Я вижу, что мой ум по-прежнему инфантилен. Что я могу сделать?

Есть вещи, которые нужно просто осознавать. Сама осознанность приносит трансформацию; она не работает так, что ты что-то осознаешь, и после этого должен что-то сделать, чтобы произвести перемену.

Видя, что твой ум инфантилен, ты также можешь увидеть, что ты не ум — кто иначе видит, что ум инфантилен? Есть что-то за пределами ума — наблюдатель на холмах.

Ты только смотришь на ум. Ты совершенно забыл, кто на него смотрит. Наблюдай ум, но не забывай наблюдателя — потому что твоя реальность центрирована в наблюдателе, не в уме. И наблюдатель — это всегда полностью взрослое, зрелое, центрированное сознание. Он не нуждается в росте.

И как только ты осознаешь, что ум — только инструмент в руках твоей свидетельствующей души, нет никакой проблемы; ум можно использовать правильным образом. Теперь хозяин пробужден, и слуге можно приказать делать всё, что необходимо.

Обычно хозяин спит. Мы забыли наблюдателя, и слуга стал мастером. А слуга есть слуга — безусловно, он не слишком разумен.

Я должен напомнить тебе важный факт: разум принадлежит наблюдающему сознанию; память относится к уму.

Память — это одно ... память — не разум. Но всё человечество обманывали, и косвенными путями ему внушали, что память и разум — это одно и то же. Ваши школы, ваши колледжи, ваши университеты не пытаются найти в вас разум; они пытаются установить, кто способен больше запомнить.

И теперь мы прекрасно знаем, что память — это механическая вещь. У компьютера может быть память, но у компьютера не может быть разума. И память компьютера может быть лучше, чем твоя. Память человека не так надёжна. Она может забыть, она может перепутать, её может « заклинить ». Иногда ты говоришь: « Я это помню, это вертится у меня на языке ». Странно — если это вертится у тебя на языке, почему ты не скажешь?

Но ты говоришь, что сказать не получается: « Это вертится у меня на языке ... Я знаю, что знаю, и это не очень далеко — это совсем близко ». Но всё же какая-то преграда, очень тонкая преграда — может быть, только пелена — не позволяет факту всплыть на поверхность. И чем больше ты пытаешься, чем более становишься напряжённым, тем меньше возможность вспомнить. В конце концов, когда ты совершенно об этом забываешь, начинаешь делать что-то другое: готовить чашку чая, рыть яму в саду, — внезапно память проявляется, потому что ты расслаблен, ты об этом забыл, напряжения не стало. Забытый факт всплыл на поверхность.

Напряжённый ум сужается. Расслабленный ум расширяется — сквозь него может течь больше памяти. Напряжённый ум становится таким узким, что сквозь него может пройти лишь небольшое количество памяти.

Но тысячи лет продолжалось — и продолжается до сих пор — ошибочное понимание памяти как разума. Это не так.

В Индии — как и в Аравии, в Китае, в Греции, в Римской империи, во всех старых странах — все старые языки построены на памяти, не на разуме. Ты можешь стать большим знатоком санскрита, не имея ни капли разума — разума не нужно, только память должна быть совершенной. Точно как попугай ... попугай не понимает, что говорит, но может сказать абсолютно правильно, с правильным произношением. Его можно научить чему угодно. Все старые языки построены на памяти.

И вся система образования в мире построена на памяти. На экзамене от студента не требуется никаких проявлений разума, но требуется, чтобы он проявил память, показал, сколько он запомнил из учебников. Это одна из причин отсталости твоего ума. Ты использовал память так, словно это твой разум. Это чрезвычайно серьёзное заблуждение. Поскольку ты знаешь, помнишь и можешь цитировать писания, ты начинаешь думать, что вырос, достиг зрелости, что ты много знаешь, что ты мудр.

Именно эту проблему ты ощущаешь.

Я — не человек памяти. И мои усилия здесь направлены к тому, чтобы спровоцировать тебя, бросить вызов начать двигаться в направлении разума.

Не имеет никакой ценности, сколько ты помнишь. Важно то, сколько ты пережил сам. А для переживания внутреннего мира тебе потребуется большой разум — память не поможет. Да, если ты хочешь быть учёным, профессором, пандитом, ты можешь запоминать писания и сделать предметом большой гордости, что ты так много знаешь. И другие люди тоже подумают, что ты знаешь так много, но глубоко внутри твоя память — не более чем невежество.

Передо мной ты не сможешь спрятать своё невежество. Всеми возможными путями я пытаюсь поставить тебя лицом к лицу с твоим собственным невежеством, потому что чем скорее ты его уловишь, тем скорее от него избавишься. А знать по себе — это такой красивый опыт, что заимствованное знание, в сравнении с ним, просто идиотично.

 

Я слышал о том, что архиепископ Японии захотел обратить дзэнского мастера в христианство. Ничего не зная, ничего не понимая о внутреннем мире, он пришёл к мастеру. Он был принят с большой любовью и уважением. Он открыл Библию и начал читать Нагорную Проповедь. Он хотел произвести на дзэнского мастера впечатление: « Мы следуем этому человеку. Что ты думаешь об этих словах, об этом человеке? » Он прочитал только два предложения, и дзэнский мастер сказал: