Диссоциированное одиночество

Этот вид одиночества особенно выделяется из трех деструктивных его форм. Во-первых, оно обусловлено максимальной¹² степенью выраженности идентификации и обособления вообще, а часто - по отношению к одному и тому же объекту. Во-вторых, смена этих тенденций происходит скачкообразно - от максимума до максимума. Конечно, это истощает человеческую психику очень быстро.

Нами замечено, что данный вид одиночества свойственен людям с экспрессивной психикой. Их эмоции проявляются ярко, порой бурно, а способность к саморегуляции значительно снижена. Легко догадаться, как непросто таким людям общаться, тем более дружить или любить. Пословица «От любви до ненависти один шаг» имеет к ним прямое отношение. Мы не утверждаем, что эта пословица только про них, но что про них в том числе - безусловно.

Интересно отметить, что по сравнению с другими изучаемыми категориями эта представлена меньшей вы социированное одиночество, нашел необходимый ему объект. Если же зеркало отказывается отражать самые хорошие черты¹³, оно безжалостно разбивается, то есть происходит полное отчуждение, без каких-либо объяснений, можно услышать лишь упреки от страдающего таким одиночеством человека. Напомним, что ему требуется посмотреть на себя, отраженного в другом. Он хочет как бы внедрить в другого человека свой образ и увидеть его, убедиться, что он существует и наделен определенными качествами.

¹² Имеется в виду в рамках пограничности, но уже не нормы, хотя еще и не патологии.

 

Объектам такой идентификации кажется, что их заставляют жить по заданным правилам, что их личность игнорируется вообще, что быть вместе можно только на определенных условиях, когда их «лепят» против собственной воли и не считаясь с их мнением. Действительно, прежде чем идентифицироваться с выбранным объектом, человек, переживающий диссоциированное одиночество, «вылепливает» его по своему мнимому подобию. Понятно, что подобия у всех разные, хотя и узнаваемы, например, по своей искусственности, ненатуральности, навязчивости...

Весьма интересны те люди, которые соглашаются на такую нелепую «лепку», то есть объекты идентификации. Такая черта, как готовность отражать все положительное⁴⁴, якобы присутствующее в субъектах диссоциированного одиночества, - обязательное условие для объекта идентификации. Поэтому выбор этих объектов не так богат и не так интересен, как у людей, испытывающих диффузное одиночество. При диффузном одиночестве для идентификации важны не столько характеристики объекта, сколько его состояние (далекое от нормального, спокойного), а при диссоциированном – определяющим

 

¹³ Потому что их в действительности нет.

" Многое из которого реально не существует, то есть надумано.

 

становятся личностные особенности того, с кем предполагается идентификация. Эти особенности могут иметь определенный диапазон, но главным является подчиняе-мость, покладистость, покорность, отсутствие эгоистических, агрессивных и авторитарных тенденций, неконфликтность - все то, что в обиходе называется мягкотелостью или мягким характером.

Одной из определяющих характеристик данного вида одиночества является то, что в таком состоянии появляется как бы призрак диссоциации: человек внутренне почти разделен, но не на отдельные личности, как в случае с психическими расстройствами, а на «хорошего себя» и «плохого себя». При этом «хороший Я» осознается и награждается «незаслуженными медалями», то есть наделяется самыми прекрасными чертами, которых в действительно либо нет совсем, либо присутствуют их зерна, но даже не ростки. Поэтому образ «Я хорошего» всегда искажен, неадекватен. У всех в разной степени, но искажен обязательно. Здесь можно было бы предположить завышенную самооценку, но это не так. Самооценка скачет точно так же, как и «маятник» испытуемого, - от неадекватно завышенной, до неадекватно заниженной. Поэтому субъект диссоциированного одиночества, глядя в другого как в зеркало, потенциально может увидеть две картинки: прекрасную и ужасную. Если прекрасное отражение себя действует на человека в целом благотворно, то ужасное, уродливое, конечно же, отталкивает. Нетрудно понять, что, когда такой человек видит в другом свой приукрашенный (самим же!) образ, он охотно и полно идентифицируется с этим другим, находя и в нем «в знак благодарности» хорошие качества. Но когда вдруг на фоне, конечно же, выдуманного, не истинного благополучия он обнаруживает в зеркале негативный облик самого себя, происходит резкое и безоговорочное отчуждение, которое сопровождается еще и чувством предательства.

Понятно, что люди, переживающие диссоциированное одиночество, зависимы. Эта зависимость порой приобретает довольно-таки странные черты. Такие люди зависимы, с одной стороны, от того, в кого «смотрятся», с другой - от своего состояния, от отношения к себе, вернее, от его отсутствия. Да, действительно, отношение к себе в данном случае можно считать отсутствующим, так как свое «Я» расколото, не опознано и очень искажено в представлениях. Кроме того, таким людям очень нелегко признать в себе хотя бы какие-то реально существующие негативные черты. Они готовы обвинить чуть ли не весь мир в непонимании, небрежении ими, но только не себя в отсутствии необходимого мужества признать свое несовершенство и нежелании не только работать с собой, но и познавать себя.

Рассуждая об этом виде одиночества, невольно вспоминаются слова, высеченные древними на воротах Храма Аполлона в Дельфах: «Человек! Познай самого себя!». Не будем забывать, что это не просто слова, не просто девиз. Это результат поиска древними мудрецами универсального метода, способа познания мира. Только познавая себя, человек приобретает шансы познать мир. И никак иначе. Весь мир в тебе. Понятно, что познавать себя можно и нужно на разных уровнях, и что задача эта далеко не решена ни светской, ни богословской наукой. Но отказ от нее чреват самыми разрушительными последствиями как для отдельной личности, так и для человечества в целом. Применительно к отдельной личности - это, например, негативные виды состояния одиночества. Любой из них может быть описан как отказ человека от познания самого себя. Конечно, отказ от самопознания выражается не только в негативных видах состояния одиночества. Скорее, такие виды являются сигналом психологического неблагополучия системы «Человек»¹⁵.

