Студопедия — Психология бессознательного 29 страница
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Психология бессознательного 29 страница






VIL Наметим в нескольких словах хотя бы направление, ведущее к этой более обширной связи. Механизм ошибочных и случайных действий, поскольку мы познакомились с ним при помощи анализа, в наиболее существенных пунктах обнаруживает совпадение с ме­ханизмом образования сновидений, который я разобрал в моей книге о толковании сновидений в главе о «работе сновидения». Сгущение и компромиссные образования (контаминации) мы находим и здесь и там. Ситуация одна и та же: бессознательные мысли находят себе выражение необычным путем, посредством внешних ассоциа­ций, в форме модификации других мыслей. Несообразности, не­лепости и погрешности содержания наших сновидений, в силу кото­рых сновидение едва не исключается из числа продуктов психи­ческой работы, образуются тем же путем (хотя и более свободно обращаясь с наличными средствами), что и обычные ошибки нашей повседневной жизни; здесь, как и там, кажущаяся не­правильность функционирования разрешает­ся в виде своеобразной интерференции двух или большего числа правильных актов. Из этого совпадения следует важный вывод. Тот своеобразный вид работы, наиболее яркий результат которой мы видим в содержании снови­дений, не должен быть относим всецело на счет сонного состояния

психики, раз мы в феномене ошибочных действий находим столь обильные доказательства того, что она действует также и наяву. Та же связь не позволяет нам усматривать в глубоком распаде душевной жизни, в болезненном состоянии функций необходимое условие для осуществления этих психических процессов, кажущихся нам ненор­мальными и странными1.

Верное суждение о той странной психической работе, которая порождает и ошибочные действия, и образы сновидений, возможно лишь тогда, если мы убедимся, что психоневротические симптомы — специально-психические образования истерии и невроз навязчивых состояний — повторяют в своем механизме все существенные черты этого вида работы. С этого должны были быт таким образом, начаться наши дальнейшие исследования. Но рассмотрение ошибочных, слу­чайных и симптоматических действий в свете этой последней ана­логии представляет для нас еще и особый интерес. Если мы поста­вим их на одну доску с пснхоневротнческими проявлениями, с невро­тическими симптомами, то приобретут смысл и основание два весьма распространенных утверждения: что граница между нормальным и ненормальным в области нервозности непрочна и что все мы немного нервозны. Можно до всякого врачебного опыта конструировать раз­личные типы такого рода едва намеченной нервозности, то, что на­зывается formes frustes невроза: случаи, когда симптомов мало или когда они выступают редко или нерезко» когда, таким образом, ослабление сказывается в числе, в интенсивности, в продолжитель­ности болезненных явлений; но, быть может, при этом останется необнаруженным как раз тот тип, который, по-видимому, чаще все­го стоит на границе между здоровьем и болезнью. Этот тип, в кото­ром проявлениями болезни служат ошибочные и симптоматические действия, отличается именно тем, что симптомы сосредоточивают­ся в сфере наименее важных психических функций, в то время как все то, что может претендовать на более высокую психическую ценность, протекает свободно. Обратное распределение симптомов, их проявление в наиболее важных индивидуальных и социальных функциях,— благодаря чему они оказываются в силах нарушить питание, сексуальные отправления, обычную работу, общение с людьми,— свойственно тяжелым случаям невроза и характеризует их лучше, чем, скажем, множественность или интенсивность прояв­лений болезни. Общее же свойство самых легких и самых тяжелых случаев, присущее также и ошибочным и случайным действиям, заключается в том, что феномены эти могут быть све­дены к действию вполне подавленного психи­ческого материала, который, будучи вытеснен из сознания, все же не лишен окончательно способности проявлять себя.

Ср. Trauntdeutung, S. 362.

О СНОВИДЕНИИ

I

Во времена, которые мы могли бы назвать пред научным и, люди не затруднялись в объяснении сновидения. Вспоминая его по про­буждении, они смотрели на него как на хорошее или дурное пред­знаменование со стороны высших божественных или демонических сил. С расцветом естественнонаучного мышления вся эта остроумная мифология превратилась в психологию, и в настоящее время лишь весьма немногие из образованных людей сомневаются в том, что сновидение является продуктом психической дея­тельности самого видящего сон.

