След крови 19 страница

Щелчок, крик боли и страх, соединившись в одно целое, заставили Марка медленно подняться на колени. Он улыбнулся, увидев, как рыжий волк сражается с капканом, извиваясь и рыча в паническом усилии освободиться. Его улыбка становилась все шире по мере того, как рывки обезумевшего зверя слабели, и, наконец, задыхаясь, создание свалилось на пол.

«Нет! Пожалуйста, не надо!» Он не мог обратиться до тех пор, пока его нога оставалась зажатой в капкане. Она болела. Как же ему было больно! Он чуял запах собственной крови, собственного ужаса. «Я не могу дышать! Как больно!»

Смутно соображая, Ураган все же понимал, что капкан — наименьшая из бед, что приближающийся человек, оскаливший зубы, представлял гораздо большую, смертельную опасность. Он скулил, его передние лапы отчаянно скребли землю, но он не мог встать на ноги. Голова его отяжелела, и ему не удавалось eе поднять.

— Я все же поймал тебя, сукин ты сын. — Отрава была надежная. Марк радовался, видя, что не зря потратил деньги. Вздрагивая от боли, он дотронулся до плеча, и рука его окрасилась кровью. Тщательно сохраняя дистанцию на всякий случай, он сплюнул на пол. — Надеюсь, что тебе дьявольски больно.

«Быть может… если я зарычу… они услышат меня…»

Затем начались конвульсии, и было уже слишком поздно.

 

 

— Я не знаю! В последнее время он вел себя так странно!

Стюарт и Надин обменялись взглядами поверх головы Розы. Надин открыла было рот, чтобы заговорить, но выражение на лице мужа заставило ее передумать. Сейчас было не до объяснений.

— Роза. — Селуччи вышел из кабинета и быстро прошел через кухню, встав прямо перед девушкой. — Это очень важно. С кем, кроме членов семьи, Вики, мистера Фицроя и меня самого, Питер сегодня разговаривал?

«Он что-то знает, — подумал Генри. — Надо же было мне проявить идиотское благородство и позволить ему подойти к телефону».

Роза помрачнела.

— Да, он разговаривал с механиком из гаража, с доктором Диксоном, с доктором Ливайн — той, кому доктор Диксон собирается передать когда-нибудь свою практику, она как раз была у него; потом с миссис Вон Тоум, соседкой доктора, и с кем-то, кто проезжал по дороге, когда мы чинили изгородь, только я не видела с кем.

— А машину ты видела?

— Да, она была черною цвета, с золотой отделкой и со спицами из фальшивого золота на колесах. — Нос у нее сморщился. — Шикарно навороченная, в общем. — Когда Роза увидела реакцию Селуччи, ее лицо снова стало мрачным. — Это тот, о ком вы ожидали услышать, верно? — Девушка подошла к нему, верхняя губа ее поползла вверх, обнажая зубы. — Где Питер? Что случилось с моим братом?

— Я думаю, — решительно заявил Стюарт, подходя к племяннице, — будет лучше, если вы расскажете нам все, что знаете.

Только Генри имел некоторое представление о конфликте, который раздирал сейчас душу Селуччи, однако никоим образом этому человеку не сочувствовал. Выбор между законом и справедливостью для него мог быть только в пользу последней. Он видел, как напряглись мускулы на спине человека, и слышал, как ускорялось его сердцебиение.

Жестко сформированная личность Селуччи и его профессиональная выучка требовали, чтобы он отпустил сейчас несколько двусмысленных замечаний, что позволило бы ему самому разобраться в этом деле. Если вервольфы ожидают, что к ним будут относиться как к остальным членам общества, в пределах, предписанных законом, значит, сами они не смогут действовать вне закона. И если единственный способ, позволяющий ему исполнять свой долг, заключается в борьбе против обычаев этой семьи… Руки Майка сжались в кулаки.

Глухое рычание начало разрастаться в горле Стюарта.