В этом состоянии особенно остро переживается чувство покинутости и непонятости тем, кто раньше был рядом и понимал. Понятно, что те, кто был рядом раньше, остались рядом и сейчас, причем в том же качестве. Но для субъектов диссоциированного одиночества искаженным видится не только свой образ, но и отношение к нему других людей. Как только кто-либо из близких позволит хотя бы намекнуть на некоторые его неблаговидные поступки, диктуемые неблаговидными чертами характера или социально неприемлемыми личностными особенностями, происходит резкое отчуждение от них. Раны, нанесенные таким полным отчуждением, обычно бывают очень болезненны, и не только для того, кто отчуждается, но и для тех, от кого отчуждаются. Другими словами, человек, переживающий диссоциированное одиночество, вследствие особенностей этого состояния очень больно и глубоко травмирует близких ему людей.

Отметим, что как раз близкие люди обращаются к психологу чаще, чем те, кто испытывает этот вид одиночества. Однако если близкие люди в какой-то степени осознают и более или менее адекватно оценивают происходящее, то субъекты диссоциированного одиночества чаще всего дезориентированы в собственной жизни. Их часто гложет тревога, они становятся беспокойными и подозрительными. Конечно, эти качества у разных людей выражены по-разному. Многие их стараются внешне не проявлять, но внутренняя тревога, беспокойство и подозрительность имеют место у всех, кто попал в капкан диссоциированного одиночества.

 

¹⁵ См. общесистемный подход Фландерса. Действительно, субъекты диссоциированного одиночества тревожатся и беспокоятся о том, как выглядят в глазах другого человека (зеркале), потому что только через него они могут подтвердить не только собственную положительность, но и собственное существование. Через какое-то время они начинают подозревать другого в том, что он живет не только ради них, но имеет и свои интересы, свою отдельную личную жизнь. Начинается ревность, причем эта ревность особенная - она не имеет своего субъекта. Вернее, она имеет сколь угодно много субъектов, как одушевленных, так и неодушевленных. Человек, переживающий диссоциированное одиночество, ревнует свое «зеркало» - оно должно принадлежать только ему. И лишь с особого разрешения, «под очень чутким руководством» и очень редко кому-то позволяется заглянуть ненадолго в это несчастное «зеркало». Редко и ненадолго, потому что самое оберегаемое от зеркала - это знания мира, жизни, других людей. Возможно, что диссоциированное одиночество настигает тех, у кого чувство собственничества затмевают личность.

Возможен и другой вариант: чувство собственничества развивается как следствие этого вида одиночества. Этот вопрос требует изучения. В любом случае те, кто переживает такое одиночество, обычно оказываются выраженными ревнивцами и собственниками.

Вопрос о том, что первично - личностные особенности или вид переживаемого одиночества, задается весьма часто. Чтобы ответить на него необходимы лонги-тюдные исследования, которые организовать очень непросто. Ведь обращаются к психологу те, кто уже испытывает одиночество, поэтому диагностика личностных черт и особенностей проводится не до возникновения этого состояния, а во время него. Выборка же тех, кто успешно трансформировал негативные виды одиночества

 

в субъективно позитивные, численно меньше и не позволяет делать обобщения, применимые к генеральной совокупности.

Однако следует заметить, что повторная психодиагностика таких людей существенно не отличается от психодиагностики в момент их обращения за помощью. Замечено, что снижаются показатели тревожности, возбудимости, агрессивности, подозрительности, конфликтности и других особенностей, негативно отражающихся на межличностном взаимодействии, но в целом психологические портреты узнаваемы, так как личностные черты намного более стабильны, чем какие бы то ни было психические состояния. Поэтому предположение о том, что личностные черты и индивидуальные особенности лежат в основе переживаемого вида одиночества, конечно, обосновано.

Итак, люди, переживающие диссоциированное одиночество, испытывают амбивалентные чувства по отношению к одним и тем же объектам ввиду особенностей генезиса данного состояния - максимальной степени выраженности идентификации и обособления и резкой, моментальной их смены. В отличие от диффузного одиночества, здесь свое «Я» не потеряно, а искажено, причем искажения могут быть любой направленности. Чаще встречается условно положительная направленность, то есть приписывание себе хороших качеств, но полное отсутствие попыток их проявления. Конечно, следует говорить о необходимости не проявления, а выработки таких качеств, коль они называются человеком как ему принадлежащие, но это процесс достаточно длительный и требующий серьезной психологической работы, на которую такие клиенты идут неохотно.

Реже встречается негативная направленность искажений собственного «Я», то есть приписывание себе плохих качеств, которых в действительности тоже нет. В таких случаях помочь человеку выйти из данного состояния значительно легче, так как психически здоровый индивид внутренне стремится к позитивному образу самого себя. Доказать или, точнее, показать позитив в человеке не только технически легче, но и этически менее напряженно, чем обнаруживать негативные тенденции.

По сути, все психологические, психокоррекцион-ные, психотерапевтические техники и приемы основаны на нравственных, позитивных, конструктивных особенностях клиентов. Именно на такие качества, черты и особенности опирается психолог в работе с теми, кто обращается к нему за помощью. Если же такие качества называются, но реально отсутствуют, рассчитывать на них не приходится, и психологическая работа существенно усложняется.

Особенностям психологической работы с людьми, переживающими разные виды одиночества, посвящена отдельная глава. Сразу отметим, что вариантов такой работы очень много, нужно лишь строго придерживаться направления коррекции каждого вида одиночества.