Глава 13. Было серое слякотное февральское утро, почти такое же, как тогда, когда я продал те­левизор и начались мои приключения.

 

Было серое слякотное февральское утро, почти такое же, как тогда, когда я продал те­левизор и начались мои приключения.

Я стоял на небольшом паромчике, едва осо­знавая, какой гигантский шаг мы совершили к

осуществлению моей мечты. Море было неспо­койно. Пенистые волны перекатывались через палубу. С правого борта была Статуя Свободы, и я поймал себя на мысли, что это очень сим­волично, что я буду здесь каждое утро. Ведь сейчас я направлялся на остров Стейтен с осо­бой миссией: арендовать помещение для наше­го дела по освобождению подростков.

У меня был адрес, который внушал доверие: Виктори-Бульвар, 1865. Там должна была рас­полагаться наша "штаб-квартира". Когда я до­брался до нее, я невольно улыбнулся. Она со­стояла из трех довольно грязных комнат и на­ходилась далеко не в шикарном месте.

— Господи, — сказал я, — благодарю Тебя за это помещение. Я не смог бы работать в

дру­гом.

В этих комнатах начиналась работа нашей организации. Единственный работник, которо­му платили, был я сам. И все же денег не хва­тало даже на то, чтобы снять самую дешевую комнату, поэтому свой диван я поставил возле письменного стола. Еду готовил сам, или ино­гда друзья приглашали меня к себе, видя мою тощую фигуру.

Тяжелее всего было жить без семьи. Гвен осталась в Питсбурге и ждала удобного слу­чая, чтобы приехать ко мне.

— Дэви, я знаю: все, что ты делаешь — пра­вильно, — сказала она во время одного из те­лефонных разговоров. — Но я так одинока. И Гарри растет, даже не зная, как ты выглядишь.

— Мы договорились, что Гвен и дети переедут в Нью-Йорк, как только у Бонни и Дебби закон­чится учебный год, даже если придется ноче­вать на скамейке в парке.

Между тем были и преимущества у такого образа жизни. Моя квартирка была отличным местом для молитвы. Здесь было только самое необходимое, и ничто не отвлекало внимания. В десятиметровой комнате стоял письменный стол, стул и диван. Мне очень нравилось мо­литься в уединении. Каждый вечер я ждал, когда наступит время, отведенное мной для молитвы. На утро я ощущал прилив бодрости и энергии.

Это было чудесное время. Испанские и анг­лийские церкви снабдили меня деньгами — 1000 долларов — для начала работы. Боль­шинство этих денег пошло на проведение двух мероприятий. Первое называлось "операция насыщения".

Это была программа, которую мы проводили в школах, расположенных в неблагополучных районах. В своих лекциях мы говорили о про­блемах наркомании, секса, алкоголя, насилия, предлагая в помощь Библию. Мы вдохновенно работали по этой программе, привлекая к ра­боте в церкви все большее количество людей и распространяя брошюры. По истечении трех месяцев очень немного молодых людей нача­ли новую жизнь.

Вторым мероприятием было выступление по телевидению. Я собрал сотню юношей и де­вушек, которые теперь были вместе с нами, ор­ганизовал хор, и каждую неделю на протяже­нии трех месяцев нам предоставляли время на телестудии. Все было организовано очень просто: подростки пели песни, а затем кто-нибудь из них рассказывал свою историю.

Мы были удовлетворены результатами сво­ей работы: наши выступления по телевидению стали очень популярными среди молодежи города. Но телевидение — дорогое удовольст­вие. Мы испытывали денежные затруднения. Выступления по телевидению обходились нам очень дорого, и, несмотря на то, что дети при­сылали нам свои скромные сбережения, у нас был долг в 4500 долларов уже за первые три­надцать недель работы.

— Похоже, что нам придется прекратить эту кампанию раньше времени, — сказал я на со­брании нашего общества.

Все согласились со мной. Мы бы с удо­вольствием продлили наше выступление еще на несколько месяцев, если бы не эти затруд­нения.

Вдруг с заднего ряда поднялся человек. Я впервые видел его. У него был круглый ворот­ник, и я решил, что он священник.

— У меня есть предложение, — сказал он и представился; перед нами был пастор Гарольд Бредзен, священник из голландской рефор­мистской церкви в Маунт Верной в Нью-Йорке. — Я видел ваши представления, от них веет не­обыкновенной свежестью. Прежде, чем вы оставите эту программу, я думаю, вам будет полезно встретиться с моим другом.

