Глава 3. Дожидаться, пока перитон спустится вниз, не было времени

Дожидаться, пока перитон спустится вниз, не было времени. У Тита оставалось два варианта: позволить инквизитору увидеть Марбл, изловить ее и сообразить, что поблизости крутилась личная лошадь принца, или же перескочить на спину парившего в воздухе животного.

Скачок на движущийся объект – откровенная глупость. А уж когда движущийся объект находится на высоте двадцати пяти саженей над головой – вообще самоубийство. Но если его присутствие все равно обнаружится, принц предпочитал быть застигнутым наверху, с возможностью утверждать, что вниз он еще не спускался.

Тит нашел Марбл взглядом, глубоко вдохнул и совершил скачок туда, где, как он надеялся, она должна была оказаться.

Материализовавшись в воздухе, принц ощутил под собой пустоту. Его сердце замерло. Спустя долю секунды он рухнул на что-то твердое… Спину Марбл. По телу пробежала волна облегчения. Однако теперь не время расслабляться и трястись от запоздалого страха, вызванного близостью смерти. Тит сидел слишком близко к хвосту. Прикрикнув на Марбл, чтобы та летела ровно, принц прополз вперед по ее гладкой спине и направил волшебную палочку на домик, уничтожая непроницаемый круг.

За пределами круга уже столпились жители деревни, обсуждая между собой, стоит ли заходить внутрь. Уничтожение барьера развеяло последние сомнения. Люди ворвались в дом.

Не успел Тит схватиться за поводья, как появилась инквизитор со своей свитой. Спустя мгновение помощник инквизитора поднял руку, формально попросив спуститься.

Снижаясь, Тит воспользовался свободной минуткой, чтобы применить к себе разнообразные очищающие заклинания: его опасный трюк потерял бы всякий смысл, появись он перед инквизитором в одежде, усеянной щепками и кусочками штукатурки.

За домом начиналось поле. Крылья Марбл просвистели над самыми головами, заставив слуг инквизитора броситься наземь, спасаясь от перитоньих шипов, отполированных конюхами до кинжальной остроты.

Марбл опустилась на землю, но Тит не торопился спешиваться: инквизитор, умышленно выказывая пренебрежение, до сих пор не вышла его встретить. Достав из седельной сумки два яблока, принц бросил одно из них Марбл, а сам откусил от второго. Сердце, все еще не вернувшееся к нормальному ритму, снова начало биться чаще.

Инквизитор была мастером извлечения секретов, а у Тита их накопилось слишком много.

Краем глаза он заметил, как она вышла из задней двери домика. Марбл зашипела – само собой, настолько умный зверь не мог не питать к инквизитору ненависти. Тит продолжил есть яблоко, спокойно и неторопливо, и спешился лишь после того, как выбросил огрызок.

Инквизитор поклонилась.

На публике к принцу по-прежнему проявлялось почтение – Атлантиде нравилось делать вид, будто они не тираны, а лишь первые среди равных. Поэтому Тит, не имея ни капли реальной власти, тем не менее именовался правителем Державы, а инквизитор, представитель Атлантиды, официально ничем не отличалась от любого другого посла любого другого королевства.

– Мадам инквизитор, какое неожиданное удовольствие, – поздоровался Тит.

Ладони его вспотели, но голос оставался надменным. Тысячелетняя родословная принца уходила корнями к Титу Великому, объединителю Державы и одному из величайших магов, когда-либо державших в руках волшебную палочку. Родители инквизитора, если Тит не ошибался, торговали антиквариатом – и далеко не всегда настоящим.

Родословная мало на что влияла, когда дело доходило до способностей самого чародея – архимаги частенько оказывались выходцами из ничем не примечательных семей. Однако для обычных магов, особенно для инквизитора, хотя ее сложно назвать обычной, происхождение значило немало. Тит при любом удобном случае напоминал ей, что он самодовольный заносчивый юнец, который был бы никем и ничем, не родись он в некогда прославленном доме Элберона.

