Огненный путь Саламандры 21 страница

Вот дивы! Кажется, с отвлекающей темкой я немного просчиталась.

— А может, стоило бы направить твои гениальные таланты несколько в иное русло? — Чуть-чуть лести и капелька заискивания, надеюсь, меня не выдадут. — Например, почему бы тебе не заняться созданием развивающих игрушек для таких же, как ты сам, детишек? А что? Игра «Империя», где одна команда игроков пытается захватить чужие земли, а другая их всеми силами защищает. Сделать ее настольной, что-то вроде лото, придумать красивую атрибутику, фишки особенные, правила посложнее, как в жизни. Это и многим взрослым было бы интересно, между прочим. Знаешь, сколько мужчин прозябает с нереализованными полководческими стремлениями? А тут такая потрясающая возможность показать свои скрытые лидерские таланты во всей красе. И убивать никого не надо, и ссориться ни с кем не придется, и мужик не по бабам и кабакам шляется, а вроде как делом занят. А сколько тебе денег в карман за такое изобретение капать будет… Учти, если что, тридцать процентов с продаж мои, за идею!

— Не смеши меня, ящерица! — Мурвинальх нервно расхохотался мне в лицо. Точнее, в мордочку. — Никакая игра, даже самая захватывающая, не сравнится с чувством настоящей, вырванной зубами, заслуженной победы. С чувством, что ты сильнее и выше всех вместе взятых, с ощущением своей избранности и непобедимости, с осознанием могущества, достигнутого путем долгого ожидания и лишений. Ты не представляешь себе, какая огромная разница между переставлением никому не нужных бездушных фишек и манипулированием судьбами живых существ! О, ни с чем не сравнить чужую жизнь, которая зависит только от тебя. Когда только ты решаешь ее дальнейшее существование, будет оно иметь место или эта никчемная душонка через три минуты умрет.

— М-да, тяжелый случай, — потрясенно пробурчала я себе под нос, но жрец меня даже не услышал и продолжал взахлеб делиться своими психическими отклонениями:

— А все остальное — иллюзия, фальшь, глупая и никому не нужная имитация. Самообман. Я хочу свергать существующих царей, стирать реальные границы между царствами, владеть самым настоящим миром! Я хочу, чтобы мне поклонялись, чтобы передо мной трепетали, чтобы меня БОЯЛИСЬ! Вот истинное предназначение любого осознающего свою избранность государя!

И, выдав сию высокопарную речь, чокнутый Верховный гордо удалился, оставив меня наедине со своей незавидной участью.

 

К вечеру, когда я уже отчаялась обрести хоть такую сомнительную компанию, как ненормальный Верховный Жрец, одна из хорошо замаскированных в стенах дверей отворилась, резким скрипом нарушая мое вынужденное уединение.

За неполные сутки, что я находилась в этом кошмарном месте, мое богатое воображение успело напридумывать невесть чего касательно моей скоропостижной кончины. Тому еще очень способствовали странные скребущие звуки, раздающиеся, как я поняла, откуда-то снизу. Получается, под мозаичным полом находится какое-то помещение или подземелье, где содержат неведомое живое существо. Жертва ли оно жреческого произвола или его столь же повернутый на власти помощник, понять было невозможно, но мысли о нерадужном бренном существовании его царапанье по камню навевало соответствующие. Накрутила я себя по полной программе. Обсудить насущные проблемы с уходом Мурвинальха мне было не с кем, а ничто не лишает душевного равновесия лучше, чем полная изоляция. Этим-то недоделанный мировой властелин без зазрения совести и воспользовался.

— Как дела? — будто просто зашел в гости к старой знакомой, спросил темный эльф.

— Да пошел ты… — угрюмо ответила я и отвернулась.

