Глава 28. Комната была залита ярким светом, когда Кармин проснулся

Комната была залита ярким светом, когда Кармин проснулся. У него болела голова, глаза жгло от света. Он несколько раз моргнул, садясь на кровати и понимая, что он снова остался один.

Потягиваясь, он выпил две таблетки «Тайленола», дабы избавиться от похмелья, и вышел из своей комнаты. Дойдя до второго этажа, он остановился, заметив вышедшую в коридор Хейвен, за которой проследовал его отец. Кармин встретился с ней взглядом в то же самое мгновение, когда его заметил Винсент.

– Тебе нужно постирать одежду, Кармин?

Он покачал головой.

– А что такое?

– Ты уже два дня подряд расхаживаешь по дому практически без одежды.

Кармин осмотрел себя.

– Мои, эм… причиндалы прикрыты.

– Что ж, я рад тому, что хотя бы это дошло до тебя сквозь твой толстый череп.

Кармин усмехнулся.

– Считаешь, что ты еще слишком молод для того, чтобы быть дедушкой?

– Собственно говоря, да, – ответил Винсент. – Мне еще только сорок один, да и семнадцать лет – не тот возраст, в котором следует принимать жизненные решения. Но, честно говоря, то, что ты сам можешь что-нибудь подхватить, пугает меня ничуть не меньше того, что кто-то может от тебя забеременеть. Всякий раз, когда из твоего рта вылетали слова «а что это такое?», я опасался того, что ты собираешься показать мне нечто непристойное.

Кармин рассмеялся.

– Благодарю за беспокойство, но, уверяю тебя, мой член находится в потрясающей форме.

Винсент покачал головой, переводя взгляд на Хейвен.

– Можешь идти, дитя. Уверен, тебя ждут дела.

После того, как Хейвен буквально бегом покинула коридор, Винсент снова развернулся к Кармину.

– Иди, оденься.

– Разве мы только что не разобрались с этим? Я ведь не разгуливаю в непристойном виде.

– Я и не говорил, что разгуливаешь. Хотя, я на дух не переношу твои татуировки. Жаль, что я не в курсе того, в каком салоне ты побывал, иначе бы я знал, кого винить в том, что они заклеймили моего подростка.

– Они подумали, что мне уже есть двадцать один год. Кроме того, мне нравятся мои татуировки. Я подумываю о том, чтобы сделать еще одну.

– Никаких татуировок до тех пор, пока ты не съедешь из моего дома.

– Как скажешь. Ты ведь, блять, правишь здесь парадом.

– Тебе лучше бы не забывать об этом, сын, – сказал Винсент. – И прекрати так много сквернословить. Звучит отвратительно.

– Ты сам сквернословишь.

– Изредка. И твоя мать терпеть этого не могла. Как ты думаешь, что бы она почувствовала, если бы услышала тебя?

– Ты на полном серьезе собираешься стоять здесь сейчас и втолковывать мне о том, что почувствовала бы мама, если бы знала, что я делаю? А как насчет того, что делаешь ты?

Винсент проигнорировал его вопрос.

– Ты оденешься или нет? По дому ты можешь разгуливать и в таком виде, но в общественных местах такое неприемлемо.

– В общественных местах? И куда мы собираемся?

– У меня сегодня выходной. Я подумал, что мы с тобой могли бы пострелять.

Кармин уставился на отца.

– Винсент ДеМарко нашел время в своем графике для того, чтобы провести его со своим малышом?

Винсент вздохнул.

– Иди, пока я не передумал.

Усмехнувшись, Кармин вернулся на третий этаж и оделся. Он чистил в ванной зубы, когда к нему заглянула Хейвен.

– Вы с доктором ДеМарко куда-то собираетесь сегодня?

Он кивнул, прополаскивая рот.

– Мы собираемся поиграть с нашим оружием.

– Тебе ведь ничто не будет грозить, да?

– Да, он не собирается в меня стрелять, – ответил Кармин. – Я слишком сильно похож на мать, поэтому он не сможет даже больно мне сделать. Я провоцировал его несколько раз, и однажды он даже целился в меня, но он не смог нажать на курок.

Кармин подумал, что это успокоит ее, но она только лишь еще больше запаниковала.

– Он целился в тебя?

– Расслабься, он, наверное, в кого только не целился в своей жизни, – сказал Кармин, заканчивая собираться. – Ты ведь будешь по мне скучать, tesoro?

– Я всегда скучаю по тебе, когда тебя нет рядом.

Он улыбнулся, надевая пальто.

– Пройдет еще несколько месяцев, и ты устанешь от меня.

– Такого никогда не случится.

– Приятно слышать. Как там говорится? От разлуки любовь горячей. Или что-то вроде того. Короче, то, что я сейчас ухожу, означает, что ты будешь любить меня еще больше, когда я вернусь.

