Беседовала Дустрик Маркосян

«Время», Афган, телемосты. Леонид Золотаревский

Леонид Абрамович Золотаревский (р. 1930) окончил Институт иностранных языков. Кандидат филологических наук. В штате Центральной студии телевидения (затем Центрального телевидения СССР) с 2 января 1957 года. Работал в редакции «Фестивальная», потом в программе «Эстафета новостей». Делал первые репортажи - с дрейфующей льдины «Северный полюс-10» и со дна Балтийского моря. А также первые фильмы о полетах советских космонавтов и первые телемосты (с Чехословакией и Польшей, 1962). Участвовал в разработке программы «Время» и с первой передачи, 1 января 1968 года, стал ее ответственным редактором.

В 1980-1983 годах - военный корреспондент в Афганистане. Автор и ведущий первых телемостов между Верховным Советом СССР и Конгрессом США. Автор более 150 документальных фильмов, книг «Цитаты из жизни», «Афганский репортаж», «Приглашение к диалогу» и др.

Лауреат гран-при «Золотая нимфа» Монте-Карло, «Эмми» Академии телевизионных наук и искусств США (дважды) и других наград.

В 2004 году Союз журналистов РФ присвоил ему звание «Легенда российской журналистики».

В настоящее время - секретарь президиума Международной академии телевидения и радио (МАТР), советник генерального директора ТТЦ «Останкино» по международным вопросам и связям с общественностью.

 

 

- Леонид Абрамович, когда и каким образом вы попали на телевидение?

- На телевидение меня привел Сергей Муратов. 25 ноября 1956 года по его просьбе я переводил в эфире интервью с зарубежным пианистом. Тогда я попал в студию первый раз, но никаких мыслей о работе на телевидении у меня не было.

- Какое образование у вас было? Где вы приобретали навыки телевизионной профессии?

- По образованию я переводчик, именно поэтому я и попал на телевидение. Сергей Муратов был моим приятелем, он окончил МГИМО с монгольским языком и работал на телевидении. Он был единственным человеком, который занимался тогда молодежными передачами. Молодежными - потому что в июле 1957 года предстояло открытие первого в Москве Всемирного фестиваля молодежи и студентов. И на телевидении нужны были люди, владеющие языками. Никаких навыков телевизионной профессии я в то время не имел.

- И как складывалась ваша телевизионная судьба?

- Работая над подготовкой к фестивалю, я получил первое задание - организовать серию передач, которые назывались «Фестивальный разговорник». Эти передачи должны были дать с помощью телевидения начальные знания молодежи по пяти языкам. Какие-то ходовые фразы: «спасибо», «пожалуйста», «приходите на собрание» - и т.д. Наиболее популярными языками были английский, немецкий, французский, испанский и китайский. Я владел и владею хорошо английским языком, второй язык французский, так что представление о языках имел. Вот тут у меня возникла первая в телевизионной жизни и абсолютно неразрешимая, как казалось, проблема. Был приказ, что вести эти передачи должны только носители языка. Мне прислали соответствующих людей. Из МГИМО пришла преподавательница китайского языка, с ее помощью я сразу выяснил, что в китайском языке все то, где больше одного человека, называется непристойным матерным русским словом. Причем это относится ко всему: это съезд партии, это собрание, это митинг, это беседа нескольких человек, и фестиваль тоже… Так что в передачах пришлось избегать самого слова «фестиваль» путем разговоров вокруг да около.

Следующая задача, с которой вообще началось то, что я делал на телевидении, - я занялся подготовкой онлайн-комментаторов. Видеозаписи не было, все передачи с фестиваля круглые сутки шли только в прямом эфире. А значит, нужно было обеспечить почти круглосуточные репортерские комментарии. Вот я и готовил таких специалистов.

- И откуда вы их брали?