За время его отсутствия я успела детально рассмотреть помещение, где стоял мой странный «террариум». Ничего особо примечательного оно собой не представляло и могло использоваться как в качестве семейного танцевального зала, так и комнаты для проведения собраний. Мебели тут почти никакой не было, если не считать нескольких канделябров и маленького высокого столика на одной ножке у окна. Только мозаика на полу по-настоящему привлекла мое внимание. Наверное, это обусловлено теми странными звуками, которые из-под нее доносились. Или мне только казалось, что оттуда, я же за стеклом сижу, направление звука вполне может искажаться.

К тому же я очень надеялась, что Полоз не останется в стороне от такого вопиющего произвола Верховного Жреца и постарается вытащить меня из лап этого чудовища. Пусть не из пылких душевных побуждений, а хотя бы из чувства собственничества. Ведь такая животрепещущая сцена была, когда Мурвинальх бесцеремонно вторгся в нашу семейную разборку. И когда несколько мгновений назад скрипнула открывающаяся дверь, я с замиранием сердца жаждала увидеть входящего. Разочарование не заставило себя долго ждать. Вот почему так — когда от Полоза стараешься быть как можно дальше, он тут как тут, а когда он действительно нужен, от него ни слуху ни духу?

— Грубость никогда не украшала женщин, но иногда только с ее помощью можно ответить разом на все незаданные вопросы, — улыбнувшись одними уголками губ, философски изрек темный эльф. — Я так понимаю, дальнейшие переговоры бессмысленны и ты решила выбрать никому не нужное благородство?

— Не все ли равно? — следя за каждым его движением, ответила я. — Тебе не понять.

— Куда уж мне в лаптях да по паркету, — закатил глаза к высокому потолку жрец.

— Может, на кладбище? — осторожно предположила я.

— Если только тебя проводить.

Забавно, его противность шутить пытается. Что ж, ничего удивительного, его положение это позволяет, а вот в моем впору истерику устраивать. Но я воздержусь от столь малодушного проявления эмоций, чтобы не доставить ненароком моему тюремщику хоть каплю удовольствия.

— О, мужчине с такими выдающимися способностями, как у тебя, и на кладбище местечко найдется, — не осталась в долгу я.

— Решила повеселиться напоследок? — вдруг резко сменил Мурвинальх тон с саркастического на зловещий. От взгляда его маленьких бегающих глазок мне стало по-настоящему страшно. Этот неопрятный зачуханный темный эльф внушал одновременно презрение, ужас и недоумение. Я не понимала его. Конечно, завоевание всего мира — цель, может быть, и великая, но уж больно хлопотная. Не стоит она таких усилий. Вряд ли этот наделенный неограниченной властью и довольно серьезной силой в рамках одного государства эльф является первым, кому пришла в голову столь сумасбродная идея. А судя по тому, что до сих пор царств в нашем мире несколько и у каждого есть свой законный правитель, усилия всех прежних завоевателей пропали впустую.

— Зачем тебе саламандра? — решила я задать такой важный для меня вопрос, пока не стало слишком поздно. Возможно, окончательно уяснив для себя, почему второй попытки убийства не последовало, а напротив — меня попытались захватить живой, я пойму, как мне выкрутиться из этого поистине опасного для жизни положения.

