Причины современных локальных войн

Все войны и вооруженные конфликты, как известно, возникают по нескольким традиционным основаниям: борьба за власть, влияние, территорию, источники сырья или рынки сбыта (или их перераспределение), а также — отстаивание национальных и культурных приоритетов, включая вопросы национально-культурной и религиозной государственности. По силе воздействия на консолидацию масс (наций и народов) — последние факторы имеют первостепенное значение.

Какова специфика этих процессов в современных условиях? Главная — это невозможность для некоторых стран вести военные действия традиционным способом (в частности, с сопредельными государствами и мировыми лидерами — причины достаточно очевидны и не требуют специального обоснования).

Современную эпоху межгосударственных и межнациональных отношений характеризуют две основные тенденции. Первая из них заключается в том, что в сфере вооруженного противостояния явно наблюдается сдвиг в сторону все более частого возникновения локальных конфликтов с использованием «ограниченных контингентов войск» и осознание бесперспективности массовых вооруженных столкновений (стран и народов).

Второй тенденцией является то очевидное обстоятельство, что современные войны и вооруженные противостояния приобретают все более затяжной характер, требуя значительных материальных и людских ресурсов. Если обе мировые войны XX века длились не более шести лет, то последующие (современные) вооруженные конфликты — растягиваются на десятилетия (Вьетнам, Афганистан, Ближний Восток и т.д.). При этом их исход нередко характеризуется специфическим феноменом «нимира — ни войны», а противостояние закономерно проходит по линии «европейцы — не европейцы».

Постоянная борьба на планете за выживание, связанная с распределением материальных ресурсов, это один из потенциальных источников возможного противостояния. Другой из причин является нерегулируемое увеличение численности населения. Если сегодня мы говорим о 6 миллиардах на планете, то, по прогнозам ученых, к 2050 году их может быть около 12 миллиардов человек, что дает увеличение в два раза, и значит, всех этих людей нужно обеспечивать. Далее - экологические проблемы. Человечество неслучайно поставило в 1992 году в РИО-ДЕ-ЖАНЕЙРО вопрос об устойчивом развитии, поставила на повестку дня проблему выживания человека на планете.

В последнее десятилетие в основном идут внутренние войны и вероятность межгосударственных конфликтов, она несколько снизилась, а внутренние войны в ближайшей перспективе будут продолжаться, потому что сохраняется та причина, которая их порождает - то противоречие между принципом права нации на самоопределение и принципом сохранения целостности государства. И для многонациональных, федеративных государств, которые на том или ином этапе своего развития испытывают трудности, такие конфликты с высокой вероятностью будут возникать.

Что касается межгосударственных конфликтов, широкомасштабных конфликтов, здесь можно выделить основные причины, которые в перспективе не исключают и широкомасштабные войны уже на межгосударственным уровне между коалициями государств, и здесь, видимо, проявится то противоречие, которое сейчас иногда называют противоречием между севером и югом, а иногда противоречием западной цивилизации и мусульманского мира. Глобализация приводит к резкой дифференциации государства на очень богатых и на очень бедных и слабых. И если раньше бедные страны консолидировались как-то под красным знаменем, то сейчас они ищут другое знамя, и экстремистские течения ислама могут послужить этим знаменем. Если говорить о глобализации, то бессмысленно говорить, является ли она причиной и источником новых войн, потому что это процесс, который мы не в силах остановить, сдержать, зачеркнуть и так далее. Это естественный процесс. Если говорить о том, будут ли войны в 21 веке, то они, конечно, будут. Возможно, что будут войны не такие, как Вторая Мировая война или такие войны, которые были в 19 веке, потому что ядерные средства сдерживания сделали весьма маловероятными такие глобальные войны, широкомасштабные войны, изменился их характер. А вотлокальные войны, вооруженные конфликты, это показывает и простая статистика, будут чаще и происходят чаще.

Сейчас вот есть такая концепция пяти колец - это концепция одного из американских ученых. Он говорит о том, что противника условно можно разделить на пять концентрических колец.

Первое кольцо - это политическое и военное руководство.

Второе - это экономика.

Третье - это инфраструктура.

