ИСТОРИЯ 8 страница

Митрополит Фотий (1408-1431 гг.) осуждал произвол княжеских чиновников по отношению к церковному имуществу. Он упрекал великого князя Василия I Дмитриевича за то, что тот «церковь Божию уничижил... насилствуя, взимая неподобающая», просил вернуть церкви то, что было дано ей его прародителями, и утвердить ее права «благочестивым списанием». Мирян и духовенство он убеждал избегать пьянства и пиров, совершать молебны за православных царей и князей, не позволять браки без венчания, не допускать сквернословия, суеверий, ворожбы; за­прещал лицам духовного звания заниматься ростовщичеством, венчать девочек до 12 лет.

В 1411 г. Фотий помог князю заключить брак его дочери Анны с наследником византийского престола, старшим сыном императора Мануила. По воле и под наблюдением Фотия в 1418 г. был составлен общерусский летописный свод, который, объединив московское и новгородское летопи­сания, лег в основу ряда позднейших летописей. После смерти Василия I Фотий поддержал права на престол его сына Василия II против дяди — галицкого князя Юрия Дмитриевича и направил к нему послов с требованием явиться в столицу и присягнуть на верность Василию II. В том же году сам Фотий отправился в Галич просить Юрия отказаться от кровопролития и пойти на мир.

В 1453 г. под ударами турок пала Византийская империя. Незадолго до этого в 1439 г. визан­тийский император и константинопольский патриарх пошли на заключение унии с католиками. Униатский собор состоялся во Флоренции. Однако его решения не приняло большинство право­славных иерархов. Отрицательно отнеслась к ним и Русская церковь. После того как назначен­ный в Константинополе митрополит Исидор принял унию, русские власти, как светские, так и церковные, отвергли подчинение Риму. На церковном соборе 1448 г. русские епископы с санкции великого князя выбрали митрополитом рязанского епископа Иону. Отныне русская церковь стала самостоятельной («автокефальной»), и ее глава выбирался собором русских епископов, а не назна­чался константинопольским патриархом.

1.3.7. Куликовская битва и ее значение. Зарождение национального самосознания

Центральным событием в истории Руси XIV в. стала Куликовская битва. Однако еще за 6 лет до «Мамаева побоища» — после съезда князей в Переславле-Залесском — великий князь Дмит­рий Иванович прекратил выплату дани в Орду, а затем в 1375 г. провел совместный поход против Твери, и тверской князь признал себя вассалом Москвы. Таким образом Дмитрию, его боярам и митрополиту Алексию удалось создать союз русских княжеств во главе с Москвой. Затем несколь­ко лет шла «пограничная» война с татарами, в ходе которой московские войска в 1377 г. потер­пели поражение на р. Пьяне, а в 1378 г. разгромили на р. Воже ордынское войско мурзы Бегича.

Летом 1380 г. Мамай собрал войско, насчитывавшее около 60 тыс. воинов. Союзником Мамая согласился быть великий князь литовский Ягайло, войско которого должно было поддержать ор­дынцев, двигаясь по Оке. Другим союзником Мамая — по свидетельству ряда летописей — был рязанский князь Олег Иванович. В конце июля 1380 г., узнав о намерениях ордынцев и литовцев воевать с Русью, Дмитрий Иванович за месяц смог собрать общерусское войско под единым ко­мандованием и перехватить инициативу, т.е. сделать то, что было исторически не осуществимо в XIII в. В составе общерусской рати были москвичи и воины из земель, признавших власть московского князя, хотя ряд земель — Новгород, Смоленск, Нижний Новгород, Тверь — своих войск не прислали.

