THE CHASM OF FIRE 10 страница

— Никогда, никогда не думай подобным образом! Это

негативные мысли. Провал никогда не должен обдумываться! Но ты не должна опираться на меня, ты должна быть в состоянии полагаться только на одну себя.

Я могу только создать условия. Я помогаю тебе и буду делать так в будущем, но не буду никогда об этом заявлять. Ты не узнаешь, где и как тебе помогают. И чтобы ты ни делала, я буду всегда говорить тебе, что ЭТО НИЧТО и ты должна делать больше! Иначе как ты избавишься от шайтана гордыни?

— Отречение — это самое трудное в мире, пока ты делаешь его, и наипростейшее, когда это сделано. Те люди, -которых ты видишь здесь, не знают, как сидеть перед Мастером, как говорить с Мастером. Ведутся всевозможные неумные разговоры!

— Но это только поверхностные, внешние отношения. Они не могут значить много, — сказала я.

— Что в сердце, проявляется внешне. Внешность отражает внутреннее отношение, это невозможно скрыть. Если кто-то чувствует почтение, это определенно обнаружится само собой. Это, подобно любви, не может быть скрыто. Если я не говорю с тобой в течение дней, просто сиди. Если я говорю, говори и ты, но никогда, никогда ты не должна жаловаться... Это дверь, единственная дверь к Королю Сердца. Что есть отречение от всего сердца? Вы, люди, даже не представляете. Не только западные люди, я имею в виду индийцев тоже... Учись быть ничем, это единственный путь.

Он выглядел таким мягким. Он меняется... или это я становлюсь безумной? Не могу отвести от него глаз. Утонченный. Весь в белом. Как скулы просвечивали через бронзовую кожу! Это придавало какую-то прозрачность.

— Если понимаешь, если можешь выразить, этого не останется, так вы сказали только что. Так что это за опыт, о котором я не могу ничего знать и понять? Он не мой, если я ничего не знаю о нем!

— Я уже говорил тебе много раз: старайся узнать мои мысли и желания. Почему, например, у тебя всегда есть

враждебные мысли? Так много сомнений. Это твой характер. Редко кто-то отрекается с первого шага, очень немногие делают это. Если ум ушел, где остался характер? Если ничего не осталось, что остается?

— Только любовь, — сказала я.

— Именно, — ответил он, и его глаза засияли как звезды. — Взгляни, чем ты была семь месяцев назад, и посмотри, где ты находишься теперь.

— Я хочу отречься совершенно, верьте мне, но как сделать это, как достигнуть этого? Я чувствую неотложность этого. Что-то говорит мне, что немного времени осталось.

— Ты отречешься, — сказал он, меняя позу. Он сидел теперь в гуру-асана (основная поза); он часто сидел так, когда говорил со мной. Никто не имел права сидеть в этой позе в присутствии Учителя, так гласила традиция.

— Ты отречешься, — повторил он, — ты подведена к черте, и ты сделаешь это.

— О, как бы я хотела, чтобы вы сказали мне это прежде, так ясно и так подробно, я имею в виду. Это такая огромная помощь. Но у вас, казалось, не было времени говорить со мной, даже если я сидела здесь часами каждый день! Только недавно это переменилось: вы говорите со мной иногда.

— Снова почему такие враждебные мысли приходят в твою голову? Я говорю с тобой так, как никогда не говорил ни с кем прежде! Ты должна понимать, что нужно измениться совершенно. Все говорят: «мой» характер», «мой интеллект», каждый хочет самовыражения, утвердить свою индивидуальность. Ты, например, имела успех в этом мире. Твоя воля, твой характер только следовали за мирскими понятиями, так ты поступала многие годы. Ты видишь, теперь это должно быть совершенно изменено. — Он замолчал. Тишина, которая' почти физически ощущалась, спустилась в комнату. Она была глубокой, такой плотной, можно было слышать звенящий звук абсолютной тишины. Он взглянул на часы, стоящие за ним в уголке.

— Ты удовлетворена? Теперь можешь идти домой, — добавил он небрежно, и я ушла. Но прежде чем уйти, коснулась его ступней. Мое сердце было полно признательности.

 

9 июня Была молчаливой этим утром, мне нечего сказать. Также и ему, потому что он молился. По-прежнему обдумываю то, что он сказал вчера. Все важное в моей жизни обычно случается в пятницу. Чувствую, что вчерашний разговор предвещает перемены. Какой-то перелом неизбежен. Но что? Определенно не могу знать.

