Это не учебная тревога 12 страница

— Нет, — говорю я, и у меня всё внутри переворачивается. — Нет. Не вернулась. Слишком поздно.

— Ты бы осталась с нами? — спрашивает он. — Она сказала, что попросила тебя об этом. Ты собиралась остаться с нами?

У меня пересыхает во рту.

— Не лги мне. Просто скажи, осталась бы или нет.

— Я не знаю.

— Она очень хотела, чтобы ты ушла с нами. Я сомневался, что тебе нужно с нами идти, но ты ей нравилась.

— Я знаю.

— Она сказала, что ты не дала ей ответ из-за Райса.

— Дело не в Райсе.

— Но ты ей очень сильно нравилась.

У него это вышло почти обвиняюще. Я ничего не отвечаю. Он трет глаза.

— Если я выйду на секунду… посидишь с ней? Не хочу оставлять ее одну.

Я киваю, но он уходит не сразу. Его душа противится этому. Я буквально вижу, какая внутри него происходит борьба. Наконец, Трейс выходит из кабинета, оставляя меня наедине со своей сестрой. Я знаю, что он быстро вернется, поэтому мне тоже нужно поспешить. Времени на подготовку нет. Я торопливо иду в середину кабинета — к столам, к телу Грейс.

Хватаю край простыни и тяну вниз.

Вот как выглядит настоящая смерть. Грейс не инфицирована, поэтому не превратится. Она так далеко от нас, что никакие укусы не вернут ее назад. Я подношу руку к ее лицу, но боюсь прикоснуться. Все говорят, что умершие похожи на спящих и что на их лицах — покой. Ничего подобного. Это не покой, а оцепенение. Ее лицо застыло. Губы, веки, волосы. Это так неправильно. Я не могу принять того, что она здесь, в этой комнате, передо мной, и в то же время не здесь. Она тут, но в то же время не тут. Я думаю о мертвых снаружи, телах. Это просто тела, а не люди.

Но они были людьми.

Я вновь накрываю лицо Грейс простыней. Вернувшийся Трейс застает меня рядом с ней. Мне хочется сказать ему что-то утешительное, что-то такое, чтобы он не чувствовал себя таким одиноким. Хочется напомнить ему, что у него всё еще есть семья.

— Иди в Рейфорд. Найди свою двоюродную сестру.

— Ты хотела сказать: оставь Грейс, — смотрит он на меня.

— Я не это имела в виду.

— А что тогда ты имела в виду?

— Трейс…

— Уходи. Я хочу побыть один.

— Прости.

— Вали отсюда, Слоун! С чего ты взяла, что я вообще хотел тебя здесь видеть?

Он подходит так близко ко мне, что на миг мне кажется: он меня ударит. Я вижу своего отца. Я вижу его в каждом проявлении ярости.

— Уходи.

Я прохожу мимо него и только оказавшись в коридоре могу полноценно вздохнуть. От слабости дрожат ноги.

В зале меня ждут Райс и Кэри.

— Как он? — спрашивает Райс.

— Плохо, — отвечаю я. — Где Харрисон?

Оба молчат.

— Что? — не понимаю я.

— Скажи ей, Кэри, — говорит Райс. И голос у него далеко не радостный.

Кэри вспыхивает и прочищает горло.

— Где-то тут ошивается. Он так выбесил меня своим нытьем, что я слегка погорячился. Ты напомнила Трейсу об уходе?

Райс поднимает на меня взгляд:

— Скажи, что не делала этого. Слишком рано заговаривать с ним об этом.

Мое лицо меня выдает.

— Черт, Слоун.

— Это проблема Трейса, — замечает Кэри, — а не наша.

Резко встав, Райс с отвращением смотрит на него.

— Пойду найду Харрисона, — бросает он.

Райс уходит, а я так и стою, глядя на Кэри.

— Грейс умерла, — говорю я ему.

— Я не могу ее вернуть.

— Она была нашей, и она умерла.

— Она не была моей, — глядит он в стол.

— Но ты был с ней.