И у Розы.

И у Надин.

Генри выступил вперед. С него было достаточно.

Тут начал повизгивать Дэниел. Он бросился к ногам матери и зарылся лицом в ее юбку.

— Питера собираются убить! — Ткань юбки не смогла заглушить крик отчаяния шестилетнего ребенка, понимавшего далеко не все из того, что происходит.

Селуччи взглянул вниз на Дэниела, который, казалось, обладал сверхъестественным даром концентрировать внимание присутствовавших на значимых аспектах событий, потом — на Розу.

— Не могли бы вы позволить мне разобраться с этим? — мягко спросил он.

Девушка покачала головой, смятение в ее глазах нарастало.

— Вы не понимаете! — воскликнула она.

— Вы не можете понять, — добавила Надин, прижимая к себе Дэниела так крепко, что малыш съежился в ее объятиях.

Майк видел в глазах женщины терзавшую ее боль. Возможно, то, что он скажет, могло бы избавить от такой же муки Розу.

— Карл Бьен был членом американской сборной снайперов. Его племянник, Марк Уильяме, водит черный с золотом джип.

Глаза Розы расширились.

— Если он говорил с Питером в тот день после полудня… — Она резко повернулась, ее сарафан упал на пол, и Льдинка метнулась из кухни во тьму ночи.

— Роза, — нет! — Не обремененный необходимостью обращаться, Генри рванулся за ней следом, прежде чем Стюарт, все еще вовлеченный в противостояние с Селуччи, отреагировал на это.

«Боже правый! Никто не может двигаться так быстро!» Селуччи схватил Стюарта за руку сразу, как только Генри растворился во тьме. — Обождите! — рявкнул он. — Мне нужно, что бы вы показали мне дорогу к ферме Карла Бьена.

— Дай мне пройти, человек!

— Черт побери, Стюарт, у этого мерзавца есть ружья. Вы что, забыли, скольких он уже подстрелил? Набросившись на него с кондачка, мы добьемся только того, что он перебьет нас всех. Мы должны попасть туда, опередив этих двоих. Возьмем мою машину…

— Не рассчитывайте на это, — усмехнулся, прерывая его, Стюарт, но голос вожака стаи звучал зловеще. — Это — наша охота. Вы не имеете права претендовать…

— Возьми его с собой, Стюарт! — Тон Надин не допускал возможности для возражений. — Подумай о том, что будет после.

Вервольф проворчал что-то и, одним движением высвободив руку из захвата Селуччи, устремился к двери.

— Тогда пошли.

«После? — Селуччи раздумывал над этим, пока они вдвоем бежали через лужайку. — Матерь Божья, да ведь они соизволили разрешить мне быть там, чтобы объяснить потом, что тело…»

 

— Почему он так долго?

Вики поправила очки и отвернулась от окна в гостиной. Солнце уже закатилось за горизонт, и она ничего не видела, кроме своего отражения в оконном стекле, но это грустное обстоятельство не удерживало ее от беспрестанного хождения взад и вперед по комнате и тщетных попыток время от времени вглядеться в беспросветную тьму.

— Да он ведь не на крыльях летит к моему дому, — напомнила Берти. — На это у него должно уйти несколько минут.

— Я знаю! — вспылила Вики и умолкла, сделав глубокий вдох. — Извините. Я не имею ни малейшего права накидываться на вас. Это просто… если бы не мое проклятое зрение, я бы сама управляла машиной. И была бы сейчас уже на половине пути!

Пожилая женщина задумчиво пожевала губами.

— Вы не доверяете своему партнеру в этом деле?

— Селуччи — не партнер, он мой друг. У меня нет партнера — Хотя можно было рассчитывать на то, что Генри удастся удержать Майка от какого-либо идиотского поступка, но кто сможет спасти Питера, или следить за вервольфами, или схватить убийцу, этого подонка, который самой Вики всегда представлялся с лицом Марка Уильямса; она была совершенно уверена в том, что именно он являлся причиной смертей, даже если не нажимал на спуск, — и… и затем что? — Я должна быть там! Как я моту узнать иначе, что справедливость соблюдена?

