Глава 11. Со стороны виднее 25 страница

Я понимающе киваю. Не нужно быть девушкой, чтобы сообразить, что значат для такой красавицы, как Парвати, ухоженные руки и аккуратный маникюр. Впрочем, Симус абсолютно прав: в нынешней ситуации все это не так уж плохо.

Подперев рукой щеку, я делаю глоток тыквенного сока, стараясь при этом не дышать. Кто-то еще из наших на отработку к Снейпу попадал… Кажется, Терри. Или Майкл? Нет, все-таки Терри. Ну да, точно, он сцепился с Крэббом после трансфигурации, потому что тот оскорбил МакГонагалл. А Снейп как раз проходил мимо и утащил его чистить груду котлов.

Я искоса смотрю на Снейпа. Он сидит на своем месте с абсолютно отрешенным выражением лица, слушает Алекто Кэрроу, которая что-то шипит ему на ухо, и периодически равнодушно кивает. И как его только до сих пор не стошнило от такого соседства?

«Кэрроу нас уже на Круциатус тащил, когда Снейп вынырнул, как чертик из коробочки, и заявил, что ему срочно требуются студенты для грязной и вредной для здоровья работы».

Голос Лаванды звучит в моей голове так четко и ясно, что я вздрагиваю и невольно поворачиваюсь в ее сторону. Она негромко беседует с Парвати и явно ничего подобного сейчас не говорила.

Я снова смотрю на Снейпа. А вид у него усталый… Нет! Просто нет. Этого не может быть. Это абсолютно исключено! Просто мне какие-то глупости лезут в голову, вот и все. Не более. И все же… что если… что если он пытается нам помочь?

Глава 35. Все можно подстроить

Остаток учебной недели проходит как-то весьма сумбурно. Приключившееся со мной на вчерашнем обеде… хм… озарение… привело к тому, что я благополучно разбил не только стакан с остатками тыквенного сока, но и тарелку Симуса. Чудом еще одно взыскание не заработал. Послеобеденный урок тоже был свободным, и я провел его в бесцельных блужданиях по коридорам Хогвартса, пытаясь обдумать посетившую меня мысль. Обдумывать не получалось. Точнее, наоборот, этот процесс протекал чересчур активно – словно в моей голове поселились даже не пикси, а пикси, которых пытался обезвредить Локхарт, что, ясное дело, гораздо хуже. Причем, голову мою они не покинули до сих пор. Видимо, им там уютно.

После гербологии я задержался, чтобы переговорить со Спраут, которая сообщила, что нашла способ ускорить рост Ризус Моверии, так что она вот-вот начнет цвести. Хоть какая-то хорошая новость. Впрочем, трогает она меня меньше, чем можно было бы ожидать.

Одним словом, я совершенно выпал из реальности и до сих пор никак не могу туда вернуться. Слава Мерлину, ребята пока ничего не замечают. Хорошо, что я всегда умел делать вид, будто бы у меня все в порядке, но никогда этим не злоупотреблял.

Сегодня по школе будут дежурить Кэрроу, поэтому никаких собраний и вылазок мы не планируем. Мы вообще стараемся вести себя тихо во время их дежурств. Лауди в случае чего прикрыть нас не сможет. Наши учителя – другое дело. Если даже мы им и попадемся, они, скорее всего, притворятся слепыми. Так уже было с Флитвиком, который, увидев нас, невозмутимо скрылся в соседнем коридоре.

Единственное, что мне удалось сделать за эти полтора дня – это провести небольшой опрос среди представителей младших поколений с целью выяснить, многие ли за последние недели попадали на отработку к нашему дражайшему директору. Результаты получились очень интересными. Честно говоря, я не знаю, сколько отработок в среднем он назначал в прошлые годы, поэтому провести сравнительный анализ не представляется возможным. Однако все девочки поголовно заявили, что раньше ни с котлами, ни с жабами, ни с прочими прелестями зельеварения на досуге дел не имели. А ведь и правда: лично я вообще не помню, чтобы он девчонок хоть раз наказывал. Максимум – баллы снимал или отправлял к Филчу. Или у нас просто девчонки в школе тихие? Но чем, в таком случае, вызваны нынешние отработки? Также опрос показал, что более чем в половине случаев при назначении взыскания присутствовали еще и Кэрроу, а в половине из этой половины Снейп изменил взыскание, назначенное ими. Все это, определенно, заставляет задуматься.