- Помню почти всех, потому что сам их искал. Среди них ныне уже покойный Томас Колесниченко, много лет проработавший корреспондентом в Америке, заместитель главного редактора «Правды», очень талантливый человек, поэт и журналист. Еще Михаил Зенович, работавший корреспондентом в африканских странах, Георгий Мирский, сегодня являющийся главным специалистом нашей страны по Ближнему Востоку, это главный научный сотрудник Института международных отношений и мировой политики. Затем был Евгений Амбарцумов, впоследствии он стал доктором наук.

Тогда я придумал способ их подготовки. Это были люди высокообразованные, так что им не нужно было добавлять что-то к своему уже имеющемуся образованию, им требовались только специальные профессиональные навыки. Подготовка их проходила так, как сейчас не делается, а зря. Человек садился в кинозал, запускался документальный фильм, предположим, об Индонезии, и он должен был с ходу комментировать этот фильм. Все записывалось, и после анализировалась запись. В течение двух месяцев каждый день мы всем этим занимались. В результате любой из нас выходил на любое событие, происходящее в стране, и свободно вел прямой репортаж.

- То есть все должно было идти строго по расписанию…

- Да, но в первый же день фестиваля планы рухнули. Изначально было все известно, все расписано. Иностранные делегации жили в районе ВДНХ, в гостиницах «Заря», «Алтай», «Восток». И фестивальное шествие должно было идти от ВДНХ, по проспекту Мира, названному так в связи с фестивалем, потом по Садовому кольцу и дальше, в Лужники, на церемонию открытия. Были намечены все точки, кто где работает. Корпункт Юрия Фокина располагался на крыше универмага на одной из площадей Садового кольца, мой - напротив американского посольства, на балконе высокого дома. Все было распределено, какая делегация в какой момент будет проходить. Предположим, Фокину нужно вести репортаж 40 минут, затем должен вступать я. И все сломалось из-за нечеткой организации. Поскольку событие вызывало большое любопытство у народа, очень многие поднялись на крышу универмага, где сидел Фокин. Универмаг рухнул - вместе с корпунктом и Фокиным, он оказался внизу в обломках. И мне пришлось вести репортаж вместо 40 минут два с половиной часа. Причем связи ни с одним комментатором у меня не было. То есть каждый из нас работал на свой страх и риск. Я считаю это своим днем рождения на телевидении.

А второй мой день рождения на телевидении - когда меня ранили в Кабуле. Произошло это так. На протяжении тех лет, что я был в Афганистане, туда не допускали ни одного иностранного журналиста. Канцлер ФРГ Гельмут Шмидт просил, чтобы допустили немецкого телевизионного журналиста. Это сделать разрешили, но только при участии нашей съемочной группы, при моем участии. Я встретил немецкого корреспондента Дирка Загерта и его оператора в Ташкенте, затем мы полетели на границу с Пакистаном. Им разрешили снимать и работать в Афганистане месяц. За неделю до их отъезда меня вызвал начальник нашей контрразведки и предупредил, что за немецким корреспондентом и оператором охотятся. На той стороне прошел слух: мы подкупили немцев, чтобы они дали благоприятный материал за рубеж. В последний день перед отъездом немцы проводили интервью с президентом Афганистана Бабраком Кармалем, он говорил на пуштунском языке, и корреспонденты попросили, чтобы им все это перевели здесь, до их завтрашнего вылета. После мы решили отметить отъезд немцев, посидеть немного у нашего друга пограничника. Точно помню: когда вставали из-за стола, было девять двадцать, а в десять - комендантский час. Немцев отвезли нормально, а по дороге к месту, где мы жили, нас обстреляли. Стреляли сразу из двух мест, из одного - разрывными пулями. У нас в машине рассыпалось заднее стекло, у водителя по спине полилась кровь, потом я тоже почувствовал, что у меня все мокрое от крови, боли никакой не было. А стрельба прекратилась, потому что мы выехали из зоны видимости. Мы ехали дальше и за три минуты до комендантского часа успели в советский госпиталь. Там нас повезли на операционный стол. А после операции накормили гречневой кашей с молоком, потому что когда большая потеря крови – нужны молоко и гречка. Через пять дней мы полетели в Москву, а через три недели я вернулся в Кабул... Так что у меня два дня рождения.