Ночью спала немного, думая о выбранной линии поведения, о трудностях впереди. Ум вращался в каком-то медленном движении. Утром была очень усталой; простыни подо мной были совершенно мокрыми от пота; чувствовала слабость. Голова болела, как если бы железное кольцо теснее и теснее сжималось вокруг нее.

 

10 июня Когда вошла в его ворота этим утром, он уже сидел в саду в окружении немногих людей. Как физический удар в мое сердце — видеть его преисполненным света. Было мгновение глубочайшей радости оттого, что могу видеть подобное; это было, как если бы его физическое тело нереально — оно соединялось со светом, окружающим его, и только свет был реальным, не физическое существо. Он, видимо, не обратил внимания на меня и не заметил мое приветствия.

Позже, в комнате — мы не могли сидеть в саду из-за пыли, — принесли младенца Дургеш. Гуруджи взял младенца у матери. Такая нежность была в его движениях, когда он ласково укачивал его. Когда он смотрел на дитя в своих руках, он казался статуей Будды Сострадания вне времени. Теперь я знала, что за перемена была в нем, изменение, бывшее причиной моего постоянного недоумения. Это было сверхчеловеческое в нем. Всякий раз, когда была возможность, продолжала спрашивать людей, не находят ли они каких-либо изменений во внешности гуру в последние десять дней или около того. Но каждый отвечал: «Нет; он такой, как прежде».

 

11 июня Ночью не могла спать. Все чакры жужжали. Огонь сжигал изнутри мой живот; кровь была жидким огнем...

— Вы Король Противоречий! Приведу только один пример: однажды вы сказали, когда Л. была здесь, что нет любви в вашем сердце ни для кого и ни для чего, кроме вашего Почтенного Гуру Махараджи. Несколько недель назад, когда профессор Батнагар был здесь, вы сказали, что ваше сердце так бесплодно, что вы не можете любить никого совсем. Но только стоит увидеть вас вместе с вашим внуком или заметить взгляд, когда вы говорили со старым Гуптой вчера днем, чтобы заметить, как много любви в вашем сердце. Как я могу примирить все это?

Он внезапно улыбнулся, радостно и по-мальчишески, как будто развлекался, но ничего не сказал. Я продолжала спрашивать, как согласовать то и это, когда он продолжает отказываться от того, что сказал совсем недавно. С ума сойти.

 

16 июня «Истина Одна; ученые люди называют ее разными именами» (Ригведа), — процитировал профессор Батнагар. Во время беседы он также.сказал: — Если вы хотите Бога, вы должны сначала предать свое Я. Это сущность каждой религии, каждой философии, как я читал и насколько понял. Превратите себя в ноль, в ничто, и вы познаете Истину!

Спросила его, не заметил ли он изменений во внешнем виде Бхай Сахиба.

— Изменение внешнего вида Гуру — одно из мистических переживаний. На это ссылаются в йогических трактатах. Это развивает способность ученика распознать божественность Гуру.

Взглянула на Бхай Сахиба. Его лицо было совсем лишено выражения; он, казалось, не слушал. Его глаза были закрыты.

Говоря о Пути, упомянула, как подавляет то, что шансы у меня невысоки; должна побороть свой характер, тогда как пожилая женщина уже приобрела определенную манеру поведения...

Он прервал меня: — Три тысячи лет в европейской цивилизации — как ваша наследственность, ваше образование с акцентом на состязание, утверждение личности, со всеми вытекающими последствиями, как свобода выражения, особое значение чувства собственного достоинства и тому подобное.

— Да, — ответила я. — А также тот факт, что мы привыкли считать вашу культуру отчасти ниже нашей. А также, что идеи гуру иногда представляются старомодными и устаревшими. Более того, он продуманно выдвигает все возможное против себя самого. Подводя итог, вы увидите, что все не в мою пользу; должна преодолеть намного больше препятствий, чем кто-либо еще вокруг. Все, кажется, против меня!

Профессор Батнагар считал, что суфизм был исламским буддизмом, но, насколько известно, не было исторических свидетельств для такого мнения. Бхай Сахиб был ярым противником этой идеи. Он говорил, что суфизм намного старше ислама и даже буддизма. Правда, он взял терминологию ислама, но это была дань обычаям и религии страны, где ему было разрешено процветать (это в Аравии и позже в Персии).