Многотысячная рать Дмитрия собралась в Коломне и оттуда в конце августа двинулась на юг. Быстрый марш русского войска (около 200 км за 11 дней) не позволил силам его противников со­единиться. В ночь с 7 на 8 сентября русское войско перешло Дон и заняло позицию на Куликовом поле. Дмитрий довольно рискованно отрезал себе пути возможного отступления, но одновременно прикрыл с флангов свою рать реками и оврагами, что затрудняло действия ордынской конницы. Московский князь выдвинул Передовой полк, за ним стояли главные силы: Большой полк из пеших воинов прикрывали конные полки «правой руки» и «левой руки». За основным войском находился резерв — легкая конница, которая должна была встретить ордынцев стрелами. В гус­том лесу Дмитрий расположил Засадный полк под командованием князя Владимира Андреевича Серпуховского и воеводы Дмитрия Боброка-Волынского.

Битва началась утром 8 сентября поединком богатырей. С русской стороны на поединок был выставлен Александр Пересвет — монах Троице-Сергиева монастыря, до пострижения — брянс­кий боярин. Противником его оказался татарский богатырь Темир-мурза (Челубей). Воины одно­временно вонзили друг в друга копья: это предвещало большое кровопролитие и долгую битву. Ордынская конница быстро смяла Передовой полк, но затем натиск ее в центре был остановлен. Мамай перенес главный удар на левый фланг и начал теснить русские полки. Положение спас вышедший из дубравы Засадный полк. Он ударил в тыл и фланг ордынской коннице, чем и решил исход битвы. Князь Дмитрий Иванович, который участвовал в битве в составе Большого полка, был ранен в ходе сражения.

Русские воины преследовали бегущих ордынцев до реки Красивая Меча (в 50 км от Куликова поля); там же была захвачена ставка Мамая, который успел бежать. Когда Ягайло, шедший на соединение с Мамаем, узнал о его поражении, он спешно повернул обратно. Потери обеих сторон в Куликовской битве были огромными. Убитых (и русских, и ордынцев) хоронили 8 дней.

Куликовская битва вселила уверенность в возможность победы над ордынцами. Поражение на Куликовом поле ускорило процесс политического дробления Золотой Орды на улусы. Два года после победы на Куликовом поле Русь не платила ордынцам дань, что положило начало освобож­дению русского народа от ордынского ига, росту его самосознания и самосознания других наро­дов, находившихся под игом ордынцев, укрепило роль Москвы как центра объединения русских земель в единое государство.

Ситуацию не смогли принципиально изменить ни поход хана Тохтамыша и сожжение Москвы в 1382 г., ни возобновление выплаты «выхода». По завещанию 1389 г. Дмитрий передал Москву и великое княжение своему сыну Василию I Дмитриевичу (1389—1425 гг.), и Тохтамыш вынуж­ден был согласиться — у московского князя больше не было в Северо-Восточной Руси соперника достаточно сильного, чтобы с ханской помощью решить вопрос иначе.

В 1392 г. Василий I присоединил к Москве Нижний Новгород, затем Муром, Городец, Меще­ру, Тарусу, Ржев. Начиная с 1399 г. Псков стал принимать князей «от руки» великого князя. В начале XV в. появился символ власти московских князей — «шапка Мономаха» и первый обще­русский летописный свод — Троицкая летопись 1408 г.

В 1395-1396 гг. хан Тохтымыш был разбит другим завоевателем — среднеазиатским прави­телем Тимуром, армия которого прошла вдоль и поперек всю Орду и разгромила крупнейшие ее города. От этого удара Орда уже не смогла оправиться, и в 30-х гг. XV в. начался ее распад. Образовались самостоятельные Казанское (1437 г.) и Крымское (1449 г.) ханства со своими ди­настиями; во второй половине XV в. выделилась Ногайская Орда, затем — Астраханское ханство. Ведущую роль в сте-пи играла Большая Орда, хан которой Ахмат в 70-х гг. XV в. пытался вос­становить свою власть над русскими землями. Однако в 1472 г. Иван III окончательно прекратил выплату дани, а в 1480 г. поход Ахмата на Русь был остановлен московскими войсками на реке Угре. Все попытки хана форсировать были отбиты русскими полками, и поздней осенью 1480 г. Ахмат отвел свои войска от русских границ и вскоре был убит своими противниками.