- Какие-то этапы в своей телевизионной судьбе вы выделяете?

- Как этап выделяю 1960-е годы. Работу этих лет считаю самой интересной, которая была в Советском Союзе. Я часто ездил за рубеж, делал много разных материалов, общался с иностранными коллегами. Вел первые телемосты между Верховным Советом СССР и Конгрессом Соединенных Штатов. Передачи 1980-х годов - для меня это было накопление знаний и умений на телевидении. Я прошел через все технические этапы: полное отсутствие фиксации, потом появление первой видеозаписи, потом портативной видеозаписи, появление возможности видеомонтажа.

Конечно, этапными были четыре года в Афганистане. Жил я там по три-четыре месяца подряд, возвращаясь в Москву на какое-то время, потом опять уезжал туда. Прямой связи тогда не было. Мы снимали сюжет, ассистент отвозил снятый ролик на аэродром, где уже было все организовано, и первый же самолет, вылетавший в Советский Союз, вез эту пленку в Москву. Там его встречали представители армии и тут же все отправляли на телевидение. В то время существовали ТЖК, но у нас была кинокамера с 16-миллиметровой пленкой и единственная привилегия, которой мы пользовались, - пленка у нас была неограниченно.

- Работа в какой программе или в каком подразделении решающим образом повлияла на вашу профессиональную судьбу?

- Такой я считаю всю работу в передачах 1980-х годов, она дала мне большой опыт.

- А кто принимал решение о запуске и о закрытии телепрограмм?

- Подобные решения принимает только руководство. Я принимал участие в подготовке такого решения. В 1960-х годах существовала чрезвычайно популярная передача «Эстафета новостей», это публицистическая передача со свободными рамками. У нее было обозначено только начало - девять вечера, а конец не был обозначен, то есть пока был интерес у зрителей к теме передачи - а интерес был высоким, - она продолжалась. Но со временем передача стала, как воздушный шарик, сдуваться, потому что, как правило, телевизионные формы долго не живут, даже самые успешные. Я был редактором передачи и иногда ведущим – это происходило на моих глазах. В итоге я пришел к главному редактору Николаю Бирюкову и принес ему журнал «Журналист» с результатами самодеятельного социологического исследования. В нем были 22 передачи Центрального телевидения, которые, по отзывам зрителей, занимали места от 1-го до 22-го. Бирюков посмотрел и пришел в ужас, потому что на последнем, 22-м, месте по степени популярности была передача «Ленинский университет миллионов» - главная пропагандистская передача, а на 21-м - «Эстафета новостей». И мы с группой коллег- это редактор Леван Дзоридзе, комментатор Ирэна Козакова и режиссер Алексей Петроченко - разработали и предложили программу «Время». И это было принято. «Эстафета новостей» еще продолжалась, но потом умерла окончательно.

Первый выпуск программы «Время» зрители увидели 1 января 1968 года. Она тогда была совершенно не такой, как сейчас. Мы считали, что информационная программа должна отражать главную возможность телевидения, то есть показ события в момент его совершения, поэтому все строилось главным образом на прямых репортажах. Но так, конечно же, долго выдержать было нельзя, просто не было такого количества ПТС [передвижная телевизионная станция]. В первоначальном виде «Время» продержалось около полутора лет. Потом пришел новый главный редактор, очень способный и очень жесткий человек, и стал создавать новую форму программы. И к 1972 году она превратилась в то, что мы видим сегодня. Я говорю не о содержании и качестве, а именно о форме.

- Закрытие какой программы вы восприняли особенно тяжело?

- Никакой. Потому что именно невозможность продолжать «Эстафету новостей» породила то, что мы стали думать и создавать нечто новое.