Четвертое - это население.

И пятое - это Вооруженные силы, которые находятся на внешнем кольце. Каждое из этих колец имеет свой центр тяжести, и эти кольца взаимодействуют между собой для того, чтобы вся эта структура была управляема. Нанесение удара по центрам тяжести в каждом кольце ослабляет общую систему, а нанесение удара по центральному кольцу - по политическому и военному руководству - выводит всю эту систему из строя. Так вот, нанесение этих ударов может осуществляться, и к этому мы идем. Это будет осуществляться неконтактными действиями. Не через ослабление территории, а именно дистанционными неконтактными действиями, где высокоточному оружию уделяется сейчас значительная роль.

 

2-й учебный вопрос: «Особенности боевого применения противоборствующих войск в локальных войнах и вооружённых конфликтах второй половины XX в.».

 

Возрастание интереса к «малым» войнам обусловлено рядом объективных факторов и в первую очередь повышением эффективности средств вооруженной борьбы. Поэтому в развитии военного искусства значительную роль стали играть не только крупные, но и мелкие военные конфликты. Многие из них являлись полигоном для испытания новых образцов оружия, дали определенный импульс к совершенствованию тактики. Так возник новый боевой порядок: в наступлении — стрелковая цепь, в обороне — позиции траншейного типа; появились новые виды полевых укреплений с брустверными и проволочными заграждениями, самоокапывание и маскировка пехоты.

В начале XX века интенсивность развития оружия и военной техники явилась одной из причин резкого подъема промышленного производства. Это обстоятельство, а также расширение сети железных дорог, появление автомобилей, изобретение телеграфа и телефона способствовали дальнейшему усложнению вооруженной борьбы, увеличению ее пространственного размаха, что особенно ярко проявилось в ходе русско-японской войны (1904-05 годы), которая относится к типу локальных войн. В тот период зародились и получили развитие позиционные формы борьбы - сплошная глубокоэшелонированная оборона (ширина фронта до 200 км). Этообусловило необходимость осуществления прорыва укрепленных позиций. Основным средством обеспечения успеха в бою стала борьба за достижение огневого превосходства. Немало новых видов оружия испытывалось в Балканской войне (1912-13 годы): самолеты, бронеавтомобили, подводные лодки. И хотя в период с 1896 по 1917 год в мире произошло 52 крупных военных конфликта, военным теоретикам так и не удалось в полной мере осмыслить их опыт и сделать практические выводы для подготовки армий. Не стала авангардом в этом отношении и советская военная наука, зародившаяся после Октября 1917 года.

Она не уделяла должного внимания локальным войнам. Официальные руководства Красной Армии 20-30-х годов не предусматривали рекомендации относительно способов ведения боевых действий. Расплата за просчеты не заставила себя ждать.

1939-1940 годы. Советско-финляндская война. Ожидалось, что это будет небольшая военная кампания, которая займет не более двух-трех недель и продемонстрирует всему миру мощь Красной Армии. На деле же война длилась три с половиной месяца и унесла свыше 300 тыс. жизней [2]. Войска оказались совершенно не готовыми к ведению боевых действий при 40-45-градусном морозе и глубоком снежном покрове. Сказалось также полное незнание тактики противника, его возможностей, организации войск и их оснащения. Лобовые удары, наносимые стрелковыми соединениями, вопреки ожиданиям приводили лишь к затяжным боям. Не смогли проявить себя должным образом и танки — они вязли в сугробах, нередко создавая пробки на дорогах. Обузой для войск оказалась и другая тяжелая военная техника — орудия, тракторы, которые не были приспособлены к продвижению в лесисто-болотистой местности. Словом, просчет при подготовке к этой войне со стороны советского командования был очевидным. Бывший в то время наркомом обороны СССР К.Е. Ворошилов вынужден был признать: «... ни нарком обороны, ни Генштаб, ни командование Ленинградского военного округа вначале совершенно не представляли себе всех особенностей и трудностей, связанных с этой войной».

Велик был и моральный ущерб. «Во всем мире, — писал немецкий военный историк К. Типпельскирх, — сложилось неблагоприятное мнение относительно боеспособности Красной Армии. Несомненно, это оказало значительное влияние на решения Гитлера».