— Все просто, мне нужна власть над стихией огня, — не стал отпираться Мурвинальх. — Сначала я рассчитывал получить тебя законным путем, но твой папашка в этом вопросе проявил прямо-таки завидное упрямство (как ему это удалось, в том состоянии, в котором он пребывал тогда, непонятно) и отказал наотрез моим сватам. Мне нужна была не ты, а твое кольцо. Кольцо Саламандры. Я думал, что оно появляется в день бракосочетания во время проведения обряда, но, к сожалению, просчитался. — Жрец заходил по зале, охотно погружаясь в воспоминания. — А через некоторое время я узнал, что тебя выдали замуж, да не за кого-нибудь, а за сына владыки Золотоносных Гор. Честное слово, худшего варианта я и предположить не мог. Тогда-то я и придумал замечательный план. Надо было всего лишь похитить детеныша лиебе и потихоньку подкинуть его во дворец владыки. Этим я убивал сразу трех призраков. Во-первых, отомстил этим ханжам эльфырям, которые даже слушать меня не хотят, во-вторых, сеял панику среди населения почти всех царств (грамотно и заблаговременно распространенные слухи сослужили мне здесь добрую службу), и, в-третьих, представляешь, как отразилась бы на межгосударственных отношениях информация о присутствии, пусть и принудительном, лиебе в Царстве Золотоносных Гор. Вражда, травля и, вполне возможно, война были обеспечены, что мне только играло на руку. Правда, ты успела сбежать раньше, чем мой план осуществился в полном объеме. И не удивляйся, — ответил он на мой недоуменный взгляд. — У меня везде есть соглядатаи. Твой побег намного упрощал мне задачу. Тогда в игру вступила моя маленькая Эмма…

— И где эта мерзавка?! — вмиг вспомнила я свои претензии к рыжей отравительнице.

— Я тоже очень скорблю по ней, не меньше тебя. — Насквозь фальшивый жрец совсем не горестно вздохнул. — Она была настоящим профессионалом по части ядов, и я ценил ее, как никого и никогда, но со всеми иногда происходят случайности, порой смертельно опасные.

— Ты убил ее? — У меня почему-то не возникло ни капли сомнений, что несчастный случай тут не имел места быть. — И без меня?! — А вот этот возмущенный крик вырвался сам по себе. Нет, все-таки месть — штука несправедливая и вероломная. Ты ее лелеешь, как малого ребенка, вынашиваешь под своим трепещущим в сладком предвкушении сердцем, вскармливаешь самыми коварными мыслями, а она, подлюка, в один прекрасный момент — раз, и бессовестно переметнулась в чужие руки.

— Вижу, кое-какие общие точки соприкосновения у нас с тобой все-таки имеются, — не преминул указать мне на проявление эмоций расплывшийся в довольной улыбке Мурвинальх.

— Не дождешься, моральные ценности у нас слишком разные, — парировала я.

— А у меня их вообще нет.

Ладно, не будем спорить, тем более что в отсутствии у данного субъекта чего-то, хоть отдаленно напоминающего нормальность, я уже нисколько не сомневалась.

Дальше мне очень красочно расписали ужасную смерть моей несостоявшейся убийцы и даже великодушно открыли врата в ту преисподнюю, что поглотила самонадеянную наемницу. Я впечатлилась до такой степени, что даже на некоторое время потеряла дар речи. Милая паучиха-переросток, питающаяся исключительно человечинкой, эльфятинкой и не гнушающаяся никем другим, в принципе не укладывалась в моей голове. Жуткое и омерзительное зрелище. А то, с какой нежностью и обожанием двинутый на все внутричерепное пространство эльф рассказывал о ее прелестях, достоинствах и непревзойденных возможностях, вызывало тошноту. Такое впечатление складывалось, что он на ней жениться собирается. Извращенец.

— В общем, замечательная малышка — залог моего будущего процветания. Благодаря ее способности аккумулировать и преображать любую энергию в магическую и передавать ее своему властелину, то есть Верховному Жрецу (мне, короче), я смог достичь такого могущества, которое еще никому доселе даже не снилось. Вот скормлю моей лапочке еще одно хорошо всем известное двухипостасное существо, возьму власть над огнем в свои руки, и весь мир будет у моих ног.

— Это кого же ты скармливать своему чудищу собрался? — Я не верила до конца, что все услышанное мной сейчас стоит считать правдой. — Уж не меня ли?