Вот я и задумываюсь. Прямо сейчас сижу на нашем любимом диване – наиболее удаленном от общего скопления мебели – и задумываюсь. Сосредоточиться вот только не получается. И не только потому, что пикси никак не желают оставить в покое мой мозг, но и потому, что отсутствие Джинни уже начинает меня беспокоить. В самом деле, ужин давно прошел, ну где она может быть? Нет, все, еще пять минут, и я пойду ее искать!

Идти никуда не приходится. За две минуты до окончания отпущенного мной срока Джинни появляется в гостиной – довольная, как Гермиона, получившая доступ в библиотеку Отдела тайн.

– Этот день нужно отметить в календаре! – сообщает она, сияя. – Летучая мышь только что совершила одну из самых ужасных ошибок в своей жизни!

– Неужели? – недоверчиво спрашиваю я.

– Ага! – радостно подтверждает Джинни. – Представляете, Кэрроу ко мне прицепилась, уже хотела назначить взыскание. Тут появился Снейп, напомнил ей, что она обещала сегодня закончить с классом маггловедения, и посоветовал не тратить время на всякую ерунду – ну, на меня, то есть. И знаете, что сделал?

– Джинни, завязывай с театральными паузами, а? – поморщившись, просит Лаванда.

– Отправил меня чистить утки в больничное крыло! Представляете? Ну, почистить кое-что, конечно, пришлось, – на личике Джинни на секунду мелькает брезгливая гримаска, но тут же оно вновь озаряется улыбкой: – Но мадам Помфри все-таки наш человек. Поэтому смотрите, что я принесла, – она выгребает из кармана небольшие флакончики с зельями. – Тут бадьян, еще парочка заживляющих, кровевосстанавливающее, сонное, обеззараживающее, обезболивающее – короче, все, что нужно. Надолго не хватит, конечно, но больше в мои карманы не поместилось.

– Джинни, ты чудо! – восклицает Симус, и с ним трудно не согласиться.

– Да ладно, – усмехается она. – Мне просто повезло. Главное, чтобы никто из Кэрроу не просек, что у нас есть зелья. Снейп сразу поймет, где я их взяла, и больше такой ошибки не допустит.

Как, интересно, он вообще умудрился ее допустить? Неужели не понимал, что Джинни обязательно постарается извлечь выгоду из сложившейся ситуации? Просто не подумал и теперь не желает признавать свои ошибки? Ну, такое возможно, конечно. А если вспомнить…

Мерлин, я дурак! Просто дурак. Нет, не просто, я нереальный дурак! Вместо того, чтобы насиловать свой мозг, я еще вчера мог бы задать вопрос тем, кто действительно знает. И, пожалуй, сделать это можно прямо сейчас. Я решительно поднимаюсь.

– Куда собрался? – удивленно спрашивает Симус. Да, есть все-таки некоторые минусы в тесном общении с сокурсниками. Еще год назад никому, кроме Джинни, и в голову бы не пришло задать мне подобный вопрос.

– Мне нужно срочно отлучиться по важному делу.

– Сегодня Кэрроу дежурят, – напоминает Парвати.

– Так я и не на всю ночь отлучаюсь, – возражаю я. – До отбоя вернусь.

– Невилл, ну серьезно, ты куда? – допытывается Джинни.

– Пока не хочу говорить. Не уверен, что в этом вообще есть смысл, – говорю я, решив, что объяснение придумаю позже. В крайнем случае, наплету что-нибудь. Лгу я редко и потому убедительно.

Под удивленными взглядами ребят, я выхожу из гостиной. Хоть отбой еще не скоро, к кухне я иду с максимальной осторожностью. Приятного мало, если мне повстречаются Кэрроу или слизеринцы на хвост сядут.

Добравшись до пункта назначения, я сразу же сообщаю, что мне нужны Хелли и Рэмси. Не успеваю я договорить, как передо мной появляется Лауди.