Пророка Мухаммеда однажды спросили, какой религии он принадлежит, и он ответил, что Христу задали тот же

вопрос. Факт в том, что все святые и пророки принадлежат одной и той же религии — религии Любящих Бога.

 

18 июня Одиночество и подавленность снова ужасные. Жара медленно изматывает мое тело. Все сухо. Дождь запаздывает в этом году, и каждый вечер, когда иду домой, чувствую сладкое благоухание цветущих кустов, тоже утомленных, жаждущих и страстно желающих влаги.

 

21 июня В прошлый раз вы использовали суровые слова, когда я сказала Вам, что для меня гуру и Бог — одно и тоже.

— Я употребил слова, которые кажутся жесткими тебе, ибо это иногда единственный путь заставить шишья думать. Мы обучаем согласно уровням. Здесь нет ничего неправильного, ничего правильного. Когда дитя в колыбели, оно думает, что колыбель — это весь мир. Позже оно думает, что комната это целый мир. Еще позже — что веранда, сад и тому подобное. Думать, что гуру — Бог, это самая предварительная ступень.

— Кабир сказал: «Когда двое стоят передо мной, гуру и Бог, кто самый великий? Конечно, гуру, потому что он приведет меня к Богу, — процитировала я. И если это достаточно хорошо для Кабира, почему бы этому не быть достаточно хорошим для меня?

— Кто будет слушать Кабира? Кабир только поэт! Если кто-то говорит, что воровать хорошо и нужно, буду ли его слушаться только потому, что он так говорит?

 

25 июня спокойствие. Своеобразная внутренняя уверенность. До сих пор ум был в самом беспокойном состоянии. Интересно, как долго это спокойствие будет продолжаться...

 

30 июня Долгие жаркие дни, очень часто без движения воздуха, не только рассветы или вечера — и ночи безветренные и такие же жаркие, как в Мадрасе. Покрываюсь потом, испытываю головокружение и головную боль. Мои глаза красные и воспаленные все время. Очень неудобно. Ум работает плохо. Не могу понять все в целом. Спросила его о значении того, что происходит.

— Иногда твой ум работает только на 50% способности, иногда на 25%, а иногда вовсе прекращает работу.

Поинтересовалась, что произойдет, если он вообще перестанет действовать, куда он исчезнет?

«Я был так горд от моего обучения, но когда я стою перед тобой, о, мой гуру, мой ум чист, я забываю все», — так начинается текст одного персидского двустишия. Ну, это, возможно, мой случай. Думала только этим утром, что редко вспоминаю что-либо из своего прошлого, никогда не думаю о нем. Мышление стало таким трудоемким занятием. Где моя квалификация? Путешествия, знания, которые собирала в течение многих лет? Улетучились! Кажется, никогда не существовали!

Только обнаружила, что все еще много неприязни во мне. Он обращается со мной очень плохо. «Идиотка», «глупая» — называет меня перед каждым. Мелкая провокация. Жалуюсь, протестую. Он шипит на меня из-за высказывания, что его супруга задает иногда совсем неумные вопросы; а что насчет этого? Если вы говорите, что люди вольны критиковать меня, то свободна ли я критиковать других? Он сам говорит, что он не бог. Если так, тогда он не непогрешим. Из этого следует, что я свободна находить ошибки у него тоже. Ошибки могут совершаться, и если замечаю их, почему не могу сказать об этом? Почему эти различия: одни правила

для одних, а другие для меня? Но он испепелил меня взглядом, назвал меня невежественной и наглой и сказал, что не понимаю, как уважать Учителя и его семью, и тому подобное. Очень хорошо, Учитель... Но почему я должна уважать его семью? Что они для меня или что я для них?

 

6 июля Размышление, способность ума, которая называется в Йога-сутрах «видоизменением ума», с его постоянным движением, мешающим нам постичь Реальность. Чтобы помочь ученику, Учитель будет «выключать» ток питания ума; будет его временно парализовывать, чтобы свойство буддхи (интуиции) могло возникнуть. Ум не может выйти за пределы самого себя, какая-то помощь необходима. Мы живем внутри нашего собственного ума. Как может ум выйти из себя самого?

— Хотите ли вы сказать, что это Учитель, благодаря своей йогической силе, делает ум неспособным действовать?

