Глава 37. Окей, Дэйв не такой красивый, как Сент-Клер

Окей, Дэйв не такой красивый, как Сент-Клер. Он нескладный, у него немного неровные зубы, зато очень милый загорелый нос в конопушках. И мне нравится, как он отбрасывает свои косматые волосы с глаз, а его кокетливая улыбка всё время застаёт меня врасплох. И, конечно, он немножечко зелёный в отличие от своего друга Майка Рейнарда, который то и болтает, что о буферах Девушки с Розовой Прядкой. Даже если она рядом и всё слышит. И хотя я не надеюсь, что Дэйв придёт в восторг от учебника по истории или наденет смешную шапочку, которую ему связала мама, важнее другое: Дэйв свободен. Сент-Клер — нет.

Прошла неделя с нашего поцелуя, и мы теперь по умолчанию встречаемся. Типа того. Мы несколько раз гуляли, Дэйв покупал нам еду, мы ходили в пару мест около кампуса... Но я никогда не общалась с его друзьями, а он — с моими. Но всё нормально, потому что они постоянно дразнят меня по поводу Дэйва.

Я бездельничаю вместе со всеми в фойе. Поздний вечер пятницы, в общежитии пусто. На вахте дежурит Нейт, потому что остальные работники ушли на забастовку. В Париже всё время бастуют, так что эта волна рано или поздно должна была добраться и до школы. Джош набрасывает эскиз Рашми, пока та болтает с родителями по телефону на хинди. Сент-Клер и Мередит устроили друг другу перекрёстный опрос по теории государства. Я проверяю э-мейл. К моему огромному удивлению, на почте лежит письмо от Бриджет. Она не писала мне почти два месяца.

 

Я понимаю, что ты знать меня не хочешь, но я решила попробовать в последний раз. Прости, что не рассказала тебе о Тофе. Я испугалась, так как знала, как сильно он тебе нравится. Надеюсь, придёт день, когда ты поймёшь, что я не хотела ранить твои чувства. И ещё надеюсь, что второй семестр во Франции пройдёт опупенно. Я так взволнована. До выпускного бала всего два месяца! В США устраивают бал? Есть на примете с кем пойти? А что с тем англичанином? Мне показалось, что вы больше чем друзья. В любом случае прости, и надеюсь у тебя всё хорошо. И я не буду тебе больше навязываться. И пишу без капса, так как знаю, что ты его просто ненавидишь.

— Ань, ты в порядке? — раздаётся вдруг голос Сент-Клера.

— Что такое?

Я резко захлопываю ноутбук.

— У тебя такой вид, словно ты узнала о закрытии кинотеатра мамули и дедули-бассет-хаунда, — отвечает он.

Бриджет и Тоф идут вместе на выпускной. Почему я расстроена? Меня никогда не заботили эти выпускные. Но им достанутся крохотные фотографии для бумажника. Тоф наденет смокинг, который весь обколет булавками ради панк-рокерского стиля, а на Бриджет будет сказочное винтажное платье, и он положит руки ей на талию в какой-нибудь неудобной позе, и их запечатлеют вместе на веки вечные. А у меня никогда не будет выпускного.

— Пустяки. Всё нормально.

Я не оборачиваюсь к нему и тру глаза.

Сент-Клер садится рядом.

— Никакие это не пустяки. Ты плачешь.

Главная дверь открывается, и уровень децибел взлетает в разы, так как в вестибюль врываются Дэйв, Майк и три одиннадцатиклассницы. Они все пьяны и громко смеются. Эмили Мидлстоун, Девушка с Розовой Прядкой, висит на Дэйве. Он небрежно обнимает её за талию. Фотография с выпускного. Укол ревности застаёт меня врасплох.

Эмили вся красная и смеётся натужнее остальных. Мер толкает меня мыском туфли. Остальные, даже Джош и Рашми, с интересом наблюдают за разворачивающейся сценой. Открываю ноутбук и решаю не показывать свою злость.

— Анна! — Дэйв машет мне с гигантским, преувеличенным размахом, и Эмили морщится, словно проглотила лимон. — Ты такое пропустила!

Он отмахивается от Эмили и плетётся ко мне с безжизненными руками, словно только что вылупившийся птенец с бесполезными крыльями.

— Знаешь кафе с синим окном? Мы взяли их стулья и столы с улицы и бросили в фонтан. Видела бы ты лица официантов, когда они их нашли. Обхохочешься!