- Кто принимал участие в создании передачи? И как распределялись роли?

- Очень по-разному. Это индивидуально. Создание передачи не типовой проект. Что-то предлагает руководство, что-то - редактор или корреспондент. И распределение ролей зависело от передачи. От того, что требовала передача и люди, которые этим занимались. В какой-то программе важен был редактор, в какой-то - сам автор являлся редактором. В какой-то нужен был режиссер, в какой-то - не нужен. Так что все очень по-разному. Здесь нет никакой единой формы.

…Вот теперь все просто. Если взять наиболее популярные сегодня передачи, то, я ручаюсь, 90 процентов из них куплены за рубежом. Даже КВН… Там история давняя: в 1950-х годах в Чехословакии была передача «Гадай, гадай, гадалка» - практически КВН, только в другом виде. И первый КВН, который вышел у нас потом, со скандалом был закрыт. Он назывался тогда ВВВ, по аналогии. ВВВ - это «Вечер веселых вопросов». Сегодняшняя редакция КВН происходит оттуда, а та была в чистом виде взята у чешской передачи.

- Чем-то приходилось жертвовать, работая на телевидении? Может, о чем-то жалеете?

- Я ни о чем не жалею. Все, что в моей жизни интересного было, - это благодаря телевидению. Я нигде еще, ни на одной работе, не смог бы посмотреть полмира и так детально его изучить. Тогда у меня была возможность ездить практически в любую страну мира.

- Какова была популярность и влиятельность телевидения по сравнению с радио, с прессой?

- Начиная с 1960-х годов, телевидение из малого ребенка превратилось в монстра. В начале 1960-х, конечно, большая влиятельность была у газет и радио, но к концу 1970-х телевидение стало гигантом, оно начало формировать общественное мнение.

- Кто пользовался общепризнанным авторитетом в вашей среде? - - - - Конечно, Юрий Фокин, Игорь Кириллов. Большим авторитетом пользовались политические обозреватели - Александр Каверзнев, Анатолий Овсянников. Главный редактор программы «Время» Виктор Любовцев. И авторитетом номер один был Юрий Летунов [создатель круглосуточной радиостанции «Маяк» и телевизионной программы «Время»].

- Какая передача считалась тогда наиболее престижной?

- Телемосты между Верховным Советом СССР и Конгрессом Соединенных Штатов. Сам факт их появления менял отношения нашей страны с Соединенными Штатами, менял мировую политику

- Были ли случаи, когда вас упрекали за политическую невыдержанность?

- Самое смешное заключается в том, что, при всей обстановке того времени (тоталитарное государство, цензура, а к этому добавьте, что у меня отец был репрессирован как враг народа, а я сам в связи с этим исключен из комсомола), я был гораздо свободнее, чем сейчас. Объяснялось это очень просто. Руководство, которое существовало тогда, было в высшей степени квалифицированным. Три человека больших начальников на все телевидение. Хорошо образованные люди, которые имели возможность и предвидеть, и судить и которые были умнее тех сотен начальников, что работают сейчас на разных каналах.

Расскажу одну историю. Я прочитал в «Известиях» большой очерк популярного тогда журналиста Аркадия Сохнина. Он писал, что на всех морях и океанах существует единое для всего мира правило, оно было тогда и остается сейчас. Все радиостанции на кораблях, находящихся в море, и береговые, которые держат с ними связь, должны молчать каждый час два раза по три минуты, с 15-й до 18-й минуты и с 45-й до 48-й минуты. Если кто-то терпит бедствие, а все молчат, то в эти три минуты сигнал бедствия будет обязательно услышан и кто-то придет на помощь. Нарушение, то есть выход в эфир с любым другим сообщением в эти три минуты, считалось уголовным преступлением и каралось тюрьмой. И вот в этом очерке Сохнин сообщает о факте: он был на одном из рыболовных судов, в рубке у радиста, и вдруг в три минуты молчания проходит радиограмма: «Мария, это была ошибка. Я тебя люблю». Прочитав очерк, я пришел к главному редактору, рассказал эту историю и, как корреспондент, сказал, что хочу найти эту Марию. Редактор разрешил. Я взял двух молодых операторов, и мы поехали ее искать. Интереснейшая история, потом по ней сняли фильм, который получил первый приз. Вот вам пример тоталитарного режима и цензуры 1960-х годов.