 

* * * *

Открытое стрельбище находилось в нескольких милях от города. Оно расположилось в долине Суоннаноа, неподалеку от городка Блэк-Маунтин. Стрельбище представляло собой поле длиной приблизительно в четыреста ярдов с крытым павильоном и мишенями различных размеров. Они посещали это место несколько раз за минувшие годы, но ни разу не возвращались туда после инцидента с Николасом.

Кармин был приличным стрелком еще с детских лет, но он не шел ни в какое сравнение со своим отцом. У Винсента был безупречный прицел, руки никогда не подводили его, словно он был профессиональным стрелком. Он мог поразить движущуюся цель с расстояния в 250 футов. Статичные цели давались ему еще легче. Его пуля безо всякого труда попадала прямо в центр мишени. Кармин часто думал о том, какое количество людей распрощалось с жизнью, благодаря способностям его отца, но он понимал, что ответа на этот вопрос он никогда не получит.

Выпустив все патроны, Винсент перезарядил винтовку «M1 Garand», и протянул ее Кармину.

– Хочешь попробовать винтовку?

Взяв ее, Кармин замешкался, после чего все же протянул отцу свой пистолет. Прицелившись, Кармин сделал один выстрел и, попав в цель, усмехнулся.

– Тебе повезло, – сказал Винсент, перезаряжая пистолет и стреляя. Он поразил самую дальнюю цель, отправив в нее восемь пуль.

– Ебучий выпендреж, – ответил Кармин, прицеливаясь и снова попадая в цель. – Видишь, никакое это не везение. Это умение.

– Ты не так уж и плох. Николас может это подтвердить, – Кармин закатил глаза, снова меняясь с отцом оружием. – Хороший пистолет.

– Он оправдывает свое предназначение, – заметил Кармин, перезаряжая пистолет. – Он очень легок в обращении. Даже Хейвен, наверное, смогла бы с ним управиться.

Эти слова слетели с его губ в тот же самый момент, когда он нажал на курок. Пуля пролетела мимо цели.

– Что-то подсказывать мне, что ее прицел был бы получше, – заметил Винсент. – Ты выкидывал много всяких фокусов, сын, но я надеюсь на то, что тебе хватило бы мужества поговорить со мной до того, как сделать нечто подобное.

– Разумеется, – солгал Кармин. Он не стал бы говорить отцу, если бы сделал это.

Кармин сделал еще один выстрел. Атмосфера между ними была напряженной из-за невысказанных слов. Выпустив по целям еще несколько патронов, Винсент опустил свою винтовку и устремил взгляд вдаль.

– Я не мог этому противостоять, – сказал Кармин, понимая, что ему придется начать первым.

– Чему ты не мог противостоять?

– Думаю, тебе известен ответ, – сказал он дрожащим от волнения голосом. – Я ведь не знал, что это случится. Это просто… произошло.

Винсент продолжал молчать, отсутствие у него реакции заставляло Кармина нервничать.

– Ну же, я знаю, что у тебя есть какое-то мнение на этот счет… ни к чему это молчание. Я могу это выдержать. Давай, скажи мне, что я совершаю самую большую ошибку в своей жизни. Расскажи мне, какое, блять, отвращение ты испытываешь из-за того, что твой сын смог пасть так низко и влюбиться, черт возьми, в ра…

Он замолчал, поскольку ему не хватало духа произнести слово целиком.

– Ничего не меняется от того, произносишь ты это слово или нет, – ответил Винсент. – Это совершенно никак не отражается на статусе девушки.

Кармин смотрел на отца, ожидая продолжения.

– И это все? Я же сказал, что могу это выдержать. Скажи мне, что я ошибаюсь. Что из этого ничего не выйдет, потому что таким людям, как мы, не суждено быть вместе. Скажи мне, что она недостаточно хороша для меня. Что она никогда не смогла бы меня полюбить.

– А ты хочешь это услышать?

Кармин прищурился.

– Нет.

Винсент беспечно посмотрел на свои часы, словно эта беседа совершенно никак его не касалась.

– Почему бы нам не пообедать?

Кармин приподнял бровь.

– Было бы проще убить меня здесь.

– Убить тебя? За кого ты меня принимаешь, сын? Я не собираюсь причинять тебе боль.

– Что ж, блять, возможно, я принял тебя за человека, который делает больно ни в чем неповинной девушке. Приятно знать, что я был не прав.

– Я совершаю ошибки, и не ожидаю того, что меня за них простят, но, при этом, я ожидаю того, что мои дети будут вести себя уважительно, – ответил Винсент резким тоном. – Если ты хочешь обсудить эту тему с опорой на гнев, то мы, конечно же, можем это сделать, но я надеялся на то, что мы могли бы поговорить как взрослые люди.