— Слоун… — Он смотрит на меня. Под его глазами огромные мешки, лицо сильно осунулось. При другом освещении я бы приняла его за инфицированного. Он медленно выдыхает сквозь зубы: — Не надо.

 

 

Глава 10

 

 

Мне не дают заснуть мысли о Грейс.

Я клюю носом, думая о ее разлагающемся в кабинете миссис Йе теле. Наверное, не получится переместить его оттуда без того, чтобы не почувствовать, что кожа отделилась от мышечной ткани. Я не знаю, куда его лучше переместить. Я просто думаю, что нам нужно что-то сделать с телом Грейс.

Мне кажется неправильным, что у нее не будет похорон.

Никто из нас не сказал о ней ни слова. Мы не говорили о том, какой она была хорошей и милой, о том, что она больше всех на свете любила Трейса. А ведь всё это еще очень важно. Грейс была хорошим человеком. Она хотела, чтобы в Рейфорде я осталась с ней. Я всё еще ощущаю отголосок хрупкой надежды на возможность объединиться с Грейс, стать частью такой семьи, частью какой я всегда хотела быть.

Я потеряла эту возможность.

В зале вспыхивает свет. Звук быстрых и тяжелых шагов пробуждает меня окончательно от дремы. Открыв глаза, я вижу пересекающего зал Трейса. Мне настолько странно видеть его без Грейс, что снова приходит глупая мысль: она жива. Только в этом случае он бы оставил ее одну.

— Трейс…

Он бьет меня ногой. В бок. Моя голова дергается, кости обдает болью. Я сгибаюсь, обхватывая себя руками в тот же самый момент, когда Трейс собирается ударить меня в живот. Удар приходится на руку. У меня вырывается стон. Я не могу дышать. Трейс пинает меня по ногам. Я откатываюсь от него, но он снова бьет меня.

— Трейс… Трейс… Трейс!

Просыпаются Райс и Кэри. Они оттаскивают его от меня, и он кричит:

— Я выстрелил… я выстрелил, а ты помешала!

Я с трудом встаю на ноги и плетусь через зал к сцене. Прислонившись к ней, пытаюсь отдышаться и осмыслить сказанное Трейсом. Он выстрелил. А я помешала ему. Я лихорадочно перебираю в голове картинки случившегося, вспоминая, как всё было. Это неправда. Я стащила Бакстера с Грейс, я стащила его с нее, так как совсем не было времени. Трейс выстрелил, но я спасла ее. Я бросилась к ним, схватила Бакстера и стащила с нее, и Трейс выстрелил, и звук выстрела был таким громким, что от него заложило уши.

Я опускаюсь на пол.

Трейс выстрелил, а я ему помешала.

Трейс перестает сопротивляться и обмякает. Кэри с Райсом пытаются удержать его, но он слишком тяжелый. Они опускают Трейса на пол, и он начинает плакать. Райс бежит ко мне, напоминая о боли в теле, но моя боль ничто. Она не реальна.

Настоящую, реальную боль испытывает Трейс.

— Помоги ему. — Мне хочется кричать: «Помоги ему! Помоги Трейсу! Пожалуйста, помоги ему!».

Харрисон с Кэри без толку смотрят на него.

— Ты должен помочь ему...

— Я не могу, — отвечает Райс, но он, наверное, ошибается. Должен быть хоть какой-нибудь способ помочь Трейсу. Просто мы его еще не нашли. — Ты как? Он ничего тебе не сломал?

Я смотрю на Трейса, и кажется, что прошла целая вечность с того времени, как он бил меня, и я видела звезды, лежа лицом в стол. Нет, постойте. Это был не Трейс.

— Слоун, — зовет меня Райс.

Я медленно качаю головой. Он берет меня за руку, но я пытаюсь отстраниться.

— Дай мне посмотреть, насколько всё плохо.

Я слышу голос Лили в своей голове. После… она всегда говорила: «Успокойся, дай мне посмотреть, насколько всё плохо». Он сломал тебе что-нибудь? Нет. По ощущениям, у тебя что-нибудь сломано? Да. Но не кости. Я бы знала, если бы он что-нибудь мне сломал, Лили. Я бы знала. Он никогда нам ничего не ломал, никогда не делал ничего такого, в результате чего мы могли оказаться в больнице, потому что никто не должен был знать. Никто не должен был знать, что он делает с нами. Постойте. Это был не Трейс.

