Экзистенциальное направление

Все представители экзистенциального направления исследуют личность через ее потенциальную возможность находиться в одиночестве. Они в принципе отрицают коллективизм как условие развития личности. Только умение находиться в состоянии одиночества спасает экзистенциальную сущность человека от растворения в социуме. В массе личность превращается в ничто. Во многом это определило запрет данного философского течения в советский период.

В понимании экзистенциалистов в юношеском и зрелом возрасте человек активно противоборствует с другими людьми, отстаивая право на собственное уникальное и неповторимое существование, на свою самость. Таким образом, способность личности к переживанию одиночества трактуется как необходимое условие ее формирования, и развития.

В этой связи хотелось бы вспомнить слова известнейшего русского мыслителя Н. А. Бердяева: «...человек имеет священное право на одиночество, так как через моменты одиночества рождается личность, самопознание личности, в одиночестве переживается единичность и неповторимость своего "Я"». Он, как и К. Ясперс, считает одиночество необходимым элементом экзистенции человека, способствующем раскрытию внутреннего мира и становлению личности.

Согласно экзистенциальной модели, все люди изначально и конечно одиноки. Они лишь в разной степени обнаруживают это свое свойство. Изолированность, несовместимость, некоммуникабельность, наряду с переживанием конечности собственного существования (смерти) -извечные характеристики человеческого бытия с экзистенциальной точки зрения. Одиночество как психическое явление характерно, прежде всего, для сознания. По мненшо экзистенциалистов, одиночество есть «самосознательное осознание» собственной изоляции, оно имманентно, то есть внутренне присуще человеческой психике, поэтому преодолеть его невозможно. Одиночество молено осмыслить как часть своей собственно человеческой природы и примириться с ним, но не избавиться от него. Только переживание и познание своей природы делает человека человеком.

Одна из современных исследователей Л. И. Старовойтова пишет, что одиночество - это принцип замкнутого антропологического универсума; внутренняя изолированность человека — основа любого индивидуального бытия. Поэтому, если человеку в процессе общения не удается найти эмоциональный отклик, он предпочитает одиночество. Простота и изящество данного утверждения на самом деле содержат в себе «двойное дно», которое заключается в том, что невозможность получить адекватный, иногда катастрофически необходимый душевный отклик и есть жесточайшее переживание одиночества. Можно сказать, что человек предпочитает добровольное простое одиночество, которое в данном контексте представляет собой уклонение от очередного непонимания, отвержении! боли. Он выбирает одиночество как менее болезненное состояние, оставляющее ему надежду на возможность встретить того, кто если не примет, то хотя бы услышит и поймет. Осознание такой надежды, с одной стороны, делает переживание одиночества в целом позитивным для личностного роста и самопознания, с другой - создает прецедент для ограничения контактов, снижения доверия и, как следствие, лишения душевного, истинно человеческого общения. Таким образом создается замкнутый круг: невозможность получить необходимый эмоциональный отклик, осознание одиночества - ограни >;

чение доверительных контактов - состояние одиночества, в котором никто не придет на помощь, потому что некому.

Среди современных исследователей одиночества, наиболее последовательно разрабатывающих именно экзистенциальную методологию, Н. Е. Покровский выделяет Карла Мустакаса и Ирвина Ялома и отмечает, что за рубежом эти исследователи стали известными благодаря своим популярным книгам об одиночестве.

В основе концепции К. Мустакаса лежит противопоставление «суеты одиночества» и истинного, экзистенциального одиночества. «Тревожное предчувствие одиночества», или «беспокойство по поводу одиночества» {loneliness anxiety), представляет собой систему защитных реакций личности. Человек постоянно находится перед выбором, он вынужден принимать довольно ответственные «бытийные» решения, но в то же время он испытывает страх перед лицом этих решений. Это приводит к тому, что человек стремится к установлению новых связей, контактов, пытается проводить больше времени в якобы плодотворном общении с другими людьми. На самом деле он всего лишь убегает от главных вопросов человеческого бытия. В этом состоянии внешняя активность личности приобретает самодовлеющий характер, так как не подкрепляется рефлексивными процессами.

Истинное одиночество порождается преимущественно опытом столкновения с пограничными экзистенциальными ситуациями, такими как смерть, рождение, крушение устойчивых традиций, жизненная трагедия и др. В любом случае, какую бы внешнюю форму поддержки ни получал человек, он вынужден переживать и осмысливать эти ситуации в одиночку. Экзистенциальные переживания с неизбежностью выводят человека на самого себя, впервые «знакомят» его, как это ни странно, с самим собой. И это, в сущности, раскрывает перед человеком простую истину: подлинное бытие есть изначально и принципиально одинокое, а все общественные формы существования становятся не более чем вторичными наложениями.

Н. Е. Покровский подчеркивает, что К. Мустакас и И. Ялом не анализируют корней одиночества, так как полагают, что оно изначально присутствует в человеке как характеристика самого факта его существования. Поэтому речь может идти только о том, как наиболее продуктивно использовать одиночество, а не о том, как избавиться от него. Отвечая на этот вопрос, К. Мустакас подчеркивает серьезный положительный смысл одиночества: во многих случаях оно активизирует творческие силы человека и создает основу для обновления личности. Через кризис и «прозрение» (инсайт) человек может подняться на более высокий уровень продуктивности своей деятельности. Более того, согласно Мустакасу, вне углубленного опыта истинного одиночества невозможно обрести истинное самосознание.

С позиций экзистенциализма рассматривает одиночество и Бен Миюскович. Он ищет универсальный принцип, посредством которого можно было бы понять, «почему человек делает то, что он делает, почему человек есть то, что он есть». Для Миюсковича очевиден тот факт, что, вырабатывая согласованное мнение о человеческой природе, необходимо соотноситься с теорией человеческой мотивации. Он считает, что общим критерием сравнения всех существующих интерпретаций личности может послужить именно одиночество. Согласно Миюсковичу, одиночество изначально присуще человеку. Он полагает, что после того, как человек удовлетворит свои насущные физиологические и биологические потребности - в воздухе, воде, пище, он стремится облегчить свое одиночество. Хотя одиночество и свойственно человеку по природе, он всеми силами старается стать тем, «что он не есть», - выйти за пределы своего «Я», найти истину вне себя, разомкнуть сковывающие его рамки одиночества.

Исследуя проблему одиночества, Б. Миюскович подходит к проблеме смерти и утверждает, что человек боится ее меньше, чем одиночества: «Мы не боимся смерти, мы боимся одиночества....Что нас ужасает в смерти, так это возможность продолжения нашего сознания, но в полном одиночестве». Ребенок не боится смерти, потому что не знает и не понимает ее, но он боится оставаться один, он боится одиночества, значит, знает или предполагает, что это такое. Это может служить косвенным подтверждением имманентности одиночества человеческой психике. Миюскович предполагает, что сознание может быть экстра- и интрарефлексивным. Последнее, по его мнению, особенно уязвимо для одиночества.

Обобщая, можно сказать, что представители экзистенциалистского подхода обращают внимание на то, что сам характер человеческого существования подразумевает драматизм отчуждения и одиночества как изначально присущих человеку. Более всего одиночество обнаруживает себя в так называемых пограничных состояниях, прежде всего в состоянии «лицом к смерти». Исходя из этого было бы бессмысленным ставить задачу «снять» у человека одиночество, скорее необходимо дать ему возможность осознать свое одиночество и примириться с ним.