Сознавая, что некоторые вопросы могут задаваться риторически, Берти мудро пребывала в молчании. Ее собственные вопросы могли и подождать.

— Проклятье, я же сказала ему, что ситуация критическая! — Вики снова повернулась к окну и бросила косой взгляд в темноту. — Где же он? — Так как до конца смены остался всего час и Колин уже вернулся в участок, для Вики не составило труда убедить дежурного сержанта отпустить его по чрезвычайным семейным обстоятельствам. — Почему… Вот он!

Свет фар автомобиля заскользил по подъездной дороге к дому. Вики схватила свою необъятную сумку и ринулась к дверям, крикнув мисс Рейд через плечо:

— Прошу вас, не говорите об этом ни с кем. Я свяжусь с вами.

Оказавшись снаружи, полностью ослепленная, она устремилась к огням фар и чуть не угодила под колеса одной из старых бело-голубых полицейских машин.

Ухватившись за ручку задней двери завизжавшей тормозами машины, она упала на заднее сиденье.

Барри врубил задний ход, визжа колесами и оставляя на асфальте черные следы по всей длине проезда, в то время как Колин повернулся назад и рявкнул:

— Какого дьявола, что здесь происходит?

Вики поправила очки и вцепилась в сиденье, пока машина огибала угол на двух колесах.

— Карл Бьен был снайпером, участвовал в Олимпийских играх, а во время войны с Кореей служил морским пехотинцем.

— Это травоядное?!

— Может быть, и так, — вспылила Вики, — но его племянник…

— Был обвинен в мошенничестве в восемьдесят шестом, хранении краденого в восемьдесят восьмом и в соучастии в убийстве девять месяцев тому назад, — вмешался Барри. — Осужден ни разу не был. Во всех случаях выпускался на свободу в результате процедурных ошибок следствия. Я добыл эту информацию сегодня утром.

— Я спрашиваю, почему такая гонка? — прорычал Колин, обнажив зубы.

— Питер пропал.

 

Травы и сорняки хлестали его по ногам, деревья содрогались и проносились мимо по краю его периферийного зрения, мрачные фантастические видения таяли, едва появившись; изгородь даже не показалась барьером, когда он перескочил через проволочную сетку и оказался на другой стороне, не замедляя бега. Генри всегда знал, что вервольфы способны мчаться с умопомрачительной скоростью, но, вплоть до этой ночи, не мог даже представить, насколько эта скорость может быть велика. Не прилагая заметных усилий, чтобы обогнать его, Льдинка рвалась к своему близнецу, и вампиру с огромным трудом удавалось сокращать расстояние между ними.

Шерсть ее серебрилась в лунном свете, и Генри отдал бы свою бессмертную жизнь за способность изменять форму, которая была дарована этим созданиям. При прочих равных условиях четыре ноги несли вперед куда быстрее и увереннее, чем две.

Однако прочие условия не были равными.

Фицрою не приходилось так бегать на протяжении многих лет, и он бросил все свои ресурсы, все, что у него было, чтобы догнать Льдинку; он должен был сделать это, ибо, если одного из близнецов спасти окажется невозможно, другой должен остаться жить.

Расшвыривая широким веером грязь и гравий, Селуччи пытался пройти поворот в конце подъездной дорожки, не снижая скорости. Они попали в громадную рытвину, с трудом выбрались из нее, поддон картера взвизгнул, протестуя, когда протащился по выступающему камню. Постоянное стаккато автоматных очередей из камней, бьющих в дно машины, не давало возможности разговаривать.

Из горла Стюарта вырывалось грозное рычание.

И на фоне всего этого в голове Майка непрестанно звучали его собственные слова: «Ты желаешь одновременно быть судьей и судом присяжных — кто же будет палачом? Или ты собираешься занять и эту должность?»