— Нет, конечно, моя хорошая замечательная саламандрочка, — слащаво заулыбался Мурвинальх. — Из тебя я по крупицам вытащу огненную сущность. Жаль, конечно. При других обстоятельствах, думаю, мы бы с тобой неплохо поладили. А Ллоточка, чтобы окончательно завершить ритуал вхождения в силу, поглотит так не любимого тобой Хранителя Золота. Ты же все равно хотела от него избавиться. К тому же я уверен, что он рано или поздно сюда явится, мне даже напрягаться не придется. Правда, расторжение брака произойдет посмертно для вас обоих, но что поделаешь… Будем надеяться, что в следующей жизни кому-то повезет больше.

— Не тебе уж точно, — вне себя от нахлынувшей злости прошипела я. Мало этому недоумку меня, так он еще и Полоза использовать в своих гнусных планах собирается. Вот подлец! Негодяй! Тварь! Я ведь даже предупредить моего благоверного не могу, чтобы на арбалетный выстрел не приближался к этому паучиному логову. А вдруг у него хватит ума, он махнет на все рукой и просто вернется к себе в Царство Гор? В данном случае это было бы неплохо, но маловероятно. Придет. Обязательно придет. К тому же прекрасно знает куда, только вопрос времени. Вот гадство!

— …так что — не стоит. Но что-то заболтался я с тобой, — донесся до меня уже порядком опостылевший голос Темного Жреца. Оказывается, я за своими думами пропустила какую-то часть очередной лекции по завоеванию мира и роли в нем отдельно взятых личностей. — Пора и к делу приступить.

И в его корявых паучьих руках, словно из ниоткуда, появилось до боли знакомое мне колечко с настоящим язычком пламени вместо камня. Многострадальное колечко, злополучное, прошедшее сквозь толщу веков, но так и не утратившее своей привлекательности для сумасшедших мировых завоевателей. Таких, как стоящий сейчас передо мной с безумным блеском в маленьких глазках темный эльф.

Мурвинальх между тем поместил кольцо куда-то под мое прозрачное узилище и принялся возиться со странными трубками, с разных сторон отходящими от стенок «террариума». Я поспешно задвинула подушку в угол, чтобы не загораживала обзор, и с любопытством уставилась на то, что происходило подо мной. Не верилось, что смерть именно сейчас подкралась ближе некуда и вполне реально дышит в затылок.

Колечко мое, порядком потускневшее и какое-то безжизненное, лежало в таком же стеклянном кубике, как мой, только размером меньше. К нему-то и прикреплял жрец те странные трубочки.

— Ты чего это, экспериментатор ушастый, делать собираешься? — забеспокоилась я. — Опыты над живыми существами давно запрещены, имей в виду! А при перегонке саламандры все равно самогона не получится.

— Фу, ящерица глупая, — досадливо сморщился эльф, отчего его лицо стало совсем уж безобразным, но от своего занятия так и не оторвался. — Баба, она в любом облике баба.

— Так ты мой ум собираешься себе перекачать? — удивленно воскликнула я и тут же вкрадчиво добавила: — А что, своего маловато для грандиозных планов по захвату мира?

— Мне нужна твоя огненная сущность, способность повелевать стихией огня, — не оценил шутки противный зануда.

— Думаешь, ее из меня, как яд из гадюки, в стаканчик сцедить можно?

— Именно ТАК я не думаю, зато хорошо знаю, КАК это сделать.

— И что? Больно очень будет?

— Вот сейчас и узнаешь…

И это гнусное эльфийское недоразумение замысловато взмахнуло руками. Вокруг кольца подо мной пробежала робкая огненная змейка, потухла на миг, потом вспыхнула уже внутри колечка, заставив его сильно раскалиться, и по трубочкам устремилась ко мне.

— Эй, эй, мы так не договаривались! — забегала я по стеклянному периметру. — Это произвол! Самоуправство! А завещание написать?! А с родными повидаться?!