– В самом деле неожиданное, ваше высочество, – ответила инквизитор. – Южное приграничье далековато от мест, которые вы обычно посещаете.

Инквизитору было сорок с небольшим. На ее бледном лице особенно выделялись тонкие красные губы и жутковатые бесцветные глаза, над которыми изгибались почти незаметные ниточки бровей. Тит впервые увидел эту женщину лет в восемь и с тех пор до смерти ее боялся.

Он заставил себя выдержать ее взгляд.

– Я увидел из замка непрерывную молнию и, естественно, решил взглянуть, в чем дело.

– Вы быстро добрались. Как же вам удалось так скоро определить точное место удара молнии?

В голосе инквизитора отсутствовали всякие эмоции, но она буравила Тита тяжелым взглядом. Принц во всем винил свою мать. Инквизитора во что бы то ни стало необходимо убедить в легкомыслии Тита, вот только покойную принцессу Ариадну некогда тоже считали покорной – каковой, как оказалось, она никогда не была.

– Разумеется, при помощи бинокля деда.

– Разумеется, – согласилась инквизитор. – Дальность скачков вашего высочества достойна похвалы.

– Дальность у нас в роду, но вы совершенно правы, я в ней особенно преуспел.

Беззастенчивое хвастовство Тита заставило собеседницу скривиться. К счастью для принца, способность совершать скачки считалась чем-то сродни способности петь: даром, который никак не зависел от талантов чародея в области магии тонких сфер.

– Что вы думаете о том, кто вызвал эту молнию? – поинтересовалась инквизитор.

– Считаете, ее вызвал человек? – Тит закатил глаза. – Вы детских сказок не перечитали?

– Это магия стихий, ваше высочество.

– Вздор. Огонь, воздух, вода и земля – это стихии. Молния – ни то, ни другое, ни третье, ни четвертое.

– Молнию можно посчитать союзом огня и воздуха.

– А грязь можно посчитать союзом воды и земли, – презрительно бросил принц.

Инквизитор стиснула зубы. По спине Тита потекла струйка пота. Он играл в рискованную игру, балансируя на тонкой грани между выведением инквизитора из себя и доведением ее до бешенства.

– А что здесь интересует Атлантиду? – чуть менее надменным тоном спросил он.

– Атлантиду интересуют все необычные явления, ваше высочество.

– И что же ваши люди выяснили об этом необычном явлении?

Инквизитор вышла из дома. Значит, она уже осмотрелась внутри.

– Немного.

Тит направился к жилищу.

– Ваше высочество, я бы не советовала вам этого делать. Здание ненадежно и может рухнуть.

– Если оно достаточно надежно для вас, то и для меня тоже, – небрежно бросил он.

Кроме того, у него не было выбора. Торопясь убраться подальше, Тит не успел уничтожить все следы своего пребывания в доме. Нужно вернуться и обойти комнаты, на случай, если где-то остались отпечатки подошв его сапог, которые не затоптали жители деревни.

Январское восстание провалилось по многим причинам, и не последнюю роль среди них сыграло не слишком внимательное отношение предводителей восстания к мелочам. Тит не мог позволить себе совершать те же ошибки.

Он прошел по всему дому, инквизитор следовала за ним по пятам. Дом как дом, обычный, только книг много. Агенты инквизитора рыскали по всем комнатам, проверяя стены и полы, выдвигая ящики столов и открывая шкафы. Почти полдюжины агентов сгрудилось вокруг сундука, который, к счастью, кажется, был одноразовым порталом, не раскрывающим места назначения.

Перед крыльцом, на лужайке, охраняемой еще несколькими агентами, лежали опекун девушки и чародейка, разрушившая здание – оба по-прежнему без сознания.

– Они мертвы? – поинтересовался Тит.

– Да нет, очень даже живы.

– В таком случае им нужен врач.

– Который и осмотрит их в свое время – в Инквизитории.

