Глава 9. Я никак не могла согреться

 

Я никак не могла согреться. В Техасе, в разгар июльского дня! А это о чем‑то да говорило.

Как только я очистила большую часть черепа, доктор Дуглас велела нам всем держаться подальше, пока она не вызовет шерифа. Очевидно, это непреложный закон, когда находишь человеческие останки, даже такие старые. Дожидаясь представителей власти, Марк и остальные ползали по земле, как взволнованные муравьи, измеряя расстояние от первой находки до только что вырытой, составляя диаграммы и что‑то записывая.

Самое полезное, что могла сделать я, по словам доктора Дуглас, это не мешать. Вот только уйти тоже было нельзя – вдруг полицейские захотят со мной поговорить. Уверена, помощник шерифа Келли не меньше моего обрадуется нашей такой скорой встрече.

Так что я уселась на вершине холма в тени виргинского дуба, понимая, что нужна антропологам так же сильно, как мертвому припарка. Собаки спали, растянувшись на земле, а Фин строчила на руке список дел – привычка, которую ненавидела даже наша суперпонимающая мама. Я наблюдала за работой остальных, а сама все никак не могла успокоиться. Я завидовала всему, что видела: спокойствию собак, бесхитростному восхищению студентов и даже способности сестры упорядочивать свои мысли и составлять планы. Хотя знала, что из‑за последнего в ближайшее время, вероятно, попаду в неприятности.

Список Фин становился все длиннее.

‑ Мне бы хотелось измерить ЭМП того участка, чтобы узнать, есть ли там какой‑нибудь сублиминальный раздражитель, воздействие которого ощутили и ты, и Лила. Быть того не может, что ты совершенно случайно привязала собаку прямиком над захоронением.

‑ Пожалуй, это зависит от концентрации здесь скелетов на квадратный метр.

Собственные слова меня потрясли. Я всего лишь хотела передразнить сестру, но в памяти снова всплыл образ мертвеца, и будто бы волна холода поднялась от земли, высасывая из меня тепло.

‑ В смысле, если бы здесь повсюду были останки, – осторожнее продолжила я, – то у меня оказались бы все шансы оставить Лилу над чьим‑то захоронением.

Я видела, как Фин сложила мои первый и второй комментарии воедино и с растущим возбуждением подвела итог:

‑ Я не учла, что кости могут быть по всему участку. Мы просто должны вернуться сюда с корональным визуализатором ауры!

Забавно, как мы диаметрально противоположно отреагировали на мысль о том, что в этой земле полно человеческих останков.

‑ Не хотелось бы портить тебе всю призрачную малину, но я сильно сомневаюсь, что Маккаллохи тебе это позволят. – Особенно, если остальное семейство того же мнения о Гуднайтах, что и управляющий.

Фин была непоколебима:

‑ Может, уговоришь своего парня дать нам разрешение?

‑ Он не мой парень, – огрызнулась я. И тут же пожалела о своих словах, поскольку даже не спросила, о ком речь. Боже, у меня же все на лице написано.

‑ Угу, – ответила Фин. – И чуть раньше вы не держались за руки?

Ну разумеется. Она никогда не замечала детали, касающиеся отношений между людьми, кроме тех случаев, когда это ставило меня в неловкое положение.

‑ Все совсем не так.

По крайней мере это что‑то новенькое – ссориться из‑за кого‑то, кто еще не мертв. Я посмотрела в сторону, где, разговаривая по телефону, вышагивал Бен Маккаллох. Склон холма, от конца гравийной дороги и вниз к бульдозеру и будущему мосту, был размером с бейсбольное поле. Эти две ямы – первая около реки и вторая, которую начала рыть Лила – составляли дом[11] и вторую базу. Бен и я находились приблизительно на первой и третьей – максимально далеко друг от друга.

Маккаллох, словно почувствовав на себе взгляд, повернулся в мою сторону. Даже с такого расстояния я видела, как он нахмурился сильнее, что выглядело еще более устрашающе в сочетании со спрятанными за солнечными очками глазами.

‑ Боже, – произнесла Фин, – будь он тем парнем из «Людей‑Х»[12], ты бы уже превратилась в кучку пепла.

‑ Спасибо, – протянула я, но противоречить не стала.

‑ Должно быть, ты ему очень нравишься, раз сейчас он так сильно тебя ненавидит.

Повернув голову, я уставилась на сестру.

‑ Как для человека, специализирующегося на химии, ты совершенно не владеешь метафорическим языком.