Но с отпадением мифологической гипотезы сновидение стало нуждаться в объяснении. Условия возникновения сновидений, от­ношение последних к душевной жизни во время бодрствования, за-* виснмость их от внешних раздражений во время сна» многие Чуждые бодрствующему сознанию странности содержания сновидения, не­совпадение между его образами и связанными с ними аффектами» наконец, быстрая смена картин в сновидении и способ их смещения, искажения и даже выпадения из памяти наяву — все эти и другие проблемы уже много сотен лет ждут удовлетворительного решения* На первом плане стоит вопрос о значении сновидения — воп­рос, имеющий двоякий смысл: во-первых, дело идет о выяснении психического значения сновидения, связи его с другими душевными процессами и его биологической функции; во-вторых, желательно знать, возможно ли толковать сновидение и имеет ли каждый элемент его содержания какой-нибудь «смысл», как мы привыкли это нахо­дить в других психических актах.

В оценке сновидения можно заметить три направления. Одно из них, которое является как бы отзвуком господствовавшей преж­де переоценки сновидения, находит себе выражение у некоторых философов, которые кладут в основу сновидения особенное состоя-

нне душевной деятельности, рассматриваемое ими даже как более высокая ступень в развитии духа; так, например, Шуберт ут­верждает, будто сновидение является освобождением духа от гнёта внешней природы, освобождением души из оков чувственного мира. Другие мыслители не идут так далеко, но твердо держатся того мне­ния, что сновидения по существу своему проистекают от психических возбуждений и тех душевных сил, которые в течение дня не могут свободно проявляться (фантазия во сне — Шернер, Фоль-кельт). Многие наблюдатели приписывают сновидению способ­ность к особо усиленной деятельности — по крайней мере в некото­рых сферах, например в области памяти.

В противоположность этому мнению, большинство авторов-вра­чей придерживается того взгляда, что сновидение едва ли заслу­живает названия психического проявления; по их мнению, по­будителями сновидения являются исключительно чувственные и те­лесные раздражения, либо приходящие к спящему извне, либо случайно возникающие в нем самом; содержание сна, следова­тельно, имеет не больше смысла и значения, чем, например, звуки, вызываемые десятью пальцами несведущего в музыке человека, ког­да они пробегают по клавишам инструмента. Сновидение, согласно этому воззрению, нужно рассматривать как «телесный, во всех слу­чаях бесполезный и во многих — болезненный процесс* (Бинц). Все особенности сновидений объясняются бессвязной и вызванной физиологическими раздражениями работой отдельных органов или отдельных групп клеток погруженного в сон мозга.

Мало считаясь с этим мнением науки и не интересуясь вопро­сом об источниках сновидения, народная молва, по-видимому, твер­до верит в то, что сон все-таки имеет смысл предзнаменования, сущ­ность которого может быть раскрыта посредством какого-либо тол-кования. Применяемый с этой целью метод толкования заключат ется в том, что вспоминаемое содержание сновидения замещается другим содержанием — либо по частям на основании твердо установленного ключа, либо все содержание сновидения целиком заменяется каким-либо другим целым, по отношению к которому первое является символом. Серьезные люди обыкновенно смеются над этими стараниями: ясны — это пена морская»*

II

К своему великому изумлению, я однажды сделал открытие, что ближе к истине стоит не взгляд врачей, а взгляд профанов, наполо­вину окутанный еще предрассудками. Дело в том, то я пришел к новым выводам относительно сновидения, после того как применил к последнему новый метод психологического исследования, оказав­ший уже мне большую услугу при решении вопросов о разного рода фобиях, навязчивых и бредовых идеях и нр. Многие исследователн-врачи справедливо указывали на многообразные аналогии между различными проявлениями душевной жизни во время сна и различ­ными состояниями при психических заболеваниях наяву; так что мне