Опускаю взгляд на ноги Дэйва. Они действительно мокрые.

— Что делаешь? — Он плюхается рядом со мной. — Почту смотришь?

Сент-Клер фыркает:

— Выдайте ему медаль за блестящие навыки в области дедукции.

Мои друзья усмехаются. Мне снова стыдно, за себя и Дэйва. Но Дэйв даже не смотрит на Сент-Клера и продолжает улыбаться.

— Ну, я увидел ноутбук, увидел милые бровки-домики, значит она чем-то увлечена, сложил дважды два и….

— НЕТ! — рычу я на Сент-Клера, когда он открывает рот, чтобы выдать следующую остроту. Он затыкается, не веря.

— Хочешь подняться наверх? — спрашивает Дэйв. — Оттянемся немного в моей комнате.

Наверное, стоит согласиться. Он же как бы мой парень. К тому же я зла на Сент-Клера. Его враждебный взгляд только придаёт мне уверенности.

— Конечно.

С возгласом «хопля!» Дэйв тянет меня за руку. По пути он опрокидывает учебники Сент-Клера. Кажется, сейчас прольётся чья-то кровь.

— Это всего лишь книга, — замечаю я.

Сент-Клер морщится от отвращения.

Дэйв ведёт меня на пятый этаж. Этаж Сент-Клера. Совсем забыла, что они соседи. Его комната оказывается самым… американским местом во всём Париже. Стены обклеены дешёвыми плакатами: «99 бутылок на стене»,«Косяковое безумие»[46],красотка с буферами в белом бикини.Её декольте покрыто песком, и она надула губки, словно говоря нам: «Вы можете в это поверить?! Песок! На пляже!».

Девочки валяются на неубранной кровати. Майк прыгает на них. Девчонки визжат и бьют его. Я топчусь в дверях, пока Дэйв не тянет меня к себе на колени. Входит ещё один парень. Пол? Пит? Не помню. Одна из одиннадцатиклашек, девушка с тёмными волосами и в облегающих джинсах, зазывающе потягивается и демонстрирует проколотый пупок Полу/Питу. О, пожалуйста.

Группа разделяется, и все разбредаются кто куда. У Эмили нет партнёра, и она уходит, бросив мне напоследок стервозный взгляд. Язык Дэйва у меня во рту, но я не могу расслабиться, потому что сегодня одни только слюни. Его рука заползает мне под рубашку и останавливается на пояснице. Опускаю взгляд на его вторую ладонь и понимаю, что его руки не намного больше моих. Это руки маленького мальчика.

— Мне нужно отлить, — встаёт Майк Рейнард, роняя свою зазнобу на пол. Я ожидаю, что он выйдет, но вместо этого он совершает непростительное: расстёгивает молнию — прямо перед всеми — и мочится в душ.

И никто ничего не говорит.

— Ты не собираешься его остановить?

Но Дэйв не отвечает на мой вопрос. Его голова откинута, рот открыт. Он спит.

— Все писают в душ, — презрительно кривит губы Майк. — А ты что, как дура ждёшь в очереди?

 

***

 

Борясь с отвращением, я лечу вниз по лестнице на свой этаж. О чём я только думала? Я могла заразиться огромным числом смертельных заболеваний. Дэйв ведь НИКОГДА не убирал свою комнату. Мои мысли возвращаются к аккуратной, опрятной комнате Сент-Клера, и я завидую Элли с новой силой. Сент-Клер никогда не повесит плакат с пивными бутылками, не устроит стихийную вечеринку и не будет использовать душ вместо туалета.

Какой чёрт дернул меня встречаться с Дэйвом? Я думала не головой, а совсем другим местом. Но встречалась ли я с Дэйвом только из-за своей злости на Сент-Клера? Эта мысль парализует мои нервы. Мне стыдно, чувствую себя дурой. Тянусь за кулоном, и меня накрывает новая волна страха.

Ключ. Он пропал.

Где я могла его оставить? Матерюсь, так как не за какие коврижки не вернусь в комнату Дэйва. Может, внизу. Или я сегодня забыла его в своей комнате. Значит, мне идти на вахту? Только вот — снова матерюсь — работники ушли на забастовку. Значит, мне нужно идти к Нейту и будить его посреди ночи. А он точно будет на меня зол.