– Мистер Лонгботтом, – холодно произносит он, – на будущее запомните, что договариваться о встрече с Хелли и Рэмси необходимо заранее через меня. Они далеко не всегда готовы вас принять.

– Извини, Лауди, – смущенно бормочу я.

– Все в порядке. Мне следовало предупредить вас сразу же. Сегодня вас примут. Идемте.

Как и в прошлый раз, я иду за ним через всю кухню и вскоре вновь оказываюсь в роскошной комнате. Хелли – почему-то одна – уже ждет меня, сидя на диване. Только напротив него стоит такое же кресло, а не два жестких стула, как во время нашей первой и единственной встречи.

– Присаживайтесь, мистер Лонгботтом, – предлагает она, указывая на кресло. – Я смотрю, вы сегодня без спутницы.

– Ну, мы же с вами договаривались, – напоминаю я, усаживаясь. Кресло как кресло. Ну и какой смысл в этой дорогущей золотой обивке? – Вы, я смотрю, тоже без своего вечно спящего брата.

– Рэмси занят, – сухо отвечает она. – Акромантулы предприняли очередную попытку проникнуть на территорию Хогвартса, и он сейчас усиливает защиту со стороны Запретного леса.

– О…

– Я ведь говорила, что мы не только прохлаждаемся. Зачем вы пришли?

– Хотел спросить вас о Сн…

– Я не собираюсь обсуждать с вами директора, – резко перебивает Хелли.

– Но ведь он знает о вас?

– Разумеется, знает!

– А другие преподаватели?

– Только директор.

– Вы можете сказать… как вы считаете, он… – я безуспешно пытаюсь подобрать слова.

– Мистер Лонгботтом, повторяю еще раз: я не собираюсь обсуждать с вами директора! Неужели это так сложно понять?

– Но вы должны мне сказать! Вы…

– Я должна, мистер Лонгботтом? – зловеще переспрашивает она. – Не слишком ли вы обнаглели? Командовать будете своей Минси, а со мной извольте вести себя прилично. Мы согласились помогать вам. Мы предоставили в ваше распоряжение своего лучшего эльфа. Мы, подвергаясь немалому риску, ответили на ваши вопросы. И после этого вы приходите сюда и смеете что-то от меня требовать? Я полагала, что вы умнее.

Она абсолютно права. Я чувствую, что краснею.

– Простите, Хелли, я не хотел оскорбить вас. И я очень благодарен вам за все. Просто мне кое-что непонятно в… э-э-э… директоре… я надеялся, что вы мне поможете…

– Есть такие вещи, мистер Лонгботтом, с которыми приходится разбираться самостоятельно, – чуть смягчаясь, произносит Хелли. – Если вам что-то непонятно, просто смотрите вокруг и почаще пользуйтесь мозгом, не забывая и об интуиции. Наблюдательность, разум, чутье – вот три составляющих, которые позволяют получить ответ на любой вопрос.

– Я все понял, Хелли.

– Еще вопросы есть?

– Нет, – я качаю головой, – только благодарности.

– За что конкретно? – деловито уточняет она.

– За все. В том числе за Выручай-комнату. Все-таки это не необходимость, а роскошь.

– О чем это вы?

– Ну, ведь еду и напитки в Выручай-комнату вы приносите, – объясняю я. – Это не то, чтобы жизненно необходимо, но очень приятно.

Мои слова почему-то вызывают у Хелли приступ безудержного хохота.

– Открою вам маленький секрет, мистер Лонгботтом, – отсмеявшись, сообщает она. – Выручай-комната – это единственное место в Хогвартсе, к которому мы не имеем никакого отношения и которое никак не контролируем. И никакое пиво мы туда не приносим. А если вы понравились Выручай-комнате, вас можно только поздравить.

– То есть, вы хотите сказать, что она сама это делает? – ошеломленно спрашиваю я. – А как же закон Гэмпа? Ведь еду нельзя создавать из ничего!

– Очень хочется сейчас прочитать вам пространную лекцию о несуществующих исключениях из этого закона, ну да ладно. Закон Гэмпа не нарушается. Выручай-комната не создает еду из ничего, она перемещает ее из кухни.