Начавшееся с конца XIII в. медленное восстановление экономики отрезанной от морских тор­говых путей и разоряемой ордынским «выходом» Руси происходило на заметно более низком уровне по сравнению с западноевропейскими странами, где уже нарождался буржуазный уклад. Приходилось заново «повторять» пройденный путь, возрождая устойчивое феодальное хозяйство, городское ремесло, денежное обращение. Лишь к концу XIV в. страна достигла домонгольско­го экономического уровня. В процессе создания единого государства на первый план вышли не столько экономические, сколько политические факторы, прежде всего — необходимость проти­востояния Золотой Орде и другим соседям: Литве, Ливонскому ордену, Швеции. В 1228-1462 гг. русские княжества выдержали 302 военных похода и 85 крупных сражений — ни одно государс­тво Европы не знало такой интенсивной борьбы за национальную и государственную независи­мость. Условия такого давления формировали не только сильную верховную власть московского великого князя и зависимый от него слой «служилых людей», но и иные, по сравнению с Запад­ной Европой, политические традиции.

Московское государство складывалось как огромный военный лагерь: его финансы не поз­воляли иметь наемную армию, слуги князя всегда были готовы к мобилизации. В Х1У-ХУ вв. сложился «государев двор» — военно-административная корпорация «слуг московских князей», насчитывавшая 2—3 тыс. чел. В нее входили члены потомственных боярских родов (Шереметевы, Морозовы, Салтыковы, Пушкины, Годуновы, Бутурлины, Захарьины-Кошкины и др.), «выехав­шие» на московскую службу князья и бояре из Литвы и Твери, аппарат дворцовой админист­рации (казначеи, дворские, ключники). Из этого круга выходили наместники, воеводы, послы, их помощники и подчиненные. Менее знатные слуги составляли «государев полк» — основную, наиболее надежную часть великокняжеского войска. Связанный с Москвой земельными пожало­ваниями (не только на территории собственно Московского, но и на землях великого княжения) и наследственной службой, «двор» стал опорой московских князей в борьбе за первенство.

С 1373 г. московская рать почти ежегодно занимала рубежи на Оке, чтобы предупреждать татарские вторжения на территорию княжества. При постоянной сезонной службе в Москве с середины XV в. стали составляться «разряды» — особые росписи расположения отрядов и их командиров, порядка их взаимодействия. По призыву князя вассалы и слуги разных князей должны были садиться в осаду и выходить в поход под началом московских наместников. В XV в. московские князья постепенно ограничивали право своих вассалов «отъезжать» со службы: в до­говоры с ними вносились условия о потере ими в таких случаях своих вотчин.

С тех времен складывается традиция бессрочной и безусловной службы русских дворян в ХУ-ХУШ вв. (для сравнения, во Франции XIII в. рыцарь был обязан служить королю 40 дней, испанский идальго — 3 месяца в году). Обязательные военные повинности в Х1У-ХУ вв. рас­пространялись и на прочее население в виде «городового дела» (строительства крепостей) и «по- сошной службы» — выделения по разнарядке с определенного количества земли крестьян для перевозки обозов и артиллерии, для осадных и прочих вспомогательных работ во время частых военных действий.