Однако уроки советско-финляндской, как и последующих локальных войн, не пошли впрок советской военной теории. Она не проявила должной гибкости в исследовании «малых» войн и вплоть до последнего времени ориентировалась только на глобальную, крупномасштабную войну, подспудно руководствуясь принципом: если армия готова к «большой» войне, то к «малым» войнам она готова тем более. Опыт последних рассматривался как нечто случайное, несвойственное современной вооруженной борьбе и недостойное внимания «серьезного» военного искусства. Локальные войны 50-90-х годов доказали ошибочность данного принципа, в чем советскому командованию снова пришлось убедиться — на этот раз в ходе военных действий в Афганистане.

По установившейся практике пополнение действовавшей там 40-й армии должно было осуществляться за счет личного состава, уже обученного в военных округах, однако его пришлось переучивать, поскольку он не был подготовлен к службе в боевых частях. В афганской войне все происходило не так, как предписывалось учебниками по тактике и боевыми уставами — это была война без четко выраженных фронта и тыла, война сплошных «сюрпризов». Соединениям и частям обычно назначалась обширная зона ответственности: для дивизии она нередко составляла до 200 000 км, для полков — до 70 000-100 000 км. Уже одно это свидетельствовало о том, что требуется изыскивать иные формы и методы организации и ведения боевых действий.

Но главным фактором, предопределившим необходимость выработки нестереотипной тактики, явились действия противника, рассчитанные на изнурение войск другой стороны. Он предпочитал обстрелы из различных видов оружия аэродромов, воинских гарнизонов, населенных пунктов, узлов дорог, устройство засад на дорогах, внезапные налеты на отдельные объекты, захват и удержание ключевых районов, диверсионно-террористические акты. Выяснилось также, что существовавшая оргштатная структура общевойсковых соединений не соответствует условиям театра военных действий — мотострелковые дивизии оказались слишком громоздкими, перегруженными тяжелой боевой техникой. Практически они не применялись для решения боевых задач в полном составе, редко действовали компактно и мотострелковые полки.

Итак, опыт многих локальных войн и вооруженных конфликтов, а их по подсчетам историков только с 1945 по 1975 год произошло более 450, показывает: боевые действия в них имеют много особенностей, поэтому необходимо выработать нестереотипную тактику, которая отвечала бы специфике ведения малых войн. Предвижу возражения: правомерно ли подразделять тактику на какие-то разновидности — считать одну стереотипной, другую нестереотипной, одну классической, другую нетиповой, специфической. Если строго следовать канонам военного искусства, то подобная классификация не должна иметь места — тактика как искусство ведения боя призвана быть универсальной, всеобъемлющей, обеспечивать подготовку и действия войск в любых обстоятельствах, против разных противников в «большой» и «малой» войнах. Таковы требования теории.

Но жизнь, как известно, диктует свои правила. Локальные войны и вооруженные конфликты сами по себе есть исключения из правил. Действия войск в них не вписываются в общепринятые нормативы. Поэтому советским войскам и пришлось переучиваться в Афганистане.

Если этот пример недостаточно убедителен, приведем другой, более характерный. Десять лет американские войска вели боевые действия во Вьетнаме. В течение всего этого времени шли непрерывные поиски соответствующих тактических приемов, которые отвечали бы местным условиям. Театр войны представлял собой так называемое лоскутное одеяло: очаги боев спонтанно возникали то в одном, то в другом месте. Вьетнамцы проявляли упорство и немалое искусство в выборе активных способов ведения боя, широко применяя при этом военную хитрость. Стандартные формы вооруженной борьбы против них не давали эффекта. Американцам пришлось изыскивать специфическую тактику. Так возникли аэромобильные операции, в которых превалировали воздушно-наземные действия при решающей роли боевых вертолетов и массированной поддержке авиации. В ходе войны применялось много новых видов оружия. Вопреки логике и здравому смыслу опыт ни вьетнамской, ни афганской, ни других локальных войн не был востребован советским военным искусством. В боевых уставах российских Вооруженных Сил должны быть отражены положения, относящиеся не только к крупномасштабной войне, но и к вооруженным конфликтам. Это напрямую вытекает из требований военной доктрины Российской Федерации, где отмечается, что опасность возникновения последних увеличивается. Следовательно, войска должны быть подготовлены к их ведению.

