ГЛАВА VII. ГУБЕРНАТОРША
Почти бегом бежала я Через деревню, – чудилось, Что с песней парни гонятся И девицы за мной. За Клином огляделась я: Равнина белоснежная, Да небо с ясным месяцем, Да я, да тень моя… Не жутко и не боязно Вдруг стало, – словно радостью Так и взмывало грудь… Спасибо ветру зимнему! Он, как водой студеною, Больную напоил: Обвеял буйну голову, Рассеял думы черные, Рассудок воротил. Упала на колени я: «Открой мне, Матерь Божия, Чем Бога прогневила я? Владычица! во мне Нет косточки неломаной, Нет жилочки нетянутой, Кровинки нет непорченой, – Терплю и не ропщу! Всю силу, Богом данную, В работу полагаю я, Всю в деточек любовь! Ты видишь всё, Владычица. Ты можешь всё, Заступница! Спаси рабу свою!..»
Молиться в ночь морозную Под звездным небом Божиим Люблю я с той поры. Беда пристигнет – вспомните И женам посоветуйте: Усердней не помолишься Нигде и никогда. Чем больше я молилася, Тем легче становилося, И силы прибавлялося, Чем чаще я касалася До белой, снежной скатерти Горящей головой…
Потом – в дорогу тронулась. Знакомая дороженька! Езжала я по ней. Поедешь ранним вечером, Так утром вместе с солнышком Поспеешь на базар. Всю ночь я шла, не встретила Живой души. Под городом Обозы начались. Высокие, высокие Возы сенца крестьянского, Жалела я коней: Свои кормы законные Везут с двора, сердечные, Чтоб после голодать. И так-то все, я думала: Рабочий конь солому ест. А пустопляс – овес! Нужда с кулем тащилася, – Мучица, чай, не лишняя, Да подати не ждут! С посада подгородного Торговцы-колотырники Бежали к мужикам; Божба, обман, ругательство!
Ударили к заутрене, Как в город я вошла. Ищу соборной площади, Я знала: губернаторский Дворец на площади. Темна, пуста площадочка, Перед дворцом начальника Шагает часовой.
«Скажи, служивый, рано ли Начальник просыпается?» – Не знаю. Ты иди! Нам говорить не велено! – (Дала ему двугривенный). На то у губернатора Особый есть швейцар. – «А где он? как назвать его?» – Макаром Федосеичем… На лестницу поди! – Пошла, да двери заперты. Присела я, задумалась, Уж начало светать. Пришел фонарщик с лестницей, Два тусклые фонарика На площади задул.
– Эй! что ты тут расселася?
Вскочила, испугалась я: В дверях стоял в халатике Плешивый человек. Скоренько я целковенький Макару Федосеичу С поклоном подала: «Такая есть великая Нужда до губернатора, Хоть умереть – дойти!»
– Пускать-то вас не велено, Да… ничего!.. толкнись-ка ты Так… через два часа…
Ушла. Бреду тихохонько… Стоит из меди кованный, Точь-в-точь Савелий дедушка, Мужик на площади. «Чей памятник?» – Сусанина. – Я перед ним помешкала. На рынок побрела. Там крепко испугалась я, Чего? Вы не поверите, Коли сказать теперь: У поваренка вырвался Матерый серый селезень, Стал парень догонять его, А он как закричит! Такой был крик, что за душу Хватил – чуть не упала я, Так под ножом кричат! Поймали! шею вытянул И зашипел с угрозою, Как будто думал повара, Бедняга, испугать. Я прочь бежала, думала: Утихнет серый селезень Под поварским ножом!
Теперь дворец начальника С балконом, с башней, с лестницей, Ковром богатым устланной, Весь стал передо мной. На окна поглядела я: Завешаны. «В котором-то Твоя опочиваленка? Ты сладко ль спишь, желанный мой, Какие видишь сны?..» Сторонкой, не по коврику, Прокралась я в швейцарскую.
– Раненько ты, кума!
Опять я испугалася, Макара Федосеича Я не узнала: выбрился, Надел ливрею шитую, Взял в руки булаву, Как не бывало лысины. Смеется: – Что ты вздрогнула? – «Устала я, родной!»