Во второй четверти XV в. началась война между потомками Дмитрия Донского — сыном Ва­силия Дмитриевича Василием II (1425-1462 гг.) с одной стороны и его дядей, князем Звени­городским и Галицким Юрием и его детьми — с другой. Князь Юрий в 1433 и 1434 гг. лишал племянника московского стола. В 1445 г. Василий II попал в плен к татарам и обязался выпла­чивать огромный «окуп». Сын Юрия Дмитрий Шемяка в 1446 г. захватил Москву, ослепил Васи­лия и взял с него «проклятую грамоту» об отказе от великого княжения. На стороне Василия II оказались «государев двор» и церковь, которые помогли своему князю вернуть престол. После изгнания из Москвы в 1447 г. Шемяка пытался создать на севере свое государство со столицей в Устюге, но после поражения от московских войск бежал в Новгород, где в 1453 г. был отравлен. Василий II расправился с помогавшим Шемяке удельным можайским князем, в 1456 г. разгро­мил новгородские войска, ликвидировал серпуховский удел.

Затяжная усобица между членами московского дома показала прочность созданной в Москве военно-политической структуры. Противники московского князя были энергичными правителя­ми и хорошими полководцами. Они не выступали за возвращение к временам раздробленности и, в отличие от Василия И, стремились к активной борьбе с Ордой. Но галицкие князья стремились восстановить «старину» в виде федерации самостоятельных княжеств под московским руководс­твом и опирались на свои «дворы» и провинциальные земли.

Феодальная война могла лишь замедлить «собирание земель», но не остановить его — тем более что и Тверь, и Новгород в то время стремились только сохранить свою независимость и не претендовали на гегемонию. Завершающий этап объединения пришелся на время княжения прав­нука Дмитрия Донского — Ивана III (1462-1505 гг.) и его сына Василия III (1505-1533 гг.).

1.3.8. Культура Руси в XII—XV вв. Городская культура

В период феодальной раздробленности в культурном развитии земель и княжеств проявляются отличительные черты: возникают новые центры летописания, отражавшие местные политические интересы; складываются местные архитектурные и иконописные традиции.

Начиная с XII в. летописи упоминают десятки новых населенных пунктов, которые превращались из племенных убежищ и феодальных замков в оживленные местные центры на перекрестках водных и сухопутных дорог. Возникшие города становились очагами преобразования традиционных форм производства, общественных отношений и культурных норм в новые, качественно более высокие.

Города строились в удобных и защищенных местах по берегам рек, часто на мысу при впаде­нии притока, и, как правило, состояли из кремля — «детинца» и торгово-ремесленного посада. От центра к городским стенам и воротам радиусом расходились основные дороги — улицы, вдоль которых в периметре кольца укреплений и за ними рос и сам город, приобретая радиально-коль­цевую планировку.

Первоначально система городских укреплений состояла из рубленых деревянных стен, сто­явших на насыпных валах (на основе деревянной каркасной конструкции), окруженных рвами, заполненными водой. Так, известно, что после перенесения столицы Северо-Восточной Руси во Владимир для защиты подступов к городу была поставлена грандиозная линия валов Нового города с рублеными крепостными стенами и возведенными в 1164 г. белокаменными Золотыми воротами (в арочном пролете крепились дубовые двери, обшитые медными листами, «писанными золотом»). Надвратная церковь служила одновременно сторожевым постом. В Москве постройка дубовых стен и башен началась в 1339 г. по повелению Ивана Калиты. Готовясь к решительной борьбе с татарами, Дмитрий Донской в 1367 г. приказал поставить первые на северо-востоке Руси белокаменные кремлевские укрепления. После возрождения утраченного в результате татарского нашествия производства кирпича Москва стала основным центром его изготовления. Кирпич и камень в это время активно используются для строительства крепостных сооружений. Каменные стены новгородского детинца начали возводить в 1302 г., закончилось строительство к 1420 г.

Уже с X в. городские улицы стали мостить, и конструкции деревянных мостовых сохраня­лись без изменения около тысячи лет. При раскопках в Новгороде были обнаружены 28 их слоев.

Деревянными были и другие городские сооружения: колодцы, набережные, мосты, дренажные системы — своеобразная канализация.