Он страшно боялся получить ответ на этот вопрос и молился, чтобы Вики опоздала и не смогла принять участие в деле.

К тому времени как Льдинка добежала до открытой двери амбара, Генри оказался у самого ее хвоста Еще один шаг, может быть, два, и он смог бы остановить ее…

Но в этот момент Льдинка почуяла запах своего близнеца, зарычала и прыгнула вперед.

Как только ее лапы оторвались от утоптанной земли, Генри с ужасом увидел, где она должна приземлиться. Увидел фальшпол. Увидел стальные челюсти под ним. Со всей силой, которая у него еще оставалась, вампир отчаянным летящим броском кинулся к ней.

Схватив Льдинку, он сразу же понял, что этого окажется недостаточно, и потому извернулся и прикрыл отчаянно отбивающуюся девушку-вервольфа своим телом, когда они ударились об пол и покатились по нему.

Два капкана мгновенно защелкнулись, один — успев захватить только несколько серебристо-белых волосков ее шкуры, другой — так и не дождавшись добычи.

Катясь по полу, Генри вбирал в себя весь калейдоскоп разворачивающихся событий — неподвижное, лежащее на столе рыжее мохнатое тело; смертный, стоящий над ним, укрытый от шеи до колен холщовым передником; тонкий нож, тускло блестевший в свете фонаря, — и в тот момент, когда он поднялся на колени, одной рукой все еще удерживая тяжело дышавшую Льдинку, он все понял. На вампира нахлынула ярость, багровая и обжигающая.

Затем Льдинка вывернулась из его рук и бросилась на человека.

Во второй раз за эту ночь Марк Уильямс смотрел в лицо смерти; только на этот раз он знал, что это создание медлить не станет. Он вскрикнул и навзничь упал на стол, оглушая горячее дыхание у себя на горле и поцелуй одного белоснежного клыка, а затем внезапно — больше ничего. Чувство самосохранения возобладало и, не задумываясь, он схватился за ружье.

Генри боролся с Льдинкой, боролся с собственной жаждой крови. «Она — семнадцатилетняя девушка, едва ли не ребенок. Ей не должно быть позволено убивать». Вервольфам осталось недолго жить отдельно от людей и их ценностей. Чего будет стоить сегодняшняя победа, если ей придется провести оставшуюся жизнь с таким пятном на душе? Снова и снова, когда она порывалась вырваться из его железной хватки, Фицрой повторял единственные слова, которые, как он знал, способны проникнуть в ее сознание:

— Он жив, Льдинка. Ураган жив.

В конце концов она, заскулив, успокоилась, затем повернулась к столу и подняла морду, чтобы уловить запах своего брата На этот раз вой превратился в рычание.

Лежащий на столе Ураган представлял для Генри больший интерес, чем угроза смерти.

— Стой там, где стоишь, — скомандовал он, и Льдинка, неспособная ослушаться, упала на пол, содрогаясь от желания прикоснуться к своему близнецу.

Когда вампир поднял голову, в лицо ему смотрели оба ствола ружья.

— Вот как, он все еще жив, вы сказали? Тряслись оба — и ружье, и смех того, кто держал его под прицелом.

— Я не чувствовал биения сердца. Вы уверены?

Фицрой слышал замедленные, затрудненные удары сердца Урагана, слышал, как кровь с усилием проталкивается сквозь сосуды, сжавшиеся под воздействием яда. Он позволил уступить собственной жажде крови.

— Я знаю жизнь, — произнес он, делая шаг вперед. — И я знаю смерть.

— Да неужели? — Марк облизал губы. — А я знаю двуствольный винчестер. Он у меня всегда под рукой

Губы Генри медленно раздвинулись, обнажая зубы. Вампир. Князь Тьмы. Дитя Ночи. Все это содержалось в его страшной улыбке.