Условия ведения боя в локальных войнах и вооруженных конфликтах, как показывает практика, чрезвычайно разнообразны. Противоборствующие стороны имеют обычно различный уровень военной организации, обученности и технической оснащенности. Наряду с новейшими видами оружия нередко в массовом количестве применяется устаревшая военная техника, но это вовсе не значит, что при обучении войск надо ориентироваться на упрощенную тактику. Так же, как и в прошлом, локальные войны 50-90-х годов способствовали обогащению тактики и оперативного искусства. К примеру, во время войны в Корее впервые стала применяться тактика «тоннельной борьбы», отрабатывались способы боевого применения зажигательного оружия, ночных штурмовых групп. Война во Вьетнаме знаменовала появление тактики аэромобильных действий. В войнах на Ближнем Востоке апробировалась тактика дальнего, «дистанционного» боя. Особое место в военном искусстве занимает война в зоне Персидского залива, по праву расцениваемая многими военными экспертами как прообраз будущих войн, поскольку в ней в массовом количестве применялись суперсовременные боевые системы — «оружие XXI века».

Анализируя опыт локальных войн современности, важно отметить, что маневренные формы борьбы в них явно превалировали над позиционными. Длительное позиционное противостояние сторон отмечалось только во время войны в Корее. Во всех других войнах подобное явление если и имело место, то только кратковременно, эпизодически. Вряд ли явятся исключением из этой закономерности вооруженные конфликты будущего. Тенденция развития военного дела такова, что по мере возрастания мощи и быстродействия оружия, маневроспособности войск все больше вытесняются из арсенала тактики такие спутники позиционного противоборства, как прорыв, сплошная, траншейная, глубокоэшелонированная оборона. Вместе с тем уходит в прошлое стереотип в действиях войск, коренным образом меняется «геометрия» поля боя, оно становится нелинейным, многомерным, объемным.

Есть основания полагать, что в современных локальных вооруженных конфликтах новые черты перспективной тактики проявятся особенно отчетливо. Типичными, видимо, станут действия войск в условиях «расширенного поля боя», т.е. в отдельных очагах борьбы, при отсутствии четко выраженной линии фронта, непосредственного соприкосновения частей с соседями, друг с другом, а также с противником. Причина этого кроется в том, что в вооруженные конфликты вовлекаются обычно довольно ограниченные силы и средства. Их действия характеризуются динамичностью, рассредоточенностью во времени и пространстве. Противоборствующая сторона, возможно, не всегда будет стремиться принять «открытый» бой, предпочитая уклониться от прямого столкновения с превосходящими по численности войсками, ускользать из-под их удара, как это имело место во Вьетнаме и Афганистане. Основными действиями противника, надо полагать, явятся внезапные нападения «пчелиным роем» на отдельные объекты, особенно, на незащищенные пункты управления, тыловые базы, автоколонны, сторожевые посты и заставы, контрольно-пропускные пункты, отдельные гарнизоны. Враг может широко применять засады, устраивать ловушки, осуществлять минирование дорог, террористические акты. Не исключено и ведение крупных сражений (воздушных, воздушно-наземных, электронно-огневых и др.), которые в определенных условиях могут перерасти в широкомасштабные операции. Однако наиболее характерным для локальных вооруженных конфликтов явятся все же частные, эпизодические бои, «импульсные» боевые действия.