— Это происходит, — ответил он, не обращая внимания на первую часть моего вопроса. — И это происходит очень просто, посредством активизации сердечной чакры. И чем больше чакра активизируется, тем меньше ум способен работать. Это вполне безболезненный процесс.

— О, я знаю это хорошо, это совсем не ранит — быть бессмысленным; не можешь думать, только и всего.

— Даже на мирском уровне это работает подобным образом. Если кого-то сильно влюблен, он забывает все, кроме предмета своей любви. Он становится безумным, люди называют его сумасшедшим. Закон тот же на всех уровнях существования. Только на духовном уровне закон более мощный, ибо не существует препятствий, причина которых — плотность материи.

И после мгновения молчания он добавил с одной из своих вспыхивающих улыбок: — Мы называемся дураками, идиотами Бога, суфийскими поэтами.

Сегодня он уехал с Бабу в Аллахабад. Его кожа была золотой, полной внутреннего света, сияющие глаза — он выглядел таким молодым!

Во время его отсутствия много думала, анализируя свою ситуацию. К 2 июня я была здесь уже 9 месяцев. 9 месяцев — это время выносить ребенка. Какое дитя я создала? Совсем никакого, так кажется...

За два дня до своего отъезда он немного объяснил свою кажущуюся грубость: — Если выбираешь путь Системы, и если это делается согласно Системе, тогда это занимает много времени. Если выбираешь Путь Любви, это занимает относительно немного времени. Но это трудно. Жизнь становится очень грустной. Нет радости. Раздражение везде. Это надо вынести. Затем неожиданно будут цветы и солнечное сияние. Но сначала необходимо пройти трудную дорогу. Люди услышат однажды, что тебя выгнали вон. И не только это, но и другие вещи тоже. И не ученик решает, какую дорогу выбрать, решает Учитель.

Существует две дороги: дорога дхьяны, медленная; и дорога тьяга, абсолютного отречения, подчинения. Это прямая дорога, путь огня, путь любви.

— Но будете ли вы обучать женщин отлично от мужчин? Женщины более чувствительны, и психология женщин и мужчин различные!

Он кивнул головой: — Обучение в чем-то отличается. Но это не значит, что оттого, что ты женщина, ты будешь получать льготное отношение.

— Но не видите ли вы, как я отличаюсь от ваших индийских учеников? — воскликнула я.

Снова он покачал головой: — Нет, это всегда трудно. Для каждого. Если не одно, то другое. Люди захвачены многими привычками.

 

 

13 июля Несколько последних дней имела место переориентация. Сначала было какое-то подобие покоя. Не покоя в истинном смысле слова: для этого было слишком много боли в сердце, — но подобие неподвижности. Это временное затишье перед бурей? Или просто некое оцепенение из-за слишком большого стресса в моем организме. Этим утром проснулась смертельно усталая и утомленная. Все тело ныло. Вытащила себя на кухню, аспирин и черный кофе помогли немного. Небо было такое безоблачное, как всегда, и все еще никакого намека на дождь.

Когда сегодня шла к Пушбе на ланч, так остро осознала страдание природы! Сколько всего умирает от жары! Воздух кипит, земля иссушена, сад Гуруджи высох, листья повисли на ветвях, стали хрупкими и желтыми.

По-прежнему осознавала тяжелый покой: безрадостный, темный, но тем не менее покой. В нем было много сердечной боли, теперь это неизменное свойство. Даже чувства любви нет больше. Подобно майе. Ничего не осталось, кроме боли в сердце.

Пришла к гуру, но чувствовала себя ужасно. Попросила Сатендру сказать его отцу что я возвращаюсь домой, потому что плохо себя чувствую. Дома чувствую себя даже хуже. Измерила температуру, она была 104°.

 

14 июля ОН спросил, я как себя чувствую. Мне было лучше. Рассказала ему об ощущении покоя.

— Любовь принимает многие формы: иногда это покой, иногда счастье, иногда блаженство или радость, беспокойство или тоска. Любовь это корень и, как у дерева, у него много ветвей, простирающихся вокруг.

И позже он сказал: — Когда мы больны, мы знаем, что наше тело не принадлежит нам. Когда у нас головная боль, кто приходит к нам на помощь? Если мы среди толпы или одни в лесу, кто сможет помочь нам? Никто! Если ум не здесь, если тело це наше, что остается? Только душа. Только наши переживания. Только они — правда. Как ветер, который приносит аромат цветов с ветки на ветку, — сказал персидский поэт. Только это остается.