Вдоль узких (3-5 м) улиц при достаточно свободной их планировке располагались усадьбы горожан с жилыми и хозяйственными постройками. Дома горожан были крупнее, чем деревенс­кие постройки, поскольку часто жилище совмещалось с мастерской — кожевенной, ювелирной, литейной, ткацкой; раскопанный в Новгороде дом иконописца ХП-ХШ вв. Олисея Гречина пред­ставлял собой настоящую «химическую лабораторию» по изготовлению красок. Над избами ря­довых или зависимых людей возвышались двух-, а то и трехэтажные дома знати со множеством комнат, пристройками и галереями-балконами, украшенными резьбой.

Город являлся экономическим и административным центром округи. Именно там шло ак­тивное строительство. Эпоха феодальной раздробленности стала временем расцвета архитектуры и искусства. С распадом единой державы и возникновением новых городских центров начинают складываться местные архитектурные школы (новгородская, владимирская, полоцкая, галиц- кая, черниговская и др.) со своими традициями и приемами. Облик городов, как и в Киевской Руси, определяли культовые здания. Основу церковной архитектуры по-прежнему составлял тип крестово-купольного храма. Но в период удельной Руси храмы не могли соперничать по разме­ру с колоссальными Софийскими соборами Киева и Новгорода. Перестали строиться многогла­вые храмы; наибольшее распространение получили сооружения кубической формы с покрытием в форме закомар и массивной главой, с местными особенностями в использовании строительного материала и декоративном убранстве.

В XII в. на Руси впервые появляются башнеобразные храмы (церковь Параскевы Пятницы в Чернигове), где барабан с куполом венчал ступенчато повышающуюся к центру систему арок. Своими архитектурными особенностями наиболее ярко выделяются Новгородская и Владимиро- Суздальская земля.

Отличительными чертами новгородского архитектурного стиля были строгость, простота форм, скупость декоративных украшений (местный камень при резке крошился или расслаивал­ся). Крупнейшими храмами XII в. являются возведенные мастером Петром трехглавые соборы Рождества Богородицы Антониева монастыря (1117 г.), Георгиевского собора Юрьева монастыря (1119 г.) и, возможно, им же построенный одноглавый Никольский собор на Ярославовом двори­ще (1113 г.). Во второй половине XII в. в Новгороде вместо грандиозных, но немногочисленных сооружений стали в большом количестве ставить небольшие и простые, заказчиками которых были боярские фамилии, купеческие корпорации или объединения соседей — «уличан». Послед­ней постройкой, возведенной в Новгородской земле князьями, стала одноглавая церковь Спаса на Нередице (1198 г.) с непомерно толстыми стенами. В архитектурном типе церкви Параскевы Пятницы на Торгу (1207 г.) заметны изменения: с трех сторон к основному кубу здания при­мыкают пониженные притворы. Небольшая церковь Рождества Богородицы в Перынском скиту (около 1226 г.) интересна заметным наклоном стен, что создает суживающийся кверху силуэт и зрительно увеличивает высоту храма. Вместо традиционного позакомарного покрытия здесь применяется трехлопастное; фасады не разделены пилястрами («лопатками»), что придает храму монолитность. Эти приемы нашли в дальнейшем широкое применение.

Как правило, в кладке стен кирпич — «плинфа» сочетался с камнем и скреплялся известко­вым раствором с примесью мелко истолченного кирпича — цемянкой. С установлением татар­ского ига прекратилось каменное строительство; лишь в 1292 г. был возведен каменный храм Николы на Липне. С этого времени началось применение новой техники кладки и нового строи­тельного материала — грубо отесанной «волховской плиты» (разновидности сланца) на растворе извести с песком. Выложенные таким образом стены были неровными, что наложило отпечаток на характер построек, в которых отсутствует геометрическая четкость линий и форм. Это прида­ет новгородской архитектуре того времени особую скульптурную пластичность. Так возводились одноглавые церкви Спаса на Ковалеве (1345 г., мастер Онцифор Жабин), Успения на Волотовом поле (1352 г.), Федора Стратилата на Ручью (1360 г.), Спаса на Ильине улице (1374 г.). Фасады двух последних украшает немало декоративных элементов: кирпичный поребрик с треугольными впадинами, арочки и ниши, стрельчатые окна и порталы.