Совершенно очевидно, что в подобных условиях командирам и штабам потребуются методы работы, связанной с организацией и ведением боевых действий, отличающиеся от тех, которые применяются в условиях позиционного противоборства, скажем, при прорыве подготовленной обороны противника. Нормативные показатели, выработанные боевой и учебной практикой для действий частей, подразделений в обороне и наступлении и зафиксированные в действующих уставных документах, либо нуждаются в существенной корректировке, либо вовсе неприемлемы. Это обусловлено в первую очередь тем, что войскам в вооруженных конфликтах, как показано выше, противостоит «нетиповой» противник. Чаще всего его группировка окажется неоднородной — возможно, это будет сложный конгломерат, состоящий из разнотипных по боевым качествам войсковых формирований (боевые действия в Бирме, Камбодже, Эфиопии, Сомали, Анголе и др.). Оценивать их по общепринятой методике, оперируя усредненными мерками, нельзя. Дело в том, что одни части могут быть хорошо вооружены, обучены и их боевой потенциал можно условно приравнять к единице, другие — менее подготовлены и технически слабее оснащены, уровень их боеспособности по сравнению с первыми может быть оценен коэффициентом 0,4-0,5. И, наконец, могут участвовать ополченские, наскоро сколоченные и необученные формирования, имеющие на вооружении устаревшие виды боевой техники. Их боевые возможности вряд ли превысят показатель 0,1-0,2.

Довольно сложно оценить боевые качества и своих войск. По крайней мере в настоящее время не выработаны критерии определения боевых возможностей частей и подразделений при ведении контрпартизанской борьбы. Нет даже приблизительных расчетов потребного количества сил и средств для засадных операций, предотвращения массовых диверсионных актов, охраны и обороны тыловых коммуникаций, проведения разведывательно-поисковых действий и т.п. Немало трудностей в принятии решения на бой возникает вследствие того, что командир далеко не всегда может видеть перед собой реального противника. В «неконтактном» бою очень сложно пронести рекогносцировку, так как соединению, части, как правило, будет определяться обширный район боевых действий, который надо изучить, а обследовать маршруты протяженностью в несколько десятков, сотен километров можно только путем облета территории на вертолетах. Но как в этом случае уточнить задачи частям, подразделениям на местности, определить районы огневых позиций артиллерии, порядок преодоления инженерных заграждений, решить другие вопросы, возникающие обычно во время рекогносцировки?

Немалые особенности отличают принятие решения на бой. Помимо обычных вопросов появляется необходимость повышенное внимание обратить на охрану и оборону пунктов управления, тыловых коммуникаций, боевое сопровождение автоколонн, предотвращение диверсионных актов, налетов, на борьбу с засадами. Выбор форм маневра во многом зависит от складывающегося соотношения сил и средств сторон, которое может характеризоваться различными показателями даже в одном районе, но на разных направлениях. На тех участках, где обеспечивается количественное и качественное превосходство в силах над противником, создаются объективные предпосылки для применения активно-наступательных способов разгрома противника, таких, например, как рассечение его группировки с последующим уничтожением ее по частям, маневр «кольцо» (окружение, полуокружение, обход, охват, прижатие к труднодоступному участку), маневр «молот и наковальня» (сочетание блокирующих и ударных действий); разведывательно-ударные и рейдово-штурмовые действия.

На направлениях, где превосходство в силах и средствах окажется на стороне противника и он сумеет к тому же захватить инициативу, придется применять сдерживающе-стабилизирующие действия, направленные на срыв его маневра, выигрыш времени, сохранение своих сил. Хотя целью сдерживающих действий является отражение удара превосходящих сил противника и удержание ключевых узлов (объектов) местности, это не будет «классическая» оборона в виде устройства сплошных позиций, рубежей, полос. Сдерживание противника обычно достигается либо путем создания подвижных (аэромобильных) заслонов, сочетаемых с применением засад, огневых мешков, кочующих огневых точек, либо посредством создания системы «островов сопротивления», «ежей», перекрывающих важнейшие направления, узлы дорог, населенные пункты, перевалы и т.п.

Поскольку в большинстве случаев заслоны, «ежи», засады придется создавать поспешно на не оборудованной в инженерном отношении местности, то успех действий будет зависеть от эффективности огневого обеспечения и быстроты устройства минно-взрывных заграждений.