– Это мои подданные. Зачем их забирают в Инквизиторий? – закапризничал принц, стараясь, чтобы в голосе звучала не забота о подданных, а раздражение от собственного бессилия.

– Мы всего лишь хотим допросить их, ваше высочество. И пока они будут находиться у нас, с удовольствием в любое время проводим к ним представителей Державы, – отозвалась инквизитор.

Уже лет десять, как в Инквизиторий не пускали никого из властей Державы.

– Могу ли я зайти к вам сегодня вечером, ваше высочество, – продолжила собеседница, – чтобы обсудить все, чему вы стали свидетелем?

По спине Тита побежала еще одна струйка пота. Значит, инквизитор все же подозревала его… в чем-то.

– Я уже рассказал обо всем, что видел. Кроме того, мои каникулы подошли к концу. Сегодня я возвращаюсь в школу.

– Мне казалось, вы собирались туда завтра утром.

– А мне казалось, что я волен приезжать и уезжать, когда мне вздумается, поскольку владею этой землей, – резко ответил Тит.

В глазах инквизитора он разглядел все те зверские пытки, которым ей хотелось бы подвергнуть принца в надежде превратить его в слабоумного идиота.

Однако она этого не сделает. Удовольствие, полученное от разрушения его разума, не стоило проблем, которые могли за этим последовать, учитывая, что Тит, в конце концов, правитель Державы.

По крайней мере, так он себя успокаивал.

Инквизитор улыбнулась. Тит ненавидел ее улыбки чуть ли не больше, чем ее взгляды.

– Разумеется, ваше высочество может сам решать, когда и куда ему ехать, – согласилась она.

Его отпустили. Тит постарался, чтобы его облегченный выдох прозвучал не слишком громко.

Как только они вновь вышли на лужайку позади дома, инквизитор склонила голову в почтительном поклоне. Принц вскочил на Марбл, та расправила крылья и оттолкнулась от земли.

Но даже после того, как они поднялись в воздух и начали удаляться от деревни, Тит все еще ощущал на спине пристальный взгляд инквизитора.

 

* * *

Перемещение не было мгновенным. Иоланта продолжала падать. Некоторое время она кричала, но, осознав, что не чувствует бьющего в лицо воздушного потока, который показал бы, с какой скоростью она падает, замолчала. С таким же успехом она могла висеть на месте, лишь думая, что летит вниз, поскольку ощущала под собой пустоту.

Неожиданно Иоланта ощутила под собой нечто другое. Она приземлилась с глухим стуком, ушибив зад и заворчав от сотрясшего тело удара.

По-прежнему не было видно ни зги. Иоланта нащупала что-то мягкое, в нос ей ударили запахи пыли и засушенной лаванды. Сложенная одежда. Зарывшись руками поглубже, Иола наткнулась на поверхность, покрытую гладкой натянутой кожей. Под ней чувствовалось нечто твердое – по всей вероятности, дерево. Боясь наделать нежелательного шума, Иоланта не решилась постучать, чтобы проверить догадку.

Она продолжила изучать свое новое местоположение. Движения помогали удерживать страх – и желание поддаться панике – в узде. Если бы Иоланта попыталась осмыслить, что именно произошло за последние несколько часов, то взвыла бы от всей этой неразберихи. А если бы задумалась о судьбе учителя Хейвуда, то рассыпалась бы на мелкие кусочки от ужаса. Или чувства вины.

Опекун не страдал галлюцинациями под воздействием мериксиды. Он даже ничего не преувеличивал. А Иоланта предпочла не поверить его словам.

По сторонам возвышались покрытые кожей стены, доходившие ей до плеча и увенчанные потолком, обитым той же простеганной кожей: Иоланта попала внутрь еще одного сундука.

Судя по всему, плотно закрытого. Она решила рискнуть и зажечь маленький огонек. Тот начал излучать тусклый красный свет, выхватив из темноты мощную щеколду, расположенную под щелью на стыке крышки и стены.

