Сладкая боль.Себастьян знает, что такое затишье перед бурей. Знает, и это знание вполне успешно тушится его затуманенным рассудком. Гаснут со скоростью света последние ясные мысли. Он утопленник собственной любви. Омут, в который его затянули черные глаза, глубиною с бесконечность. Черные воды шепчут проклятья, но он затыкает уши. Он не хочет ничего слышать, его единственное желание – быть рядом с тем, кто с легкостью забрал его сердце к себе. Вечер сменяется ночью, ночь сменяется ранним утром. Кровавый рассвет навис над Лондоном, предвещая горе. Паточная вуаль якобы взаимных чувств оберегает Морана от этих намеков. В каждой витрине, в каждой проезжающей машине, в каждом проходимце читаются желчные анафемы. Но Себастьян разучился читать. Теряет нюх животное, путается в следах, натыкается на тупики, блуждает бесцельно по кругу. Наивность в высшей ее ипостаси. Окситоцин до неприличия зашкаливает. Он перечитал эту бумажку полсотни раз. На обороте – адрес и время. Кривой почерк, видно, что написано быстро и навесу. Каждая буковка, каждая закорючка, общий смысл... "Повеселимся". Приватный танец, маленький оазис уединенности в гостевом двору. Между строчек мелькают инсинуации. Себастьян расплывается в улыбке. Где-то на дне сознания скулит щенок надежды. Плачется и лижет покрытые уродливыми гнойниками ладони. Он хочет, чтобы его воспринимали всерьез, но под этим милым ликом – смертельный риск быть обманутым. *** Утром он не появился в школе. Почти весь день Себастьян проспал дома. Матери совсем плохо, снова напилась и привела пьянчуг, которые триумфально составили ей компанию в общем ложе. Об этом даже думать неприятно, да он и не думал. При всей относительной парадности происходящего, Моран понимает, что терять бдительность нельзя. Нож из кармана брюк он не выложил. Пусть Джим и отвечает ему взаимностью на чувства, абсолютного доверия к нему нет. Себастьяна слишком много раз предавали и бросали, чтобы он вот так просто мог поверить человеку, который совсем недавно бил его по роже. *** Ровно в восемь вечера он стоял у дверей. Он даже переоделся для этого случая, успел помыться и выглядел более презентабельно, нежели чем обычно. В последний раз он так тщательно ухаживал за собой подобным образом года два назад. Себастьяна особо не заботит внешность, ему не нужно поддерживать статус смазливого щеголя и денди, как требуется это Мориарти. У него нет влияния, к нему никто не проявляет интерес, поэтому он может позволить себе вид беспризорника. Дверь открылась, и на пороге появился Джим. Даже дома он выглядел авантажно. Красивая рубашка, дорогие брюки. Его пальцы сжимают бутылку дорогой выпивки. Что-то не так, это чувствуется сразу. На Себастьяна смотрят черные глаза. Невозможно разглядеть радужку, зрачки расширены настолько, что заполняют собой почти все пространство. Огромные точки, возбужденный вид. Он выглядит дико и даже немного опасно. Джим резко схватил Себастьяна за руку и потащил в гостиную. Моран успел лишь по пути скинуть куртку и оглядеться по сторонам. Роскошная резиденция, картины, дорогая мебель. Пафос в каждом сантиметре дома. Судя по всему, они только вдвоем, и он этого становится совсем не по себе. Мориарти толкнул Себа на широкий диван, а сам сел напротив в кресло. Смотрят с жадностью глаза, настолько пристально, что у Морана пошли мурашки по спине. Он вскрывает скальпелем душу. Глаза – самая сильная эрогенная зона. Злая улыбка на его лице. Не к добру, и Себастьян хмурится. «Что все это значит?» Джим любит издеваться не только над другими. Его тайной страстью являются испытания для самого себя. Наркотик в крови, и он голоден, как зверь. Но он мучает себя, и желает, чтобы ему составили компанию в этом мучении. - Тебе никто не говорил, что я люблю секс? – голос вызывающе бьет ласковыми нотками издевательства. Себастьян ухмыльнулся и устроился на диване поудобнее. Игра началась, и он сходу ставит ва-банк. Терять уже нечего. Сейчас или никогда. -... Но особенно мне нравится то, что происходит до него... – Джим перекинул ногу на ногу и не отводил взгляда. Лекция о собственных пристрастиях, и ему до ужаса интересно, приведет ли она к нужной реакции. - Люблю подходить сзади и скользить рукой по низу живота. Так, чтобы от моей горячей ладони по холодному телу прошлась волна дрожи... – он снова проделал свой фирменный прием и высокомерно поднял голову. Власть в его тоне читается в каждой строчке. - Прикасаться губами сзади шеи, оставляя влажные линии... Слегка прикусывать там кожу, оттягивая ее чуть назад... Себастьян сглотнул. Он представляет себе все это, и в районе затылка перестуками пульсирует кровь. - Чувствовать, как огонь волной проходится по каждой мышце тела. Неторопливо раздеваться, а после пройтись горячим языком по торсу. Высечь узоры по ребрам, поднимаясь чуть выше, к груди... Усиливается сердцебиение. Этот голос, эти слова... Слишком хорошее воображение, он будто знал об этом. Гнетущая обстановка, Себастьяну становится жарко, но он никак это не показывает. Лишь ощущает, как наполняется тяжестью низ живота. - Побаловать соски, раззадоривая их кончиком языка... Укусить пару раз, сжимая зубами, а потом снова ласкать... – Джим раскраснелся. Его пальцы медленно начали расстегивать рубашку, высвобождая пуговицы из плена одну за другой. - Пальцами провести по щекам, в сторону