Предмет и метод экономической науки: к истории вопроса.

Политическая экономия — наука о «естественном порядке» и умножении богатства наций. Господствовавшая в течение полутора веков доктрина торгового баланса исходила из того, что обогащение нации возможно только за счёт других наций (захват силой, неэквивалентная внешняя торговля, контроль над обменом) и активным государственным привлечением благородных металлов в страну (таможенные тарифы; поощрение мануфактурной промышленности для сбыта товаров более ценных, чем сырые продукты). Но из описания механизма валютного перелива Д. Юмом (1752) и физиократической теории богатства Ф. Кенэ (1758) вытекали выводы о бесполезности и даже вредности (отвлечение ресурсов от единственно производительного сектора хозяйства — земледельческого) меркантилистской политики. И Юм, и школа Кенэ оказали прямое влияние на А. Смита, который в «Теории нравственных чувств» (1759) изложил основы философии гармоничного «естественного порядка», согласующего человеческие интересы. Позднее (1776) Смит развил эту философию в доктрину «естественной» гармонии экономических интересов в деятельности по умножению богатства в совокупном труде нации и взаимовыгодной торговле (сравнительные преимущества) с другими нациями.

Так сложилось классическое понимание предмета политической экономии, полемически заострённое против меркантилизма и превосходно «схваченное» А. С. Пушкиным: «Как государство богатеет, / И чем живёт, / И почему / Не нужно золота ему/ Когда простой продукт имеет».

Политическая экономия — теория ценности и наука о распределении богатства наций. А. Смит шёл преимущественно путём индукции — построения системы категорий политической экономии на обобщении фактов, включая исторические. В противоположность этому Д. Рикардо (1817), по его собственным словам, «придумывал яркие примеры» для логического построения теории трудовой ценности и сравнительных преимуществ наций. Он опирался, таким образом, на дедуктивный метод, оформив политическую экономию внауку, основанную на аналитических абстракциях.

По-другому Рикардо подошёл и к пониманию предмета политической экономии, сместив акценты на распределение растущих доходов между основными классами общества. Наконец, Рикардо наряду с Ж.-Б. Сэем (1815) утвердил понимание классической политической экономии как науки,

— выводящей универсальные «естественные законы», применимые ко всем временам и народам,

— выдвигающей «естественным» принципом экономической политики свободу от вмешательства государственной власти — свободную конкуренцию.

Разногласие между Рикардо и Сэем пролегло по вопросу о распределении доходов в условиях свободной конкуренции: там, где Сэй видел «естественную» гармонию интересов, Рикардо обнаружил классовые конфликты. Но оба считали, что режим свободной конкуренции как наилучший для накопления капитала является «естественным законом». Предложение Сисмонди (1819), видевшего, как и Рикардо, конфликт экономических интересов, ограничить свободную конкуренцию и ввести в предмет политической экономии благотворительность, было отвергнуто.

Политическая экономия и социология: позитивизм и марксизм. Систематизатор классическойполитической экономии Дж. Ст. Милль стал автором первой специальной работы о методе политэкономии (1836). Милль был не только политэкономом, но и философом-логиком, и не только учеником Рикардо, но и современником и последователем француза Огюста Конта (1798 — 1857), автора «Курса позитивной философии» (1830 — 1842). Выдвинув концепцию позитивного знания как высшей стадии умственного развития человечества (сменяющей стадии религиозную и метафизическую), Конт, во-первых, сформулировал критерий «равнения» философии и общественных наук на точное естествознание; во-вторых, положил начало социологии как науке, изучающей общественные институты в статике и динамике и завершающей «лестницу наук»; в-третьих, выступал за «позитивную политику» правительства для поддержки солидарности в обществе против разобщённости и противоборства частных интересов.

Сочетая модель хозяйственного индивидуализма классическойполитэкономии (интерес в увеличении собственного богатства как движущий мотив) с позитивизмом Конта, Милль сформулировал такие методологические принципы, как этическая нейтральность экономической науки (подобно естественным наукам), её дедуктивный характер, а также дуализм законов производства (где всецело господствует частный интерес) и законов распределения (где возможно реформирующее воздействие).

К. Маркс, рассматривавший свою критическую систему категорий как завершение классическойполитэкономии и одновременно последовательное проведение диалектико-материалистического метода, резко отрицательно оценивал позитивизм и буржуазный реформизм Конта — Милля. Но Маркс также отрицательно отнёсся к историческому методу в германской политэкономии, предложившей сделать предметом экономической науки не универсальные «естественные законы» производства и распределения богатств,

а развитие «национальных производительных сил» (Ф. Лист) или «народных хозяйств» с присущими им национальными особенностями (В. Рошер[118]). Определивший предмет политэкономии как производственные отношения, Маркс считал неизбежными различия в методе исследования, но в силу не национальных, а классовых различий.