Сложность, однако, состоит в том, что огневых средств, как правило, будет крайне мало. Поэтому наиболее приемлемым здесь может оказаться избирательно-ограничительный метод огневого воздействия на противника, сущность которого заключается в выборе наиболее важных объектов в его группировке и сосредоточении огня для их подавления. При прикрытии открытых флангов в целях противодействия охватам и обходам противника может применяться барьерно-блокирующий метод, предполагающий создание огневых заградительных барьеров, преимущественно на естественных рубежах, в сочетании с дистанционным минированием местности. Поскольку боевые действия в этих условиях развертываются на широком фронте, а артиллерия имеет ограниченную дальность стрельбы, повышается роль авиации и боевых вертолетов в огневой поддержке войск.

Опыт показывает, что в вооруженных конфликтах из-за неясности обстановки войскам часто придется одновременно вести поиск противника и незамедлительно наносить по нему удар (по мере выявления его местоположения). В этом случае для выполнения боевой задачи целесообразно создавать специальные отряды, способные не только провести разведку своими силами, но и разгромить выявленную группировку противника. Это значит, что в состав отряда потребуется включать как разведывательные, так и ударные силы — мотострелковые, танковые и артиллерийские подразделения. Важно, чтобы такой разведывательно-ударный отряд поддерживался боевыми вертолетами, способными действовать по принципу: обнаружил — уничтожил.

Если группировка противника находится в движении, рассредоточена на большой площади, то для ее разгрома могут создаваться рейдово-штурмовые отряды (группы) целевого назначения, т.е. один отряд (группа) предназначается для уничтожения, предположим, пунктов управления, другой — для ликвидации тыловой (опорной) базы, третий — для разгрома резервов и т.д. Выдвижение к объектам действий отрядов (рейд) может осуществляться различными способами: на боевых машинах (иногда пешим порядком), по воздуху (на вертолетах) либо комбинированно — по земле и воздуху (аэромобильный рейд). Наиболее эффективным маневром рейдово-штурмового отряда является «двойной охват» противника, когда по объекту наносится удар с нескольких направлений (с фронта, флангов и тыла) силами ударного воздушного эшелона (воздушного, аэромобильного отряда). Такой маневр способствует достижению внезапности, рассечению группировки противника, распылению его боевых усилий.

В тех случаях, когда сил и средств для ликвидации сильной группировки противника недостаточно, могут предприниматься блокирующие действия с целью сковать его маневр и выиграть время. Способы блокирования могут быть различными. Например, французские войска в Алжире (1954 — 1962 годы) применяли тактику «паутины». Они стремились «опутать» системой баз, гарнизонов, узлов сопротивления всю территорию военных действий. Для этого она делилась на корпусные (дивизионные) районы, а те, в свою очередь, по решению соответствующих командиров — на бригадные (батальонные) секторы, в которых находились ударные отряды, готовые к блокированию действий противника. Подобным образом осуществлялись контроль за передвижением повстанческих групп и сковывание их маневра. Для их уничтожения при необходимости вызывалась авиация.

По-иному действовало американское командование во Вьетнаме. Оно прибегало, как правило, к воздушному и огневому блокированию выявленных гарнизонов противника. Изоляция района боевых действий сочеталась с нанесением массированных ударов самолетами и вертолетами. В тех случаях, когда в операции по блокированию участвовали тактические аэромобильные группы, предпринимались решительные действия: либо наносились рассекающие удары одновременно с противоположных направлений, либо на одном участке занимались оборонительные позиции, а с другого направления осуществлялся воздушно-наземный штурм для сжатия кольца блокирования.

В Афганистане советские войска осуществляли наземное огневое и воздушное блокирование, нередко оба вида одновременно. Достаточно широко применялось минирование местности с целью изолировать опорную базу противника от притока резервов извне или воспрепятствовать его выходу из района блокирования. Так же, как при проведении разведывательных, рейдовых и штурмовых действий, для блокирования создавались специальные отряды (группы).

Таким образом, исходя из опыта локальных войн, можно сделать вывод, что «отрядная (групповая) система» действий, очевидно, явится наиболее типичной для таких условий, поскольку она соответствует децентрализованному принципу использования сил и средств, очаговому характеру боевых действий. При формировании отрядов важно обеспечивать их огневую и тактическую самостоятельность, чтобы они имели возможность длительное время (двое-трое суток) действовать в отрыве от главных сил и тыловых баз. Помимо указанных выше разведывательно-ударных, рейдово-штурмовых, блокирующих отрядов в соединении могут создаваться также противодиверсионный эвакуационно-спасательный отряд, отряды разграждения, боевого сопровождения колонн, охраны тыла и т.п.