Трейс. Я помешала ему.

— Он прав, — шепчу я, и Райс перестает осматривать меня. Садится и трет глаза.

Кэри помогает Трейсу подняться и говорит, что отведет его в медкабинет.

«Успокойся, дай мне посмотреть, насколько всё плохо».

 

 

Глава 11

 

 

Они не просто отводят Трейса в медкабинет. Они запирают его там.

Я принимаю душ. Дома я после побоев принимала такой горячий душ, что тело, казалось, превращалось в желе, а потом закутывалась в огромный купальный халат и ложилась на кровать. Порой Лили садилась на край моей постели, напуганная тем, как тихо я себя вела. Она сидела рядом, шепотом рассказывая о том, что мы будем делать, когда наконец-то вырвемся из дома, только я и она.

Я одеваюсь. Застегиваю молнию на джинсах. Выхожу из раздевалки и направляюсь в медкабинет. Там смотрю на Трейса в окошко. Он лежит на кушетке на спине. Мне не видно, спит он или нет. Я тихо стучу костяшками пальцев по стеклу. Трейс не двигается. Я думаю о Грейс, лежащей на столах в той же самой позе, что и ее брат, и о том, что она не двигается, не видит, не дышит. Время остановилось для них. Я прижимаю ладонь к стеклу и молча прошу Трейса повернуться, сесть, сказать что-нибудь.

Он остается недвижим.

Я возвращаюсь в зал, в котором никого нет.

Затем слышу шаги Райса, Кэри и Харрисона. Я не хочу их сейчас видеть. Потому и ушла принять душ. Они смотрели на меня так, будто я жалкая и слабая, и это было невыносимо. Уйти из зала я не успеваю, поэтому забираюсь на сцену и прячусь за занавеской.

— В раздевалках ее нет.

Их голоса приближаются к сцене. Я отхожу вглубь и прячусь между старым расстроенным пианино и стеной. Ладони что-то задевают. Я опускаю взгляд.

Мой мобильный.

Я долгое мгновение гляжу на него, пытаясь вспомнить, как он сюда попал и когда я тут в последний раз была со своим телефоном.

Вспоминаю, как Райс ощупывал мою спину и говорил мне, что меня не покусали.

— Тут не так много мест, куда она могла бы пойти.

— Мы даже не смогли найти гребаный проход, через который сюда забрался Бакстер!

— Давайте продолжим поиски. Харрисон, проверь заднюю часть здания.

Парни уходят из зала, я же остаюсь и включаю мобильный. Он работает. Последний рабочий здесь телефон, и совершенно бесполезный. Сигнала нет.

Но мне пришло сообщение.

Наступил конец света, а мне пришло сообщение.

Мы живет в этой школе чуть больше месяца, но сообщение отослано через три дня после того, как всё это началось. Не знаю, что я делала в тот день. Где мы находились. Мы собрались в группу. Касперы были живы. Грейс была жива. Тогда еще можно было отправить сообщение.

Оно от моего отца.

Меня так трясет, что мобильный подрагивает в руках. На лбу и сзади на шее выступают капли пота. Воздух не проходит в легкие. Я наклоняюсь, учащенно дыша, стараясь взять себя в руки. Оно старое. Оно старое. Это старое сообщение. Оно старое, старое, старое. Я внезапно начинаю глупо смеяться тому, что сообщение пришло именно сейчас. Это так здорово. «Оно старое», — решительно думаю я, но другая мысль заглушает первую, вызывая желание сделать что-нибудь с собой, закончить всё прямо тут и сейчас: «Он жив».

Я открываю сообщение.

«Лили здесь. Тут безопасно. Возвращайся домой».

Часть 4

Глава 1

 

 

Я должна идти.

Должна спрыгнуть со сцены, пересечь зал и пойти к сестре. Домой. Сейчас же. Нет. Сначала нужно убедиться, что сообщение мне не мерещится.