Наличие щеколды приводило в замешательство: получается, с ее помощью сундук запирался изнутри? По обе стороны от запора находились круглые деревянные диски. На одном Иоланта разглядела изображение глаза, на другом – уха. Очевидно, без разведки лучше не высовываться.

Иоланта потушила пляшущий на ладони огонек – его свет мог ее выдать – и нащупала диски.

Сначала она коснулась изображения уха, но не расслышала ни звука. Иоланта передвинулась к смотровому отверстию, но увидеть тоже ничего не удалось. В комнате, где стоял сундук, было темно, словно на дне океана. Ни один предательский лучик не пробивался сквозь шторы на окнах.

Где бы Иоланта ни находилась, она, судя по всему, оказалась в полном одиночестве. Она нащупала и открыла щеколду. Затем подняла руки вверх и слегка надавила на крышку сундука.

Крышка чуть-чуть приподнялась и застряла. Иоланта толкнула сильнее и услышала металлический скрежет, но крышка не сдвинулась с места. Нахмурившись, Иоланта передвинула щеколду обратно и попробовала опять. На сей раз крышка вообще не пошевелилась. Значит, задвинутая щеколда не давала сундуку открыться. Но что мешало ему открыться, когда щеколда отодвинута?

У Иоланты похолодели кончики пальцев. Сундук был заперт снаружи.

 

* * *

Второй скачок за столь короткий промежуток времени заставил занервничать даже такую дисциплинированную лошадь, как Марбл. Как только они материализовались над Лабиринтными горами, она пронзительно заржала, закрыв глаза от боли. Титу пришлось изо всех сил натянуть поводья, чтобы не врезаться в скалу, неожиданно выросшую у них на пути. Горы постоянно перемещались, и даже тем, кто хорошо с ними знаком, приходилось всегда быть настороже.

– Ш-ш-ш, – зашептал Тит. Они едва избежали катастрофы, и его собственное сердце тоже громко стучало. – Ш-ш-ш, старушка. Все в порядке.

Тит направил лошадь вверх, подальше от горных вершин, которые могли решить вырастить дополнительные отроги. Марбл подчинилась его командам, ее мощные мускулы сокращались при каждом взмахе крыльев.

Под ними, куда ни глянь, расстилались земли Державы. Лабиринтные горы рассекали остров пополам, будто покрытый чешуей спинной хребет доисторического монстра. По обе стороны от длинной горной цепи раскинулись сельские ландшафты: сочная зелень травы и розовые и светло-желтые точки цветущих фруктовых садов.

«Теперь ты, Тит, властитель этой земли и ее людей, – сказал на своем смертном одре дед Тита, принц Гай. – Не подведи их, как я. Не подведи свою мать так, как я подвел свою дочь».

Знай Тит тогда то, что ему известно сейчас, ответил бы старому ублюдку: «Ты сам предпочел поставить собственные интересы выше интересов этой земли и этих людей. Ты сам решил обмануть ожидания моей матери. Надеюсь, ты как следует помучаешься там, куда отправляешься».

Та еще семейка, их правящая династия Элберонов.

Поскольку инквизитор уже в курсе, что принц побывал на месте удара молнии, необходимость скрываться отпала. Как только на горизонте возник замок, Тит направил Марбл прямиком к посадочной арке на вершине.

Когда он спешился, Марбл издала жалобный крик. Тит торопливо потрепал ее крыло, обтянутое жесткой кожей.

– Я велю конюхам выгулять тебя. Ступай, милая.

Резкие порывы ветра трепали стены остроконечной башни замка. Тит с трудом добрел до входной двери и быстро сбежал на два пролета вниз по лестнице, ведущей в его апартаменты.

Наткнувшись на кучку слуг, как обычно, толпившихся у дверей, он рыкнул: «К моему отъезду уже все готово?» – и взмахом руки отослал тех, кто имел неосторожность последовать за ним.

