ШАБУЕВ АБДУЛКАХИР

 

Селение Минеральное Надтеречного района ЧИАССР. Год рождения

1920-й. Беспартийный. Работает механизатором в совхозе. В

Бресте служил рядовым в 333-м стрелковом полку.

 

Уважаемый писатель! Прошу прощения за то, что долго не отвечал

на ваши письма. Я по профессии комбайнер и тракторист. После

окончания уборки зерновых у себя в районе я был отправлен в

Акмолинскую область и долго пробыл там.

 

Вы просите меня написать воспоминания о своем участии в защите

Брестской крепости от немецко-фашистских агрессоров. Грамотей

я совсем небольшой. Напишу, как сумею. Потом при встрече

расскажу о том, что не сумел изложить в письме.

 

Первые дни войны настолько незабываемы, что каждый раз,

рассказывая о Брестской защите, прихожу в волнение.

 

Отвечу сначала по вашему вопроснику. Призван в Красную Армию

я был в начале октября 1940 года.

 

15 октября эшелон с призывниками направили на запад. Из вашей

республики ехало до сотни новобранцев. По пути в больших

городах часть людей высаживали.

 

Прибыл наш эшелон на станцию Брест 1 ноября 1940 года. Здесь

людей окончательно распределили по частям. Из числа ехавших

со мной из Чечено-Ингушетии в Брестскую крепость попали 30

человек, и их распределили по стрелковым полкам гарнизона. Я

попал в 333-й полк. В этом полку, а также и в других, из нашей

республики было много красноармейцев, служивших еще с прошлого

года.

 

Некоторых командиров помню по фамилиям: полковник Матвеев -

командир 333-го стрелкового полка, капитан Гайфулин - командир

батальона, младший лейтенант Денисов - командир взвода ПТО,

в котором я служил.

 

Война застала меня и моих однополчан в казарме 333-го полка,

расположенной в центральной части крепости. В этом здании я

находился до ночи на 25 июня.

 

Полк наш отбивал беспрерывные атаки вражеских солдат, а также

танков, стремившихся захватить Цитадель.

 

Что могли им противопоставить бойцы гарнизона? Мы защищались

винтовками, пулеметами, автоматами и ручными гранатами. Вся

наша артиллерия, стоявшая около здания бывшей гарнизонной

церкви, а также за казармами 333-го полка, была в первые же

минуты нападения фашистов разбита авиабомбами немецких

бомбардировщиков, стаями налетавших на крепость.

 

У нашего взвода противотанковой обороны были четыре прекрасные

пушки, но они были сразу разбиты. А надо сказать, что наш

полк, как и другие стрелковые полки, в этот момент в крепости

был не в полном составе: часть рот находилась вне крепости в

летних лагерях.

 

В течение первого же дня боев верхние этажи нашей казармы

пришлось покинуть, так как немецкие снаряды били в окна. Все

защитники спустились в общий подвал под зданием и повели

оборону оттуда. Подвал имел много окон, выходивших во все

стороны двора крепости. Это позволяло вести огонь в любом

направлении. Фундамент же казармы был сложен из крепчайшего

гранита.

 

Немцы много раз атаковали крепость, стремясь занять ее

внутреннюю часть - Цитадель. Но каждый раз наши бросались в

контратаку и отбрасывали их назад.

 

Около одного из угловых окон подвала скопилось человек

двадцать чеченцев из нашего 333-го полка. (В полку земляков

из нашей республики было больше сотни.)

 

Из числа их помню ныне живого Мовлида Юсаева из Кень-Юрта. На

второй день, кажется, его ранили, и он лежал в той части

подвала, где укладывали раненых.

 

Там же находился Хожа Бетризов (Гериханов) из села Братское.

Он был пулеметчиком, и слышал я там же, в крепости, что он

погиб. Кроме того, из находившихся в подвале помню Элима

Эльмурзаева из с. Толстой-Юрт. Элим тоже был пулеметчиком и

погиб в ночь на 25 июня, когда мы пошли на прорыв кольца

вражеского окружения у Кобринских ворот. С ним погиб и

ингуш-пулеметчик Магомет Озаев.

 

В субботу 21 июня из моих знакомых земляков Надтеречного

района в крепости были Домби Байсуркаев (Мекень-Юрт), Усам

Усманович Дзугаев (Минеральное), Адам Джаутханов (с.

Надтеречное). Все они служили в 44-м стрелковом полку и,

несомненно, погибли в крепости.

 

В 44-м полку служил еще мой односельчанин Ирисхан Исраилов

(Минеральное). О нем я слышал, что из окруженной крепости он

сумел вырваться и погиб уже в ходе войны. Знал я по службе в

333-м полку Ахмата Хасиева (Братское). За день до боя его

определили на пост у склада, находившегося за зоной крепости.

Он остался жив, живет в Братском.

 

В отдельном разведбатальоне служил младший лейтенант Айнди

Лалаев (Толстой-Юрт). Он погиб в крепости в первый день войны.

На другом фронте Великой Отечественной войны погиб брат Айнди

Лалаева - Зайнди, а второй брат, Рамзан Лалаев, вернулся с

войны в звании старшего сержанта.

 

Из других участников обороны, моих Надтеречных земляков,

находившихся в крепости в первый день войны, знаю Нажмудина

Тукаева (с. Мекень-Юрт), служил он в 44-м полку, Адеса

Ахтаевича Денисултанова (с. Надтеречное, 44-й полк), Дуту

Мусаева (с. Гвардейское), Мутуша Духигова (с. Знаменское),

Хумайда Аблушева (с. Надтеречное), Халида Азамова (с.

Надтеречное) и Османа Сатуева (с. Надтеречное).