В XV в. впервые появляются двухэтажные храмы — точнее, храмы на подклетах, использо­вавшихся в качестве хозяйственных складов. Новгородские зодчие все чаще обращаются к ху­дожественным образцам прошлого: по повелению архиепископа Евфимия начали строить новые церкви на фундаментах старых (церковь Ивана на Опоках, 1127-1130 и 1454 гг., церковь Ильи на Славне 1198-1202 и 1455 гг.), намеренно «копируя» стиль XII в.: таким способом новгородское руководство, противившееся присоединения к Москве, стремилось поддержать дух независимости и авторитет Новгорода.

К концу XIV в., после отделения в 1348 г. Пскова от Новгородской республики, сложилась самостоятельная школа псковского зодчества. Особенностями псковских храмов XV в. (церковь Василия на Горке, 1413 г. и др.) были открытые звонницы в виде стенки с пролетами для колоко­лов и отсутствие внутренней росписи стен. Выстроенные на средства простых горожан псковские церкви обрастали приделами и пристройками для хозяйственных нужд и хранения ценностей, об­разуя живописный комплекс — центр улицы или квартала. В XV в. псковские мастера считались лучшими строителями на Руси и наряду с итальянскими зодчими были приглашены в Москву для возведения великокняжеского храма Кремля — Благовещенского собора.

С началом раздробленности князья Северо-Восточной Руси стали строить торжественные парадные храмы, наглядно воплощавшие их претензии на главенство Владимирской земли в системе русских княжеств. Белокаменные соборы из местного известняка получали изысканное декоративное оформление: аркатурно-колончатые пояса, полуколонны с капителями, пышную резьбу: на рельефах Дмитриевского собора великий князь Всеволод Юрьевич с сыновьями и воз­носящийся на небо Александр Македонский соседствуют со сказочными зверями и невиданными растениями.

После того как Андрей Боголюбский перенес столицу княжества во Владимир, там началось большое строительство. Владимирский Успенский собор (1158-1161 гг.), построенный по повеле­нию князя в высшей точке города, стал главным храмом Северо-Восточной Руси. После пожара 1185 г. он был значительно перестроен — из одноглавого стал пятиглавым и получил новые внешние стены — галереи, украшенные аркатурно-колончатым поясом. Не менее великолепен возведенный рядом с ним в правление Всеволода Большое Гнездо одноглавый Дмитриевский со­бор (1194-1197 гг.). Вся верхняя половина его фасадов и барабан покрыты искусно вырезанными рельефами. В полутора километрах от княжеской резиденции, в Боголюбове, находится шедевр русского средневекового зодчества — посвященная Богородице красивейшая небольшая одногла­вая церковь Покрова на Нерли, возведенная в 1165 г. в честь победы над волжскими булгарами, поражающая совершенством пропорций, для защиты от разливов реки она была поставлена на скрытом в насыпи искусственного холма пятиметровом фундаменте. Венцом творчества влади­мирских зодчих и резчиков по камню были Рождественский собор в Суздале (1222-1225 гг.) и Георгиевский собор в Юрьеве-Польском (1230-1234 гг.), сложенные из туфа и покрытые бело­каменными декоративными деталями.

Первым храмом, построенным после татарского нашествия, стал возведенный в традиции вла- димиро-суздальского зодчества Спасский собор в Твери (1285-1290 гг.). В 1326-1333 гг., при Ива­не Калите, в том же стиле были возведены четыре каменных храма в Московском Кремле, в том числе первый (из четырех) Успенский собор, что соответствовало политическим замыслам князя, стремившегося подчеркнуть преемственность владимирского и московского княжений. С этой же целью с конца XIV в. начинается восстановление древних сооружений во Владимире, Ростове, Переславле-Залесском. Крупнейшей постройкой стал Успенский собор в Коломне (1379 г.).