– А ты не трусь! Бог милостив! Ты дай еще целковенький, Увидишь – удружу! –
Дала еще целковенький. – Пойдем в мою каморочку, Попьешь пока чайку! –
Каморочка под лестницей: Кровать да печь железная, Шандал да самовар. В углу лампадка теплится. А по стене картиночки. – Вот он! – сказал Макар. – Его превосходительство! – И щелкнул пальцем бравого Военного в звездах.
«Да добрый ли?» – спросила я.
– Как стих найдет! Сегодня вот Я тоже добр, а временем – Как пес, бываю зол.
«Скучаешь, видно, дяденька?» – Нет, тут статья особая, Не скука тут – война! И сам, и люди вечером Уйдут, а к Федосеичу В каморку враг: поборемся! Борюсь я десять лет. Как выпьешь рюмку лишнюю, Махорки как накуришься, Как эта печь накалится Да свечка нагорит – Так тут устой… – Я вспомнила Про богатырство дедово: «Ты, дядюшка, – сказала я, – Должно быть, богатырь».
– Не богатырь я, милая, А силой тот не хвастайся, Кто сна не поборал! –
В каморку постучалися. Макар ушел… Сидела я, Ждала, ждала, соскучилась. Приотворила дверь. К крыльцу карету подали. «Сам едет?» – Губернаторша! – Ответил мне Макар И бросился на лестницу. По лестнице спускалася В собольей шубе барыня, Чиновничек при ней.
Не знала я, что делала (Да, видно, надоумила Владычица!)… Как брошусь я Ей в ноги: «Заступись! Обманом, не по-божески Кормильца и родителя У деточек берут!»
– Откуда ты, голубушка?
Впопад ли я ответила – Не знаю… Мука смертная Под сердце подошла… Очнулась я, молодчики, В богатой, светлой горнице. Под пологом лежу; Против меня – кормилица, Нарядная, в кокошнике, С ребеночком сидит: «Чье дитятко, красавица?» – Твое! – Поцаловала я Рожоное дитя…
Как в ноги губернаторше Я пала, как заплакала, Как стала говорить, Сказалась усталь долгая, Истома непомерная, Упередилось времечко – Пришла моя пора! Спасибо губернаторше, Елене Александровне, Я столько благодарна ей, Как матери родной! Сама крестила мальчика И имя Лиодорушка – Младенцу избрала…
«А что же с мужем сталося?»
– Послали в Клин нарочного, Всю истину доведали, – Филиппушку спасли. Елена Александровна Ко мне его, голубчика, Сама – дай Бог ей счастие! За ручку подвела. Добра была, умна была,
Красивая, здоровая. А деток не дал Бог! Пока у ней гостила я, Все время с Лиодорушкой Носилась, как с родным. Весна уж начиналася, Березка распускалася, Как мы домой пошли… Хорошо, светло В мире Божием! Хорошо, легко, Ясно н а ̒ сердце.
Мы идем, идем – Остановимся, На леса, луга Полюбуемся. Полюбуемся Да послушаем, Как шумят-бегут Воды вешние, Как поет-звенит Жавороночек! Мы стоим, глядим… Очи встретятся – Усмехнемся мы, Усмехнется нам Лиодорушка.
А увидим мы Старца нищего – Подадим ему Мы копеечку: «Не за нас молись, – Скажем старому, – Ты молись, старик, За Еленушку, За красавицу Александровну!»
А увидим мы Церковь Божию –
Перед церковью Долго крестимся: «Дай ей, Господи, Радость-счастие. Доброй душеньке Александровне!»
Зеленеет лес, Зеленеет луг, Где низиночка – Там и зеркало! Хорошо, светло В мире Божием, Хорошо, легко, Ясно на̒ сердце. По водам плыву Белым лебедем, По степям бегу Перепелочкой.
Прилетела в дом Сизым голубем… Поклонился мне Свекор-батюшка, Поклонилася Мать-свекровушка, Деверья, зятья Поклонилися, Поклонилися, Повинилися! Вы садитесь-ка, Вы не кланяйтесь, Вы послушайте. Что скажу я вам: Тому кланяться, Кто сильней меня, – Кто добрей меня, Тому славу петь. Кому славу петь? Губернаторше! Доброй душеньке Александровне!
|
