Свобода воли

Как признание, так и отрицание «души» суть разные нор­мы удовлетворения идеальных потребностей. Слово «душа» именует некоторый объем представлений о явлениях, которым не удалось найти других объяснений. «Душа» удовлетворяет потребности познания, поскольку потребность эта бескорыст­на, умеренно сильна, а представления о бессмертии души от­вечают человеческой - теоретической - форме территориаль­ного императива. В этом - одна из причин долговечности, прочности человеческих представлений о душе и ее бессмер­тии.

Другая причина представляется еще более основательной. Человечеству настоятельно необходимо обеспечить нормы удов­летворения социальных потребностей категорической значимо­стью. Душа эту функцию выполняет; своим происхождением она связана с божеством. Всемогущий Бог диктует ей долг и вознаграждает его выполнение за гробом. Законы, установ­ленные им, несоизмеримы с законами материального мира, поэтому не подлежат обсуждению и не нуждаются в логичес­ких обоснованиях. Нравственности именно такие законы нуж­ны. Они обеспечивают относительную устойчивость общечело­веческим нормам - тому в нормах удовлетворения социальных потребностях, что присуще многим и разным нормам, что объединяет их.

Но двойственность норм нравственности, рассмотренная в предыдущей главе, сказывается и на представлениях о душе: на возможности противоположных выводов из этих представ­лений. Ответственность перед божеством не только укрепляет нормы нравственности, но представления о всемогуществе бо­жества ведут и к оправданию безнравственности - к подкупу божества жертвами, к покаянию, оправдывающему грехопаде­ния, к оправданию несправедливости загробным вознагражде­нием. Тут, может быть, с наибольшей ясностью обнаруживает­ся то, как одни и те же понятия и идеальные представления могут служить противоположным социальным потребностям: «для других» и «для себя». Использование «души» для удов­летворения эгоистических социальных потребностей постоянно дает основание отрицать правомерность этой нормы - веры в духовную субстанцию и божественное происхождение души. Вследствие этого само представление о душе совершенствуется. Отрицание души нередко ведет либо к полной безответствен­ности поведения, либо к отрицанию всякой свободы выбора в поведении, то есть опять-таки - к безответственности, к без­нравственности. Тогда возникает новая норма, а в ней - в том или ином виде - представление о душе.

Недостаточность любых подобного рода нормативных представлений обнаруживается в проблеме, которой не удается найти теоретического разрешения на протяжении всей истории человечества. Это - проблема свободы воли.

По известному определению, свобода есть «осознанная необ­ходимость»; «необходимость» - это соответствие потребности; «осознанность» - выбор по усмотрению дубъекта способа, сред­ства, пути ее удовлетворения из числа различных возможных.

Так как эта свобода зависит от вооруженности человека и всякий от рождения в некоторой степени вооружен, хотя и не отдает себе с том отчета, любому свойственно представлять себе всякого другого и себя самого, имеющими возможность выбора действий по собственному произволу. Хотя выбор этот и ограничен более или менее в каждом конкретном слу­чае внешними обстоятельствами, человек чувствует и осознает себя свободным. Только в тех случаях, когда он'не видит вы­бора - возможности поступать так или иначе по собственно­му усмотрению - он осознает себя несвободным. В. Шкловский приводит слова Толстого: «Что такое поступки, освещенные сознанием? Поступки, освещенные сознанием, это такие по­ступки, которые мы совершаем свободно, то есть, совершая их, знаем, что мы могли бы поступать иначе. Так что сознание есть свобода. Без сознания нет свободы, и без свободы не может быть сознания» (323, т.2, стр.304).

Неизбежное и всегда присущее человеку представление о том, что как он, так и всякий другой могут поступить и так, и по-другому, делает нужными нормы, ограничивающие сво­боду поведения личности и категорическую императивность этих норм. Причем исторический опыт говорит, что когда ка­тегоричность эта ослабевает, то падает и уровень нравствен­ности. Впрочем, речь об этом уже была.

Любые нормы нравственности предполагают и подразуме­вают свободу воли - существующую у человека возможность свободного выбора своих поступков по собственному усмот­рению. Но если существуют свобода воли и человек в какой бы то ни было степени произволен в своем поведении, то детерминизм несостоятелен, а вслед за тем несостоятельна и вся наука. Отказ от детерминизма есть отказ от причинной зависимости, от логики, от какого бы то ни было познания как процесса.

Если же считать человеческое познание, хотя бы и относи­тельное, возможным, а науку продуктивной - а практика под­тверждает и то и другое - то никакой свободы воли суще­ствовать не может, как не может быть исключений из всеоб­щего закона причинной связи всех существующих в мирозда­нии явлений. Значит, свобода воли - фикция, иллюзия, и лю­бой человек ни при каких обстоятельствах, никогда и ни в чем не может поступать иначе чем он поступает. Вор не мог не украсть, убийца не мог не убить, судья не мог не осудить, палач не мог не казнить. Винить никого ни в чем нельзя. Нет правых и виноватых, преступлений и подвигов, заслуг и гре­хов. Таков должен быть последовательный детерминизм.

Когда сорняки вырастают на грядке, их в том не обвиня­ют. Их выпалывают. Если орудие изнашивается или ломается, ему не делают выговора. Его ремонтируют или выбрасывают и заменяют. В нечто подобное превращается тогда и нрав­ственность.