Выйдя из зала, я пытаюсь понять, куда пошли Кэри и Райс. Я не чувствую рук, которые так сильно дрожат, что телефон выскальзывает из пальцев и со стуком падает на пол. Я поспешно сажусь на корточки, поднимаю его и проверяю, не сломался ли он.

Сообщение никуда не делось.

В этот момент ноги подводят меня. Я опускаюсь на пол, прижимаю ладонь ко лбу и начинаю смеяться. Постепенно смех переходит в плачь.

— Слоун?

Опустив ладонь, я вижу в другом конце коридора Райса и Кэри. Они бегут ко мне, сыпля вопросами и догадками: что такое? Что с тобой? Что случилось? Ты ранена? Баррикады рухнули? Им ни за что не угадать, что произошло. Я вытираю глаза и протягиваю им мобильный.

— Вы видите его? — с трудом выдавливаю я. — Видите сообщение?

Райс берет у меня телефон. Смотрит в него. Без слов передает мобильный Кэри. Он не видит сообщения? Мне не разобрать выражение его лица. Кэри хмурится, а потом у него ошарашенно отвисает челюсть. Наверное, в эту секунду его настигает та же эйфория, что и меня — любимая им девушка жива и, конечно же, ему хочется ее увидеть, однако говорит он совсем другое:

— Слоун, это старое сообщение.

— Не настолько и старое, — отвечаю я. — Мы должны пойти ко мне, прежде чем отправиться в Рейфорд. Возьмем Лили с собой и все вместе поедем в Рейфорд.

— Мы даже не знаем, живы ли они еще.

Я вырываю мобильный из руки Кэри.

— Тут говорится, что дома безопасно. Безопасно! Пойдем ко мне, возьмем Лили и поедем в Рейфорд. У моего отца есть машина.

— Если они слышали сообщение, передающееся по радио, то могли давно уже уехать.

— Нет. Они всё еще дома. Если она вернулась, то уже без меня не уедет. — Она бросила меня, чтобы жить своей жизнью, но если вернулась, значит, уже не оставит меня. Значит, вернулась ко мне навсегда. Иначе и быть не может. — В этот раз она не бросит меня. Она не поступит так со мной.

Райс с Кэри обмениваются взглядами. Мне хочется схватить их обоих и потрясти.

— Ну какая вам разница?! Мы отправимся в Рейфорд, но по пути можем остановиться у моего дома. Почему мы не можем там остановиться?

— Никто не говорил, что мы не можем этого сделать.

— И чего это я вообще спрашиваю у вас разрешение? — озаряет вдруг меня. Мы не обязаны идти группой. — Мне не нужно вашего разрешения на то, чтобы пойти домой. Я просто пойду туда сама.

Мне лишь нужно было узнать у них, видят ли они это сообщение, реально ли оно. Оно реально, и я полностью собрана. Я могу уходить.

Кэри хватает меня за руку, по которой бил Трейс, и это отрезвляет меня, приводит в чувство, превращая в ту Слоун, которой я была и всегда буду. Вот только я не хочу больше ею быть, потому что ее разум тут же заполняет одна-единственная мысль: даже если мы снова найдем друг друга…

— Успокойся, — говорит Кэри. — Мы пойдем к тебе домой, Слоун. Конечно, мы можем посмотреть, что там у вас.

… это не изменит того факта, что она меня бросила.

Я заталкиваю эту мысль в самый дальний угол своего сознания. И закапываю ее поглубже.

 

 

Глава 2

 

 

Мы решаем уходить утром. Более нет смысла ждать.

Кэри спрашивает у меня, хочу ли я, чтобы с нами пошел Трейс, как будто это зависит только от меня, как будто я могу даже подумать о том, чтобы оставить его, когда он — брат Грейс и они намеревались отправиться вместе в Рейфорд и найти там свою семью. Он должен идти с нами.

— А если бы она сказала «нет», то ты бы оставил его в медкабинете? — спрашивает Харрисон.

— Он идет с нами, — отвечаю я. — Перестань.