Та щелкнула ручкой и снова начала писать на руке.

‑ Нет такой науки, как метафорическая химия, если ты имеешь в виду отношения между двумя людьми. Феромоны тоже относятся к химии.

Стало быть, кухонная магия, или как там это называет Фин. Я потерла пальцы, чувствуя запах лаванды и грязи, и подумала о теплой коже и… в общем, о химии.

‑ Просто из любопытства… для чего используют лаванду – ну, в плане волшебства?

‑ Для приворотных и любовных заклинаний. – Ее ручка двигалась, не останавливаясь.

Я шумно выдохнула, словно сестра меня ударила.

‑ Ты серьезно или смеешься надо мной? – С привычкой Фин говорить невозмутимо никогда нельзя сказать наверняка.

‑ Я никогда не шучу, если дело касается магии. – Кажется, она всерьез обиделась. – Что ты сделала?

Я поспешно рассказала историю с грязью, моей царапиной и гелем для рук. Как только я закончила, Бен отключил телефон, одарил нас долгим хмурым взглядом, а затем решительно отвернулся.

‑ Что ж, – задумчиво протянула Фин, – если оставить в покое феромоны, думаю, можно с чистой совестью исключить возможность того, что ты его в себя влюбила.

‑ Ха‑ха, – произнесла я, скрывая, что, вопреки здравому смыслу, сердитое пренебрежение Маккаллоха все еще причиняло мне острую боль. – Это очевидно.

‑ А вот сейчас это была шутка. Любовные заклинания – просто рекламный трюк. Можно усилить сексуальное влечение или эйфорию от безумной влюбленности, но нельзя заставить кого‑то увлечься тобой против его воли. – Фин рассчитала удар, а затем поправила себя: – Ну, возможно, у меня бы и вышло, но уж точно не случайно.

Пожалуй, лучше не комментировать это заносчивое заявление, а то сестра еще решит доказать свою правоту.

‑ Но… что бы ни случилось, если вообще… это ведь не имело никакого отношения к обнаружению того черепа, правильно?

Фин уставилась на меня долгим испытующим взглядом, и я забеспокоилась. А ну как сестричка придумывает какой‑то эксперимент?

‑ Возможно, все дело не в Маккаллохе, а в грязи. Некоторые люди используют лаванду, чтобы вызвать у себя пророческие видения. Может, ты получила некую призрачную связь с землей.

Ее небрежный тон плохо сочетался с терзавшей меня тревогой.

‑ Но я привязала собак в том месте до того, как мы держались за руки.

‑ Да, но я видела выражение твоего лица, когда ты смотрела в яму. Мы все видели. Ты знала, что там что‑то есть.

Несмотря на мирный окружающий пейзаж – пятнистую тень дерева, журчание реки, студентов, взволнованно болтающих о находке, – у меня по спине пробежал холодок тревоги.

‑ Или, – бодро произнесла Фин, резко сменив тон, – тебя просто влечет к нему. Я понимаю, что в таких обстоятельствах люди действительно становятся легкомысленными.

Знаете, в чем я точно не нуждалась? В лекции о взаимном притяжении между людьми от сумасшедшего ученого в лице моей сестры.

Столб пыли из‑за холма объявил о прибытии служителя закона. Печально, что я рассматривала это как удачу.

Доктор Дуглас стояла под рабочим навесом, поочередно то разговаривая по телефону, то набирая текст, то передавая распоряжения студентам через Марка и Кэйтлин. Но когда «Блейзер» остановился рядом с университетским фургоном, профессор отключила «блэкберри» и убрала его в карман рабочих штанов.

Со своего наблюдательного пункта на склоне холма мы с Фин видели, как Бен, доктор Дуглас и помощник шерифа Келли – его приземистую фигуру я где угодно узнаю – встретились и вместе пошли к новой яме. Собаки навострили уши. И я навострила, желая услышать, о чем будут беседовать эти заговорщики. Судя по тому, как студенты попятились назад, я заключила, что информация только для взрослых – однако на Бена ограничение не распространялось.

Я так увлеклась процессом, что вздрогнула от неожиданности, когда на меня упала тень. Сощурившись, я подняла взгляд. Фин, прикрывая глаза рукой, сделала то же самое.

Марк, ухмыляясь, стоял против солнца и глядел на нас сверху вниз.

‑ Чем ты занимаешься? – Он кивнул на исписанную руку Фин: – Осваиваешь искусство тату?