– Хорошо, – ответил Кармин, замешкавшись.

– Ты извинишься за то, что сказал мне подобное?

– Я извинюсь за свои слова тогда, когда ты извинишься за свой поступок, – ответил Кармин.

* * * *

Как только Винсент и Кармин приехали в ресторан, их сразу же разместили в зале и они заказали первое, что попалось им на глаза в меню. После того, как официант принес их блюда, Винсент развернулся к своему сыну.

– Я хочу, чтобы ты внимательно выслушал меня, Кармин. То, что происходит между вами, в данный момент не несет в себе никакого вреда, но я не хочу этого видеть и не желаю об этом слышать. Ты неравнодушен к девушке, но она – не твоя. Ты, пожалуй, возненавидишь меня за эти слова, но, независимо от того, что ты чувствуешь, контролирую ситуацию именно я. Если только она с пренебрежением отнесется к тому, что я ей говорю, я моментально положу конец всему происходящему.

Кармин стиснул зубы, когда в нем начал нарастать гнев, и Винсент поднял руку, дабы остановить надвигающуюся вспышку.

– Я не собираюсь причинять ей вред, но я отошлю ее подальше, если ты вынудишь меня это сделать. Я не благословляю ваши отношения, но и не запрещаю их. Я достаточно умен и умею выбирать себе битвы, и на данный момент у меня есть более важные.

Кармин уставился на отца.

– Хорошо. Это достаточно справедливо.

Винсент сосредоточил свое внимание на еде.

– Мне интересно, понимаешь ли ты, во что ввязываешься.

– Ну, я, скажем так, надеюсь на то, что тот мудак, которому она принадлежит, не будет владеть ею вечно.

Винсент сурово посмотрел на Кармина.

– Полезно знать, но я не об этом спрашивал. Зачем, по-твоему, я попросил тебя научить ее водить машину, Кармин? Для чего я попросил тебя взять ее с собой в продуктовый магазин?

– Для того, чтобы рассорить нас.

Этот ответ вызвал у Винсента раздражение, и он швырнул свою вилку на стол.

– Ты не слушал меня? Похоже, ты считаешь меня бессердечным человеком, который забавляется мучениями других людей. Ты на самом деле считаешь, что твоя мать вышла бы за меня замуж, будь я таким ужасным?

– Я не знаю. Понятия не имею, какие мысли царили в голове у мамы, но я уверен в том, что она не обрадовалась бы тому, что ты делаешь с Хейвен.

– Ты был слишком мал, когда она погибла, и, честно говоря, твое восприятие исказилось. За минувшие годы я совершил множество таких поступков, которые разочаровали бы твою мать, но ее не расстроило бы то, что я купил девушку.

– Купил ее? Думаешь, маме бы это пришлось по душе? Да ты больной!

Винсент ударил кулаком по столу.

– Ты кем себя возомнил? Посмотри на то, как ты сам обращался с людьми!

– И кто же в этом, блять, виноват? – Кармин откинул назад свой стул, поднимаясь на ноги. – Кто виноват в том, что я стал таким испорченным? Кто виноват в том, что мне пришлось смотреть на то, как она умирает?

Винсент бросил на него свирепый взгляд.

– Не я.

Посетитель за ближайшим к ним столиком прочистил горло, когда к ним подошел менеджер. Остальные посетители ресторана только лишь наблюдали за происходящим, будучи прерванными разыгравшейся сценой. Встав из-за стола, Винсент достал из бумажника несколько купюр и, бросив их на столик, покинул ресторан.

 

* * * *

 

Ни один из них не произнес ни слова по дороге домой. Когда они подъехали к дому, Кармин попытался выйти из машины, но Винсент остановил его.

– Я делал все это для того, чтобы ты понял, во что именно ты ввязываешься. Она росла в полнейшей изоляции, Кармин. Возможно, в пределах дома у вас все замечательно, но это – не реальный мир. Я подумал, что в том случае, если вам удастся быть вместе, то тебе бы лучше иметь некоторое представление об этой составляющей ее жизни. Потому что тебе придется сталкиваться с этим на каждом шагу, и все это падет на твои плечи. Потому что тебе ведется ее вести – если бы ты рос так, как росла она, то ты бы тоже не знал другой жизни. Я пытался помочь тебе, а не ранить тебя.

Кармин шокировано открыл рот для того, чтобы ответить, но его отец продолжил говорить, лишая его такой возможности.

– Ты считаешь, что твоя мать была бы разочарована тем, что я привез девушку в свой дом? Я думаю, что ты ошибаешься. Понравилось бы ей это? Нет. Это и мне не нравится. Но, думаю, твоя мать была бы разочарована в том случае, если бы я попросту слепо выбросил девушку в окружающий мир и понадеялся бы на то, что она выживет. Думаешь, она бы хорошо себя чувствовала, если бы я отправил ее в школу? Она очень мало знает об этом мире. Общество съело бы ее заживо. Пожалуй, оно ее и съест.