Он тоже плохо себя чувствует. Мне интересно, видел ли он мое лихорадочное состояние, но знаю, что не смогу вполне разумно спросить его. Умею теперь воздерживаться от определенных вопросов.

 

15 июля Утром, на восходе, когда открыла глаза и взглянула в небо, — первое, что всегда делаю, когда просыпаюсь, — увидела огромное розовое облако, испещренное хрупкими кольцами. Небо с барашками означает воду, по крайней мере в Англии. Сказала Бхай Сахибу, что мы можем ждать дождя. Дождь пришел днем. И стало свежее.

 

18 июля Когда призналась, что не могу молиться последние несколько дней, оттого что будто темная пелена между мной и его Почтенным Гуру Махарадж, он ответил:

— Да, иногда подобное случается. Это может быть, как темный занавес или подобие пелены света. Можешь молиться, и потом нет. Это хорошо, что так бывает. Иначе как можно развиваться? Сомнения, и страхи, и тревоги; у меня самого они были. Теперь, например, я не молюсь

около двух месяцев, кому должен молиться, спрашиваю себя?

У меня захватило дух. Бхай Сахиб, что за великолепное состояние!

— О, нет. Это моя гордость, — сказал он с ударением.

— Но у вас нет гордости! Разве вы определенно не вне этого? — воскликнула я. Он улыбнулся своей спокойной улыбкой.

— Ты так говоришь, ибо слишком преданна. Но на физическом уровне какое-то несовершенство остается всегда.

Это заставило меня задуматься. Но до сих пор верю, что это чудесно — быть неспособной молиться во имя Единого: не остается разделения, и не спрашиваешь себя, кому надо молиться.

Вчера была Гуру Пурнама (день, когда гуру получает подарки, согласно традиции). Сделала то, что он сказал: принесла немного сладостей, фруктов и несколько рупий и поднесла их, коснувшись его ступней, первый раз публично. Обнаружила, что это легко делать — совсем нет беспокойства. Так естественно, и не обращаю внимания на мнение других.

 

20 июля —Что это за спокойствие? Может, это настоящий покой? Разве любовь не самое беспокойное состояние? Не помню,чтобы переживала такое глубокое, равномерное состояние спокойствия, длящееся так долго.

— Я называю это естественным состоянием, — ответил он. — Почему я должен говорить, что даю это тебе? Это дано, и все. Это естественное состояние. Что не всегда понимаешь. Душа укрыта многочисленными оболочками, скрыта под многими покровами.

— И покров должен быть снят? — предположила я. Он кивнул. Но осталось так мало понимания, я озадачена...

Но он был в самадхи.

 

21 июля Этим утром внезапно поняла, что любовь не может увеличиваться бесконечно. Она дается с самого начала в той мере, в которой хочет Мастер, согласно размеру сосуда, который шишья принес с собой. Если сосуд большой, больше любви может быть налито в него. Одни емкости больше, другие меньше. Шишья учится отвечать на нее лучше и лучше, поэтому кажется, что она как бы увеличивается. Любовь в начале и в конце та же. Была изумлена целостностью этого знания, так что ум не мог даже думать ясно.

Начало и конец с точки зрения Бога всегда одинаковы, это полный круг. Знала это из книг. Но теперь испытала, как только свое собственное проявление знания, умом, который бесплоден... Странно и удивительно. И моя деятельность будет той же, что и прежде. Должна работать с людьми, стараясь помочь им стать на ступеньку ближе к Истине. Когда покину это место (позволь этому дню никогда не прийти!), буду продолжать в тех же направлениях, что и прежде, хотя обстоятельства обязательно будут другими (или, возможно, нет). Но деятельность сама по себе останется той же. Мы получаем работу согласно нашим способностям.

Он улыбнулся, когда рассказывала ему все это, а на вопрос, возможно ли, чтобы проблеск знания мог прийти в мозг, едва действующий и способный с огромным трудом собрать мысли вместе, ответил: — Если чаша пуста, она может быть наполнена. Это знание души, которое проступает. Оно приходит в физический ум и затем становится подлинным знанием, неотъемлемой частью тебя. Если я буду говорить тебе, а у тебя будет достаточно веры и доверия мне, то вера и знание будут двумя вещами, не так ли? Но таким образом ничего не объясняется. Ты поймешь сама. Это станет частью тебя. Здесь нет двойственности. Ты видишь, как это происходит, как легко?