– Но как?

– Молча, я полагаю, – хмыкает Хелли. – Даже я, мистер Лонгботтом, не могу вам точно сказать, как она работает. Знаю только, что комната существует вне пространства и вне времени. Вход в нее расположен на восьмом этаже не потому, что он там находится, а потому, что она хочет, чтобы он там находился.

– Вы так о ней говорите, словно она живая, – недоверчиво усмехаюсь я.

– Ее, безусловно, нельзя назвать живой в том смысле, в котором живыми являемся мы с вами. Однако во всем, что создано такими великими волшебниками, как Основатели, есть жизнь. Ведь они вложили в нее свою магию, свою душу. И пусть с Выручай-комнатой нельзя поболтать о погоде или квиддиче, она, безусловно, разумна.

– Это я понимаю. Но вы сказали, что она находится вне пространства…

– Верно. Как я уже упоминала, она перемещается по всей школе. И ей совсем нетрудно заглянуть и на кухню, уж поверьте, – Хелли усмехается. – Более того, комнатой одновременно могут пользоваться несколько человек, даже не подозревая о соседстве. В том случае, если они пришли туда независимо друг от друга и с разными целями. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Более или менее. А что означает «вне времени»?

– «Вне времени» – означает, что Выручай-комнатой одновременно могут пользоваться также Основатели, вы и какой-нибудь прапраправнук Гарри Поттера, если таковой у него, конечно, будет. Улавливаете?

– Нет, – признаюсь я. – Это выше моего понимания.

– Моего тоже, – признается Хелли с усмешкой. – Но, согласитесь, так даже интересней. Скучно все знать и во всем разбираться.

– Ладно. Хорошо. Сделаем вид, что я все понял. А с чего вы взяли, что я ей понравился?

– Ну, это же очевидно, – она пожимает плечами. – Выручай-комната, как правило, демонстрирует посетителям лишь малую толику своих возможностей. И это вполне разумно с ее стороны – на шею сядут. Могу лишь предположить, что ей понравились ваши мотивы.

– Мотивы?

– Мотив, мистер Лонгботтом, – это ключ, отпирающий Выручай-комнату. Если вашим мотивом является убийство ни в чем не повинного человека, она вряд ли откроет перед вами свои двери, – с пафосом произносит Хелли.

– Ну да, конечно, – ехидно говорю я. – Именно поэтому Малфой в течение целого учебного года чинил в ее недрах Исчезательный шкаф, чтобы привести в школу толпу Пожирателей смерти, и ее не трогало, что он все это время пытался убить Дамблдора.

– Ходят смутные слухи, будто у вас есть мозг, мистер Лонгботтом, – не менее ехидно отвечает она. – Если это правда, воспользуйтесь им, и ответьте, каковы были мотивы мистера Малфоя. Мотивы, а не цели, поскольку это абсолютно разные вещи.

– Беру свои слова обратно, – виновато сообщаю я через несколько секунд. – Вы правы. Конечно, Малфой в первую очередь хотел защитить себя и свою семью, а не жаждал крови.

– Полагаю, что если бы было иначе, он не сумел бы туда проникнуть, – кивает Хелли. – Однако учтите еще и то, что чинить шкаф Выручай-комната ему не помогала, хотя это, безусловно, в ее силах. Да и Дамблдора нельзя считать… – она осекается и захлопывает рот.

Я некоторое время жду продолжения, но Хелли упрямо молчит, и я решаю не настаивать, чтобы снова не разозлить ее.

– Хорошо. Значит, получается, что я нравлюсь Выручай-комнате, и она будет выполнять мои желания до тех пор, пока мне не потребуется мировое господство и ежемесячные жертвоприношения? А зелья из больничного крыла она доставлять не может?

– Зелья, мистер Лонгботтом, приготовлены преподавателями, а не эльфами, и собственностью школы, по сути, не являются.

– Жаль, – вздыхаю я. Придется самим выкручиваться. – Ну что ж, в любом случае спасибо вам, Хелли, – и за помощь, и за информацию.

– Не за что, – махнув рукой, отвечает она. – Только в следующий раз поговорите сначала с Лауди. Мы можем быть заняты – в этом году работы больше, чем обычно.