уже заранее представлялось небесполезным применить к объясне­нию сновидения тот способ исследования, который оказал услуги при анализе психопатических явлений. Навязчивые идеи и идеи страха так же чужды нормальному сознанию, как сновидения — бодрствующему; происхождение тех и других для нашего созна­ния одинаково непонятно. Что касается представлений» то выяс­нять их источник и способ возникновения побуждал нас практи­ческий интерес; опыт показал, что выяснение скрытых от сознания путей, связывающих болезненные идеи с остальным содержанием сознания, дает возможность овладеть навязчивыми идеями и рав­носильно устранению их* Таким образом, примененный мною к объяснению сновидений способ берет свое начало в психотерапии.

Описать его легко, но пользоваться им можно лишь после изве­стного навыка. Когда хотят применить этот способ к другому лицу, например к страдающему страхом больному* то последнему предла­гают обыкновенно сосредоточить все внимание на своей болезнен­ной идее, но не размышлять о ней, как он это часто делает, а старать­ся выяснить себе и сообщать тотчас врачу все без исключе­ния мысли, которые ему приходят в голову по поводу дан* ной идеи. Если больной станет утверждать, что его внимание ничего не может уловить, то необходимо энергично заявить, что такого рода отсутствие круга представлений совершенно невозмож­но. Действительно, вскоре у больного начинает всплывать ряд идей, за которыми следуют новые идеи; однако больной, производящий самонаблюдение, при этом обыкновенно заявляет» что выплывающие у него идеи бессмысленны или не важны, не относятся к делу и пришли ему в голову совершенно случайно, без всякой связи с данной задачей. Уже теперь можно заметить, что именно эта кри­тика со стороны больного была причиной того, что данные идеи не высказывались и даже не сознавались им. Поэтому если удает­ся заставить больного отказаться от всякой критики по поводу приходящих в голову мыслей и продолжать отмечать мысленные ря­ды, выплывающие при напряженном внимании, то можно получить достаточный психический материал, который явно примыкает к взя­той в качестве задачи болезненной идее, обнаруживает связь послед­ней с другими идеями и дает возможность при дальнейшем иссле­довании заместить болезненную идею какой-либо новой, вполне гармонирующей с остальным содержанием психики.

Здесь я не могу подробно останавливаться на лежащих в основе этого опыта предпосылках н на выводах, которые можно сделать из его постоянных успехов; можно только указать, что всегда возможно получить достаточный для исчезновения болезненной идеи материал, если обращать внимание именно на «н е ж е л а е м ы е» ассоциации, «мешающие мышлению» и отстраняемые обыкновенно самокритикой больного, как бесполезный хлам. Когда желают при­менить этот метод к самому себе, необходимо при исследовании немедленно записывать все приходящие случайно в голову и непо­нятные сначала мысли.

Теперь посмотрим, к каким результатам приводит использование изложенного метода при исследовании сновидений. Для этого приго­ден любой пример. Однако по определенным мотивам я возьму свое собственное сновидение, краткое по содержанию и в воспоми­нании представляющееся мне неясным и бессмысленным; содержа­ние его, записанное мною немедленно по пробуждении, следующее: «Общество за столом или табльдотом*,,. Едят шпинат..» Г-жа Е. Л. сидит рядом со мною* вся повернувшись ко мне, и дружески кладет руку мне на колено* Я, отстраняясь, удаляю ее руку. Тогда она го­ворит; «А у вас всегда были такие красивые глаза,„> После этого я неясно различаю как бы два глаза на рисунке или как бы контур стеклышка от очков,,.» Это — все сновидение или по крайней мере все, что я могу о нем вспомнить. Оно кажется мне неясным и бес­смысленным, а больше всего странным. Г-жа Е. Л,— женщина, с которой я был просто знаком и, насколько я созцаю, близких отно­шений никогда не желал; я уже давно не видел ее и не думаю, чтобы в последние дни о ней шла речь. Сновидение мое не сопровождалось никакими эмоциями; размышление о нем не делает мне его более понятным.