Покои поражали размерами. Даже воспользовавшись секретными переходами, Тит лишь через пару минут смог добраться до глобусной комнаты, где в воздухе парила модель Земли четырнадцати локтей в диаметре.

Повинуясь взмаху волшебной палочки, двери захлопнулись, окна скрылись за плотными портьерами, а с пола поднялась стена густого тумана. Туман не тронул лишь пространство между принцем и глобусом. Тит осторожно коснулся шара половиной кулона, все еще висящего у него на шее. Пальцы наткнулись на что-то горячее и зернистое… Наверное, пустыня Калахари.

Воздух между кулоном и глобусом задрожал. Тит отступил назад и присмотрелся. В тысяче верст на северо-восток от того места, где он стоял – прямо посреди немагического государства, – светилась ярко-красная точка.

Чтобы ограничить влияние изгнанников,[3] Атлантида установила тотальный контроль над путешествиями между магическими и немагическими королевствами. Большинство порталов подверглись уничтожению. Сундук девушки должен был использовать совершенно уникальную магию… Или же кто-то позаботился о лазейке для этого портала.

Чародейку могло забросить куда-угодно. Однако сегодня Титу улыбнулась удача, и сейчас девушка находилась всего в сорока верстах от его школы. Если повезет, он найдет ее в течение часа.

Разогнав туман, Тит вызвал Далберта, своего камердинера и главного шпиона в одном лице. Необходимо было покинуть дворец как можно быстрее – прежде, чем инквизитор пустит по его следам еще больше агентов.

– Ваше высочество.

В дверном проеме возник Далберт – мужчина средних лет, за круглым симпатичным лицом которого скрывался беспощадный дар к сбору информации.

Последние восемь лет он постоянно и незаметно снабжал Тита фактами и слухами, держа своего хозяина в курсе всего происходящего в Державе и за ее пределами и при этом продолжая заботиться о его личных нуждах. Тем не менее Тит никогда с ним не откровенничал.

– Через двадцать минут на Слау прибудет поезд. Я планирую на нем быть. Позаботься об этом.

– Слушаюсь, ваше высочество. И, сир, принц Алект и леди Калиста ожидают внизу. Они просят аудиенции у вашего высочества.

Регент с любовницей жили в Деламере, столице Державы, и редко удостаивали горную Цитадель принца своим присутствием.

Тит вполголоса выругался.

– Проводи их в тронный зал… и прикажи Вудкину заняться Марбл.

Далберт поспешно покинул комнату. Тит спустился двумя уровнями ниже, по дороге натянув на себя дневной мундир. За исключением особо пышных официальных церемоний принц редко входил в тронный зал – находиться в комнате, которая должна символизировать законность и величие его положения, оставаясь, в сущности, марионеткой, казалось просто смешным. Однако сегодня ему хотелось побыстрее избавиться от гостей, а тронный зал не располагал к длительным беседам.

Потолок здесь, поддерживаемый двумя рядами белых мраморных колонн, вздымался ввысь на семь саженей. На помосте высотой по пояс возвышался обсидиановый трон. Тит прошел мимо него и направился к сводчатым окнам. В ста пятидесяти саженях под ним лежало ущелье, высеченное голубой речкой, что питалась талыми водами. Вдалеке, словно неспешные волны, перекатывались с места на место фиолетовые горные вершины.

Алект и леди Калиста появились на двух из четырех низких пьедесталов, при помощи которых желающие получить аудиенцию посетители перемещались из приемной в тронный зал.

Алект, доводившийся деду Тита младшим братом, был привлекательным мужчиной пятидесяти восьми лет с гибкими моральными принципами. А леди Калиста слыла величайшей чародейкой-прелестницей среди своих ровесниц. Лучшей за последние три сотни лет, по свидетельствам различных источников.[4]

Возраст леди Калисты приближался к сорока годам, однако в отличие от многих других чародеек-прелестниц она не прибегала к услугам сомнительной магии, чтобы сохранять внешний вид двадцатилетней. Наоборот, она достойно встречала старость, позволив нескольким морщинкам появиться на лице и при этом продолжая утверждать свою власть над легионами сердец.