Стол за его спиной сделал отступление невозможным; у Марка не оставалось иного выбора, кроме как резко остановиться. Пот собирался в капли у него на лбу и стекал вниз по крыльям носа. Это был демон, в которого он стрелял в лесу. Человек по форме, но ничего человеческого в нем сейчас не было. — Я… я не знаю, кто вы, — он заикался, понуждая трясущиеся пальцы цепко удерживать оружие, — но думаю, что, может быть, вы ранены…

Еще один шаг, и он сможет повернуть ствол оружия так, что Льдинка окажется вне линии огня. «Еще один шаг, — сказал себе Генри, подпитывая собственный голод яростью, — и эта тварь будет моей».

В этот момент дверь амбара с грохотом распахнулась, ударившись о стену, и драматическая ситуация в корне изменилась.

— Бросай оружие! — скомандовал, появляясь в дверном проеме, Селуччи.

Резким контрастом рядом с ним звучало рычание Стюарта, который усилием воли удерживал себя от того, чтобы броситься в атаку, пока Льдинка оставалась в опасности. Напряженные мускулы волнами перекатывались по его спине. Ее вой вырвал его из машины прежде, чем та остановилась, и он сломя голову влетел в амбар в человеческом обличье и в одежде, не позволявшей ему обратиться.

Ствол ружья опустился, однако тут же поднялся снова…

— И не собираюсь.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — Карл Бьен потребовал ответа, держа на прицеле двоих мужчин, стоявших в открытых дверях. Он услышал, как по проезду промчалась машина; услышал, как она резко остановилась, вздымая гравий, услышал вой и понял, что сюда явились отродья Сатаны. Потребовалось всего лишь мгновение, чтобы старик, схватив свое ружье, последовал в амбар за людьми, вышедшими из машины. Он все еще не знал, что происходит, но его племянник, это было совершенно очевидно, нуждался в помощи. — Поставьте на предохранитель револьвер и бросьте его на землю. — Он указал своей винтовкой. — Вон туда, подальше от всех.

Скрипя зубами, Селуччи сделал, как было указано. У него не было другого выбора. Щелчок стальных челюстей, захлопнувшихся после того, как револьвер ударился о землю, в равной степени поразил всех присутствовавших.

— Капканы, — произнес Стюарт, указывая, — там и вот там. И здесь.

Марк засмеялся:

— Жаль, что вы не сделали шага пошире.

— А теперь подойдите сюда, — скомандовал Карл, — встаньте рядом с остальными, чтобы я смог достать… — Пока они выбирали путь между капканами, в колеблющемся свете фонаря он распознал Стюарта, и глаза старика сузились. Весь день он молился, чтобы Господь дал ему ответ, просветил его сомненья, и вот теперь Он передает ему в руки предводителя нечестивцев. После чего он увидел Льдинку, все еще прижавшуюся к Генри, не обращающую внимания ни на что, кроме тела на столе.

А потом он увидел Урагана.

Карл перевел ружье с плеча к бедру, удерживая его в равновесии пистолетной хваткой, палец все еще покоился на курке. Направляя ствол на группу пришельцев, собравшихся теперь на одной стороне амбара, он двинулся к возвышению возле стола.

— Что, — повторил он, — здесь происходит? Как умерло это создание?

— Он не умер! — Роза бросилась в объятия к Стюарту. — Он не умер, дядя Стюарт! Он не умер.

— Я знаю, Роза. И мы спасем его. — Вожак стаи гладил ее по волосам, не спуская взгляда с молодого человека, уставившегося на него глазами, полными злобы. Ее было необходимо успокоить, однако, если им придется вступить в схватку, чтобы спастись самим и спасти Урагана, было бы лучше, если бы она тоже смогла использовать зубы и когти. Стюарт молча проклинал свою одежду, удерживавшую его в человеческом обличье. — Обратись сейчас же, — сказал он ей. — Следи за мной. И будь начеку.