Отрядам, особенно разведывательно-ударному, рейдово-штурмовому, нецелесообразно определять строго ограниченную полосу действий. Это сковывает их маневр. Достаточно указать общее направление действий, иногда маршрут и задачу — объект захвата (уничтожения): ближайший, промежуточный, конечный. Если группировка противника разведана недостаточно полно (а это случается нередко), то целесообразно практиковать «вариантное» планирование, т.е. определять не один, а два, иногда три возможных направления и способа действий. Это вызвано вероятностью быстрого изменения местоположения боевых групп (отрядов) противника, его опорных баз, огневых средств. В отдельных случаях в качестве объектов действий отрядам могут быть определены не только элементы боевого построения противника, но и объекты местности — населенные пункты, узлы дорог, перевалы, захват которых обеспечивает контроль над прилегающей территорией.

Следует особо подчеркнуть, что метод «отрядных действий» окажется эффективным лишь при условии тщательной организации и всестороннего обеспечения. Прежде всего, необходимо четко согласовать по цели, месту и времени боевые усилия отрядов, действующих на разобщенных, нередко изолированных (удаленных) направлениях и решающих разнотипные задачи. При организации взаимодействия важно определить: на захвате (разгроме) каких объектов следует сосредоточить основные усилия; какие меры предпринимать для обмана противника, срыва его маневра, изоляции района боевых действий, блокирования отдельных объектов, предотвращения диверсионных актов; где и в каком составе целесообразно устроить засады, огневые мешки, выставить подвижные заслоны; на каких участках и какими силами организовать демонстративно-отвлекающие действия.

В заключение хотелось бы подчеркнуть, что разработка тактики действий войск в локальных войнах и вооруженных конфликтах становится задачей первостепенной важности. Характерными ее чертами являются: действия ограниченным составом сил и средств при отсутствии, как правило, четко выраженной линии фронта, на разобщенных, нередко изолированных направлениях; разнообразие применяемых тактических приемов, форм маневра; борьба с противником, часто использующим партизанские способы действий; своеобразие методов работы командиров и штабов в условиях «неконтактного» боя, отсутствия непосредственного соприкосновения с противником, одновременного и последовательного ведения боевых действий в ряде районов (очагов) при наличии открытого тыла, растянутых, незащищенных тыловых коммуникаций.

Хотелось бы также отметить, что легких войн не бывает и что к небольшому на первый взгляд конфликту войска надо готовить самым серьезным образом, ибо «малая» война может обернуться большими потерями для армии. Примеров тому великое множество. Поэтому разрабатываемые уставные документы не должны быть односторонними. Важно, чтобы они содержали рекомендации относительно действий войск в различной обстановке, в том числе в условиях «нелинейного», «расширенного» поля боя, при неожиданном возникновении кризисных ситуаций, против «нетипового» противника. Этого требует время.

Выводы:

Локальная война - это ограниченный, чаще всего двухсторонний, военный конфликт с каким-либо государством или небольшой группой государств с применением, как правило, группировок вооруженных сил мирного времени.

Современным локальным войнам свойственна тенденция к увеличению их продолжительности. В силу этого интенсивность боевых действий приобретает, как правило, неравномерный и цикличный характер.

Другая характерная черта современных войн – ведение сражений, боевых действий и боев по отдельным направлениям, наличие больших промежутков в оперативном построении, очевидно, что автономность применения группировок войск обуславливает соответствующие требования к организации обеспечения войск.

В связи с развитием средств вооружений огневое противоборство сторон может выходить за пределы действия группировок войск и охватывать всю территорию воюющих стран. Отсюда вытекает другая важнейшая особенность современных операций – их вненормативный пространственный размах.

Все локальные войны (вооруженные конфликты) второй половины XX века проходили с применением только обычного оружия. Его совершенствование связано, прежде всего, с созданием высокоточных и других высокотехнологических систем вооружения, способных избирательно воздействовать на наиболее уязвимые объекты противника.