У Мер открывается дверь. Выходит Сент-Клер.

— Доброй, — прощается он, затворяя дверь. Мер желает ему доброй ночи в ответ. Он оборачивается на меня, и я вздрагиваю. Застукал.

— Ну, повеселилась с Хиггенбаумом? — презрительно усмехается он.

Не желаю говорить о Дэйве. Хочу только найти чёртов ключ и чтобы Сент-Клер свалил.

— Да. Отлично. Спасибо.

Сент-Клер моргает.

— Ты плачешь. Второй раз за вечер. — В голосе пробуждается новые нотки: — Он тебя обидел?

Вытираю глаза.

— Что?

— Я УБЬЮ этого хренова…

Он уже на полпути к лестнице, прежде чем я успеваю схватить его за руку.

— Нет!

Сент-Клер опускает взгляд, и я поспешно одёргиваю руку.

— Я не могу попасть в свою комнату. Я расстроена, потому что потеряла дурацкий ключ.

— О!

Мы стоим вот так с минуту, не зная куда деться.

— Я вниз. — Избегаю его взгляда. — Может, я там его забыла.

Сент-Клер идёт за мной. Я слишком устала, чтобы спорить. Топот его ботинок разносится эхом по пустой лестничной клетке. Топ, топ, топ. В вестибюле темно и пусто. Мартовский ветер бьёт по стеклу двери. Сент-Клер шарит рукой и включает свет. Загорается лампа Тиффани, красные стрекозы с луковичными бирюзовыми глазками. Я начинаю перебирать диванные подушки.

— Но ты весь вечер лежала на полу, — отмечает Сент-Клер.

Задумываюсь. Да, он прав.

Сент-Клер указывает на стул.

— Помоги поднять. Может, он туда закатился.

Мы отодвигаем стул. Ключа нет.

— Может, ты оставила его наверху?

Ему неуютно. Я прекрасно понимаю, что под «верхом» он подразумевает комнату Дэйва.

— Не знаю. Я так устала.

— Может, проверим? — Он колеблется. — Или… мне проверить одному?

Качаю головой. К огромному облегчению, он не настаивает.

Сам не хочет туда идти.

— К Нейту?

— Не хочу его будить.

Сент-Клер прикусывает большой палец. Нервничает.

— Можешь спать в моей комнате. Ты на кровати, а я на полу. Нам, эм, не нужно спать вместе. Снова. Если ты только не хочешь обратного.

Это второй раз, считая одно из его рождественских писем, когда мы упоминаем о тех выходных. Я потрясена. Тело ломит от томления, но спать вместе — плохая идея по сотне причин.

— Нет. Н-нам лучше покончить с этой практикой. Мне же нужно утром сходить к Нейту, и как я буду объяснять… что делала в твоей комнате.

Он разочарован? По крайней мере отвечает он не сразу.

— Тогда я пойду с тобой.

— Нейт может рассердиться. Лучше ложись спать.

Однако он решительно направляется в комнату Нейта и стучит. Через минуту Нейт открывает дверь. Он босой, на нём старая футболка и трусы-боксёры. Я в смущении отвожу взгляд. Нейт чешет бритый затылок.

— Унгх?

Изучаю его коврик с узором из бриллиантиков.

— Я не могу попасть в свою комнату.

— М-м-м?

— Она потеряла ключ, — объясняет Сент-Клер. — Можно одолжить дубликат?

Нейт вздыхает, но пускает нас внутрь. Его апартаменты намного больше наших: личная ванная, гостиная и полностью оборудованная (пусть и крохотная по американским стандартам) кухня в дополнение к отдельной спальне. Нейт шаркает к деревянному ящичку в гостиной. Внутри латунные ключи на крючках, над каждым нарисован золотой номер. Нейт берёт 408-ой и передаёт мне.

— Только верни до завтрака.

— Конечно. — Я с такой силой хватаю ключ, что он впечатывается в мою ладонь. — Простите.

— Кыш! — прогоняет он нас, и мы убегаем в коридор. По пути я краем глаза замечаю чашку с презервативами, и это приносит ещё одно нелёгкое воспоминание о Дне благодарения.

— Видишь? — Сент-Клер выключает лампу со стрекозами. — Всё было не так ужасно.

Лобби снова тонет в темноте. Единственным источником света остаётся экран компьютера на вахте. Спотыкаясь иду вперёд, опираясь рукой о стену. В меня врезается Сент-Клер.