- То есть лично вам цензура не мешала?

- Вы знаете, не мешала, потому что цензура сидела в каждом из нас. Я знал, что можно, что нельзя. И в том, что можно, я находил пути работать так, как мне хотелось, и получать большое удовольствие. Цензура была, но работа, о которой я говорю, к цензуре не имеет отношения. Потому что там не было никаких сведений о военных объектах, об армии, о каких-либо закрытых разработках.

- За что обычно ругали и хвалили коллеги и начальство?

- Начальство, конечно, когда-то хвалило, когда-то ругало. Некоторые мои награды были вопреки начальству. Вот для примера: я сделал фильм. Был практически автором, но наполовину и режиссером. Фильм был награжден «Золотой нимфой» в Монте-Карло, первой для Советского Союза. Фильм был награжден, а меня туда не пустили. Никто ничего не объяснял. Туда поехал заместитель председателя Гостелерадио СССР и получил награду. Или наоборот, когда я первым получил «Эмми», и до процедуры вручения оставалось два-три дня, руководство узнало об этом. Председатель Гостелерадио немедленно дал указание, чтобы мне сделали американскую визу, чтобы я летел и получал награду. И среди коллег разное бывало. Это нормально, а иначе превратишься или в пижона, или в бездаря.

- Были ли тогда звезды в современном понимании слова?

- Да никогда! Какие звезды? Вот Ираклий Андроников великолепно выполнял свою работу, он звезда.

- А с зарубежными коллегами вы общались?

- По своей профессиональной принадлежности я 20 лет напрямую работал с международными агентствами телевизионной информации. Я привел на отечественное телевидение огромное количество зарубежных материалов, в основном информационных. Сегодня у всех есть возможность знакомиться с иностранным телевидением. В Москве можно смотреть около трех тысяч каналов, а если не смотреть такие каналы, как Си-эн-эн, Би-би-си, «Немецкая волна» или Discovery, National Geographic, то не имеешь представления о современном телевидении.

- Что вы считаете главным своим достижением, удачей?

- Удача - это в основном были 1960-е годы, работа внутри в Советском Союзе. Дальше, конечно, удача - время работы с международными агентствами. Затем Афганистан - большая удача. Потом период, когда я вел серию телемостов между Верховным Советом СССР и Конгрессом США, - осязаемая, видимая удача, имевшая серьезный результат. А потом работа, которой я занимался вне своих обязанностей, - это работа по линии ИНПУТ. Это Всемирная конференция общественного телевидения, неформальная, не имеющая юридического лица организация, существует 32 года. Зародилась как европейская, а сейчас распространилась на весь мир. ИНПУТ через систему национальных и международных конференций собирает по всему миру программы, представляющие наибольший интерес для профессионального обсуждения. Я привел ИНПУТ в Советский Союз в 1994 году, до этого наши организации отказывались с ней сотрудничать. Но сегодня, боюсь, это может умереть. Хотя ИНПУТ имеет всемирное распространение и является самой крупной и авторитетной, у нас этим не хочет заниматься ни один канал.

- Что вы считаете главной своей неудачей?

- Главная неудача - это когда что-то хотел сделать и не сделал, не смог. Таких вещей очень много. Неудача - когда сделал, тебе кажется, что хорошо, а окружающие говорят - дрянь, такое тоже бывает. Я был ведущим серии передач об иностранном телевидении, программы, которая иллюстрировалась материалами о телевидении Великобритании, Германии и т.д. Считаю ее неудачей, потому что это не давало серьезного представления о предмете и не было интересно по материалам.