Пожав плечами, я согласился, не понимая, к чему это, помня, однако, об удивительных не­постижимых путях Святого Духа, если Он на­мерен открыть нам дверь и в этот раз.

На следующий день мы с Гарольдом напра­вились к Чейсу Воркеру, издателю журнала в Манхаттане. Мистер Воркер внимательно вы­слушал нашу историю. Казалось, он заинте­ресовался нашим рассказом, но под конец был озадачен.

— А что вы хотите от меня? — спросил он.

— Я скажу прямо — нам необходимо 10.000 долларов.

Мистер Воркер опешил. Я тоже. Он рассме­ялся: — Благодарю за доверие, но у меня нет таких денег. И кроме того, я не участвую в раз­личных фондах. А почему вы обратились именно ко мне?

— Я и сам не знаю, — сказал Гарольд, — но со мною происходит удивительная вещь. Как только я начинаю видеть, что кампания может опять сорваться, я почему-то вспоминаю вас. Ваше имя не выходит у меня из головы. Ничего более удивительного со мной никогда не про­исходило.

Гарольд с надеждой посмотрел на Чейса Воркера. Тот молчал.

— Я ошибся, — сказал Гарольд, упавшим го­лосом, — но я думал, что эти мысли имеют ка­кой-то смысл, раз они так настойчивы.

Мистер Воркер поднялся, давая понять, что наша встреча окончена:

— Если у меня появится какое-либо сообра­жение на этот счет, я сообщу сам. Еще раз бла­годарю за доверие.

Мы уже вышли из квартиры, когда мистер Воркер вдруг окликнул нас:

— Гарольд! Дэвид! Подождите... Мы верну­лись в кабинет.

— Сегодня со мною случилась непонятная вещь. Я получил довольно странную телеграм­му и никак не могу разобраться в ней, — он отыскал ее среди бумаг на столе. — Теле­грамму прислал Клемент Стоун, президент страховой компании Чикаго, мой хороший друг. В ней говорилось: "Предыдущая теле­грамма недействительна. Буду в Савой Хилтоне в среду". То есть сегодня. Но я никогда не получал от него первую телеграмму, — сказал мистер Воркер. — И почему он сообщает мне о своем приезде? Ведь мы не договаривались о встрече. Может быть его секретарь перепутал мое имя с чьим-то другим?

Воркер взглянул на Гарольда, взял ручку и что-то написал на листке бумаги.

— Поезжайте в Савой, — сказал он, протяги­вая записку Гарольду, — спросите там мистера Клемента Стоуна. Если он будет там, отдайте ему эту записку.

Мы прочитали записку: "Дорогой Клемент, представляю тебе Давида Уилкерсона, который проводит сейчас важную работу среди под­ростков города. Ему нужно 10 тыс. долларов. Он тебе все расскажет. Если сможешь, помоги ему".

— Все это очень глупо, — сказал я Гароль­ду, — я думаю нет смысла идти туда.

— Напротив! — возразил Гарольд. Он был уверен в успехе предприятия. Через полчаса мы прибыли по указанному адресу. Было поло­вина шестого вечера. Дверь открыл мужчина. Он завязывал галстук, видимо собираясь на обед.

— Мистер Стоун?

Мужчина утвердительно кивнул.

— Простите, у нас к вам записка от Чейса Воркера.

Мистер Стоун прочитал записку и пригла­сил нас войти. Он был озадачен не меньше нас. Он сказал, что через несколько минут он дол­жен быть внизу, и если мы согласны, он выслу­шает нас, пока собирается.

Через 15 минут он был уже готов, а я только начал рассказывать о нашем движении.

— Извините, я должен идти, — сказал мис­тер Стоун. — Я доверяю Чейсу Воркеру. При­шлите мне ваши счета. Я оплачуих на сумму 10 тыс. долларов.

Мы с Гарольдом переглянулись, ошелом­ленные.

— А сейчас я прошу извинить меня, — мис­тер Стоун направился к двери. — Вы можете записать свой рассказ на пленку и прислать мне. Я обязательно встречусь с вами в сле­дующий раз. Тогда и поговорим о деталях.

И он ушел.

С помощью этих денег мы расплатились с долгами, смогли продолжить наши передачи и выпустили кинофильм "Ястреб на моих венах" об увлечении подростков города наркотиками. Эти деньги имели для нас большое значение. Нам становилось все яснее, что рука Господа помогает нам. Пока мы даем возможность Ему вести нас, чудеса сопровождают нас по всему пути.