— Кто-то должен сказать Трейсу о том, что мы собираемся уходить, — говорит Кэри. — И это будешь ты, Харрисон.

— Что? Почему я? Я не хочу…

— Боже. — Кэри опускает лицо в ладони и долгое мгновение молчит. Подняв голову, он смотрит на Харрисона так, словно готов его убить. — Если я потащу твою жалкую задницу через весь Кортеж, то ты, бл*ть, будешь делать то, что я тебе говорю! Знаешь, почему ты ни разу не сделал ничего такого, что имеет значение? Потому что ты никогда и ничего не делаешь! Пошел и сказал Трейсу, что мы уходим. Быстро.

Харрисон выходит из зала, по его щекам катятся слезы. Я понимаю, почему он не хочет видеть Трейса. Трейс безутешен в своем горе и его обуревает ярость. Но Харрисон сделал свой выбор.

— Я пойду за рюкзаком Грейс… — Голос Кэри надламывается, и он делает глубокий вдох, чтобы взять себя в руки. — Разделю его содержимое между нами.

— Хорошо.

Он идет в библиотеку. При мысли о том, как он будет открывать рюкзак Грейс и перебирать всё то, что она собиралась взять с собой, мне становится очень грустно, и я стараюсь думать не о ней, а о Лили, представлять себе сестру, но это не помогает. Со своего места за столом за мной наблюдает Райс. Его губы сжаты. По глазам не понять его чувств.

— Что? — спрашиваю я.

— Я рад за тебя, — отвечает он.

— Спасибо.

— Надеюсь, она там.

— Она там.

Райс кивает и ничего не говорит. Я знаю, что он не верит в это, но мне всё равно, потому что я знаю, что так и есть. Лили будет дома.

— Когда мы вышли наружу… — начинает Райс, — если бы у тебя получилось то, что ты задумала… то ты бы никогда не увидела сообщение. И сестру. Так что, по-моему, хорошо, что так вышло.

Я отвожу взгляд.

— Твой отец тоже там. Ты и его увидишь.

— Он мертв.

— Откуда тебе знать.

— Он мертв для меня. Если он жив, мы не возьмем его с собой.

— Но это же его машина?

— Плевать.

— Я рад за тебя, — снова повторяет Райс.

Судя по голосу, каждый раз как он это произносит, он рад за меня всё меньше и меньше.

Возвращается Кэри, затем — Харрисон. Последний сообщает, что Трейс согласен идти с нами, но хочет, чтобы мы перед уходом отдали дань уважения Грейс, и тогда я вдруг осознаю, что воображая каждый раз, как мы уходим из школы, проходя через библиотеку, я вижу ее с нами. Живой. Я убираю Грейс из рисующейся в голове картинки, но чувствую, что это неправильно, и оставляю ее в ней в качестве призрака.

Что еще хуже.

Весь вечер я провожу на мате, уставившись в окна и глядя на то, как темнеет. Тело ноет после того, что сделал с ним Трейс, и я боюсь, что мое состояние замедлит наше продвижение, однако успокаиваю себя тем, что если страстно желаешь чего-то, то сможешь превозмочь боль.

Я надеюсь на это.

— Слоун, — шепчет Райс.

Сначала я не знаю, отвечать ему или нет, хотя и не сплю, но потом приходит мысль: что, если он умрет? Я пытаюсь не думать обо всём том, что может пойти не так, но что, если Райс умрет, и сегодняшние мгновения — единственные, которые я с ним могу разделить? Я и так ему задолжала.

Я поворачиваюсь на бок лицом к Райсу. Он смотрит на меня. Как долго он так за мной наблюдает?

— Нам нужно поспать, — говорю я.

— Тебе страшно?

Я отрицательно мотаю головой. Это и правда, и ложь одновременно. Сейчас мне не страшно. Во всяком случае, не так, как ему. Он выглядит таким уязвимым, таким расстроенным тем, что я не боюсь, как будто он — самый последний человек на земле, которому страшно, и ему не хочется быть в этом одиноким.

— Я завидую тебе, — шепчет он. — И мне больно смотреть на тебя.