Огненные змейки со зловещим шипением выскользнули уже внутри моего «террариума», начали подкрадываться, и я первый раз в жизни испугалась открытого пламени. Просто потому, что сейчас оно не предвещало мне тепла и уверенности, от него не веяло родством, не исходило привычного спокойствия и энергии. Напротив, словно сотни жал одновременно впились в мое маленькое тельце. Дышать, двигаться и даже думать сразу стало невыносимо больно, так больно, что сознание я не теряла только благодаря моему колоссальному упрямству. Слезы ручьем текли из глаз сами собой, а челюсти свело судорогой так, что при всем своем желании я не могла издать ни звука. Но самое ужасное было не это. Помимо неимоверной боли я вдруг почувствовала, как из меня уходит что-то очень важное и нужное, такое необходимое, родное, дорогое. Может быть, жизнь? Сквозь слезы, боль и парализующее пламя я видела расплывающуюся по лицу Верховного Жреца темных эльфов торжествующую улыбку. Значит, его мерзкая задумка — не глупость? Значит, все, что сейчас со мной происходит, пойдет исключительно на осуществление меркантильных планов этого гнусного мерзавца, решившего повысить самооценку за счет порабощения ни в чем не повинных жителей близлежащих царств? И я же (точнее, моя огненная ипостась, бессовестно отделенная от изначального тела) буду главным, почти беспроигрышным оружием в этом завоевании?! Ну уж дудки! Пусть я и умру (что случится при любом раскладе), но не отдам Мурвинальху ни капельки себя! И я через силу дернулась. Откуда-то снизу раздался резкий приглушенный хлопок, яркая вспышка ослепила и так раздраженные слезами глаза. Истошный крик вырвался из горла помимо моей воли. К нему примешался странный звук, очень похожий на треск разбивающегося стекла, и последовавший сразу за ним мелодичный звон осыпающихся на мрамор осколков.

— Замечательно! — сквозь ужас, отчаяние и боль услышала я самодовольный голос моего гнусного мучителя и с трудом разлепила ставшие неимоверно тяжелыми веки. — На ловца, как говорится, и зверь бежит. Точнее — летит.

Последнее, что я запомнила перед тем, как сознание взорвалось мириадами обжигающе-холодных искр, — падающий в раззявленную пасть смертоносного колодца мой змееглазый Полоз. Дальше пришло милосердное забытье (или смерть, момент был не слишком подходящий для структурно-психологического анализа состояния личности), освобождающее от осознания невосполнимой и окончательной утраты, которая выжигает душу дотла, опустошает жизнь до самого донышка, делает невозможным проявление каких бы то ни было чувств. И я была виной всему, за что получила сполна.

 

— Змей, ты уверен, что надо еще добавить? — с некоторой долей сомнения спросил Влад, прислушиваясь к плещущимся на дне бочки остаткам вина.

— Ща, — успокаивающе кивнула правая голова, завистливо поглядывая на среднюю, как раз уничтожающую остатки роскоши, некогда называющиеся «Слеавинориз», что в переводе с древнего темноэльфийского означало «прекрасное свидание».

— Все чрезмерное — ничтожно, — пробурчал себе под нос Полоз и демонстративно отвернулся. Наблюдать за тщательно и в максимально сжатые сроки набирающимся тестем было не очень приятно, к тому же молодой Хранитель Золота поймал себя на малодушной мысли, что очень даже не против составить своему бездонному трехголовому родственничку компанию. Только вот права на это не имел. Сейчас ему нужна ясная и трезвая (во всех смыслах) голова.

— Вот теперь вроде бы хватит, — уже основательно заплетающимся языком констатировала левая башка Горыныча, как только средняя оторвалась от окончательно опустевшей бочки и шумно икнула. — Эх, хорошо-то как! — И когтистые лапы довольно погладили себя по круглому брюху. — Может, ну его, а? Плюнуть на это царство, купить домик в деревне, подальше от столицы, скотинку завести, огородик…

— Отставить лирику, Змей, — рыкнул уже еле сдерживающий раздражение Влад. — Мы тут не сельским хозяйством занимаемся, если ты забыл, а дочь твою спасаем.

