С собой он взял только нательный пояс, набитый золотыми монетами и драгоценными камнями. Пояс, тянувший на пару килограммов, натирал тело, а кожа под ним жутко потела и чесалась.

Можно зайти в харчевню и выпить чаю, – предложил юноша, продолжая купаться в дорогих сердцу воспоминаниях. – Именно так я и поступил, когда в первый раз приехал в Танжер. А тебе я куплю пиалу молока.

Идея, конечно, неплохая, особенно в такую жару, – вздохнул пес. – Ты не учел только одного: твои любимые сарацины считают собаку нечистым животным. Так что в харчевню меня не пустят, и не надейся, и уж тем более не дадут полакать молока из пиалы. С гораздо большей вероятностью меня посадят на кол или сварят в кипящем масле. Эти твои мусульмане даже женщин дискриминируют – не то что собак. Видел кошмарные черные тряпки, которые они напяливают на голову своим дамам? Сплошные нарушения прав человека. Дикая нация.

Таков обычай, – пожал плечами Саша. – Удивительно. Ты так молод, совсем еще щенок, и при этом полностью лишен романтической жилки. Только подумай: мы с тобой в Африке! Ты увидишь пирамиды, научишься слушать язык пустыни, понимать ее знаки.

Ошеломляющие перспективы, – проворчал Мелхиседек. – Пыльные бури. Песок, застревающий в шерсти, забивающий пасть и глаза. Днем плавишься от жары, ночью трясешься от холода. Воды едва хватает, чтобы утолить жажду. Учитывая, как ты начнешь благоухать, ни разу не помывшись за многомесячный переход через пустыню, я заранее молю Бога, чтобы он лишил меня обоняния. Что ни говори, а твой Сантьяго ни черта не понимал ни в жизни, ни в любви. Любовь – это вовсе не то, что превращает свинец в золото, а золото прячет под землей. Любовь – это испытания, на которые я иду ради тебя.