Теперь я без определенного намерения и без всякой критики буду отмечать приходящие мне в голову мысли, выплывающие при самонаблюдении; для этого полезно разложить сновидение на эле­менты и отыскивать примыкающие к каждому из них мысли.

Общество за столом или табльдотом. С этим связывается воспоминание о небольшом переживании, имевшем мес­то вчера вечером. Я ушел из маленького общества в сопровождении друга, который предложил взять карету и отвезти меня домой. «Я,— сказал он,— предпочитаю карету с таксометром; это так заниматель­но: всегда имеешь перед собой что-то, на что можно глядеть». Когда мы сели в карету и кучер устанавливал таксометр, так что стали видны первые шестьдесят геллеров, я продолжил его шутку: «Мы только сели и уже должны ему шестьдесят геллеров». Карета с так­сометром напоминает мне всегда табльдот; она делает меня скупым и эгоистичным, ибо непрестанно говорит о моем долге; мне все кажется, что долг слишком быстро растет, и я опасаюсь, как бы мне не хватило денег, подобно тому как за табльдотом я не могу отделаться от смешного опасения, будто я получу слишком мало, если не буду заботиться о своей выгоде* В отдаленной связи с этим я продекламировал: «Бы сами жизнь даете нам; бедного вы делаете должнико м».

Другая возникшая у меня мысль по поводу табльдота: несколько недель тому назад за общим столом в гостинице одного тироль­ского горного курорта я сердился на свою жену за то, что она, по моему мнению, была недостаточно официальна с некоторыми соседя­ми, с которыми я не хотел иметь ничего общего* Я просил ее ннтере-

* Табльдот — обшиб обеденный стол по общему меню в пансионатах, в гостиницах, на курортах,— Примеч. ред. перевода.

соваться больше мною, чем посторонними. Это — все равно, как будто меня обошли за табльдотом. Теперь мне при­ходит в голову противоположность между поведением моей жены за столом и поведением в моем сновидении г-жн Е. Л., которая вся повернулась ко мне.

Далее: я замечаю, что сновидение является воспроизведением небольшой сцены, происшедшей между мной и моей женой еще до женитьбы, во время моего ухаживания за ней. Нежное пожатие руки под скатертью послужило ответом на мое письмо с серьезным предложением. Но в сновидении жена моя замещена чуждой мне г-жой Е, Л.

Г-жа Е* Л-—дочь одного господина, которому я был должен. Не могу при этом не заметить, что здесь обнаруживается неожидан­ная связь между элементами сновидения и приходящими мне в го­лову мыслями. Если следовать за цепью ассоциаций, которые выте­кают из какого-либо элемента содержания сновидения, то можно скоро прийти к другому элементу этого же содержания. Мысли» при­ходящие в голову по поводу сновидения, восстанавливают те связи, которые в самом сновидении не видны.

Когда кто-либо полагает, что другие станут заботиться о нем без всякой пользы для себя, разве не предполагают обыкновенно за­дать такому простаку иронический вопрос: «Что же вы думаете, что то или иное делается ради ваших прекрасных гла з?» С этой точки зрения слова г-жи Е, Л* в сновидении — «у вас всегда были такие прекрасные глаза* — означают не что иное, как — «лю­ди вам всегда оказывали услуги; вы все даром получали». Конечно, в действительности всегда было наоборот: за все то хоро­шее, что мне делали другие, я платил дорого; но, по-видимому, на меня все-таки произвело впечатление то обстоятельство, что мне вче­ра даром досталась карета» в которой мой друг отвез меня домой.