– Он меня уже предупредил, – я поднимаюсь с кресла и обмениваюсь с эльфийкой рукопожатием. – Всего доброго, Хелли.

– И вам всего доброго, мистер Лонгботтом.

Выйдя из кухни, я некоторое время тупо разглядываю натюрморт, пытаясь упорядочить поступившую информацию. По правде говоря, даже это трогает меня меньше, чем следовало ожидать. Гораздо больше беспокоит то, что Хелли наотрез отказалась разговаривать о Снейпе. А я так надеялся узнать хоть что-то! Впрочем, ее можно понять. Хоть они с Рэмси тут, можно сказать, почти хозяева, но подчиняются все равно директору. А у Снейпа достаточно паранойи, чтобы запретить им разговаривать о нем с кем бы то ни было. Просто на всякий случай.

Выручай-комната по сравнению со Снейпом как-то меркнет. А может, дело даже не в этом. Возможно, я просто чувствовал что-то подобное. Вот, например, на самом первом нашем собрании в этом году. Симус тогда сказал, что не помешало бы пиво, и оно тут же появилось. Но ведь Лауди только мне подчиняется. С чего бы ему приказ Симуса исполнять? А шоколад? Его ведь Симус не заказывал! Зато я подумал о сладком. А ведь эльфы, при всех их талантах, мысли все-таки не читают. В отличие от Выручай-комнаты, которая, судя по всему, всех насквозь видит.

Стоп! Так может она сумеет мне помочь? Ну, хотя бы намекнуть! Уж ей-то наверняка известно, кто есть кто! И вообще, чтобы прийти к какому-то выводу, мне нужно как минимум подумать. Раз уж, как сказала Хелли, «ходят смутные слухи, будто у меня есть мозг». Кстати, интересно было бы знать, кто эти слухи пустил.

И я решительно отправляюсь на восьмой этаж.

Открыв дверь в Выручай-комнату, я на несколько секунд замираю и пытаюсь понять, что это вообще значит. Видимо, во время недолгой прогулки вдоль стены мне все-таки следовало вспоминать наш штаб, а не твердить о месте, где «можно спокойно подумать». Но выбора у меня, кажется, нет, поэтому я захожу в комнату. Дверь тихо захлопывается за моей спиной.

– То есть ты считаешь, что вот это… хм… помещение… идеально подходит для размышлений? – громко спрашиваю я, обводя взглядом точную копию лаборатории Снейпа. – Или это какое-то изощренное издевательство над моей персоной? – ответа, разумеется, не следует. Я прохожусь по комнате, прикасаясь к мебели, и открываю первый попавшийся шкаф. Надо же, даже ингредиенты есть! Я беру в руки пучок листьев Дискории: – Подделка? – реакция вновь нулевая. Я подношу пучок к носу, но характерного резкого запаха не ощущаю. – Подделка, – констатирую я, возвращая листья на место и закрывая шкаф.

Ладно, тролль с ней, с этой лабораторией! Тяжело, конечно, размышлять в таких условиях, но ничего не поделаешь. В конце концов, ее логику можно понять. Мне в этом месте почти два года было уютно. Это сейчас я не знаю, что и думать.

А что, в самом деле, думать? Есть Снейп. Убийца и Пожиратель смерти. Директор, назначенный Волдемортом. Факт? Безусловно. И есть отработки, на которые он тащит студентов, стóит только Кэрроу отвернуться. Из-под носа у Кэрроу тоже тащит. Как понимать эту закономерность? Причем, студенты делают у него на отработках то же самое, что делали, наверное, с тех пор, как он вообще начал преподавать в этой школе. Они чистят котлы, потрошат рогатых жаб и ругают его последними словами за нечеловеческую жестокость по отношению к бедным детям. Но разве Круциатус лучше? Разве сидеть в подвале в компании крыс уютней, чем за столом в его кабинете?

Конечно, можно найти объяснение. Ведь не все же Пожиратели смерти дня не могут прожить без того, чтобы не применить к кому-нибудь Круциатус. Снейп хоть и директор, но еще и зельевар, чистые котлы и выпотрошенные жабы ему нужны. Вот и хватает студентов по мере необходимости. На кой тролль ему столько котлов и жаб – это другой вопрос, всякое может быть.