— Прекратите немедленно! — Винтовка двигалась от Стюарта к Льдинке и снова в обратном направлении. — Вам больше не удастся совершать свои дьявольские фокусы!

Льдинка заскулила, но Стюарт погрузил руку в густой мех на ее загривке и сказал тихо:

— Подожди.

Карл нервно сглотнул. Боль в глазах этого создания, когда оно… нет, она взглянула на него, добавилась к крику создания, раненного им прошлой ночью, и бремя сомнений становилось все тяжелее, сжимая сердце старика. Создание Господне не должно причинять боль. Он обернулся и, потрясенный, взглянул вниз, на Урагана.

— Я задал тебе вопрос, племянник.

Марк отступил немного дальше от Генри, прежде чем ответить, — одновременно подвигаясь ближе к двери, на всякий случай, — борясь с молчаливой командой, приказывавшей: смотри на меня.

— Я полагаю, — сказал он, вымученно улыбаясь, — что, поскольку, как нас уверили, мой гость не умер, вы хотите знать, как вы изволили выразиться: «Что здесь происходит, черт возьми?» На самом деле, все очень просто. Я решил скомбинировать вашу политику священного истребления исчадий ада с моим собственным планом извлечения выгоды.

— Ты не должен извлекать выгоду, исполняя Господню работу! — Внезапно утративший веру в непогрешимость многих своих убеждений, Карл старался держаться как можно более твердо.

— Чепуха! Ты ожидаешь своей награды на небесах, а я хочу свою… Хочу иметь ее прямо здесь! — Он сделал жест стволом своего ружья, и Генри замер. — Я не знаю, кто вы такой, но я совершенно уверен, что оба ствола на этом расстоянии разнесут вас в клочья и отправят в ад, и я более чем уверен, что смогу доказать это.

Вокруг его глаз проступили белые круги, он тяжело дышал; пот, скопившийся в царапинах у него на спине, обжигал кожу.

Селуччи взглянул на профиль Генри и пытался понять, что же мог увидеть тот, другой человек, повергшее его в такой ужас. Майк был поражен, но на самом деле не хотел знать этого. По его мнению, их спасение могло находиться в руках Карла Бьена, ко-торый выглядел сконфуженным и, вопреки его несомненной способности обращаться с оружием, хрупким и старым.

— Это зашло слишком далеко, — холодно сказал он, заставляя свой голос звучать как голос разума, накладывая его на общую напряженность словно успокаивающий бальзам. — Что бы вы ни задумали, когда начинали, все изменилось. Вам решать, как это закончить.

— Заткнитесь! — вскричал Марк. — Мы не нуждаемся в ваших идиотских советах.

Карл поднял руку над головой Урагана, жестом почти похожим на благословение, и твердо сжал винтовку.

— И что ты собираешься делать теперь? — спросил он с нажимом; в голосе старика звучало отчаяние, он не раз задавал этот вопрос в своих молитвах, которые так и остались без ответа.

— Ты сам говорил, что сатанинские отродья должны быть уничтожены. Вот об этом, — Марк кивнул на Урагана, — следует позаботиться в первую очередь. Эту, — Льдинка взвыла и снова прижалась к ногам Стюарта, — я также мог бы использовать. Жаль, что мы не можем заставить обратиться этого большого, прежде чем он умрет.

Стюарт зарычал и напрягся, приготовившись к прыжку.

— Нет! — Резкая команда Генри остановила Стюарта, разгневанного и беспомощного.

Оба ружья были наведены на них под разными углами, наступление, независимо от того, будет ли оно удачным или нет, должно оказаться фатальным, по крайней мере, для одного из их компании. Должен найтись другой способ, и они должны отыскать его как можно быстрее, ибо, хотя сердце Урагана все еще продолжало проталкивать кровь по сосудам, Генри слышал, насколько оно ослабло, как неуверенно тот цеплялся за жизнь.