Кроме этого, приятель, у которого мы вчера были в гостях, часто заставлял меня оставаться перед ним в долгу; лишь недавно я не воспользовался случаем отплатить ему, Между прочим, у него имеется единственный подарок от меня — античная чаша с нарисо­ванными по краям ее глазами для защиты от «дурного глаза». Кста­ти, приятель этот — глазной врач; в этот же вечер я спраши­вал его о пациентке, которую направил к нему для подбора очков,

Я замечаю, что почти все отрывки сновидения приведены в но­вую связь. Однако вполне естественно было бы спросить, почему в сновидении на столе фигурирует именно шпинат? Дело в том, что шпинат напоминает мне маленькую сцену, происшедшую недавно за нашим семейным столом, когда мой ребенок — как раз тот, у которо­го действительно красивые глаз а,— отказывался есть шпи­нат, В детстве я точно так же вел себя: шпинат долгое время был мне противен, пока мой вкус не изменился и зелень эта сделалась моим любимым блюдом; воспоминание о последнем сближает, сле­довательно, мои вкусы в детстве с вкусами моего ребенка, «Будь доволен, что у тебя есть шпинат,— сказала мать маленькому гурма-

ну,— есть дети, которые были бы очень рады и этому кушанью». Это течение мыслей напоминает мне об обязанностях родителей по отношению к детям, и в этой связи слова Гёте: «Вы сами жизнь даете нам; бедного вы делаете должником» — приобретают новый смысл. Здесь я остановлюсь, чтобы рассмотреть полученные до сих пор результаты анализа сновидения. Следуя за ассоциациями, выплы­вающими непосредственно за отдельными вырванными из общей связи элементами сновидения, я пришел к ряду мыслей и воспоми­наний» которые обнаруживают значимые переживания моей душев-нрй жизни. Этот добытый посредством анализа сновидения мате* риал находится в тесной связи с содержанием сновидения, но связь эта все-таки такова, что я никогда не мог бы получить этот новый материал из самого содержания сновидения* Сновидение не сопро­вождалось никакими эмоциями, было бессвязно и непонятно; одна­ко, когда всплывают скрытые в сновидении мысли, я испытываю сильные и вполне обоснованные эмоции. Мысли сами соединяются в логически связанные ряды, в центре которых повторно появля­ются некоторые представления; в нашем примере такими не высту­пающими в самом сновидении представлениями являются: противо­положности своекорыстное — бескорыстное и быть должным — делать даром. В этой полученной из анализа ткаии я мог бы крепче стянуть нити и показать, что последние схо­дятся в одном общем узле; но соображения не научного, а частного характера не позволяют мне произвести эту работу публично: дело в том, что я вынужден был бы тогда сообщать многое из того, что должно остаться моей тайной, так как при анализе своего снови­дения я уяснил себе такие факты, в которых неохотно признаюсь самому себе, Но почему в таком случае я не изберу для анализа дру­гое сновидение, чтобы анализ его мог скорее убедить в точности смысла и правильности связи полученного из него материала? На это можно ответить, что каждое сновидение, которым я займусь, неиз­бежно приведёт меня к тем же неохотно сообщаемым фактам и побудит к такому же умалчиванию. Этого затруднения я не избежал бы также и в том случае, если бы стал анализировать сновидение другого лица; разве только обстоятельства позволили бы отбросить всякие умалчивания без вреда для доверяющегося мне лица.

Уже теперь приходит в голову идея, что сновидение является как бы заместителем того богатого чувствами и содержанием хода мыслей» к которому мы пришли после анализа. Я еще не знаю процесса, путем которого из этих мыслей возникло данное сновиде­ние, но я вяжу, что неправильно рассматривать это сновидение как чисто телесное» психически незначимое явление, возникшее будто бы благодаря изолированной деятельности отдельных групп клеток спя­щего мозга.

Кроме того» я замечаю еще две вещи: во-первых» содержание сновидения гораздо короче тех мыслей, заместителем которых я его считаю, и, во-вторых, анализ обнаружил в качестве побудителя сновидения ничтожный случай, имевший место накануне вечером.