В данную логичную схему не вписываются девочки. Почему раньше он им взысканий не назначал, а теперь – только так? Девочки обнаглели? Ну, разве что наши, из АД, остальные – вряд ли. Провинившихся мальчиков не хватает? Тоже нет. Как вообще это можно объяснить?

Допустим, раньше он их щадил, поэтому не тащил на отработки. Теперь щадит, поэтому тащит. Очаровательно, ничего не скажешь. Эдакий благородный рыцарь Круглого стола. Ага, сэр Мордред, чтоб его! А если наоборот? Раньше было нельзя (мало ли, Дамблдор запрещал), теперь можно, вот он и пользуется? Нет, это совсем глупо. Во-первых, у нас в школе дискриминацию по половому признаку можно заметить только на лестнице в спальню девочек. А во-вторых, у меня не хватает воображения представить, каким именно извращением нужно страдать, чтобы блаженствовать от вида девчонки, потрошащей жабу. Да и вообще, может, он, как пренебрежительно заметил Симус, «из этих»? Из таких, как я, то есть. Кстати, если подумать, то он…

– Так, стоп! – перебиваю я сам себя. – Не о том думаешь, Невилл! Сосредоточься, муховертку тебе в задницу!

Я несколько раз обхожу стол и, чуть помешкав, усаживаюсь на него. Мысль о том, что я, можно сказать, сижу на столе в лаборатории Снейпа, вызывает невольную улыбку. Представляю, как бы он отреагировал, вздумай я поступить подобным образом на его территории! Но не об этом речь сейчас.

Надо рассуждать логически. Пожалуй, лучше забыть на время об этих отработках и связанных с ними домыслах – так я ни к чему конкретному не приду. Лучше сосредоточиться на фактах. На прямых уликах, так сказать. Сколько у нас всего прямых улик против Снейпа? Не так много, если задуматься. Зато все они веские. Во-первых, безусловно, убийство Дамблдора. Гарри это видел, тут сомнений никаких. Во-вторых, происшествие с Джорджем, о котором рассказывала Джинни. Свидетелем был Люпин, ему лгать тоже незачем. В-третьих, Гарри говорил, что Снейп передал Волдеморту какую-то информацию о его родителях.

Начнем рассуждать согласно хронологии. Очевидно, что вначале состоялась передача информации. Какой именно? О том, где прятались родители Гарри? Нет, это вряд ли. Во-первых, они не стали бы ему докладываться, а, во-вторых, в этом сначала крестного Гарри обвиняли, а потом выяснилось, что виновен другой их школьный приятель. Так что Снейп тут не при чем.

А что, если дело в Пророчестве? Откуда вообще Волдеморт о нем узнал? Может, как раз от Снейпа? Так, а когда оно было сделано? Там же была дата! Как бы вспомнить… Эх, думоотвод бы сейчас сюда! Помнится, у деда был. Попросить, что ли, Минси, чтобы принесла…

Вдруг раздается негромкий стук, я резко поворачиваю голову, машинально выхватив палочку, и вижу, что посреди стола появилась каменная чаша, украшенная резными рунами.

– Спасибо, – искренне говорю я. – Очень оперативно. Знать бы только, как это делается…

Дед ведь мне объяснял. Кажется, нужно прикоснуться палочкой к виску и сосредоточиться на воспоминании. Что ж, попробуем. Итак… Отдел тайн… комната с пророчествами… девяносто седьмой ряд… вот Рон уставился на что-то на одной из верхних полок…

Есть! Я отвожу палочку в сторону, и за ней тянутся серебристые нити. Медленно и осторожно я помещаю воспоминание в думоотвод. Теперь нужно только посмотреть – я прикасаюсь палочкой к поверхности и лечу головой вперед внутрь сосуда.

Зал Пророчеств. Девяносто седьмой ряд. Мы стоим в самом конце и переглядываемся, думая, как бы потактичней объяснить Гарри, что не стоило так дергаться. Вот я стою… Тьфу ты, пропасть! Я что, действительно вот так вот тогда со стороны выглядел? Рожа потная, перепуганная, руки дрожат… Наверное, от полета еще не отошел.