— Иди сюда, — отвечаю я.

На моем мате недостаточно места для нас обоих, и Райс пододвигает к нему свой, после чего мы ложимся вместе. Я зарываю пальцы в его мягкие волосы. От него пахнет сигаретами. Он прижимается ко мне и обнимает меня двумя руками. Я морщусь, и он тут же выпускает меня.

— Прости.

— Ничего. — Я возвращаю его руку обратно.

Райс закрывает глаза, и я обвожу подушечками пальцев его скулы и губы. Он дышит хрипло и неровно.

— Слоун, — тихо зовет он.

— Что?

— Когда мы доберемся до Рейфорда, можно я останусь с тобой и твоей сестрой?

— Конечно, — шепчу я. — Конечно, можно.

Он начинает плакать. Я притягиваю его к себе, и он утыкается лицом мне в ключицы. Так мы и засыпаем.

 

 

Глава 3

 

 

Трейс смотрит на нас через стекло. Его глаза равнодушны, челюсти сжаты.

Кэри отпирает дверь в медкабинет и распахивает ее. Я стою рядом с Райсом и Харрисоном. Если я чего и боюсь в эту секунду, так это Трейса. Не хочу, чтобы он снова сорвался на мне. Проснувшись сегодня утром, я почувствовала, что тело болит сильнее, чем вчера, а ведь мне придется бежать. Трейс не делает ни единого движения ко мне. На его лице нет злости, но это не значит, что он не затаил ее внутри.

Пройдя мимо нас, он останавливается, и я понимаю, что мы должны следовать за ним. Мы неосознанно выстраиваемся в линию позади него — самая настоящая похоронная процессия. Гроб отсутствует, но я ощущаю на своих плечах его невидимую тяжесть. И тело Грейс внутри него. Мы поднимаемся по лестнице, и наши шаги звучат пугающе в унисон. Достигнув второго этажа, Трейс мешкает. Мы тоже.

Перед нами простирается темный коридор.

Трейс делает глубокий вдох и идет вперед.

В десяти шагах от кабинета миссис Йе он опять останавливается. Мы ждем.

Ничего не происходит.

— Если я зайду в эту комнату, — говорит Трейс, — то я из нее уже не выйду.

Несмотря на то, что он причинил мне боль, несмотря на то, что он считает, что его сестру убила я, я не хочу, чтобы он туда входил, потому что вижу в нем ее. Я никогда не видела этого, когда Грейс была жива, а сейчас вижу. Тот же овал лица. Те же глаза. Те же движения. Не столь грациозные, но всё равно почти ее.

Такое ощущение, будто она не умерла.

Трейс раздумывает, прикрыв губы ладонью. Я знаю, что он с легкостью останется здесь навсегда. Он поворачивается к нам и переводит взгляд на меня. Я вздрагиваю.

— Счастливица. — Это всё, что он произносит.

Мы спускаемся вслед за ним по лестнице и направляемся в библиотеку.

Баррикады убраны. Снаружи идет дождь. Кэри говорит, что нам это на руку. Будет неприятно, но дождь перебьет наш запах и сделает нас невидимыми. Он вручает нам наше оружие. Райс, Кэри и Харрисон берут бейсбольные биты. Трейс поднимает рубашку, показывая пистолет, и вздергивает подбородок. Мы ничего на это не говорим. Я беру монтировку — ее тяжесть в руке действует успокаивающе — и надеваю рюкзак. Еще я взяла с собой записку Лили. Хочу, чтобы она была со мной, хотя и не планирую умирать до встречи с сестрой. Не теперь.

— Нам придется перелезать через забор, — говорит Кэри. — Будем держаться в тени деревьев, пока не окажемся прямо напротив аллеи. — Той самой аллеи. На которой погибли мистер и миссис Касперы. — Побежим прямиком через улицы, срезая путь к дому Слоун.

— А если нам понадобится остановиться? — спрашивает Харрисон.

— Надеюсь, мы найдем подходящее для этого место, — отвечает Кэри. Затем поворачивается к Трейсу. — Не стреляй, пока действительно не будешь вынужден этого сделать. На улице никаких разговоров. Никаких криков. Никакой паники.

