ВВЕДЕНИЕ. Перемены в мироотношении (worldviews) людей, глубинные и массовые, изменяют облик экономической, политической и социальной жизни: трансформируются

Перемены в мироотношении (worldviews) людей, глубинные и массовые, изменяют облик экономической, политической и социальной жизни: трансформируются политические и экономические цели, религиозные нормы и семейные ценности, а эти изменения, в свою очередь, влияют на темпы экономического роста, на стратегические установки политических партий и на перспективы для демократических институтов. В подготавливаемой к предстоящему изданию книге (9) возникновение этого ценностного синдрома постмодерна документируется эмпирическими данными более чем по четырем десяткам обществ за период 1970—1995 гг. В настоящем докладе представлен общий обзор полученных результатов.

На всем пространстве передового индустриального общества для все большей части населения приобретают возрастающую значимость свобода выражения и политическое участие. Литература по теории демократии исходит из положения о том, что для консолидации и стабильности демократии существенно важны массовое участие, межличностное доверие, терпимость к группам меньшинства и свободное слово. Но анализировать зависимости между такого рода позициями на индивидуальном уровне и устойчивым существованием демократических институтов на уровне социетальном до недавнего времени не представлялось возможным: исследования по политической культуре ограничивались лишь демократическими обществами, характеризуясь притом малочисленностью наблюдаемых субъектов и недостаточностью или отсутствием данных, выстраиваемых во временные ряды. Для достоверного межуровневого анализа, между тем, требуются данные по значительному числу обществ, варьирующих по всему экономическому и политическому спектру; в уже упоминавшейся книге в качестве источника как раз и используется уникальная база данных — "Всемирные обзоры ценностей", — открывающая новые возможности для анализа того, каким образом влияет на мир мироотношение людей.

Эти обзоры охватывают небывало широкий диапазон переменных для анализа массового воздействия людей в различных странах на политическую и социальную жизнь. В них имеются данные по 43 обществам, представляющим 70% населения земли и варьирующим от обществ с годовым доходом на душу населения всего лишь в 300 дол. до обществ с душевым доходом в сто раз более высоким и от давно утвердившихся демократий с рыночной экономикой до авторитарных и бывших социалистических государств. Для обзора за 1990 г. сбор данных проводился в следующих странах и их регионах: Аргентина, Австрия, Беларусь, Бельгия, Бразилия, Болгария, Канада, Чили, Китай, Чехословакия, Дания, Эстония, Финляндия, Франция, Германия (с отдельными выборками по Восточной и Западной), Великобритания, Венгрия, Исландия, Индия, Ирландия, Северная Ирландия, Италия, Япония, Южная Корея, Латвия, Литва, Мексика, Большая Москва, Нидерланды, Нигерия, Норвегия, Польша, Португалия, Россия, Румыния, Словения, ЮАР, Испания, Швеция, Швейцария, Турция и Соединенные Штаты. Обзоры за 1981 г. дают временной ряд данных по двадцати двум из этих обществ, позволяя нам анализировать изменения в ценностях и позициях, происшедшие с 1981 по 1990 г. Мы привлекаем также данные из обзоров Евробарометра, подготавливаемых ежегодно во всех странах — членах Европейского союза с 1970 г. по 90-е годы; это позволяет анализировать изменения, используя еще более длинный и подробный временной ряд.

Измерениями в рамках "Всемирного обзора ценностей" охватываются массовые позиции в достаточно большом числе стран, благодаря чему и становится возможным статистически значимый анализ межуровневых зависимостей, в частности между политической культурой и демократическими институтами. Мы обнаруживаем поразительно сильные зависимости между макроуровневыми характеристиками — такими, как стабильная демократия, и микроуровневыми — такими, как наличие между индивидами доверия, терпимости, как значимость для них постматериальных ценностей и субъективное благополучие. Сильные межуровневые зависимости обнаруживаются и между многими другими существенными переменными социетального уровня (от количества разводов до возникновения движений защитников окружающей среды), с одной стороны, и глубинными ценностями и позициями — с другой. Можно изменения в культуре рассматривать как порождаемые социетальными изменениями, а можно в них самих усматривать фактор последних; можно, наконец, считать эти влияния взаимными; но, как бы то ни было, вышеупомянутые данные ясно говорят о том, что системы убеждений на массовом уровне и глобальные перемены тесно связаны.

В рамках "Всемирных обзоров ценностей" исследуется гипотеза о том, что системы убеждений на массовом уровне изменяются таким образом, что характер этих изменений имеет значительные экономические, политические и социальные последствия. Мы не занимаем позицию ни экономического, ни культурного детерминизма: наши наблюдения и выводы сводятся к тому, что связь между ценностями, экономикой и политикой является взаимной, а какова в точности природа зависимостей в конкретных случаях, — вопрос эмпирический, а не из разряда решаемых a priori.