 

Последний доводился мне родственником. С Денисултановым,

Духиговым и Мусаевым я ехал в Брест в одном эшелоне.

 

Судьба их сложилась так. Усман Сатуев вырвался из крепости

через неделю после начала боев. В Брестской области в

Высоковском районе он больше года был партизаном, попал в руки

фашистов, и они его в лесу расстреляли. Мать его Нода живет

в Братском и получает пенсию. Тукаев, Денисултанов, Мусаев,

Духигов, по-видимому, погибли в крепости.

 

Из упомянутых бойцов Тукаев, Аблушев и Азамов прибыли в Брест

весной 1941 года из города Речицы (из состава 487-го

стрелкового полка. - X. О.), X. Азамов жив. Аблушев умер

несколько лет назад.

 

Боевыми действиями 333-го полка руководил старший лейтенант

А. Е. Потапов. Помогал ему лейтенант, фамилию которого я не

помню.

 

Главная задача бойцов нашего полка заключалась в том, чтобы

не пропустить врагов вовнутрь крепости через Тереспольские

ворота, находившиеся рядом с нашей казармой.

 

Но часть немцев в крепость все-таки прорвалась и заняла здание

бывшей церкви. Оттуда они вели круговой обстрел. Потом этим

фашистам бойцы начисто отрезали обратную дорогу. И они

защищались из церкви, уже со всех сторон окруженные нашими.

Но и сама крепость была окружена фашистами.

 

По боевой тревоге все стрелковые полки должны были выйти из

крепости и занять отведенные им районы обороны около границы.

Но надо сказать прямо: нападение мы проспали.

 

Выйти из крепости в самом начале нападения фашистов успели

только некоторые части. Крепость была надежной во время

прошлых войн. А в наше время, когда самолеты и артиллерия

могли подвергнуть огню любую точку в ней, защищать осажденную

крепость было делом не простым.

 

Убедившись, что выручки извне не получим, старший лейтенант

А. Е. Потапов ночью 24 июня (на 25-е) повел некоторую часть

оставшихся в живых бойцов 333-го полка на прорыв. Это было

сделано строго по желанию бойцов. Говорю повел часть, потому

что много бойцов нашего полка сражались и в других местах

крепости.

 

Прорываться решили через Кобринские ворота, причем добираться

до них из Цитадели тоже пришлось с боем. У Кобринских ворот

с разных частей нас собралось до 300 человек. Командование

прорывом взял на себя старший лейтенант А. Е. Потапов. Отряд

разбили на три части. В одной части были пулеметчики с ручными

пулеметами и автоматчики. Остальные две группы под прикрытием

пулеметного огня должны были пробиться через кольцо окружения.

 

Здесь погибло много чеченцев и ингушей 333-го полка, фамилии

их я не помню. Из 300 человек вырвалось нас из крепости

человек 70. Остальные большей частью полегли у ворот.

Небольшая же часть отступила к Восточному форту. Но это я уже

знаю из разговоров бойцов, которых встречал гораздо позже.

Что случилось со старшим лейтенантом Потаповым, командовавшим

прорывом, не знаю.

 

До рассвета мы шли по дремучим лесам Брестской области на

восток. И страшно сказать: прошли мы за ночь 85 километров!

 

Это было очень много для нас - измученных, оборванных,

голодных. Я очень благодарен двум лейтенантам, которые гнали

и гнали нас, не давая ни минуты отдыха. Но, несмотря на

страшную усталость, мы шли и шли, имея целью добраться до

частей Красной Армии.

 

Через четыре дня в районе Бобруйска наша группа догнала части

Красной Армии. В первых числах июля 1941 года в бою в самом

городе Бобруйске меня ранило. Отправили в г. Могилев, в

госпиталь.

 

Здесь я встретил старшего лейтенанта Сайд-Ахмада Бейтемирова

из с. Элистанжи Веденского района. Он служил в конной разведке

нашего 333-го полка.

 

Бейтемиров в госпитале передал мне, что все горцы из

Итум-Калинского района, которые с ним были призваны в армию

и служили в 8-й роте нашего полка, погибли до единого. Об этом

ему передали однополчане.

 

В Могилеве мне сделали операцию, вытащили осколки мины. Вскоре

меня повезли в Тамбов. Пролежал там немного.

 

После выздоровления сразу же направили на фронт под Смоленск.

В крепости я учился на артиллериста. Знал хорошо пушки 45- и

76-миллиметровые. Знаком был и с зенитной артиллерией. Здесь

я стал сражаться с авиацией врага в составе 693-го отдельного

артиллерийского зенитного дивизиона.

 

В начале октября 1941 года наша дивизия расколотила 44-ю

эсэсовскую немецкую дивизию в районе города Ельня.

 

Это, как мне помнится, был первый город, отбитый нами у немцев

с начала войны. Наш дивизион в этих боях сбил 27 вражеских

самолетов. Но кроме того наша зенитная артиллерия действовала,

когда нужно было, и как противотанковая. Уничтожил наш

дивизион 12 немецких танков.

 

С середины августа по 13 ноября 1941 года мне пришлось

участвовать, в ожесточенных боях под городами Ельня, Вязьма,

Гжатск, Можайск и Серпухов.

 

13 ноября 1941 года меня тяжело ранило и контузило. Из армии

освободили по чистой и направили домой в Чечено-Ингушетию.

 

В Казахстане, во времена выселения, я несколько лет работал

в шахтах Караганды.

 

Работой и жизнью своей доволен, но приступы головных болей -

последствие контузии - часто дают о себе знать. Женат, имею

пятерых детей. Скоро сына отправлю в армию. Пускай послужит.