Всё, сказанное им, звучит разумно.

Если мы послушаем его, то всё будет хорошо. Однако вряд ли так будет.

Кэри не спрашивает, готовы ли мы. К этому нельзя быть готовым. Он лишь переводит взгляд с одного из нас на другого и открывает дверь. У меня замирает сердце. Еще слишком рано, слишком темно. Достаточно темно для того, чтобы не увидеть приближение своей собственной смерти, а я ни разу не представляла себе смерть, приближение которой не замечу. Я крепко сжимаю монтировку.

Льет дождь. Тяжелые капли стучат по крыше, по дорожке. По деревьям за ней. Эти деревья — голые.

Они не укроют, но лучше уж они, чем ничего.

Я оборачиваюсь.

Вода. Стены. Потолок. Баррикады. Наша крепость.

Я снова поворачиваюсь к открытой двери.

Моя сестра.

С ощущением, что ступаю в свою мечту, я первая выхожу на улицу. Дорожка пуста, деревья впереди голы, и Кортеж тих — так тих, что начинаешь задаваться вопросом: на самом ли деле реально то, что случилось? Парни идут за мной.

Я останавливаюсь у забора и просовываю в сетку монтировку. Мне вспоминается, как она дребезжала, когда мы перелезали через забор. Мы встаем вдоль него. Я прищуриваюсь. В отдалении ничего не видно. Что там говорил Бакстер? Они выжидают. Пусть они и выжидают, но невидимыми-то стать не могут? Я перелезаю через забор. Металл холодный и скользкий, рюкзак стучит по спине и мешается, но я первая спрыгиваю на другой стороне. Забираю у парней одну за другой бейсбольные биты и неслышно кладу их на землю. Ребята присоединяются ко мне, и мы продолжаем наш путь сквозь небольшие заросли деревьев. Под ногами шелестят сухие листья, лежащие здесь с самой осени. Мы всё еще никого не видим. Ни знака, что мертвые где-то рядом. Я смотрю на Кэри, Харрисона, Райса и Трейса. Они беспокойно крутят шеями, глазея по сторонам, будто тишина для них — посторонний звук. Я слышу их дыхание.

Я оглядываюсь на школу. Прощай, Грейс.

Мы достигаем середины зарослей. Кэри вытягивает руку, показывая битой на улицу и побуждая нас идти вперед. На ту самую аллею. У меня намокли волосы, намокла одежда. Ладони покрылись потом. Касперы. Бедные Касперы. Они мертвы. Мы осторожно выходим из-за деревьев.

На открытое, пустое пространство. Небо светлеет.

— Может они все отсюда ушли? — шепчет Харрисон.

Кэри злобно зыркает на него за то, что он заговорил.

Я указываю рукой: аллея пуста, и в то же время не пуста. На ней лежат тела. Я вижу по крайней мере тела трех человек, распластанных на узкой бетонной дорожке. Тех, кто превратился и был убит. И теперь разлагается на асфальте. Я внимательно осматриваю дорожку и замечаю на ней очертания других тел.

С первого взгляда они кажутся грудами мусора, но это — тела. По-настоящему мертвые.

Райс стучит битой по земле, и мы все переводим на него взгляды.

— Надо бежать, что есть мочи, — говорит он.

Бежать. И правда, глупо медленно тащиться по улице в надежде ничего не задеть и не издать ни звука.

Райс поднимает три пальца и опускает по одному за раз, ведя тем самым отсчет.

Три… два… один.

Я рвусь вперед, и рюкзак цепляется за вытянутые ветви деревьев, тщетно пытающихся меня схватить. Нога угождает в лужу у бордюра, и летящие во все стороны брызги чуть ли не оглушают в тишине. Вода забрызгивает джинсы. Мы несемся к аллее, панически боясь всего живого. До нее уже рукой подать. Мы добегаем до середины улицы, когда…

Тела одновременно начинают подниматься.

Я останавливаюсь. Стоп. Стоп. Стоп.

— Стоп!

