Глава 14. Объявлять под присягой, что один будет говорить правду.

 

 

Присяга:

 

Объявлять под присягой, что один будет говорить правду.

 

Эндрю

 

- Клянетесь ли вы говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды, да поможет вам Бог? – Сказал мне судья несколько дней спустя.

Я ничего не ответил, внезапный уход Обри все еще свежий в моих мыслях.

- Мистер Гамильтон, я задал вам вопрос. - Упрекнул судья.

- Я прошу прощения, - сказал я. - Клянусь говорить правду, всю правду и ничего кроме правды, да поможет мне Бог.

- Мы можем продолжить.

Адвокат встал и откашлялся. - Мистер Гамильтон, ваше настоящее имя ранее было Лиам Хендерсон, правильно?

- Правильно.

- Скажите, пожалуйста, суду, откуда вы знаете моего клиента, Кевина Харта?

- Мы когда-то были партнерами в Хендерсон и Харт.

- Партнерами и лучшими друзьями, верно?

Я посмотрел на ничего не выражающего Кевина. Он был одет в серый костюм, все еще не в состоянии подобрать соответствующий галстук.

- Да, - сказал я адвокату. – Когда-то.

- Это правда, что у вас возникла с ним ссора в баре шесть с половиной лет назад?

- Определенная ссора.

Он взял лист бумаги. - Вы вошли в бар и ударили его? Оставив его со сломанной челюстью и переломом грудной клетки?

- Он трахнул мою жену.

Присяжные ахнули, и судья стукнул молотком.

- Мистер Гамильтон... - Судья говорил сурово. – Подобные выражения не допускаются в моем зале суда. Пожалуйста, ответьте на вопрос.

- Да, - сказал я. - Да, я травмировал Харта... Сильно.

- Подобно тому, как вы травмировали и свою собственную жену?

- Возражение! - Прокурор встала. - Актуальность, Ваша Честь?

- Поддерживаю.

- Хорошо. - Адвокат поднял руки в знак капитуляции. - Это правда, что вы обвиняете мистера Харта в разорении вашей бывшей фирмы?

- Очевидно, Министерство юстиции с ним заодно на суде сегодня.

- Мистер Гамильтон...

- Да. - Я сжал челюсти. - Да, я виню его в разорении нашей бывшей фирмы.

- Это правда, что вы также обвиняете его в том, что с вашей дочерью произошел несчастный случай?

- Ваша Честь! - Прокурор устремила на меня сочувствующий взгляд. - Актуальность?

- Протест отклонен... Ответьте на вопрос, мистер Гамильтон.

Я отвернулся от Кевина и сжал кулаки. - Да.

- Ваша дочь умерла за несколько недель до полного краха вашей фирмы, и в течение этого времени вам удалось жестоко избить вашего партнера, вашу жену…

- Я не бил, черт возьми, свою жену. Она совершила то дерьмо. Вы провели какие-либо чертовы исследования?

Судья стукнул молотком, но я продолжал говорить.

- Я не уверен, какого низкого уровня местный колледж должен был быть, чтобы выдать вам диплом юриста, но дело между мной и моей женой было закрыто несколько лет назад, потому что она солгала о многочисленных вещах присяжным. И, судя по тому, что она была отправлена ​​в тюрьму, с меня были сняты все обвинения, то вы можете принять этот чертовый факт. Таким образом, прежде чем вы зададите мне еще вопрос о какой-то ерунде и попытаетесь испортить мою репутацию, помните, что средства к существованию вашего клиента под угрозой во время этого процесса. Не мои.

Судья испустил глубокий вздох, но ничего не сказал больше. Он просто указал на адвоката, чтобы продолжал.

- Во время партнерства, это правда, что ваша жена отвечала за все денежные сделки фирмы?

- Бывшая жена. И да, это правда.

- А вы никогда не думали, чтобы дважды проверить, куда она тратила большую часть средств?

- У меня было образование в области права, а не бухгалтерского дела.

- Таким образом, вы никогда не думали, что это было немного подозрительно, что ваша новая фирма приносила около одного миллиона долларов ежемесячно?

- Нет. - Я вздохнул, вспоминая те дни, тех клиентов. Все, с которыми мы сотрудничали, имели намного больше, чем я бы заработал за всю свою жизнь, и я не ничего думал о ежемесячной прибыли, о которой сообщала Ава, я доверял ей.

- Это справедливо сказать, что разорение вашей фирмы может быть связано с тем, что финансами занималась ваша жена?

Я стиснул зубы. - Да.

- Интересно. - Он взял лист бумаги и попросил судью, чтобы он мог подойти ко мне. - Не могли бы вы прочитать это суду, пожалуйста?

- Я бы не хотел, - сказал я.

- Вы бы не хотели? - Он засмеялся. – Мистер Гамильтон, как адвокат, конечно, вы знаете, что окажете неуважение к суду, отказавшись читать требуемые доказательства.

- Прочитайте это, мистер Гамильтон. - Потребовал судья.

- Ты гребаная лгунья, Ава. - Я читал свои слова, что когда-то написал. - Ты трахнула так много людей за моей спиной, что я потерял счет. Насколько я могу судить, ты заслуживаешь, чтобы гнить за решеткой. Может быть, тогда твоя перегруженная киска получит столь необходимую паузу.

Присяжные прикрыли рот в шоке, но я продолжал читать. - Спасибо, что сказала мне, что мой член никогда не был в нормальном состоянии, что после всех этих лет брака ты никогда не была удовлетворена... Так как тебе с Кевином удалось не только отнять мою фирму, но также разрушить то, что было смыслом моей жизни, прими это письмо как прощание. - Я посмотрел на защиту.

- Не могли бы вы также прочитать, что написали постскриптум?

Я закатил глаза. - Так как ты будешь в окружении одних женщин в течение следующих пятнадцати лет, предлагаю тебе попробовать киску. Вкус очень безупречный.

- Возражение, Ваша Честь. - Прокурор встала. - Я не вижу, как этот документ имеет отношение к делу. Защита также не приобщила это письмо к делу. Я протестую.

- Протест принят. Исключите из протокола. - Судья посмотрел на часы и встал. - Давайте перерыв на обед. Дача показаний продолжится во второй половине дня.

Когда присяжные и присутствующие в зале суда вышли друг за другом, я сидел неподвижно. Я не знал, куда идти.

- Я не знала, что он собирался впутывать вашу дочь. Мне так жаль... – прокурор немного улыбнулась мне. - Я повторно проведу прямой допрос, как только он закончит... Ваш партнер, безусловно, сядет в тюрьму, он просто пытается немного дискредитировать вас, чтобы вызвать сочувствие у присяжных.

- Вы же знаете, что я адвокат, верно? - Я сошел с трибуны. - Я точно знаю, что он пытается сделать.

Я вышел из зала суда на улицу в сильный снегопад, глядя на небо. Я решил оставить здание суда, рискуя, что меня обвинят в неуважении к суду, но часть меня хотела помочь определить судьбу Кевина.

Это продолжалось уже долгое время, эта ложь, предательство, боль, и он заслужил то, что должен был получить.

Кто-то похлопал меня по плечу сзади.

- Есть минутка? - Спросил знакомый голос. Кевин.

- Нет.

- Я понял... - Он вздохнул. - Что бы ни случилось в конце этого судебного процесса…

- Разве ты не слышал, что я сказал? - Я развернулся к нему лицом, опешив от того, каким изможденным он выглядел поближе. Время не было к нему благосклонно вообще.

- Я прошу прощения за все то, через что мы с Авой заставили тебя пройти, - сказал он с неподдельным выражением в глазах. - Деньги и клиенты приходили так быстро, и мы были такие молодые...

- Молодые?

- Да. - Он кивнул. - Молодые и глупые, понимаешь? Это было…

- Глупые, черт возьми. - Я сжал челюсти. - Но это было больше, чем глупости, Кевин. Это была жадность. И когда газеты начали сопоставлять все, когда клиенты стали требовать ответов, вы оба отвернулись от меня. Вы обвинили меня... Ты подал на опеку Эммы, зная чертовски хорошо, что на самом деле не хочешь этого. Ты просто хотел сделать мне больно, так как был ее биологическим отцом.

- Лиам...

- И ты сделал. - Я мог бы честно признаться, что раз и навсегда. - Ты действительно, черт возьми, сделал...

- Если бы я мог все вернуть…

- Ты не можешь. - Я перебил его. - Но ты можешь сказать мне одну вещь...

- Какую?

- Ночь, когда ты разрушил мою жизнь... Ну, не в первую ночь, а в ту, которая произошла несколько месяцев спустя, ты был выпивший?

- Какое это имеет сейчас значение?

- Ты был, блять, выпивший в ту ночь? - Я посмотрел на него, и он вздохнул, глядя в землю.

- Да...

- Спасибо за твою, наконец-то, честность. - Издевался я. - Я буду спать еще лучше ночью, зная, что ты присоединишься к Аве за решеткой после этой недели.

- Ава снова в тюрьме? - Он выглядел раненым, разочарованным.

- И будет еще девять лет. - Я улыбнулся, но это быстро исчезло. – Еще шесть, которые получила за Эмму.

Я не дал ему возможности ответить. Мое сердце снова сжалось при мысли о потери дочери, представляя всю боль, которую она, должно быть, чувствовала в свой последний день. Я закрыл глаза, пытаясь заблокировать другие мрачные воспоминания, которые начали появляться.