Затем он начал рассказывать мне, как мужчина и женщина обучаются, различие — в практиках; гармонично

психологическому складу ума обучаемого. Как из глубины неосознанного силы собираются и передаются. И это работа Учителя, и каждый индивидуум обучается по-своему. Зачарованно слушала, надеясь ревностно запомнить все.

— Из рассказанного вами только что должна ли я сделать вывод, что вы желаете, чтобы я направляла людей? — спросила я тревожно. — Это великая ответственность! Представляете ли вы особенности жизни, в которую меня отправляете?

Он не ответил, но спокойно посмотрел на свои ступни, как если бы оценивал сандалии. ^

— Надеюсь, надеюсь, что я не буду идти неправильно^ иметь силу — это ужасно, — сказала я, страх прокрадывался из самой глубины моего существа в сердце.

— Я знаю, — сказал он едва слышно со спокойным и серьезным выражением.

— Не слишком ли это тяжелая ноша на плечи пожилой женщины? Меня обвинят в противоречиях. Если должна жить, как вы, то не должна иметь привычек. Вынуждена буду делать и говорить то, что люди не могут или не будут понимать. Мои слова перевернут, неверно истолкуют. Может, найдутся адвокаты в аудитории, которые исказят мои слова, обвиняя меня в противоречиях!

Он внезапно рассмеялся: — Адвокаты знают одно перемещение собственности! Собственность, сила, знание переместятся. Не спрашивают, женщина ты или нет, это не имеет значения.

 

24 июля Идет дождь. Мягко моросит.

И жарко. Спросила, могу ли оставаться вегетарианкой. Знаю, некоторые ученики вегетарианцы, некоторые нет. Он ответил, что позволяет мне это. Вегетарианство может стать символом веры, препятствием, религией.

— Ты не можешь питаться собой на небесах, делай, что лучше для тебя.

 

29 июля -Почему Бог сотворил мух?

У меня вызывало отвращение множество их.

— Почему ты задаешь такой вопрос? — он повернулся ко мне. — знаешь; почему ты была создана? Предполагается, что ты знаешь. Выполняешь ли ты цель, ради которой была сотворена? Ты заметила то обстоятельство, что я так свободен, что в один день делаю одно, в другой что-то еще. Снаружи или внутри, говорю или нет. Теперь даже если я с моими ограниченными возможностями, так свободен, что насчет Него, который Господин Свободы? Он знает, что делает.

Позже: — Он совсем один. У него нет ни отца, ни сына или других родственников. Он безгранично и самым категоричным образом одинок.

Еще позже он сказал мне, что я не понимаю его, как должно, потому что все еще люблю ходить на киртаны у Пуш-бы. Ответила ему, что последнее время сильнее и сильнее чувствую то же. Это потеря времени, но не хватает смелости прекратить ходить из-за страха ранить ее чувства.

— Табла (индийский барабан), фисгармония и пение — нравятся, приятны тебе. Ты не понимаешь, что это бесполезно с моей точки зрения.

В самом деле, лучше честно сказать Пушбе, почему ухожу, и надеяться, что она поймет.

— Человеческие существа полны ошибок, и если бы не было ошибок, как могли бы они развиваться? Мы результат наших падений и ошибок, они великий урок. Я никогда не действую сам, я поступаю, как меня направляют. — И он сделал грациозный жест обеими руками, иллюстрируя передачу сверху.

— Святые, как реки, — они текут, куда направлены. Эта критика — она пройдет. Никогда не жалуйся, никогда. Если

ты не жалуешься, она постепенно уйдет совершенно. Молись об этом. Молись Единому Всевышнему, или Богу, или кому хочешь. Молись, чтобы такие чувства оставили, и если они уйдут, любовь станет великой. У тебя их не так много, как у некоторых других людей. Ты только шесть месяцев в обучении. Посмотри, где ты! Не продвинулась ли намного дальше? Не велики ли изменения в тебе? Должна заметить, так и было.

— Почти каждый имеет сомнения и критику. Я видел, как мой отец и досточтимый Гуру Махарадж обучали людей. Этот путь обучения заставляет говорить то, что думаешь. Ты сердишься на меня и затем говоришь, а я знаю, что у тебя на уме.