‑ Едва ли, ‑ ответила она и засунула ручку в свой хвостик. – Закончил лазить по участку с метром, точно портниха?

Услышав сравнение, Марк довольно рассмеялся и повторил:

‑ Едва ли. – Затем уселся возле нас и вздохнул с облегчением: – Как хорошо присесть на минутку.

‑ Итак, что сейчас происходит? – спросила я. – Вы собираетесь сегодня выкопать череп?

‑ Вероятно, так мы сможем его сохранить. Затем Келли составит рапорт, и, надеюсь, завтра утром удастся выкопать остальные останки. Захоронение явно старое.

Я знала, что он имеет в виду. Этот череп совершенно точно был древним, он прямо‑таки врос в землю.

‑ Он того же возраста, что и другой?

‑ Чтобы выяснить это, нам нужно вернуться в лабораторию, – ответил антрополог.

Фин фыркнула, услышав предсказуемый ответ, и Марк рассмеялся, признавая печальную истину.

‑ Но если они связаны, это могла бы быть впечатляющая находка. Серьезно, Ами, с нас выпивка. Вы должны вечером пойти с нами – отпразднуем.

Похоже, я неправильно поняла, отчего так обрадовались студенты, когда доктор Дуглас подтвердила, что я обнаружила отдельное захоронение. Но теперь, учитывая сказанное мною Фин о концентрации скелетов на квадратный метр, до меня дошло.

‑ То есть здесь может быть еще больше костей и артефактов?

‑ О, здесь может быть настоящий клад! – Марк сказал это с таким предвкушением, и мое удивление, видимо, отразилось на лице, потому что он рассмеялся. – Не буквально. Такое случается только в фильмах.

‑ Я слышала, что ископаемые окаменелости и археологические находки могут стоить миллионы долларов. – Фин решила немного обратить на себя внимание.

‑ Да, – подтвердил Марк, – но мы говорим не об австралопитеке. Это современный череп.

‑ Но… – начала я. Этого не может быть. Я чувствовала, что кость старая. Буквально и в другом смысле, который не могла внятно определить. – Ты сказал, что захоронение не недавнее. А доктор Дуглас подтвердила, что этой могиле уже лет сто или двести.

‑ Современный по эволюционной шкале, – ухмыльнулся Марк. – В том смысле, что не старше полумиллиона лет.

‑ О. – Я почувствовала себя неловко. И как сама не поняла? В техасских школах преподают теорию эволюции.

‑ Хотя, он все же может оказаться и доисторическим, – произнес Марк. – Если это окажется чем‑то вроде массового захоронения, то находку тоже можно считать ценной – в плане информации.

Мой взгляд бродил по наклонному «бейсбольному полю», которое разметили Марк и его команда. Это выглядело таким нормальным. Сухая пыльная почва. Хрустящая летняя трава.

‑ В смысле «массовое захоронение»? Кладбище?

‑ Возможно. Поселение коренных американцев или кладбище первопоселенцев, которое в какой‑то момент было размыто. Но если захоронение поверхностное, то, вероятно, место сражения или резни.

Резня. От этого слова меня передернуло, и на ум сразу пришли жуткие картинки из учебника истории.

‑ Что‑то вроде поля боя?

Видимо ужас отразился у меня на лице, потому что Марк поспешил успокоить:

‑ Вряд ли. Больше похоже на незадокументированную перестрелку времен Техасской революции или что‑то более раннее, периода колонизации. Апачи и команчи не очень‑то горели желанием стать христианами.

‑ То есть это могут быть испанские миссионеры?

‑ Ну, ты же знаешь о Сан‑Саба, верно? – Он кивнул куда‑то в сторону запада, словно мы могли отсюда увидеть место в соседнем округе. – Миссия подверглась нападению коренных американцев. Возможно, их подбили на это французы из Луизианы, которые хотели расширить границы. Как бы то ни было, миссию они разрушили. В течение сотен лет она была утеряна, но в девяностых команда Техасского технологического университета обнаружила останки поселения.

Марк был похож на ребенка, говорящего о Санта Клаусе, словно предполагал, что нечто похожее на Сан‑Саба найдут и здесь. И буквально потирал руки в предвкушении.

‑ Если здесь будет то же самое, с чего бы вы начали раскопки? – спросила Фин.

Глаза Марка загорелись. Так всякий раз выглядела Фин, когда начинала обсуждать технические новинки. Хотя меня больше интересовали эти подробности, чем всякая корональная ерунда, разговор об осмотре участка, разметке сетки, копании проверочных ям и траншей перед систематическим рытьем слоя за слоем, – все это отступило на второй план, пока я с тревогой наблюдала за лицом сестры.