губ... Аккуратно приоткрыть рот, опуская в него сначала один палец, а потом подключая второй... – он скинул рубашку и предстал перед Себастьяном наполовину голым. Его тело мгновенно приковало к себе жадный взгляд Морана. Кровь, до этого приливающая к черепной коробке, уже уверенно приливает к паху. «Остановись...» - Ну, а после... Медленно входить, по сантиметрам, дразня и растягивая удовольствие... Себастьян тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Рука сама собой легла на штаны, начав поглаживать напряженный член через ткань. Умышленное издевательство, он должен был предвидеть это. - Впиваться пальцами в кожу на спине, двигаясь внутри... Слышать сладкие стоны... «Пожалуйста, нет... Хватит, замолчи, нет...». - Прикусывать губу и с каждым разом двигаться все сильнее и сильнее, доводя до криков... «Перестань... Пожалуйста...». - Бить, оставляя красные пятна на коже... А потом ласкать нежными прикосновениями... «Заткнись, сукин ты сын...» - Обзывать грязными словами и с жадностью трахать, до потери сознания, до сумасшествия, до исступления... Себастьян не выдержал и расстегнул молнию. Он уже не понимает, что делает, мысли так ярко отображают то, что он слышит, что он просто не может удержаться. Джим ухмыльнулся. От всего происходящего, оттого как видит, что при нем ласкают себя, он завелся еще сильнее. Мориарти тихо встал, обошел диван сзади, и провел пальцем по шее Себастьяна. Ток по коже. Чувства перемешались, помутнение рассудка. Мориарти наклонился к уху, обжигая дыханием. - Люблю заставлять человека забывать обо всем на свете, и не думать ни о чем, кроме меня... – последствием его шепота был влажный поцелуй шеи. - Джим, пожалуйста... Мориарти улыбнулся. Жертва попалась в тонко сплетенные им сети. Соблазнительный нектар диковинного цветка. Такой душистый и манящий, зовет к себе, ломая даже самую сильную волю. А после медленно убивает, заставляя страдать в болезненных муках... - Чего ты просишь, сладкий? – губы снова ласкают шею, и это сводит с ума. Он так близко, так искусно устраивает пытки, так невыносимо заставляет мучиться... - Возьми меня, сука... – Себастьян выпал из реальности. Голова тяжелеет, утерян последний контроль. Точка невозврата, обратного пути уже нет. Бархатная нежность по сердцу, невыносимая тяжесть внизу живота... Принятый наркотик опьяняет, и Джим доказал сам себе, что выдержал этот напор вожделения. Первым сдался Моран, и Мориарти упоительно празднует победу. Жмут дорогие брюки, и он избавляется от них. Летит одежда и обувь в стороны, жадный поцелуй наполняет и без того тяжелую атмосферу невыносимым свинцом. Померкла реальность, исчезло все вокруг. Все мысли сосредоточены только на его теле, его волосах, его запахе, его губах... Горит тело, Морана грубо переворачивают на живот, откровенно ставя раком. Плевок, еще один. Слюна, и скользит палец по входу, неспешно проникая в него. Больно, но Себастьян терпит. Движения внутри, второй, зубы впиваются в нижнюю губу. Болотные глаза жмурятся, вонзаются тонкие пальцы в ткань, до белых костяшек. Третий, и это напоминает пытку. Было и больнее, в тысячу раз больнее, чем сейчас. Вся его жизнь это мука, и он делает вывод, что любовь от нее ничем не отличается. Медленно, как он и говорил. Продлевая удовольствие, вцепляясь руками в кожу на ягодицах, растягивая их. Чувство приятной заполненности внутри, но как только он начал двигаться, иголками прошлась по всему существу боль. Себастьян с силой сжал челюсть, но даже не пискнул. Джим наклонился вперед. Кусает кожу на спине, оттягивает ее зубами, еще и еще, не переставая двигаться внутри. Еще больнее, вырывается ненароком мучительный выдох. Убыстряются движения, и на смену адской боли приходит странное наслаждение. Что-то из разряда того, чего Себастьян не чувствовал никогда ранее. Приятно, растет возбуждение, искрами колит в паху. Моран начинает стонать. Джим громко дышит, а стоны под ним заводят его еще больше. Низкий баритон, сплетаются звуки между собой в неровное плетение. Себастьян начал насаживаться, уже расслабляясь и подаваясь назад. Короткие, остриженные ногти болезненно царапают спину. Больно, сладко, больно, сладко, больно, сладко. БОЛЬНО! СЛАДКО! Он сжимает ягодицы, жмет с силой пальцами кожу, оставляя пятна. Удар, еще один. Усиливаются крики, Себастьян упирается лбом в подлокотник дивана. Сбилось давно дыхание, не хватает воздуха, невыносимые ощущения. Огонь и лед. Горькая карамель по чувствам. Быстрее, его руки тяжелой ношей на плечах. Джим опирается на тело Себастьяна и ускоряется уже до почти ненормальной скорости. Крики, вперемешку горе и счастье. Уже отказал разум, начинают отказывать легкие, сердце изводит стуком все тело. Рука ласкает собственный член, уже до изнеможения, из последних сил. Мориарти стонет, стонет как шлюха, как самая дешевая шлюха из всех. Извивается тело под ним, Себастьян задыхается, пересыхает горло. Пот градом по лбу, и снова удары по телу. Громкий выкрик обоих, наивысшая точка наслаждения, почти одновременный оргазм. Джим не спешит выходить, продолжая двигаться внутри. Тяжелое дыхание, мутнеет сознание, просвета не видно. Два тела синхронно и обессилено падают рядом. Воздух тяжкой пылью оседает на кожу. Стрелки часов снова отсчитывают секунды, возвращается осознание. Векторы реальности уравнивают счеты. Падает занавес.
|