Большинство храмов XIV в. не сохранилось, возможно, из-за их непрочности вследствие того, что за время длительного перерыва, связанного с нашествием, в значительной степени были утра­чены строительные навыки. Древнейшими дошедшими до нас памятниками московского зодчес­тва являются Успенский собор (1400 г.) и собор Рождества Богородицы (1405 г.) в Звенигороде, Троицкий собор Троице-Сергиева монастыря (1422 г.), Спасский собор Андроникова монастыря в Москве (1427 г.) — одноглавые кубические храмы. Их декоративное убранство скромнее, чем старых владимирских (нет аркатурных поясов, почти не используются резные детали), но в нем появляются новые элементы — килевидные закомары и ряды уменьшающихся по размеру ко­кошников, образующие переход к барабану и ставшие характерной особенностью московских пос­троек. Интересный эффект достигается наклоном стен к центру здания (в Троицком соборе — на 45 см) и сужением кверху барабана: создается впечатление особой устойчивости и одновременно устремленности храма ввысь.

Сохраняя византийские традиции, церковная живопись обретала свой художественный язык. Уникальным памятником монументального искусства мирового уровня являются фрески новго­родской княжеской церкви Спаса на Нередице (1199 г.), где наряду с каноническими изображе­ниями божественных чинов и пророков присутствуют фигуры первых русских святых мучеников князей Бориса и Глеба во главе процессии святых к Богородице. В живописи удельного периода складываются местные традиции, появляются свои святые и праздники, которые находят отра­жение в живописи в качестве особых композиций. Покровителями всей Руси были святые князья Борис и Глеб. Князь Андрей Боголюбский учредил новый праздник Покрова Богородицы, которо­му с XIII в. начали посвящать иконы. Палладиумом Новгорода стала икона «Богоматерь Знаме­ние», которая, по преданию, в 1170 г. спасла город от осадившего его суздальского войска: с тех пор Богородицу изображали с раной на щеке от вражеской стрелы; противостояние новгородцев экспансионистским планам врагов было запечатлено в иконе «Битва новгородцев с суздальцами» («Чудо от иконы Знамение»). Самый народный святой Николай Угодник представал суровым защитником русской земли в образе Николы Можайского; другой образ — Николы Зарайско­го — стал художественным центром целой повести о гибели семьи рязанского князя в период татарского нашествия. В дальнейшем, в Х1У-ХУ вв., сформировались самостоятельные школы: новгородская, псковская, тверская, московская.

«Золотым веком русской иконописи» называют XV в. Это время связано с именами величай­ших живописцев Феофана Грека, Андрея Рублева и Дионисия.

Феофан Грек, приехавший на Русь из Константинополя, соединил в своем творчестве лучшие традиции византийского и русского искусства. Живопись его характеризуется свободой компо­зиционного построения, энергичной манерой письма и потрясающей экспрессивностью и эмоцио­нальностью. Фигуры святых-столпников в расписанной им в 1378 г. новгородской церкви Спаса на Ильине улице отличаются индивидуальностью, а грозный лик Христа Пантократора в куполе поражает суровостью пронзительного взгляда. В Москве, возглавившей процесс объединения рус­ских земель и ставшей в то время центром притяжения для лучших живописцев, Феофан работал над фресковой росписью не сохранившихся Архангельского и Благовещенского соборов и ико­ностасом Благовещенского собора (1405 г.); до нас дошла его изумительной красоты центральная часть — деисус с фигурами Христа, Богородицы и Иоанна Предтечи. На Руси Феофана называли «философом».