— Я не настолько выжил из ума, чтобы забыть о родной кровинушке, — пафосно заявила деловая средняя голова и для убедительности полыхнула пламенем. — Если я пьян, то исключительно для пользы дела.

— Может, было достаточно всего лишь притвориться? — Полоз уже был не рад, что согласился на столь сомнительную авантюру.

— Э, нет! — Царь Долины назидательно поднял к небу когтистый палец. — Тот, у кого рыльце в пушку, любой обман за версту чует. А наш верховный гаденыш этим пушком зарос по самое некуда, поэтому его ничто не убедит, кроме натурального образа. Да и мне легче справиться будет, чего уж греха таить. — Змей при этом тяжко вздохнул, выражая тем самым всю свою отцовскую скорбь. — Пошли, что ли, и так уже задержались. — Он расправил широкие кожистые крылья, помахал ими вхолостую для разминки и грузно поднялся в воздух. — Точнее, полетели. Ох и повеселюсь же я сейчас! А то дома и разрушить ничего толком не удается — жалко, из своего же кармана все восстанавливать приходится, а тут гуляй — не хочу!

Полоз хмурым взглядом провожал удаляющегося тестя. Как раз за ближайшим холмом, куда неровным лётом направился Змей Горыныч, и скрывался главный храм темных эльфов, основная резиденция Верховного Жреца Мурвинальха. Это было темное мрачное здание, построенное неизвестно когда и неизвестно кем, но без должной фантазии и при полном отсутствии вкуса. Эльфийское чувство прекрасного, так громко воспеваемое как самими пресветлыми, так и остальными расами, казалось, в момент возведения этого архитектурного урода изменило им с какими-то своими мстительными целями. В таком каменном монстре только разрушительные гадости с каверзами замышлять и остается, созидательные мысли оттуда бегут без оглядки. И бедная маленькая Салли, его Салли сейчас именно там, наедине с этим моральным темным эльфийским чудовищем, лелеющим свои грандиозные по масштабам, но совершенно нелепые по определению мечты. И только от них троих, Полоза, Влада и Змея, зависит жизнь единственной и неповторимой Саламандры. Хранитель Золота нежно улыбнулся, сам удивляясь внезапно нахлынувшей нежности при одном воспоминании о недавно ненавистной и раздражающей одним фактом своего существования жене. Он очень надеялся, что еще не поздно и у них хватит времени и сил справиться с многочисленными прихвостнями безумного жреца и вытащить ту, ради которой Полоз (теперь он точно это знал) готов был сровнять с землей упирающееся темными шпилями в небо монументальное сооружение. Если же они все-таки по каким-то причинам опоздали и спасать окажется уже некого… А вот об этом лучше всего не думать вообще!

 

Мы сидели с милой рядом.

Толковали горячо.

Она выбила мне зубы,

Я ей вывихнул плечо.

 

Влад с Полозом недоуменно переглянулись, услышав вдруг совершенно не к месту раздавшийся из-за холма пьяный фольклор в три глотки, мало того что далекий от совершенства, так еще и полностью нарушающий всю изначальную конспирацию.

— Не думаю, что подобным способом мы добьемся быстрейшего проникновения во вражескую крепость, — досадливо поморщился владыка.

 

Ешь, лошадушка, соломку,

Не надейся на сенцо.

Бери, милая, платочек,

Не надейся на кольцо.

 

— Отец, не лучше ли было напоить этого пьянчугу поосновательней и оставить дрыхнуть под ближайшим кустом? Боюсь, наломает он дров с такой-то стратегией.

— Теперь уже поздно что-либо менять, — махнул рукой Влад. — Ждем еще немного, и вперед.

— Может, лучше сейчас?

— Нет. Выждем, как и договаривались.