Уж слишком часто после появления у нее вот такого вот выражения в доме сгорали предохранители или приходилось спешно эвакуировать людей из химической лаборатории.

‑ Как по мне, пользы от этого не очень‑то много, – произнесла Фин, когда Марк закончил объяснять. – Может, мой корональный визуализатор ауры пригодился бы.

‑ Фин! – рявкнула я. Мы ведь договорились! Ладно, может, не столько договорились, сколько я умоляла сестру не говорить о таких вещах на публике, а она уверяла, что не станет этого делать – по крайней мере, не при мне.

‑ Что? – вроде бы совершенно невинно переспросила Фин. – Прибор мог бы засечь отклонение величины в тех местах, где под землей есть белковые отложения. И у Марка‑то уже есть разрешение здесь находиться.

Марк переводил взгляд с меня на сестру.

‑ Что за корональный визуализатор ауры?

Хруст известняка под ботинками не дал Фин ответить. Но мое облегчение было недолгим. Бен Маккаллох остановился так, что оказался на одном уровне с нами, сидящими на холме, окинул нас троих – шестерых, если учесть и собак – взглядом и замер на мне.

‑ Помощник шерифа Келли хочет с тобой поговорить.

Я вздохнула и поднялась:

‑ Это будет весело.

Бен предложил мне руку, но я сделала вид, что не заметила. Ни к чему нам всякие странности, учитывая, что случилось в последний раз, когда мы держались за руки. Мы спустились с холма туда, где ожидали коп и доктор Дуглас.

При свете дня – и не находясь под впечатлением от недавнего визита призрака – я увидела, что помощник шерифа Келли, вероятно, одного возраста с моим отцом. Просто солнце годами опаляло кожу полицейского через окно патрульной машины, а еще он постоянно щурился за стеклами своих зеркальных очков. И я оказалась права. Он был нисколечко не рад меня видеть.

‑ Мисс Гуднайт. Вот уж не ожидал вас здесь встретить.

‑ Добрый день, помощник шерифа, – вежливо поздоровалась я, зная, что рядом стоит Бен, а доктор Дуглас, сложив руки на груди, барабанит пальцами по рукаву.

Келли вооружился блокнотом и ручкой.

‑ Просто хочу записать твои показания для отчета. Тебя зовут Ами?

Я вздохнула:

‑ По документам – Амариллис.

Келли поднял взгляд от листка.

‑ Такого я еще не слышал. Повтори, пожалуйста, по буквам.

Я сделала, как он хотел.

‑ А как зовут твою сестру? – спросил коп.

‑ Дельфиниум, – натянуто произнесла я, игнорируя ухмылку Маккаллоха. – Д‑е‑л‑ь‑ф‑и‑н‑и‑у‑м.

Келли все записал, а также мою фамилию, возраст и постоянный адрес проживания, пока доктор Дуглас буквально излучала нетерпение. Я бы заподозрила копа в неграмотности, если бы не догадывалась, что он нарочно тянет время, дабы позлить профессора. Наконец Келли закончил писать и посмотрел на меня. Я видела в его солнцезащитных очках свое отражение: покрытые пылью волосы и сильно покрасневший нос.

‑ Так… что вы все делаете здесь, на раскопках? Просто вышли прогуляться?

‑ Так получилось, – сказала я с некоторым удовлетворением в голосе, – что ассистент профессора оказался сказочно любезен и пригласил нас, а доктор Дуглас все тут нам показывала.

Помощник шерифа окинул взглядом Марка и Фин, которые склонили головы друг к другу, пока юный антрополог, смеясь, изучал список дел на руке моей сестры.

‑ Вижу, – произнес Келли, отчего я нервно стиснула зубы. Вроде бы профессионал, а презрением от него за версту разит. – И как вам удалось найти останки? С помощью доски для спиритических сеансов? Призрак подсказал?

Я никак не могла заставить себя ответить. Может, боялась того, что наговорю, если позволю себе открыть рот. Тетушка Айрис часто советовала мне прикидываться гусем и мысленно представлять, как презрительные комментарии скатываются по моей спине, словно дождевые капли. Вот только я чувствовала себя, скорее, ощетинившимся ежом: внутри все напряглось от желания свернуться в клубок – не только для того, чтобы защитить нежные части, но и чтобы уколоть кое‑кого острыми иголками.