На замысел этих обзоров повлияли различные теории, включая теорию межгенерационного изменения ценностей (см.: 6; 7; 8). В них исследуется гипотеза о том, что после второй мировой войны в большинстве индустриальных стран в результате быстрого экономического роста, а также усиленного развития государства благосостояния опыт личностного формирования в когортах более поздних годов рождения — в силу его фундаментальных отличий — приводил к выработке иных приоритетов ценностей по сравнению с когортами более ранних годов рождения. На протяжении истории большинство людей было серьезнейшим образом озабочено угрозой суровых экономических лишений, а то и голода. Однако исторически беспрецедентная степень экономической безопасности, какую узнало послевоенное поколение в индустриальных обществах, вела к постепенному сдвигу приоритета от "материалистических" ценностей (когда упор делается прежде всего на экономической и физической безопасности) к ценностям "постматериальным" (когда на первый план выдвигаются самовыражение и качество жизни). Сбор данных о межгенерационных ценностных изменениях на межстрановой основе начался в 1970 г.; к настоящему моменту выстроен длинный временной ряд, с помощью которого можно проверить эти гипотезы.

Теория межгенерационных ценностных изменений явилась предметом споров: за последние 20 лет в США и за рубежом опубликованы десятки работ с критикой различных ее аспектов. Многие из исследований ценностных изменений предпринимались с целью попытаться опровергнуть тезис о сдвиге к постматериальным ценностям либо предложить его альтернативные объяснения.

Концептуализация, применявшаяся в этой дискуссии, отчасти устарела: данные из "Всемирных обзоров ценностей" показывают, что сдвиг в направлении от материалистических к постматериальным ценностям представляет собой лишь одну компоненту гораздо более широкого культурного сдвига, охватывающего около четырех десятков переменных из числа включенных в обзоры. Эти переменные подключают к картине сдвига целый набор разнообразных ориентаций, от религиозных воззрений до сексуальных норм; но все они обнаруживают крупные генерационные различия, выражение коррелируют с постматериальными ценностями и в большинстве обществ с 1981 по 1990 г. смещались в направлении, поддававшемся предвычислению. Эта широко распространяющаяся перестройка мироотношения и обозначается нами как "постмодернизация". В ней сдвиг от материалистических к постматериальным ценностям представляет собой наилучшим образом документированную, но не обязательно самую значительную компоненту всей более широкой культурной перемены: еще сильнее изменились гендерные роли, а также, например, отношение к геям и лесбиянкам.

Итак, собранные к настоящему времени данные указывают на широко распространяющиеся изменения в базовых ценностях населения индустриальных и индустриализирующихся обществ во всем мире. Изменения эти обнаруживают связь с процессами смены поколений и, таким образом, происходят постепенно, но обладают немалым долговременным импульсом.

Мы считаем, что экономическое развитие, культурные, а также политические изменения идут рука об руку, образуя целостные и даже до некоторой степени предсказуемые паттерны*. Утверждение это вызывает споры. Оно подразумевает, что одни траектории социально-экономического развития более вероятны, чем другие, и, следовательно, определенные изменения предвидимы. Если, например, то или иное общество вступило на путь индустриализации, то должен последовать целый синдром связанных с этим изменений, от массовой мобилизации до уменьшения различий в гендерных ролях.

* Под "паттерном" здесь понимается самовоспроизводящаяся объективная структурная схема, обеспечивающая распознаваемую устойчивость явления во многих его вариантах. — Ред.

Это, разумеется, есть центральное утверждение теории модернизации; оно было выдвинуто Марксом и дебатировалось в течение более чем столетия. Несмотря на то, что каждая его упрощенческая версия рассыпалась, мы все же поддерживаем ту идею, что некоторые сценарии социальных перемен намного вероятнее, чем другие, и намерены представить изрядное количество эмпирических данных, говорящих в пользу такой пропозиции. "Всемирные обзоры ценностей" раскрывают целостные культурные паттерны, тесно связанные с экономическим развитием.

В то же время нам представляется очевидным, что модернизация не линейна. В передовых индустриальных обществах превалирующее направление развития в последнюю четверть века изменилось, и перемены в происходящем настолько фундаментальны, что уместно охарактеризовать их скорее как "постмодернизацию", а не " модернизацию".

Модернизация есть прежде всего процесс, в ходе которого увеличиваются экономические и политические возможности данного общества: экономические — посредством индустриализации, политические — посредством бюрократизации. Модернизация обладает большой привлекательностью благодаря тому, что она позволяет обществу двигаться от состояния бедности к состоянию богатства. Соответственно, ядром процесса модернизации является индустриализация; экономический рост становится доминирующей социетальной целью, а доминирующую цель на индивидуальном уровне начинает определять достижительная мотивация. Переход от доиндустриального общества к индустриальному характеризуется "всепроникающей рационализацией всех сфер общества" (по Веберу), приводя к сдвигу от традиционных, обычно религиозных, ценностей к рационально-правовым ценностям в экономической, политической и социальной жизни.

Но модернизация — не финальный этап истории. Становление передового индустриального общества ведет еще к одному совершенно особому сдвигу в базовых ценностях — когда уменьшается значение характерной для индустриального общества инструментальной рациональности. Преобладающими становятся ценности постмодерна, неся с собой ряд разнообразных социетальных перемен, от равноправия женщин до демократических политических институтов и упадка государственно-социалистических режимов.