— Но, отец…

— Пусть прислуга и воины всецело отвлекутся на этого ненормального, не каждый же день у них сам Змей Горыныч в своей трехглавой ипостаси главную цитадель штурмует. Ведь он не так безобиден и глуп, как может показаться на первый взгляд. Думаю, в максимально короткие сроки темноэльфийской громаде основательный переполох будет обеспечен.

— И тогда у нас появится больше шансов попасть внутрь незамеченными, — нехотя соглашаясь с разумными доводами отца, кивнул Полоз.

— Вот именно. Ждем условного сигнала и только тогда выступаем.

Молодой и горячий Хранитель Золота скептически хмыкнул. Выступаем… Не слишком ли громко звучит это слово для армии, состоящей всего-то из двух, пусть и не самых последних, воинов? Только сейчас они не в открытом бою, и война не с благородным и великодушным противником, а с хитрым и опасным самодуром, играющим по одному ему известным правилам, не гнушающимся предательством и подлым ударом в спину. Стоит ли проявлять по отношению к такому благородство и высокие моральные качества? Вряд ли. Все равно не оценит и, смеясь, втопчет в грязь, а еще подло сыграет на них и выйдет победителем исключительно благодаря своей низости. Нет, тут нужно стать таким же, как он, отринуть от себя все чистые помыслы, задвинуть поглубже праведное негодование и забыть на время о честности. Что же, Полоз готов к этому. Только не надо скидывать со счетов, что сегодняшний враг достаточно силен и коварен, он умело пользуется магией высшего порядка и наверняка имеет какой-то особенно вероломный камень за пазухой. Выиграть у него будет не так-то просто, а шанс на победу только один-единственный, упустить его — равнозначно полному и безоговорочному поражению. И смерти Салли…

— Я вот все хотел спросить тебя, сын… — как-то не слишком уверенно начал Влад, отвлекая молодого наследника от его нелегких размышлений. Владыку тоже тяготило их временное бездействие и вынужденное ожидание. К тому же более подходящего случая удовлетворить свое отцовское любопытство ему может больше и не представиться.

— О чем? Спрашивай, — рассеянно отозвался Полоз, тем не менее не спуская нетерпеливого взора с вершины холма. Ожидание трех огненных всполохов, должных означать начало спасательной операции, становилось поистине невыносимым. Отсюда, из маленькой рощицы, скрывающей двух царственных разведчиков, не был виден главный храм Темных, где сейчас наверняка что-то происходило, и от этого на душе становилось еще тревожнее.

— Какая же все-таки Саламандра в человеческом облике?

Полоз сдержанно улыбнулся, вспомнив их последний излишне эмоциональный разговор перед самым похищением, которое Хранитель Золота бессовестно проворонил. Вкус мягких, нежных и… ставших вдруг такими желанными губ.

— Мелкая, вредная и язвительная, с короткими волосами, хитрющими глазами и острым языком. Совершенно не в моем вкусе, — как можно равнодушнее и короче попытался ответить Полоз. Но Влад, внимательно наблюдавший за сыном, прекрасно видел, как напряглись бледные высокие скулы, как сжались в тонкую линию упрямые губы, как дрогнули, словно не желая выпускать наружу душевную боль, ресницы, а ладони, до этого относительно спокойно лежавшие на ветке ближайшего дерева, сжались в кулаки. Понятно, все-таки эта вредная девчонка сумела добраться до его сердца… И нашла более верный путь, далекий от желудка.

— И что ты собираешься делать с этим дальше? — не сумел удержаться от очередного вопроса владыка.

Полоз неопределенно пожал плечами. Он не знал.

Но тут начинающее еле заметно темнеть в преддверии сумерек небо разрезали три огненных всполоха. Вот он, условный сигнал, наконец-то! Оба мужчины, не сговариваясь, мгновенно сменили ипостась, и две сверкающие в лучах закатного солнца змеи быстро заскользили, прячась за камнями и высокой травой, к злополучному чертогу темных эльфов.