— Заткни свой проклятый рот, — предложил Марк. У него отчаянно потели руки, державшие ружье, но даже под прикрытием дяди с его винтовкой он не осмеливался вытереть ладони. Он прекрасно сознавал, что в любой момент, когда начнется стрельба и терять будет нечего, это создание непременно нападет на него. Все должно быть тщательно продумано, так чтобы он и все его шкуры оказались после всего нетронутыми. И если он не сможет сохранить дядюшку Карла.. «Бедный старик, он был не совсем в своем уме, вы же понимаете». — Ну ладно, все вы, повернитесь крутом и встаньте в ряд, лицом к той стене.

— Зачем, Марк?

— Так, чтобы я мог держать их под прицелом, а вы смогли отправить их обратно в то место, где им и следует находиться. — С неожиданной вспышкой вдохновения он добавил: — Да исполнится воля Господня.

Карл вскинул голову. Не его племяннику судить о воле Господа. Такие, как Марк, не способны…

— Мистер Бьен. — Селуччи облизал губы. — Пришло время выложить карты на стол. Я — детектив-сержант департамента полиции Торонто. Мой жетон находится в переднем левом кармане моих брюк.

— Вы служите в полиции? — Ствол винтовки слегка качнулся вниз.

— Он общается с созданиями Сатаны! — выпалил Марк. — Полицейский умрет от винтовочной пули. «Бедный дядя Карл…»

Ствол винтовки занял прежнюю позицию.

— Полиция не защищена от искушений Дьявола. — Он всматривался в Селуччи. — Были ли вы спасены?

— Мистер Бьен, я верующий католик и могу прочесть «Отче наш», «Апостольский символ веры» и три раза «Аве Мария», если вам будет угодно. — Голос Селуччи звучал все мягче, это был голос человека, которому можно довериться. — Я понимаю, почему вы стреляли в этих людей. Я действительно понимаю. Но не приходило ли вам в голову, что Господь имеет свои планы, о которых нам не известно, и, быть может — только быть может, — вы неправы? — Пока они были все еще живы; эта мысль, видимо, все же дошла до старика; Селуччи предпринял попытку извлечь из нее максимум пользы. — Почему бы вам не опустить винтовку, и мы бы побеседовали, вы и я, и выяснили, возможно ли найти выход из этого чудовищного положения. — А затем из глубины детства, когда его сухонькая, одетая во все черное прабабушка заставляла его изучать Библию каждое воскресенье, он вспомнил и произнес: — Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, чего не узнали бы.

— Святой Лука, глава двенадцатая, стих второй. — Карл содрогнулся, и Марк понял, что он теряет его.

— Даже Дьявол цитирует Священное писание, дядя.

— А если он не дьявол, что тогда? — На щеке старика задергался мускул. — Стал бы ты убивать полицейского, стоящего на страже закона?

— Человеческие законы — это не Господний закон!

— Отвечай на мой вопрос!

— Да, ответьте ему, Марк. Могли бы вы совершить убийство? Нарушили бы заповедь? — Теперь Селуччи использовал свой голос как резец, надеясь вскрыть гнилую сердцевину этого подонка. — Не убий. Как насчет этого?

За нынешнюю ночь Марк избежал смерти уже дважды. С того момента, как он опознал создание, напавшее на него в лесу, он знал: чтобы избежать смерти в третий раз, ему потребуется нечто большее, чем удача. Для того чтобы он остался в живых, каждый находящийся сейчас в амбаре должен будет умереть. А он собирался жить. Этот проклятый выродок, хренов полицейский, пытался манипулировать его дядей — единственным, в ком он сейчас нуждался, чтобы вытащить свою задницу из огня, да еще остаться способным провернуть выгодное дельце. Старик как живое подставное лицо был в данный момент предпочтительнее мертвого.

— Дядя Карл… — Подчеркнуть важность родства. Напомнить ему о кровной связи, о преданности семье. — Это не Господни творенья. Ты сам говорил об этом.