 

 

3 августа Было душно, невыносимо жарко. Дождь идет мало и скудно, зной влажный и липкий. Сперва только Бандхари Сахиб был здесь утром. Из-за зноя мы вскоре вошли в комнату и сидели под вентилятором. Затем вошел дурно пахнущий безумец, который сильно отрыгивал. Он никогда не входил в комнату прежде. Он уселся рядом со мной- И он сидел здесь, отрыгивая, громко говоря, делая глупые замечания и шумно ворча. Зловоние из его рта было отвратительным и тошнотворным. Ему было около 70, у него были черные и желтые зубы, которые, должно быть, полны гноя в дырках. Несколько недель назад он сказал брату Бхай Сахиба, что ему не обязательно мыться, оттого что он не потеет.

Размышляла не без горечи, почему все наиболее неприятные люди притягиваются сюда, и отчего кто только ни садится рядом со мной или приглашается сесть по соседству? Почему я должна страдать от дополнительных сложностей, когда психическое состояние и так достаточно тяжелое, трудно переносимое. И внезапно понимание пришло: он обучает меня отделять мой ум по усмотрению от всего того, что я не желаю замечать. Немного поборола раздражение. Мгновенно полное значение этого стало ясным, это частичное объяснение того явления, что он способен жить со своей семьей, не бывая никогда обеспокоенным. У него нет необходимости уходить в самадхи, чтобы вырваться из физических условий, и он учит меня поступать таким же образом.

— Помогите мне построить мост, смириться, — сказала ему несколько месяцев назад, когда была практически в отчаянье от зловонной толпы грязных людей. — Вы можете спря-

таться на другом уровне, вам нет нужды слушать их или даже видеть их, но я не могу. Должна терпеть это, здесь и теперь, это слишком.

Он только улыбнулся тогда и не сказал мне: — Я показываю тебе путь, я показываю тебе как это делать, если бы ты только способна была видеть... — Он не сказал так потому, что тогда не могла ни понять, ни принять такого. Он обучал меня все время. Должна научиться устранять все в полном сознании. На практике это значит: что бы ни случалось вокруг, мой выбор — не замечать ничего. Могу оставаться у его ног в спокойствии, всегда в покое, где бы то ни было.

— Я не обращаю внимания на многое. Я не могу обременять свой ум. А если и взгляну, то, как не оставляю, так и не удерживаю в своем уме; так и просто не смотрю и не запоминаю этого, — сказал он однажды, когда насмешливо сказала ему, что он не обращает внимания на дам.

 

4 августа Гуруджи собрал нас около 11 утра, выглядел болезненным и уставшим. Он, очевидно, все еще не вполне здоров.

— О чем шла речь? — спросил он. Сказала ему, что Бан-дхари Сахиб говорил о том, что не легче ли отказаться от мира подобно мне или саньяси, чем пытаться это делать, оставаясь полностью ответственным за семью.

— Только когда различающий манас успокоен, начинается настоящий образ жизни саньяси. Саньяси не обязательно отказались от мира или желаний, ибо им посчастливилось надеть оранжевую мантию. Средний путь лучший. В нашей Системе мы остаемся в мире и постигаем Реальность вопреки этому или, если хочешь, благодаря этому.

 

8 августа Он спросил меня прошлым вечером, почему не хожу на киртан. Сказала, что никогда не буду ходить снова и что должна обсудить это с Пушбой.

— Пожалуйста, скажи ей, — сказал он, — что я никогда не просил тебя не видеть ее. Дружба это что-то вовсе отличное от религиозного служения, киртанов или подобного.

Днем так и сделала, и она, казалось, была благодарна. Сказала ему о ненормальном раздражении, что чувствую против всего и всех, включая его самого.

— Это хорошо и плохо. — Он улыбнулся.

— Хорошо? — удивилась я.

— Да, неплохо. Но было бы лучше, если бы ты никогда не сомневалась. Это идеальное состояние, но самое редкое. Лично я не понимаю этого, потому что никогда не сомневаюсь и не критикую тех, кто стоит выше меня. Понемногу ум уступит. Затем не будет никакой тревоги. Ум — это тень шайтана: если этот шайтан отступает, все препятствия уходят. На это нужно время.

Как прекрасно он выглядел сегодня, сказала ему об этом. Это не столько относится к чертам лица, сколько к его выражению.