Я, конечно, не стал бы делать так далеко идущих выводов, если бы в моем распоряжении был анализ только одного сновидения; но опыт показал мне, что, следуя без критики за ассоциациями, я при анализе любого сновидения прихожу к такому же ряду мыслей, свя­занных между собой по смыслу и правильным образом. Вот почему не следует думать, что обнаруженная при первом анализе связь мо­жет оказаться случайным совпадением. Теперь я считаю себя впра­ве зафиксировать свою новую точку зрения в определенных терми­нах. Сновидение, как оно вспоминается мне» я противопоставляю по­лученному при анализе материалу и называю первое (т. е. снови­дение) явным содержанием сновидения, а второй (т, е, материал) —пока без дальнейшего разграничения — скры­тым содержанием сновидения. Теперь нам предстоит разрешить две новые задачи: 1) каков тот психический процесс, который превратил скрытое содержание сновидения в явное, знако­мое мне по оставленному в памяти следу, и 2) каков тот или те моти­вы, которые вызвали такое превращение? Процесс переработки скрытого содержания сновидения в явное я буду называть рабо­той сновидения; противоположная этому работа, ведущая к обратному превращению, знакома уже нам как работа ана­лиза, Остальные проблемы сновидения — вопрос о побудителях сновидений, о происхождении их материала, о смысле и функции сновидений, о причинах забывания последних — все это я буду обсуждать при анализе не явного, а вновь обнаруженного скрыто­го содержания сновидения*

Так как все встречающиеся в литературе противоречивые и не­правильные взгляды на сновидения можно объяснить незнакомст­вом авторов со скрытым содержанием сновидения, которое может быть вскрыто только путем анализа, то я впредь самым тщатель­ным образом буду избегать смешения явного сновидения со скрытыми его мыслями.

III

Превращение скрытых мыслей сновидения в явное его содержа­ние заслуживает нашего полного внимания как первый пример пе­рехода одного способа выражения психического материала в дру­гой: из способа выражения, понятного нам без всяких объяснений, в такой способ, который становится понятным лишь с трудом и при на­личии определенных указаний. Принимая во внимание отношение скрытого содержания сновидения к явному, можно разделить сно­видения на три категории. Во-первых, мы различаем сновидения вполне осмысленные, понятные, т. е. допускающие без дальнейших затруднений объяснение их с точки зрения нашей нор­мальной душевной жизни. Таких сновидений много; они по большей части кратки и в общем кажутся нам не заслуживающими особого внимания, так как в них отсутствует все то, что могло бы пробудить наше удивление и показаться нам странным. Между прочим, су­ществование таких сновидений является сильным аргументом против

учения, которое объясняет возникновение сновидений изолирован­ной деятельностью отдельных групп мозговых клеток: в этих сновиде­ниях мы не находим никаких признаков пониженной или расстроен­ной психической деятельности; тем не менее мы никогда не сомне­ваемся в том, что имеем дело со сновидениями, и не смешиваем их с продуктами бодрствующего сознания. Другую групп)побразуют сновидения, которые, будучи связными и ясными по смыслу, все-та­ки кажутся нам странными, потому что мы не можем связать их смысл с нашей душевной жизнью. С таким случаем мы имеем дело, когда нам, например, снится, будто какой-то близкий родственник умер от чумы, между тем как у нас нет никаких оснований ожидать, опасаться или предполагать это; мы тогда спрашиваем себя с удив­лением, откуда пришла нам в голову такая идея? Наконец, к третьей группе относятся сновидения, лишенные смысла и непонятные, т. е, представляющиеся нам бессвязными, спутанными и бессмысленными. Подавляющее большинство продуктов на­шего сновидения обнаруживает такой именно характер, которым объясняются и презрительное отношение к сновидениям, и врачеб­ная теория о сужении душевной деятельности во сне; тем более, что в длинных и сложных построениях сновидений всегда усматри­ваются ясные признаки бессвязности,