Помощник шерифа Росомаха напомнил мне о слишком многих болванах, с которыми мне приходилось иметь дело после того, как Фин и ее волшебное очарование покинули нашу среднюю школу. «Не хочешь позабавиться с моей "волшебной палочкой"?» Тоже мне, шутники... Вот только сейчас все еще хуже: из‑за значка и формы полицейского не только злость завязала мой язык в узел, а еще и страх. Безымянный, бесформенный страх перед тем, что могли сделать люди, наделенные властью, если ты покажешься им подозрительно неправильным.

‑ Это сделала собака, – сказал Бен.

Я посмотрела на него, удивленная неожиданной помощью, и увидела, что он с плохо замаскированной неприязнью уставился на Келли. А затем повернулся ко мне. Наши глаза встретились, но взгляд Маккаллоха не слишком‑то смягчился.

‑ Ами, ты ведь говорила, что она поисковая собака, да?

«Говори, Ами».

‑ Э, да. – Я стряхнула с себя удивление и повернулась к помощнику шерифа. – Останки нашла Лила. Я лишь убрала землю.

Келли прищурился. Он не дурак и, вероятно, заметил этот обмен взглядами.

‑ Я раз или два работал с Лилой и миссис Гиацинтой. Но думал, эта собака натаскана только на поисково‑спасательные действия, а не на ОЧО.

Доктор Дуглас возмущенно перебила:

‑ Вы привели на мой раскоп собаку, натасканную на обнаружение человеческих останков?

Я подняла руки, отчаянно защищаясь от ее гнева:

‑ Я же не знала!

С раздраженным фырканьем она повернулась к полицейскому и прорычала:

‑ Ну, полагаю, вопрос закрыт. Если вы, конечно, не желаете допросить еще и собаку.

Келли казался довольным: судьба все‑таки решила наказать меня за то, что я перелезла через забор Маккаллоха, хотя коп негласного предупреждал этого не делать. Он убрал ручку и блокнот в карман и демонстративно посмотрел на свои часы.

‑ Я как раз направляюсь в участок, чтобы составить отчет. Думаю, это займет всю вторую половину дня. Мы довольно заняты.

Доктор Дуглас заметно умерила свое нетерпение. Если они не могут начать раскопки на новом участке, пока не разберутся с бумажной волокитой, тогда то, что Келли тянет волынку, серьезно говорит о его проблемах с пассивной агрессией. Я задумалась: что же такого сделала профессор, чтобы вывести его из себя. Или он ненавидит ученых из принципа?

Доктор Дуглас натянуто улыбнулась:

‑ Конечно. Мы будем готовы продолжить работы, как только вы все проверите. Я знаю, что шериф не станет напрасно тянуть время, когда дело касается человеческих останков.

Очко в пользу профессора. Помощник шерифа Келли скривил губы и кивнул ей, а затем Бену.

‑ Я буду на связи.

Коп направился к «Блейзеру», его форма защитного цвета сливалась с ландшафтом. Как только он ушел, я повернулась к доктору Дуглас и униженно пробормотала:

‑ Мне очень жаль, что с Лилой так все вышло. Я знала только о поиске и спасении, а не о… хм, другой ее роли.

Профессор отмахнулась от моих извинений. Она стала вести себя непринужденно, как только уехал Келли.

‑ Оставим это помощнику Келли.

‑ Значит вы не сердитесь?

‑ Сердилась бы, уничтожь вы экспонат. – Ладно, может, она смягчилась не полностью.

Марк и Фин присоединились к нам, оставив собак в тени. Кэйтлин тоже прибежала с участка у берега реки.

‑ Над новой могилой сегодня работать не будем? – спросила студентка.

‑ Только над сохранностью уже выкопанных останков, – сказала ей доктор Дуглас, затем обратилась к собравшейся поблизости команде: – Марк, захвати с собой Эмери, и достаньте этот череп. Сделайте все возможное, чтобы ничего не повредить.

Она вытащила телефон из кармана брюк и начала набирать сообщение. Я попыталась представить Индиану Джонса с «блэкберри» и не смогла.

‑ Кэйтлин, ты отвечаешь за участок «А». Заканчивай земляные работы, и вместе с Дженни соберите экспонаты для транспортировки в Остин.

‑ Уже иду, доктор Ди, – произнесла Кэйтлин, небрежно взмахнув своим хвостиком. И, прежде чем уйти, бросила мне через плечо: – Отлично сработано с черепом. Мы можем принять тебя в команду.