Принято считать, что в обозримом будущем вооруженные конфликты и локальные войны будут вестись с применением только обычного оружия, включая его новые виды. При этом оружие массового поражения рассматриваются как фактор сдерживания расширения военного конфликта.

 

3-й учебный вопрос №3: «Итоги и уроки проведения контр террористической операции на Северном Кавказе».

 

До недавнего времени считалось, что борьба с терроризмом, бандитизмом, диверсиями — дело специальных органов МВД, ФСБ. Но террористические акты в Москве и других городах России, наглая вылазка чеченских террористов в Дагестане показали, что задача это далеко не узковедомственная. Стало очевидно, что решать ее должны практически все силовые структуры государства, в том числе и Вооруженные Силы. Положение сложилось таково, что характер, интенсивность террористических, бандитских, диверсионных акций, количество привлекаемых для этого сил и средств достигли таких масштабов, что стали представлять серьезную опасность для всего общества. Речь идет уже не о террористах-одиночках или небольших группах, а о крупных вооруженных террористических формированиях, имеющих в регионе свои базы, центры управления и подготовки диверсантов, налаженные связи с зарубежьем, откуда идет поставка наемников, оружия, материальных и финансовых средств.

Пользуясь скрытой и открытой поддержкой исламских экстремистских организаций (и не только их), чеченские национал-сепаратисты поставили перед собой не только военные, но и далеко идущие политические задачи. Они перешли от проведения частных террористических актов (взрывов домов, сооружений, взятия заложников на территории России, нападений на военные городки, блокпосты) к проведению крупной террористической операции, включающей широкомасштабные наступательные действия в соседнем Дагестане. Естественной ответной реакцией на беспрецедентный вызов экстремистов национальной безопасности России стало проведение военно-политическим руководством государства контр террористической операции (КТО). Это была вынужденная, спровоцированная акция.

Наименование операции как контр террористическая появилось в СМИ стихийно, пришло как бы из самой жизни и, думается, что оно как нельзя более точно выражает сущность проведенных боевых действий в Дагестане и Чечне. Их главная цель заключалась в том, чтобы не только дать отпор экстремистам, но и разгромить террористические формирования национал-сепаратистов в их логове. У такой операции ярко выраженная политическая подоплека — в корне пресечь бандитский произвол на территории России как антисоциальное, антинародное, антиобщественное явление.

Следует заметить, что подобного рода контр террористические, контрдиверсионные действия на Северном Кавказе имеют свою немалую предысторию.

Так, в августе—сентябре 1925 г. была проведена «чекистско-войсковая операция на территории Чечни против бандотрядов силами частей ОГПУ и войск Северо-Кавказского военного округа под руководством командующего округом И.Уборевича.

Подобные операции в Чечне проводились еще не раз: в декабре 1929 г., марте—апреле 1930 г. и в марте—апреле 1932 г., а также во время Великой Отечественной войны. В результате таких операций в Чечено-Ингушетии было ликвидировано 109 кадровых банд, а с июня 1941 г. по 1 января 1945 г. еще 232 кадровые банды.

Чечня в тяжелейшие годы войны явилась настоящим «гнездом разбойников». Характерно, что мобилизация в Красную Армию проводилась здесь в 1941 г. трижды и все три раза она была сорвана. С июля 1941 г. по апрель 1942 г. из числа призванных в Красную Армию и трудовые батальоны чеченцев дезертировало более 1500 чел. и 2200 чел. уклонились от военного переучета.

30 августа 1942 г., когда немцы вторглись в пределы Кавказа, Нарком ВД Чечено-Ингушской Республики Албогачиев докладывал Л.Берии: «В связи с приближением фронта к территории ЧИР (Чечено-Ингушской республики) значительно активизировалась антисоветская деятельность бандповстанческих элементов. В горных районах республики они интенсивно готовятся к восстанию с целью свержения Советской власти».

Организатором бандитско-террористического движения в республике в годы войны явился некий Хасан Исраилов, кстати, выпускник Коммунистического университета трудящихся Востока им. И.В.Сталина.

Им была основана пов