 

Мрачный храм Темных оказался неприятным и угрюмым не только снаружи, но и изнутри. Исполинские размеры этого гротескного строения поражали даже самое богатое воображение. Замок представлял собой практически город-крепость в миниатюре: неприступный, пугающий, монолитный, отталкивающий. Такое впечатление, что строился он не с возвышенной духовно-религиозной миссией, дабы максимально приблизить стремления страждущих к милости Вершителя, а с вполне приземленной осадно-защитной целью, даже бойницы в толстых стенах проковырять не забыли и зубцы для укрытия лучников понатыкали вблизи главных башен. Все это Полоз отметил краем наметанного на такие вещи глаза, на самом деле все его внимание было направлено на поиск лазейки, через которую можно было бы как можно незаметнее пробраться внутрь. На удивление, таковая нашлась довольно быстро. Маленькая, но вместе с тем очень прочная, прошитая толстыми металлическими пластинами калиточка, скорее всего предназначенная для прислуги (не открывать же для таких незначительных особ ворота!), услужливо распахнула свою створку как раз в ближайшей к крадущимся полозам стене.

Убедившись, что за дверью не поджидает притаившаяся засада и не расставлены хитроумные ловушки, две огромные змеи проскользнули во внутренний двор и быстро огляделись. Переполоха, паники и приведения наличного военного состава храма к повышенной боевой готовности, как можно было ожидать, не наблюдалось, напротив — странная и немного пугающая безлюдность (или правильнее было бы сказать — безэльфийность) царила вокруг.

— Ш-ш-што бы это с-с-сначило? — озадаченно прошептал Влад, осторожно выглядывая на пустынную улочку из так удачно разросшихся рядом с калиткой кустов.

— Пос-с-смотри вон туда и с-с-сам вс-с-се поймеш-ш-шь, — хмыкнул в ответ Полоз и качнул головой куда-то вправо и вверх.

Владыка поднял глаза и обомлел. На самом высоком шпиле, острой черной стрелой устремленном в небо, с максимально возможным комфортом расположился Змей Горыныч. Как он умудрялся держаться за столь тонкую пику и не сломать ее своим внушительным весом, все логические доводы разума объяснять отказывались, но факт оставался фактом: чешуйчатая трехглавая туша не испытывала каких-либо видимых со стороны неудобств, занимая этот поистине важный стратегический объект. А позиция его была действительно очень выгодной, и Влад не мог не признать всю разумность данного расположения. Во-первых, достать это пьяное недоразумение оттуда, не умея летать, было практически невозможно, а во-вторых, оттуда открывался прекрасный вид на окрестности. Не в плане романтического любования, конечно, просто сверху весь храм и прилегающие к нему территории были видны как на ладони, а при наличии аж трех пар внимательных глаз пропустить что-либо важное или подозрительное вряд ли возможно. По крайней мере, владыка очень надеялся, что бочка вина не настолько затмит трехглавый разум, чтобы тот потерял бдительность.

А Змей Горыныч и правда не бездействовал. Ловко крутнувшись вокруг шпиля, этот виртуоз по части наведения беспорядков бесцельно выпустил три мощные огненные струи сразу в три стороны. Раздавшиеся тут же крики и многоголосая ругань невидимых полозам обитателей храма недвусмысленно дали понять, что цель успешно была найдена и оценена по достоинству. Эльфийская мстя в виде увесистых копий и остроконечных стрел полетела в занявшего более выгодную возвышенную позицию обидчика, но первые по большей части не долетели, а вторые не причинили прочной чешуе халы никакого вреда. Видимо, темным защитникам никто не удосужился объяснить, что Царь Долины практически непробиваем никаким видом оружия, а еще абсолютно невменяем в нетрезвом состоянии любой кондиции. Что ж, не стоить мешать этому гордому и отважному народу, именуемому Перворожденными, набираться такого важного военного опыта, как снятие пьяного халы со шпиля главного храма. Пусть развлекаются. Причем обе стороны.