Противопоставление явного и скрытого содержания сновидения, очевидно, имеет значение только для сновидений второй и еще более третьей категории; здесь мы встречаемся с загадками, которые исчезают лишь после замещения явного сновидения скрытыми его мыслями, и потому для приведенного выше анализа мы избрали в качестве примера такое именно спутаннЬе и непонятное сновидение. Однако, против всякого ожидания, мы столкнулись с мотивами, ко­торые помешали нам вполне ознакомиться со скрытыми мыслями сновидения; вследствие же повторения подобных случаев и при дру­гих анализах мы пришли к предположению» что между непо­нятным и спутанным характером сновидения, с одной стороны, и затруднениями при сооб­щении скрытых мыслей сновидения — с другой, имеется кака я-т о интимная и закономерная связь. Прежде чем исследовать природу этой связи, полезно бу­дет ознакомиться с более понятными сновидениями первой катего­рии, в которых явное и скрытое содержание совпадают, т. е. кото­рые обходятся без работы сновидения.

Исследование этих сновидений полезно еще с другой точки зре­ния. Сновидения детей всегда имеют такой именно характер, т. е. осмысленный и нестранный; между прочим, это обстоятельство яв­ляется новым аргументом против объяснения сновидения расстроен­ной деятельностью мозга во время сна, ибо — почему у взрослого такое понижение психических функций нужно считать характерным для сонного состояния, а у ребенка не нужно? И мы вправе ожидать, что выяснение психических процессов у ребенка, у которого они значительно упрощены, окажется необходимой предварительной ра-

ботой для ознакомления с психологией взрослого, Итак4 я приведу несколько сновидений детей.

Девочку 19 месяцев от роду целый день держат на диете, так как ее утром рвало и, по словам няни, она повредила себе земляни­кой. Ночью после этого голодного дня няня слышала, как девочка во сне называла свое имя и при этом прибавляла: «земляника, мали­на, яичко, каша». Ей, следовательно, снится, будто она ест, и из свое­го меню она указывает как раз на то, что в ближайшем будущем, по ее мнению, ей мало будут давать. Подобным же образом 22-ме­сячному мальчику, который за день перед тем подарил своему дяде корзинку свежих вишен, отведав из них только несколько штук, снится запрещенный плод; он пробуждается с радостным извести­ем: «Ге(р)ман съел все вишни*. Девочка З1/* года совершила днем по озеру прогулку, которая показалась ей недостаточно продолжи­тельной, и девочка при высаживании плакала. На другое утро она рассказала, что каталась ночью по озеру, т. е. продолжила прерван­ную прогулку. Мальчик 5L/i года остался недоволен прогулкой пешком в окрестности горы Дахштейн; как только показывалась но­вая гора, он осведомлялся, не Дахштейн ли это, а затем отказался продолжить путь к водопаду* Его поведение приписывали уста* «пости, но оно нашло лучшее объяснение, когда мальчик на следую­щее утро сообщил свой сон, будто он поднялся на гору Дахштейн. Очевидно, он полагал, что прогулка имеет целью подъем на Дахштейн, и потому был огорчен, когда ему не удалось увидеть желанную гору. Во сне он получил то, чего ему не дал день. Подобней же сон видела шестилетняя девочка, отец которой пре­рвал прогулку с нею, не дойдя до намеченной цели ввиду позднего времени. На обратном пути она обратила внимание на путевой столб, указывающий дорогу к другому месту прогулок, и отец пообе­щал повести ее туда в другой раз. На следующее утро она встретила отца с известием о том, что ей снилось, будто она с отцом в том и другом месте.

Во всех этих детских сновидениях бросается в глаза одна общая черта: все они исполняют желания, которые зародились днем и остались неудовлетворенными; эти сновидения являются просты­ми и незамаскированными исполнениями жела­ний.

Не чем иным, как исполнением желания, является и следующий на первый взгляд не совсем понятный детский сон. Девочка, около четырех лет от роду, заболевшая детским параличом, была приве­зена из деревни в город; здесь она переночевала у тетки в большой — для нее, конечно, чересчур большой — кровати. На следующее утро она рассказала свой сон, будто кровать была ей слиш­ком мал а, так что ей не хватало м е с т а. Это сновиде­ние легко объяснить с точки зрения исполнения желаний, если вспом­нить, что дети часто выражают желание «быть больши м». Величина кровати слишком подчеркивала маленькой гостье ее собственную величину; поэтому она во сне исправила неприятное

31S

ей соотношение н сделалась такой большой, что большая кровать оказалась для нее слишком маленькой.