Не знаю, кто это кричит, я или кто-то из парней. Мы стоим посреди улицы, спиной к спине. Я кручу головой во все стороны. Вокруг нас неуклюже поднимаются на ноги тела с гниющими лицами. Мертвые, которые здесь выжидали.

Их кожа отслаивается кусками и частично отсутствует. Внутренние органы торчат на виду, присохшее к одежде мясо смочил дождь. Эти заново ожившие, «освежеванные» и «распотрошенные» — везде. Мужчины и женщины, парни и девушки. Люди, которых я когда-то могла знать, но теперь не узнаю. На них все оттенки крови: черная, бурая, красная, алая. Глаза с молочно-белыми радужками видят нас такими, какие мы есть, но какими им уже не быть.

Трейс поднимает пистолет.

— Нет, — говорит ему Кэри. — Нужно бежать.

— Куда нам, черт побери, бежать? — спрашивает Райс.

Их голоса приводят инфицированных в действие. Они бросаются к нам, и Кэри кидается влево, забыв про аллею и кратчайший путь. Мы несемся за ним. От бега у меня болит бок, но останавливаться нельзя. Ни в коем случае нельзя. Мертвые бегут за нами, и я слышу их крики — неприятные, хриплые и визгливые, словно звук пытается пробраться сквозь сорванные голосовые связки. Живые кричат не так. Мне хочется остановиться, свернуться клубком на дороге и позволить случиться тому, что должно случиться затем — до такой степени меня пугают эти крики.

— Парк, — кричит Кэри. — Парк!

Но я вижу кое-что получше.

— Кэри, машина!

Она стоит на другой стороне от парка. Я сворачиваю, чтобы добежать до нее. Машина в хорошем состоянии, маленькая, желтая, четырехдверная. Просто дар Божий! Райс с Кэри зовут меня. Они добежали до середины дороги, но не останавливаются. Я дергаю за дверную ручку, и улицу прорезает пронзительный звук сигнализации.

— Черт.

Я разворачиваюсь и бегу к парням. Мы вносимся в парк, и я притворяюсь, что не вижу перевернутый в песочнице грузовичок и ярко-розовое пальто мертвой девочки под качелями. Урны перевернуты, и все засыпано мусором. Кэри указывает на уличные туалеты, и мы бежим к ним. Он толкает дверь, мы заходим внутрь, и дверь захлопывается за нашими спинами.

— Замка нет! — Кэри тяжело дышит, ощупывая дверь. — Здесь нет долбаного замка!

В нос бьет вонь. Резкий и кислый запах забивается в ноздри и вызывает тошноту. Райс закашливается. Мы разворачиваемся к двум закрытым кабинкам. Я открываю дверь правой и шарахаюсь назад. На унитазе сидит то, что когда-то было мужчиной. В его голове дыра, тело всё искусано, из него выдраны целые куски плоти, и в этих местах оголены мышцы и кости. На полу засохли сгустки крови.

Харрисон издает рвотный звук.

— Не смей, — предупреждает его Кэри.

Харрисон сдерживается.

В задней части туалета есть маленькое окошко. Мы можем вылезти через него. Я снова поворачиваюсь к двери, ожидая нападения мертвых, которые поймают нас тут в ловушку, но этого не происходит.

— Что они делают? — спрашиваю я. — Почему они не идут сюда?

Кэри передает мне свою бейсбольную биту, тихонько подходит к двери и приоткрывает ее настолько, чтобы было видено, что творится на улице. Я прижимаю воротник рубашки ко рту. От туалетного зловония, смешанного с запахом разложения режет глаза и кажется, что следующую тысячу лет меня будет выворачивать наизнанку. Кэри закрывает дверь и оборачивается к нам.

— Они у машины. У которой орет сигнализация. И туда стекается всё больше и больше мертвяков. Нужно убираться отсюда, пока сигналка не отключилась.

Он шарит глазами по туалету и видит замеченное мной ранее окошко. Залезает на раковину и выглядывает наружу.

— С этой стороны вроде никого нет. Вылезем через окно. — Он дергает раму, но та не поддается. — Придется его разбить.