Гарри бегает между стеллажами, пытаясь найти следы своего крестного. Рон от нечего делать разглядывает хрустальные шары и вдруг замирает и зовет Гарри.

– Что? – отзывается тот.

– Ты видел это? Тут твое имя, – сообщает Рон, когда Гарри возвращается к нам

Мой ранний вариант тоже подходит поближе и приглядывается. Я к нему присоединяюсь. Ого, а я, оказывается, неслабо вырос за это время! Даже шею вытягивать не приходится.

«С.П.Т. – А.П.В.Б.Д.
Темный Лорд и (?) Гарри Поттер»

Ну, тут все ясно. Сивилла Патриция Трелони произнесла, Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор терпеливо выслушал. Знак вопроса тоже понятен – изначально подразумеваться мог еще и я. А вот дата…

Я прищуриваюсь. Мерлин, это что, целитель писал? Вообще ничего не разобрать! Тысяча девятьсот… Ну, надо же, какие откровения! А я-то полагал, что его в позапрошлом веке произнесли! Третья цифра, вроде бы, восемь. А четвертая? Что-то округлое, кажется… либо ноль, либо шесть, либо девять. Но шесть и девять не вариант – мы же в восьмидесятом году родились. Значит, восьмидесятый и есть. Ну что ж, это логично. Пора выбираться отсюда. Что-то мне совсем не хочется смотреть дальше.

Я выныриваю из думоотвода, стукнувшись пятками об пол, и возвращаю воспоминание на место. Итак, тысяча девятьсот восьмидесятый. За год до того, как Снейп начал работать в Хогвартсе. На тему того, почему он начал там работать, я еще на пятом курсе рассуждал. Все вполне закономерно. Волдеморт посылает Снейпа шпионить за Дамблдором. Снейп подслушивает часть Пророчества и сообщает Волдеморту. Естественно, ни о каком шпионаже уже не может быть и речи – раз Снейп не дослушал Пророчество, значит, Дамблдор его застукал. Потом на свет появляемся мы с Гарри, и Волдеморт почему-то выбирает его.

Снейп об этом узнает, пугается – все-таки о ребенке речь – и идет к Дамблдору. Ведь должен же был Дамблдор откуда-то узнать, что Волдеморт открыл охоту на Поттеров! Едва ли тот мог по такому случаю дать объявление в «Ежедневный Пророк». Вот тут и начинается шпионаж, и почему Дамблдор прикрыл Снейпа на суде, сразу становится понятно.

Можно ли обвинять Снейпа в этом? Все-таки Пророчество – штука расплывчатая, а он – рационалист. Тут еще и эта полубезумная стрекоза Трелони, увешанная побрякушками, будто рождественская елка. Мог ли он принять это всерьез? И предположить, что это примет всерьез Волдеморт? Тролль его знает…

Но факт остается фактом – кроме Снейпа у Дамблдора в стане Пожирателей шпионов не было. Если Снейп – человек Волдеморта, за каким шутом он Дамблдору об охоте на Поттеров рассказал? Чтобы в доверие втереться? Слишком уж рискованный ход. Хотя, с другой стороны, только такие себя и оправдывают. Ведь Дамблдор тогда уже был умным и опытным волшебником, а Снейп – пареньком лет двадцати. Что он мог ему противопоставить?

С отцом Гарри Снейп в школе враждовал, это факт. Но ведь это еще не значит, что он желал ему смерти. А ведь была еще мать Гарри, которая, по словам покойного Стивена Торна, за Снейпа всегда заступалась, а Джеймса Поттера терпеть не могла. В конце концов, существует элементарная благодарность. Я, например, до сих пор благодарен тем, кто за меня заступался на первом курсе. Гарри и Гермионе, то есть.

Но ведь заступничество иногда и злит. Может, Снейп, наоборот, бесился, что его какая-то девчонка с Гриффиндора защищает? Учитывая его характер, это вполне логично.

