоторое претерпевание некоторое действие? Нет, но [по-гречески] «режется» (temnetai), «горит» (kaietai) и «воспринимает» (aisthanetai) выражены одинаково, и все они обозначают некоторое претерпевание. С другой стороны, «говорить», «бегать», «видеть» выражены одинаково друг с другом. Но ведь видеть (to horan) — значит воспринимать (aisthanesthai) что-то, так что «видеть» есть в одно и то же время и некоторое претерпевание, и некоторое действие». Если же в том примере кто-то согласился, что не может одно и то же в одно и то же время делать и быть сделавшим, и при этом утверждает, что можно [в одно и то же время] видеть и быть увиденным, то он еще не опровергнут, если говорит, что видеть — это не какое-то действие, а претерпевание. Ибо [для опровержения] требуется еще вопрос относительно этого. Между тем слушатель считает, что [спрошенный] признал это, поскольку он признал, что «разрезать» означает некоторое действие, а «быть разрезавшим» означает «быть сделавшим», и так же все другое, о чем говорится одинаково с этим, ибо остальное сам слушатель присовокупляет как то, что говорится одинаково с этим. Однако кое-что говорится, конечно, не одинаково, а только кажется так из-за способа выражения. Здесь происходит то же, что в случаях одноименности. В самом деле, при одноименности [отвечающий], который не знает [всех значений] слов, полагает, что [вопрошающий] отрицает суть дела, которую он утверждал, а не имя. Поэтому [для опровержения] требуется еще вопрос: говорят ли одноименное, имея в виду лишь одно [значение]? Если это признают, то опровержение будет иметь место.

С этими доводами сходны следующие. Потеряли ли то, что, [однажды] имея, затем уже не имеют? Ведь кто потерял лишь одну игральную кость, уже не будет иметь десять игральных костей. А не обстоит ли дело так, что потеряли то, что не имеют, но имели раньше? Но не обязательно, чтобы было потеряно столько же, сколько или сколь много [имели, но теперь] не имеют. Поэтому, после того как спросили, что имели, заключение делается о количестве, ибо десять есть количество. Если бы, таким образом, с самого начала спросили, столько ли потеряли, сколько имели раньше, а теперь не имеют, то никто бы не согласился, а ответили бы, что потеряли они столько же, или часть этого. Или [утверждают], что можно дать то, чего не имеют, ведь не имеют одну только игральную кость. А не обстоит ли дело так, что [тот, кто дал одну только кость], дал не то, чего он не имел, а как он не имел, а именно одну [игральную кость]? Ведь ото «только» означает не «вот это», не «такое», не «столько», а лишь отношение к чему-то другому, например «не вместе с другим». Это точно так же, как если бы спросили, можно ли дать то, чего не имеют, и после того, как получили бы отрицательный ответ, спросили бы, можно ли скоро что-то дать, не имея скоро, и после того, как получили бы утвердительный ответ, заключили бы, что можно дать то, чего не имеют. Впрочем, очевидно, что здесь сделали не[правильное] умозаключение. В самом деле, «скоро» означает дать не это, а вот так-то, и можно нечто дать таким образом, каким его не имеют, например можно, имея что-то с удовольствием, дать его без удовольствия.

Сходны [с этими уловками] и все такого рода [уловки]: можно ли ударить рукой, которой не имеют, или видеть глазом, которого не имеют? Ведь имеют не одну только [руку и не один только глаз]. Так вот, некоторые раскрывают [такие уловки], говоря, что тот, кто имеет больше чем один глаз или что бы то ни было другое одно, имеет и один только глаз. Другие [раскрывают эти уловки], говоря, что то, что имеют, имеют так, как его получили, а именно: один дал одну только костяшку, а другой, говорят они, имеет от него одну только костяшку. Другие сразу отклоняют этот вопрос, говоря, что можно иметь то, что не получили, например получать сладкое вино, а иметь кислое вино, поскольку оно при получении испортилось. Но во всех этих случаях, как мы сказали и раньше, раскрытие направлено не против довода, а против человека. Ведь если бы оно было [настоящим] раскрытием, то тот, кто соглашается с противолежащим, не мог бы раскрыть [софистический вывод], точно так же как и при других [уловках]; например, если раскрытие состоит в том, что спрошенное признается отчасти истинным, отчасти нет, то [вопрошающий] делает [правильное] заключение, если соглашаются [с вопросом] без оговорок. Если же заключение не сделано, то не будет и раскрытия. В несколько ранее указанных [уловках], говорим мы, не будет умозаключения и в том случае, если [отвечающий] соглашается со всем.

Далее, к таким доводам относятся и следующие: «Писал ли кто-то то, что написано? [Да]. Но то, что написано, что ты сидишь, — это теперь ложная речь. Однако она была истинна, когда это писали. Значит, в одно и то же время писали ложное и истинное». Ложность же или истинность речи или мнения указывает не «вот это», а «такое-то», ведь то же соображение относится и к мнению. Равным образом [такая уловка]: «Есть ли то, что учащийся учит, то, что он учит? [Да]... Но ведь медленное он учит быстро». Однако [вопрошающий] сказал не о том, что учащийся учит, а о том, как он учит. Или: «Топчут ли ногами то, что проходят? [Да]. Но кто-то проходит целый день; [значит, он топчет ногами день]. Однако [вопрошающий] сказал не о том, что проходят, а о том, когда проходят. Равным образом когда говорят: «Я пью чашу», то имеют в виду не то, что пьют, а то, из чего пьют. Или: «Разве не знают то, что знают или потому, что этому учились, или потому, что сами дошли до этого? Однако то из знаний, которое приобрели отчасти учением, отчасти самостоятельно, не есть ни и один из этих двух [видов знания]. Или быть может, имеют в виду каждое в отдельности, а не все вместе. Или: «Есть некий третий человек помимо само-по-себе-человека и отдельных людей» На самом же деле «человек» и все то, что обще [многим], означает не определенное нечто, а некоторое качество, или количество, или соотнесенное и тому подобное. Это точно так же, как в том случае, когда спрашивают, одно ли и то же или разное Кориск и образованный Кориск. Ведь одно означает определенное нечто, а другое — определенное качество. Так что нельзя отвлечь последнее [от первого]. Однако не отвлечение создает «третьего человека», а признание того, что он есть именно определенное нечто. Дело в том, что человек, как таковой, не есть определенное нечто, как Каллий, и будет ничуть не лучше, если скажут, что отвлеченное есть не определенное нечто, как таковое, а качество, как таковое. Ведь «то, что помимо многих» будет чем-то одним, например «человек». Таким образом, очевидно, что нельзя соглашаться с тем, что сказываемое как общее [многим] есть определенное нечто, а следует утверждать, что оно означает или качество, или соотнесенное, или количество и тому подобное.