‑ Его нашла Лила, – проворчала я раз, наверное, в пятнадцатый, но Кэйтлин уже ушла. Прямо метеор какой‑то.

‑ Вы двое, – сказала доктор Дуглас нам с сестрой, но тут же замолчала, словно обдумывая слова. Я подозревала, что профессор выбирает между «убирайтесь отсюда» и «пойдите прогуляйтесь». Но она меня удивила. – Марк, кажется, считает, что вы заработали некий статус стажеров, поэтому можете бродить вокруг при условии, что не будете ни к чему прикасаться, разве только он не разрешит. Но собаки должны уйти.

Сказав все это, она направилась к реке. Бен смотрел, как она уходит, затем выдохнул – с раздражением и тоской – и надвинул на глаза шляпу, скрывая их выражение.

‑ Лучше расскажу своим людям последние новости. Пусть узнают, что Гуднайты накопали на этот раз.

‑ Я не знала про собаку! – запротестовал я. Снова.

Маккаллох взглянул на меня еще более загадочно, чем обычно.

‑ У тебя у самой нюх на неприятности, Амариллис. Собака тебе не нужна.

Позже, когда все уляжется, я подумаю, что на это ответить. Но сейчас я была пуста.

Все еще ломая голову над ответной убийственно‑остроумной репликой, я наблюдала, как Бен шел к грузовику. Он припарковался возле фургона Техасского университета, и Кэйтлин, которая еще не успела приступить к работе, остановила хозяина ранчо, чтобы поболтать. Они находились слишком далеко, поэтому их беседы я услышать не могла. Не буду утверждать, что студентка флиртовала с Маккаллохом – она не была похожа на любительницу заигрывать с парнями, – но когда они разговаривали, хмурый вид ковбоя немного смягчился. Не настолько, чтобы казаться расслабленным, но по крайней мере он не выглядел так, словно хотел, чтобы собеседница пошла и сиганула в реку.

Меня посетила неожиданная мысль. Из‑за найденных мною костей строительство моста отложат еще на какое‑то время. А может, Маккаллохам и вовсе придется искать другое место. Даже если у них есть юридические основания прекратить раскопки, это выглядело бы весьма бездушно (если можно так выразиться). Злиться на мертвых людей Бен не мог, так что оставались только я и моя семья.

И собака. Лилу натаскивали находить людей, заблудившихся в горах и пещерах. Даже под завалами. Все же я не думала, что ее тренировали вырывать из земли останки. Только живых. Интересно, это что‑то значит, раз Лила подняла тревогу из‑за черепа? Призраки, кости, слухи о призраках… факты всплывали в моем сознании, затем опускались вниз, словно бобы в кипящем супе.

Рев двигателя грузовика прервал мои размышления, и я поняла, что хмуро пялюсь на пустой клочок земли, тогда как Бен и Кэйтлин уже разбежались каждый своей дорогой.

Мне тоже нужно было идти, всецело из практических соображений, и, чтобы сообщить об этом Фин, я прервала ее беседу с Марком:

‑ Нам следует увезти собак домой. И я должна покормить коз.

Сестра выудила из кармана ключи и вручила мне.

‑ Бери «Трупер». Позже мы собираемся выбраться в закусочную на 287 шоссе. Когда отправимся туда, я тебе напишу.

‑ Да ну, правда? – спросила я, потому что ее нелюбовь к телефонам распространялась как на входящие звонки и сообщения, так и на исходящие.

‑ Я ей напомню, – сказал Марк.

Конечно, он и в целом казался приятным парнем, но у меня было такое чувство, что его поспешное предложение связано, скорее, с его отношением именно к Фин. Она, естественно, ничего не замечала, а я не могла решить, как на это реагировать. Непонятливость сестры заставляла меня чувствовать себя старше и ответственнее, но Марк мне нравился и… ну, кто я такая, чтобы влезать в ее жизнь?

Бессонная ночь, эмоциональные переживания, метания и терзания громоздились друг на дружке, а сверху – найденное тело… ну, или по крайней мере его часть. И все это камнем давило мне на плечи, пока я загоняла собак во внедорожник. Они были рады отправиться домой, и я повела автомобиль к дому Гуднайтов. Мысли плавали в тумане, и меня посетила смутная надежда, что, вернувшись на ферму, я не обнаружу там ни коз, ни призраков.

А приехав, обнаружила старика, сидевшего на крыльце и положившего ноги на перила, словно он хозяин этого места.