- Как происходило неформальное общение с коллегами? Как отмечались праздники?

- Как вам сказать… Я вообще не люблю праздники. Не люблю Новый год, не люблю день рождения. Просто потому, что не люблю тот день, когда я обязан быть в хорошем настроении, хорошо себя чувствовать, быть отдохнувшим и со всеми приветливым. Но если была какая-то дата, то, конечно, отмечали…

- Сколько вы зарабатывали? На что хватало этих денег?

- Могу сказать точно. Моя зарплата на телевидении была 1200 рублей в месяц. А, скажем, за ведение полуторачасового телемоста между Верховным Советом СССР и Конгрессом Соединенных Штатов - причем это прямой эфир по проблемам серьезнейшим и опаснейшим для обсуждения, - я получал 500 рублей. А за сюжет, снятый в боевой обстановке в Афганистане, - 12 рублей… Вот такие были утвержденные ставки. Честно говоря, денег для относительно свободной жизни я не имел никогда, максимум, что я мог накопить, это на «Жигули», которые я получал по госцене, с помощью власти. Да, вот это был максимум.

- Насколько жесткая тогда была конкуренция?

- Какая конкуренция? Каналов же не было. Был первый канал, потом появился второй.

- В чем главное отличие современного телевидения от телевидения советских лет?

- Современное телевидение требует очень много творческих усилий, творческих идей, но не получает результата. А то телевидение требовало от ограниченного количества людей того же - и получало результат. Вот и все.

- Изменилась ли за прошедшие годы телеаудитория? В какую сторону?

- Аудитория, конечно, изменилась. Думаю, в ту сторону, в которую телевидение испортило ее.

- Каковы наиболее яркие удачи современного российского телевидения?

- Есть отдельные передачи, их много. Хороших, великолепных передач. Бывают - и часто - отдельные информационные сюжеты, отличные репортажи. Есть компания «Цивилизация», то, что делает Лев Николаев по истории наук. Есть очень хорошие передачи канала «Культура». Существует отдельный канал, который сам по себе безумно интересен, это канал документального кино «24 Док». Еще хороши военные репортажи Александра Сладкого.

- Какой совет вы бы дали начинающему тележурналисту?

- Книжки читать! Чтобы не краснеть при вопросе: «Кто такой Саппак?» [ Владимир Саппак, автор книги «Телевидение и мы», 1963]. Не прочитав его книжку, невозможно войти в профессию.

- Каким качеством надо обладать, чтобы стать телевизионным долгожителем?

- Во-первых, психологическая устойчивость. Нужно реагировать правильно на разные ситуации. Во-вторых, нормальное знание русского языка. В-третьих, это определенный уровень классического образования, который еще никогда и никому не вредил. И четвертое - это изучение истории телевидения. Этого не знает просто никто. Остались три свидетеля на свете, которые знают эту историю, - это Сергей Муратов, Анатолий Лысенко и я. Просто в силу своего возраста. Лысенко пишет сейчас книгу, я думаю, она будет очень полезна. Я тоже что-то делаю, а вот Муратов написал все книги, которые вообще есть по истории телевидения.

- Как бы вы определили сущность телевизионной работы?

- Совершенствование, развитие. Это всегда трудно, потому что легко - это то, что плохо делается.

- Существует ли особый телевизионный дар, с которым нужно родиться?

- Конечно - да. Для того чтобы быть редактором, верстать информационные программы, нужно иметь определенный дар, потому что иначе можно такое наверстать... Вот на днях, занимаясь со студентами, я попросил: запишите мне любую программу новостей НТВ. Мне записали. Первый сюжет - про смерть, второй - про убийство и т.д. И это кто-то верстал. Редактор поставил на первые места такие сюжеты. То есть здесь или циник, или бездарный человек, или неграмотный.