В России, где марксистская политэкономия имела наибольшее влияние, оно отчасти объяснялось тем, что система «Капитала» была выстроена дедуктивным (хотя и отличным от рикардовского) методом, отвечавшим стремлению усвоить категории западной науки. В то же время историзм Маркса позволял российским политэкономам не пренебрегать опытом хозяйства своей страны, ещё недавно бывшей крепостнической и, следовательно, не соответствовавшей универсальности «естественных законов».

Однако историзм в марксистском варианте стал в России не единственным: были и те, кто сочетал его с подходом исторической школы (И. И. Иванюков), или прямо примыкал к последней (И. И. Янжул). Сложилось и своеобразное понимание (В. А. Милютин, А. Н. Миклашевский) политэкономии как части более широкой науки об обществе, построенной на историческом методе, — социологии.

К. Маркс вследствие отрицательного отношения к позитивизму никогда не употреблял термин «социология». Но материалистическая (или экономическая) интерпретация истории, неразрывная с «пролетарской» политэкономией Маркса, была широко признана как социологическая концепция. Можно сказать, что марксизм возник не только как продолжение-критика диалектической немецкой философии, классической политэкономии и утопического социализма, но и как противоположность позитивизма и буржуазного реформизма Конта — Милля.

Маржиналистская революция и «спор о методах». «Маржиналистская революция», изменив конфигурацию предмета политэкономии в сторону большего значения потребления и обмена сравнительно с производством и распределением, сопровождалась, как было рассмотрено в главе 17, «спором о методах». Он вышел за пределы Германии и Австрии. Кембриджский профессор Дж. Н. Кейнс, отец будущего «архитектора макроэкономики», в трактате «Предмет и метод политической экономии» (1891) главные методологические принципы исторической школы определил так:

— этический подход: классификация мотивов человеческой деятельности, оценка их сравнительного достоинства, выработка стандарта справедливого распределения богатства;

— междисциплинарный подход, обусловленный взаимозависимостью между экономическими и другими сторонами человеческой деятельности;

— индуктивный подход, подчёркивающий важность исторического статистического материала.

Маржиналисты противопоставили этим подходам соответственно

— этическую нейтральность;

— принятую априори, исходя из немногочисленных фактов о человеческой природе, модели «экономического человека», управляемого только одним мотивом расчётливого стремления к богатству и максимизирующего собственную полезность;

— дедуктивный подход, основанный на методе изолирующей абстракции экономических явлений от других сфер общества.

К пунктам, выделенным Дж. Невиллом Кейнсом, надо добавить ещё один, получивший позднее название «холистического подхода», «холизма» (от греч. ὅλος или англ. hole — «целый, цельный»). Г. Шмоллер рассматривал народное хозяйство, нацию как целостности, первичные по отношению к индивиду. Противоположная позиция методологического индивидуализма отделила маржиналистов не только от исторической школы, но и от марксистов и классиков (а также физиократов и меркантилистов); впоследствии неоавстрийская школа вообще отрицала реальность таких категорий, как «общество», «классы» и т. п.

Методологические расхождения внутри маржинализма. Дж. Невилл Кейнс определил предмет позитивной политической экономии как исследование единообразий, а нормативной — как определение идеалов; он также выделил искусство формулирования экономических предписаний, настаивая на том, что изучение экономических законов или единообразий не зависит от нравственной оценки явлений и формулирования практических предписаний.

В ходе «спора о методах» К. Менгер выдвинул положение, исходное для расхождения австрийской школы с другими школами маржинализма, — отрицание позитивистского критерия научности по образцу точного естествознания. Эта позиция, обусловившая неприятие австрийской и затем новоавстрийской школой математизации экономической науки и концепции экономического равновесия, прошла через весь ХХ век и получила особо значительное продолжение в критике «сциентизма» Хайеком (см. главу 25).

Внутри же неоклассического направления также возникло разногласие — по поводу науки, на которую следует ориентироваться экономической теории. А. Маршалл считал, что это скорее биология, а Л. Вальрас — механика. В неоклассическом синтезе возобладал вальрасианский подход. Затронутые Маршаллом вопросы эндогенного роста (возрастающая отдача) и неэгоистических мотивов экономического поведения не были учтены при формализации «чистой» политической экономии, основанной на предпосылке экзогенно заданных эгоистических предпочтений поведения и принятии общего равновесия как нормального состояния в конкурентной экономике, где агенты заключают контракты, располагая полнотой информации.

По определению ведущего российского экономиста-методолога Олега Ананьина,неовальрасианство (доведённое усилиями в первую очередь П. Самуэльсона и Ж. Дебрё до высокой степени математической элегантности) свело основания «правильного» способа восприятия экономических явлений к 3 базовым постулатам, или «трём Р»: рациональность — рынок — равновесие [119]. Они стали, образно говоря, методологическими «тремя китами» «чистой» политической экономии ХХ в., вскоре отказавшейся от прилагательного «политическая».