С тех пор, как Алекта назначили регентом, леди Калиста стала его любовницей. Кое-кто поговаривал, мол, Алект даже сделал ей предложение, но она ему отказала. Она была главной хозяйкой столицы, верховным судьей в вопросах стиля, щедрой покровительницей искусств… и агентом Атлантиды.

Алект отвесил поклон. Леди Калиста присела в реверансе.

– Чему я обязан удовольствием от вашего визита? – спросил Тит, не предложив им ни присесть, ни освежиться.

Прямота принца удивила Алекта. Не имея желания вступать в конфронтации и любого рода споры, регент перевел взгляд на любовницу.

Леди Калиста улыбнулась. Ходили слухи, что любовные письма ей и по сей день привозили целыми тачками. В ее улыбке наличествовала изрядная доля мастерства. Эта улыбка могла заставить мальчишку, ничего не сделавшего в своей жизни, почувствовать себя опытным и важным… даже зрелым.

Тит ощутил лишь отвращение – вероятнее всего, именно леди Калиста предала его мать, сообщив инквизитору о тайном участии принцессы в Январском восстании.

– Мы получили записку от инквизитора, – пояснила леди Калиста приятным полушепотом. – Ее превосходительство озабочена тем, что редко вас видит. Вы ей довольно сильно нравитесь, ваше высочество.

Тит закатил глаза:

– Она слишком много о себе воображает. Какое мне дело, любит она меня или нет? Она была никем, прежде чем Лиходей вытащил ее из безвестности.

– Однако сейчас она инквизитор и может доставить массу неприятностей.

– С чего бы ей это делать? Она хочет спровоцировать новое восстание?

При слове «восстание» улыбка леди Калисты слегка поблекла, но тут же вновь стала теплой и участливой.

– Разумеется, она этого не хочет, ваше высочество. Как только вы достигнете совершеннолетия, вам придется часто с ней встречаться. Она надеется на вежливое, продуктивное и взаимовыгодное сотрудничество.

– Я высоко ценю вашу дипломатичность, – отозвался Тит, – однако не вижу смысла в приукрашивании действительности. Я терпеть не могу эту выскочку, а она завидует мне и таит на меня обиды. Сберегите мое время и скажите, чего она хочет на самом деле.

Услышав эту речь, Алект поперхнулся и закашлялся. Сам он никогда не испытывал проблем с выказыванием инквизитору почтения. У регента плохо получалось удерживать власть в своих руках, но он стремился к наделенным ею людям, словно виноградная лоза, что тянется к опоре. И, будучи по сути своей паразитом, Алект, по всей вероятности, становился лишь счастливее по мере увеличения инквизиторской власти.

Следующая улыбка леди Калисты получилась натянутой. Неужели инквизитор скверно с ней обходилась? Обычно улыбки регентовой любовницы выглядели совершенно естественно.

– Инквизитору хотелось бы обсудить с вами то, что вы видели сегодня днем.

– Ничего я не видел – я же уже ей говорил.

– Тем не менее она полагает, что с ее помощью вы могли бы припомнить еще что-нибудь.

– И я по-прежнему смогу самостоятельно ходить в туалет после того, как оправлюсь от ее «помощи»?

Методы инквизитора повсеместно внушали ужас.

– Уверена, она обойдется с вами с предельной учтивостью и предупредительностью, сир.

Тит обдумал свое положение. Он должен безотлагательно покинуть замок. И все же инквизитора тоже надо как-то умиротворить.

– Через несколько дней состоится ваш весенний раут. Я буду присутствовать там в качестве почетного гостя. Вы можете пригласить инквизитора. Во время раута я предоставлю ей короткую аудиенцию.