- Чего больше на телевидении - творчества или ремесла?

- Для кого как.

- Какого типа люди оказываются наиболее успешными на телевидении?

- Смотря для чего. Для того чтобы носить кабель, быть оператором, одни качества нужны, а для того, чтобы придумывать новые программы, - совсем другие.

- А взаимопомощь на телевидении существует?

- Конечно. Причем во всем. Ведь на телевидении работают единомышленники.

- В чем главная функция государственных каналов современного телевидения?

- Думаю, это, по замыслу, источник пропаганды, а не информации. Развлекают вовсю, вырабатывая крайне низкие требования к вкусу, к творчеству. Современное телевидение мотивировано исключительно рейтинговыми, то есть материальными соображениями. Знаете, четыре года назад Сергей Иванов, нынешний заместитель председателя правительства, в одном интервью сказал очень правильную вещь. Когда его спросили о телевидении, он ответил, что телевидение выполняет одну функцию - дебилизации народа. И он был прав. Конечно, это не относится к каналу «Культура», не относится к отдельным каналам и программам. Но информационный блок и развлекательный блок, на мой взгляд, просто разлагают российскую нацию.

- Кого вы можете назвать своим учителем в профессии?

- Такие есть. Это Юрий Фокин. И Сергей Муратов в определенном плане - потому что он всего год проработал на телевидении. Это, конечно, Георгий Кузнецов, недавно скончавшийся, заведовавший кафедрой факультета журналистики.

- Какие книги, посвященные телевидению, вы считаете лучшими для овладения профессией?

- Интересные вещи попадаются. Обязательное чтение - книга «Телевидение и мы» Саппака, это библия телевидения. Все книги Муратова «Об истории телевидения». Очень многие заметки о телевидении Ирины Петровской, это доброкачественный, интересный, полезный и актуальный материал. И еще есть сборник «Телевидение: режиссура реальности», этот сборник сделан журналом «Искусство кино». Блестящий сборник!

- Кого вы считаете наиболее профессиональными работниками телевидения сегодня?

- В первую очередь - Леонид Парфенов. Есть очень профессиональные ведущие в новостях на НТВ, меньше - на телеканале «Россия», почти нет на Первом. Абсолютно профессионален в своем безобразии Малахов-старший, Геннадий Петрович. Очень хорошо, профессионально, на мой взгляд, работала Лолита Милявская.

- А кого бы вы отнесли к таковым во время вашей активной работы на телевидении?

- Тот же Юрий Фокин. Были великолепные отраслевые ведущие Юрий Сенкевич, Юлия Белянчикова. Александр Масляков очень профессионально работал, когда был живой КВН. Была еще Светлана Виноградова, она вела целый цикл об опере, великолепный цикл.

- Считаете ли вы, что на работниках телевидения лежит особая ответственность перед обществом?

- Телевидение существует для общества, и, конечно, ответственность перед ним должна быть. Но по факту, я думаю, у большинства каналов и мыслей таких нет. Знаете, что доктор Геббельс сказал по этому поводу? «У пропагандиста есть только две возможности. Одна - спуститься до уровня слушателя и читателя и быть популярным. Или попытаться поднять слушателя или читателя до своего уровня и тогда проиграть». Вот и все. Когда вы имеете дело с аудиторией, которая измеряется миллионами или тысячами, то стандарт будет вот такой, а если вы попытаетесь изменить стандарт, то вас, скорее всего, не поймут. Может быть, где-то поймут, где-то нет. Хотя я думаю: если бы наш народ, даже развращенный сегодняшним телевидением, вдруг услышал, что есть канал информации, где ни ругани, ни убийств каждый день, где интеллигентно говорят, - такой канал смотрели бы. Когда-то утверждали, что никто не будет смотреть канал «Культура». А теперь оказывается, что трансляция Венского симфонического оркестра собирает хорошие рейтинги.