Карл взглянул вниз на Льдинку и содрогнулся.

— Они не Божьи творенья. — Он поднял страдальческие глаза к Селуччи. — Но как дело обстоит с ним?

— Проклят своими собственными деяниями. По своей воле общался с приспешниками Сатаны.

— Но если он полицейский, хранитель за…

— Не беспокойся, дядя Карл. — Марк даже не старался скрыть внезапный прилив облегчения. Если старик был озабочен грядущими последствиями, значит, он уже решил принять участие в действии. Он выиграл! — Я смогу представить все дело как несчастный случай. Только будь осторожен, когда станешь убивать белого волка — ну, собаку, называй как угодно, — постарайся не попортить шкуру.

И тут он понял, что сказал что-то неладное.

Старик содрогнулся, а затем распрямился, словно взвалил на плечи непосильную тяжесть.

— Настолько я не могу быть уверен, но знаю твердо: что бы ни случилось сегодня ночью, это будет сотворено во славу Господа. Ты не получишь от этого никакой выгоды. — Он развернул винтовку, и ее дуло указало на Марка. — Положи ружье на землю и подойди ко всем остальным.

Марк открыл рот, но тут же закрыл его, не произнеся ни единого звука.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Селуччи, тщательно сохраняя голос и выражение лица бесстрастными.

— Не знаю. Но он не будет участвовать в этом.

— Ты не сможешь так поступить со мной. — Марк обрел наконец дар речи. — Я — член семьи. Твоя собственная плоть и кровь!

— Я сказал: опусти ружье и иди туда, к остальным. — Карл понял теперь, где совершил ошибку, где сошел с пути, указанного ему Господом. Свое бремя он должен нести один, он никогда не должен был разделять его с кем бы то ни было.

— Нет. — Марк в ужасе окинул взглядом Генри, который приглашал его подойти так близко, как ему будет угодно. — Я не могу… я не буду… ты не можешь заставить меня!

Карл качнул дулом винтовки.

— Могу.

Марк увидел, как смерть, которую он отталкивал от себя, приближается к нему по мере того, как становилась шире улыбка Генри.

— Нет! — Он развернул ружье на того, кто подталкивал его во власть к этой улыбке.

Карл Бьен увидел, что дуло смотрит ему в лицо, и приготовился к смерти. Он не мог, даже ради своего спасения, застрелить сына своей единственной сестры. «В руки Твои я вручаю мой…»

Льдинка, не раздумывая, взмыла в воздух. Ее передние лапы ударили в середину груди старика, и заряд, не причиняя никому вреда, угодил в восточную стену в тот момент, когда оба они покатились по земле.

А затем в дело вступил Генри.

Между ними было не менее десяти футов. В один миг он оказался рядом с Марком, вырвал ружье из его рук и отшвырнул с такой силой, что оно проломило стену амбара. Его пальцы сомкнулись и сжались вокруг горла смертного; кровь выступила в тех местах, где ногти прорезали кожу.

— Нет! — Селуччи кинулся вперед. — Вы не можете!

— Я и не собираюсь убивать его, — спокойно ответил вампир. Он подхватил свою ношу, прошел один шаг, другой. Капкан щелкнул, сомкнув челюсти, и Генри разжал руки.

Рука, остановившая Селуччи, оказалась непреодолимым препятствием. Он не смог отодвинуть ее. Не смог и обогнуть.

Через мгновение боль пересилила ужас. Обеими руками ухватившись за горло, Марк оторвал глаза от лица Генри и взглянул вниз.

Мягкая кожаная подошва парусиновых туфель слабо защищала ноги от стального захвата, и кровь уже хлестала ручьями, густая и красная. Марк вскрикнул хриплым сдавленным голосом, упал на колени, и попытался раздвинуть капкан онемевшими пальцами. Затем начались конвульсии. Тремя минутами позже он был мертв.