На протяжении года принц выступал на различных государственных и благотворительных приемах, которые обычно были посвящены детям и молодежи. Раут немного отличался от подобных мероприятий, но так Тит возбудит любопытство, а не споры.

Леди Калиста открыла было рот, но Тит ее опередил:

– Полагаю, вы признательны, что я возьму на себя труд встретиться с ней.

Пора бы ей припомнить, что он все еще ее правитель.

– Разумеется, – пробормотала гостья, и на ее лице вновь расцвела магическая улыбка.

Дальнейший разговор, перед тем как Тит отпустит гостей, теперь свелся к простым формальностям.

– Есть еще какие-то вопросы, требующие моего внимания?

– Выбор новой мантии, в которой я появлюсь на рауте, – сказал Алект, радуясь, что любовница выполнила данное ему поручение. – Я не могу решить, на какой остановиться, а леди Калиста утверждает, что у нее слишком много других забот.

– Перед раутом моего внимания требуют тысячи мелочей, – возразила леди Калиста тоном, в котором явно слышалось «хоть ты и дурачок, но я все равно безумно тебя люблю».

– Закройте глаза и ткните пальцем наугад, – посоветовал Тит, силясь скрыть нетерпение в голосе.

– В самом деле, действительно, – согласился Алект, – такой же хороший метод, как и любой другой.

– Приятного дня, – попрощался Тит, до боли сжимая челюсти в попытке остаться вежливым.

Алект поклонился. Леди Калиста присела в реверансе. Они взошли на пьедесталы и исчезли, вернувшись в находящуюся внизу приемную.

Тит облегченно выдохнул и бросил взгляд на часы: у него оставалось десять минут, чтобы успеть на поезд.

Однако леди Калиста вновь появилась в зале с соответствующим случаю извиняющимся видом.

– Прошу прощения, сир, кажется, я позабыла свой веер. А, вот же он.

«Ну что ей еще нужно?»

– Знаете, какие любопытные известия я только что услышала, сир? – спросила леди Калиста. – Что молния, которую вы видели, была вызвана великим магом стихий – девушкой примерно вашего возраста.

Ну разумеется, она спросила его о девушке – какой бы приспешник инквизитора не спросил? Тит напустил на себя скучающий вид.

– И что с того?

– Эта девушка может оказаться крайне важной.

– Для кого?

– Атлантида не тратит свое время попусту. Если инквизитор хочет ее найти, должно быть, она представляет какую-то ценность.

– И зачем вы мне об этом рассказываете, миледи?

Леди Калиста подошла к Титу и коснулась его руки. Стоя так близко, он ощутил исходящий от нее неуловимый, но все же сильный аромат нарциссов.

– Сир, вас не волнует, что инквизитор на полпути к тому, чтобы найти эту девушку, которая, по всей вероятности, крайне важна?

Мало кто из подданных принца прикасался к нему без особого на то дозволения. Леди Калиста отважилась на сей риск, поскольку когда-то являлась ближайшей подругой принцессы Ариадны. Прикосновение было по-матерински теплым, а лицо леди выражало внимание, которого вечно занятая мать Тита никогда не выказывала.

Тит отшатнулся:

– Мадам, если вы ищете кого-нибудь, кто даст отпор инквизитору, вы смотрите вовсе не на того человека. Я наследник благородной династии, давным-давно пережившей свое время славы. Это достаточно тяжкое бремя. Я не собираюсь возглавлять какое-то идеалистическое общее дело, у меня на это нет ни желания, ни таланта.

– Не глупите, сир, – тихо рассмеялась леди Калиста. – Никого подобного я не ищу. О небо, да зачем мне хотеть пошатнуть текущее положение дел, если оно меня целиком устраивает?

Она развернулась, взошла на пьедестал и присела в еще одном реверансе:

– Однако, если вы вдруг когда-нибудь надумаете возглавить идеалистическое общее дело, сир, обязательно дайте мне знать. Стабильность рано или поздно утомляет.