Нет, стоп! Так дело не пойдет. Я перевожу дыхание и во весь рост вытягиваюсь на столе, крепко зажмурившись. Здесь ничего не понятно. И выводы можно самые разные сделать. Пожалуй, лучше перейти к следующему событию, а именно – к убийству Дамблдора.

Я снова сажусь и взъерошиваю волосы. Это сложно. Но надо попробовать.

О том, что в убийстве умирающего есть что-то абсурдное, я уже неоднократно думал. Подумаю еще. Весь год Снейп знал, что Дамблдор скоро умрет. Весь год он знал, что Малфой пытается убить его. Малфой ему, конечно, не сын и даже не крестник, но как декан он за него, безусловно, отвечает. А как шпион он отвечает вообще за весь магический мир.

И вот Астрономическая башня. Дамблдор безоружен. Убить его должен Малфой, но он мешкает. У Снейпа есть палочка, но в башне присутствуют и другие Пожиратели, и их больше. Если Снейп попытается защитить Дамблдора, погибнут оба. Если он даже успеет каким-то образом его обезопасить – палочку, например, передать – в этом тоже не будет никакого смысла. Сам погибнет, а Дамблдор все равно скоро умрет. Исходя из «Темнейших искусств», с таким проклятием дольше года даже при самом удачном раскладе не живут.

И все. Глава Ордена Феникса мертв. Шпиона нет. Магический мир, считай, обречен, ведь шпион – это ключ к победе. От того, что Снейпа посмертно сделают героем, и даже Гарри признает, что был к нему несправедлив, никому легче не станет. Убив Дамблдора, Снейп смог окончательно убедить Волдеморта в своей лояльности, защитить студента и сохранить свой статус. И Дамблдор наверняка это понял и принял. Вроде бы стройная теория получается. Снейп и до этого принимал на себя удар всеобщей ненависти, защищая других. Правда, не в таких глобальных масштабах.

Но ведь все может быть совсем не так. Возможно, верно мое предыдущее предположение о том, что это убийство было своего рода предсмертным унижением для Дамблдора. Наглядной демонстрацией того, к чему приводит доверие. «Et tu, Brute», как говорит наш пароль…

Нет, это просто форменное издевательство! И здесь никакой определенности! Попробуем разобраться с Джорджем.

Было семеро Гарри Поттеров. Одного из них изображал Джордж. Где настоящий, никто из Пожирателей поначалу не знал. И вот Снейп заклинанием отрезает ухо одному из этих Поттеров…

Это ли не нелепо? Ведь Волдеморт хочет разобраться с Гарри сам, поэтому убивать его запретил. Зачем Снейпу нарушать приказ? Джинни рассказывала, что Снейп там был не один. Что, если он пытался помешать другому Пожирателю, и просто промахнулся?

Хм… с тем же успехом он мог целиться в Люпина и промазать…

– Твою мать! – почти кричу я и шарахаю кулаком по столу. – Это просто невыносимо! Я уже не могу так больше!

Снова что-то стукает – на сей раз совсем тихо – я поворачиваю голову и вижу на краю стола стакан с янтарной жидкостью.

– Спасибо! – с чувством говорю я, хватаю стакан и, резко выдохнув, выпиваю огневиски залпом. – Так бы сразу. Какое-никакое успокоительное, раз уж с зельями ты помочь не можешь.

В голове слегка проясняется, но легче от этого не становится. Судя по всему, с прямыми уликами я потерпел полное фиаско. Мне бы сейчас Феликс Фелицис – сразу бы понял и вспомнил все, что нужно. Но чего нет, того нет. В конце концов, я все-таки не совсем идиот, а значит, могу, если захочу, докопаться до истины. Как там говорила Хелли? Наблюдательность, разум и интуиция? Ну, одними рассуждениями этот вопрос не решить. А для наблюдательности у меня есть специальное приспособление.

Приготовившись к увлекательному времяпрепровождению, я методично и сосредоточенно сливаю в думоотвод все воспоминания о Снейпе, имевшие место быть в этом учебном году. Слава Мерлину, что данный вопрос меня в сентябре озаботил, а не в апреле! Не то пришлось бы в Выручай-комнате несколько недель провести. Попрощавшись с этим миром на неопределенный срок, я ныряю в воспоминания с головой…