Вместе с Феофаном и Прохором с Городца расписывал Благовещенский собор Андрей Рублев; вероятно, его кисти принадлежит часть росписи Успенского собора в Звенигороде; в 1425-1427 гг. он работал над фресками Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря, а в 1427-1430 гг. — Спа- со-Андроникова монастыря. Наиболее известна монументальная живопись Андрея Рублева и Да­ниила Черного в Успенском соборе Владимира (1408 г.) Одна из лучших фресок собора — «Шест­вие праведников в рай»: каждая группа — праведники, апостолы, святители — выделена, и в то же время все они выступают едино, во главе с апостолами Петром и Павлом. Одним из самых выдаю­щихся памятников мирового искусства стала икона Андрея Рублева «Троица» (1425-1427 гг.), напи­санная для собора Троицкого монастыря. Вся ее композиция подчинена главной идее — единства и нерасторжимости ее трех лиц. Спокойная плавность линий создает ритм кругового движения. Колориту иконы присуща мягкость; светлые, но не резкие тона придают изображению необык­новенную гармоничность. Именно мягкая, а не суровая внутренняя сосредоточенность, состоя­ние умиленного покоя или молитвенного созерцания, тихой благости отличают персонажей икон Андрея Рублева.

На рубеже ХУ-ХУ1 вв. над росписями Успенского собора Московского Кремля, Успенско­го собора Иосифо-Волоколамского монастыря, Рождественского собора Пафнутьева Боровского монастыря работал мастер Дионисий. Почти полностью сохранились фрески собора Рождества Богоматери Ферапонтова монастыря под Вологдой, созданные им в 1502 г. вместе с сыновьями

Феодосием и Владимиром. Для стиля Дионисия типичны более грациозные, удлиненные фигуры, прохладные тона с преобладанием изысканных светлых оттенков, идеальная красота ликов. Из­вестной иконой письма Дионисия стал житийный образ русского митрополита Алексия; в клей­мах по периметру иконы изображены реальные события жизни святого.

Постепенно в иконописном деле происходит «разделение труда». Над ликом стали работать последовательно несколько человек: лучший рисовальщик мастерской — «знаменщик» делал на грунте рисунок углем или процарапывал его иглой, «доличник» писал фон и одеяния, а самый лучший мастер — «личник» создавал лик святого. Правила — «каноны» строго определяли сам сюжет и средства его выражения, и средневековый художник осознавал себя не столько творцом, сколько «передатчиком» божественного откровения, завещанного коллективным опытом церкви. В качестве пособия для мастеров существовали специальные прориси. Но иногда для изложе­ния трудных догматических положений иконописцам приходилось идти на риск неканонических решений; появлялись такие композиции, как «Отечество», где изображались все три ипостаси Троицы: Бог-Отец, Бог-Сын и Дух святой. Но в рамках канона могли создаваться и произведения высокой культуры, и бесхитростные образа местных умельцев.

Для простых горожан были доступны начальные школы, существовавшие при городских цер­квах. Там, судя по берестяным «тетрадям» учеников XIII в., их учили азбуке и умению писать по складам и прописям, цифровой системе (в допетровской Руси цифры обозначались буквами и специальными значками), основным молитвам. Береста была повседневным писчим материалом для писем, деловой корреспонденции, колдовских заговоров, долговых расписок и даже изби­рательных бюллетеней. К настоящему времени с 1951 г. найдено уже более 1000 берестяных грамот — не только в Новгороде и других городах Новгородской земли, но и в Москве, Старой Рязани. В XIV в. на Руси появилась бумага, век спустя она превратилась в основной материал для письма; пергамент использовался только для княжеских указов. С XIV в. наряду с уставным письмом начинает использоваться полуустав с более свободным движением пера, значительным количеством сокращений и выносом элементов букв над строкой или под ней. До наших дней до­шли 85 рукописей XII в., 40 рукописей датируются ХП-ХШ вв., 215 — XIII в., 85 — ХШ-Х1У вв. и в 817 — XIV в.