Если даже содержание детских снъвидений усложняется и у тон* чается, все-таки в них легко увидеть исполнение желаний. Восьми­летнему мальчику снилось, будто он с Ахиллесом ехал на колеснице» которой правил Диомед, Как оказалось, он за день перед тем увлек­ся чтением сказаний о греческих героях; легко доказать, что он взял этих героев за образец, сожалел, что не жил в их время.

Из этого небольшого числа сновидений выясняется второе ха­рактерное свойство детских сновидений; их связь с жизнью в течение дня. Исполняемые в сновидениях желания остава­лись от предыдущего дня, причем наяву они сопровождались интенсивными эмоциями. Несущественное и безразличное или то, что кажется таковым ребенку, не находит себе места в сновидениях.

Среди взрослых можно также собрать много примеров подобных сновидений детского типа, но они, как мы упоминали» большей частью кратки. Так, например» многим лицам при жажде ночью снится* будто они пьют; здесь сновидение стремится устранить раздражение и продлить сон. У других бывают часто такие «у д о б-ные» сновидения перед пробуждением, когда приближается время вставать; им тогда снится, что они уже встали, находятся око­ло умывальника или уже в училище, конторе и прочее, где они должны быть в определенное время, В ночь перед поездкой куда-либо нередко снится, будто мы уже приехали к месту назначения; перед поездкой в театр или в общество сновидение нередко предвос­хищает — как бы вследствие нетерпения — ожидаемое удовольст­вие. В других случаях сновидения выражают исполнение желаний не в столь прямой форме; тогда, чтобы распознать скрытое желание, необходимо установить какую-нибудь связь или сделать какой-нибудь вывод, т. е. необходимо начать работу толкования. Так» на­пример, в случае, когда муж сообщает мне сновидение его моло­дой жены, будто у нее наступили месячные, надо не упускать из виду, что каждая молодая женщина при прекращении месячных подозревает о беременности. Ввиду этого сновидение содержит указание на беременность и его смысл в том, что оно исполняет желание не забеременеть. В необычных и экстремальных условиях сновидения такого инфантильного характера особенно часты. Руко­водитель одной полярной экспедиции сообщает, например, что его команде во время зимовки во льдах с однообразным питанием и скудным рационом регулярно, как детям, снились сны о велико­лепных обедах^ кучах табаку и о том, что они дома.







Дата добавления: 2015-09-04; просмотров: 360. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Аальтернативная стоимость. Кривая производственных возможностей В экономике Буридании есть 100 ед. труда с производительностью 4 м ткани или 2 кг мяса...

Вычисление основной дактилоскопической формулы Вычислением основной дактоформулы обычно занимается следователь. Для этого все десять пальцев разбиваются на пять пар...

Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...

Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Броматометрия и бромометрия Броматометрический метод основан на окислении вос­становителей броматом калия в кислой среде...

Метод Фольгарда (роданометрия или тиоцианатометрия) Метод Фольгарда основан на применении в качестве осадителя титрованного раствора, содержащего роданид-ионы SCN...

Потенциометрия. Потенциометрическое определение рН растворов Потенциометрия - это электрохимический метод иссле­дования и анализа веществ, основанный на зависимости равновесного электродного потенциала Е от активности (концентрации) определяемого вещества в исследуемом рас­творе...

Мотивационная сфера личности, ее структура. Потребности и мотивы. Потребности и мотивы, их роль в организации деятельности...

Классификация ИС по признаку структурированности задач Так как основное назначение ИС – автоматизировать информационные процессы для решения определенных задач, то одна из основных классификаций – это классификация ИС по степени структурированности задач...

Внешняя политика России 1894- 1917 гг. Внешнюю политику Николая II и первый период его царствования определяли, по меньшей мере три важных фактора...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.013 сек.) русская версия | украинская версия