— Прости.

Его дыхание щекочет мне шею. Но он не отодвигается. И так мы идём гуськом по коридору.

Упираюсь рукой в дверь на лестничную клетку. Открываю, и мы щурим глаза от яркого света. Сент-Клер закрывает за нами дверь, но мы не поднимаемся. Он продолжает прижиматься ко мне. Я оборачиваюсь. Его губы так близко от моих. Сердце бьётся так тяжело, что готово лопнуть, но Сент-Клер колеблется и отступает.

— Так ты с Дэйвом?..

Я смотрю на его руки. Они упираются в дверь. Это руки не маленького мальчика.

— Мы… больше не вместе.

Сент-Клер переваривает эту новость и снова делает шаг вперёд.

— И как я понимаю, ты не расскажешь, о чём было то письмо?

— Нет.

Ещё один шаг.

— Но оно тебя расстроило. Почему ты мне не расскажешь?

Делаю шаг назад.

— Это щекотливая тема, и не твоё дело.

Сент-Клер в отчаянии выгибает бровь.

— Анна, если ты не можешь поделиться этим со своим лучшим напарником, то с кем можешь?

И стоит ему произнести это, как я стараюсь не заплакать в третий раз. Несмотря на всю неловкость и неприязнь, он продолжает считать меня своим лучшим другом. Эта новость приносит мне такое облегчение, что не описать. Мне так его не хватало. Ненавижу сердиться на него. Не успеваю и глазом моргнуть, как уже выпаливаю всё о Бриджет, Тофе и выпускном, и он внимательно слушает, ни разу не сводя с меня глаз.

— У меня никогда не будет выпускного бала! Когда папа сплавил меня сюда, он лишил меня и этого.

— Но… выпускные балы такие отстойные. — Сент-Клер сбит с толку. — Мне казалось, ты была рада, что в этой школе нет выпускного бала.

Мы сидим вместе на нижней ступеньке.

— Да, радовалась. До сих пор.

— Но… Тоф ведь мерзавец. Ты его ненавидишь. И Бриджет! — Он глядит на меня. — Мы ведь до сих пор ненавидим Бриджет, так? Или я что-то пропустил?

Я качаю головой.

— Мы всё ещё её ненавидим.

— Тогда это подходящее наказание. Подумай, она нарядится куклой в атласный ужас, который ни одна нормальная девушка на себя не наденет, и сделает ужасную фотографию…

— Фотографию, — стону я.

— Нет, они ужасны, Анна. — Он входит в раж. — Эти неестественные позы и ужасные слоганы. «Ночь Памяти». «Магический момент…

— … из которого сделаны мечты».

— Точно. — Он подталкивает меня локтем. — О, и не забудь про брелок с памятным фотом. Бриджет придётся купить такой. Всё это смутит Тофа, и он порвёт с ней. Так оно и будет. Фото с выпускного станет надгробием на их отношениях.

— И все же они так красиво нарядятся.

— Ты ведь ненавидишь наряжаться.

— И у них будут танцы.

— Можешь танцевать здесь! Ты ведь танцевала на вахте на День благодарения. — Он смеётся. — Бриджет не сможет потанцевать на столе в выпускной.

Стараюсь не улыбаться.

— Иначе грохнется.

— Вот именно.

— Наверное, так и будет.

— Никаких «наверное». Она шмякнется черепушкой.

— Ну, было реально стыдно, когда её вырва…

Сент-Клер вскидывает руки вверх.

— Ужасная жрачка на выпускном! Как я могу об этом забыть? Резиновая курица, соус барбекю из бутылок…

— На туфлях Тофа.

— Смертоубийственно, — поддакивает Сент-Клер. — И всё это попадёт на фото, гарантирую.

Я наконец расплываюсь в улыбке, и Сент-Клер усмехается.

— Вот это другое дело.

Мы смотрим друг другу в глаза. Его улыбка становится нежнее, он снова толкает меня локтем. Кладу голову ему на плечо, и свет на лестнице гаснет. Он выключается автоматически.

— Спасибо, Этьен.

Он вздрагивает от звука своего имени. В темноте я кладу его руку себе на колено и сжимаю. Он сжимает мою руку в ответ. У него обгрызенные короткие ногти, но я всё равно люблю его руки.

Они идеально подходят моим ладошкам.