Кармин был так сильно озабочен тем, что его отец делает все неправильно, что даже не допускал мысли о том, что он, возможно, наоборот помогает Хейвен.

– Ей нужна структуризация, – продолжил Винсент. – Ей необходимо обрести хотя бы подобие своей собственной нормальности, и только после этого ее можно будет представить нашему миру, потому что он совсем другой. Ты любишь ее? Хорошо, люби. Но не нужно воевать со мной. В этом нет ничего забавного, Кармин. Мне все это не доставляет никакой радости, но я продолжаю это делать и этого должно быть достаточно для того, чтобы заслужить твое уважение. Прекрати вести так, словно ты обладаешь могуществом и мудростью, потому что ты не обладаешь ни тем, ни другим. Ты должен понять это, сын, иначе я потеряю тебя точно так же, как потерял твою мать.

Выйдя из машины, Винсент настолько сильно захлопнул за собой дверцу, что все окна задрожали.

 

* * * *

Поднявшись в свою спальню, Кармин обнаружил лежащую посреди его кровати Хейвен. Сняв пальто и обувь, он лег рядом с ней. Хейвен открыла глаза. Она несколько раз моргнула и улыбнулась, когда их взгляды встретились.

– La mia bella ragazza, – сказал Кармин. – Дремлешь посреди дня?

– Я разобралась с делами, – ответила Хейвен. – Все вычищено.

Кармин вздохнул.

– На самом деле, я и сам не прочь сейчас подремать.

Она с любопытством посмотрела на него.

– Плохой день?

– Он был необычным, но я бы не назвал его плохим, – ответил он. – День не может быть плохим, если у меня есть возможность поваляться в постели вместе с тобой, tesoro.

Хейвен улыбнулась, проводя кончиками пальцев по его губам.

– Я скучала по тебе.

– Mi sei mancata, – сказал Кармин. – Так звучит по-итальянски фраза «Я скучал по тебе».

– Тогда я тоже m i sei mancata.

Кармин рассмеялся.

– Все не так. Я – парень, поэтому ты должна говорить «mancato». Ну, с «o» на конце, а не с «a».

– Mi sei mancato.

– Отлично! Смотрите-ка, моя девушка начинает говорить на двух языках.

* * * *

 

Хейвен села на колени, напевая что-то едва слышно и осматривая сверкающий кухонный пол. Она натирала его больше часа, стирая черные следы с мраморной плитки. Доктор ДеМарко никогда не напоминал ей об уборке. Изредка случалось такое, что она выполняла какую-то работу чуть позже или забывала что-то сделать, но он никогда не обращал на это внимания. Порой ей казалось, что она живет в совершенно другой Вселенной, поскольку в ее жизни все очень кардинально изменилось. Раньше она не могла даже представить такую жизнь, в которой она могла бы отложить метлу или перенести на другое время стирку для того, чтобы посмотреть в разгар дня телевизионную передачу.

Порой такое случалось и вовсе неосознанно. До попадания в дом доктора ДеМарко она все время была сосредоточена на своих задачах, помогающих избегать различных проблем, но казалось, что теперь она куда больше внимания уделяла себе. Раньше это было непозволительно.

Поднявшись с пола, она обернулась, уловив боковым зрением силуэт. Доктор ДеМарко стоял в дверном проеме, молча наблюдая за ней.

– Здравствуйте, сэр. Я не знала, что Вы здесь.

– У меня выходной.

– О, – было еще только около полудня, и она даже не задумывалась о том, что кто-то мог быть дома. – Вы голодны, сэр?

Он кивнул.

– Можешь приготовить мне что-нибудь, dolcezza. Мы посмотрим телевизор и перекусим.

Хейвен несколько раз моргнула, когда он ушел. Мы?

Приготовив несколько сэндвичей с куриным салатом и сделав две вишневые колы, Хейвен прошла в гостиную. Доктор ДеМарко сидел в кресле, вытянув перед собой ноги. Его улыбка померкла, когда он взял свой ланч.

Хейвен села на диван и откусила кусочек сэндвича, когда он сделал глоток колы.

– Могу я спросить у тебя кое о чем, дитя?

– Да, сэр.

Он достал вишню из своей колы.

– Ты сама стала ее делать, или мой сын попросил тебя об этом?

– Сама. Мне хотелось просто… угодить.

– Интересно.

– Что-то не так с колой? – спросила Хейвен.

– Нет, я просто поинтересовался. В действительности, меня много всего интересует. Например, как ты поняла, что для моих окон требуется специальный очиститель?

Хейвен нахмурилась.

– Это было написано на флаконе.

– То есть, ты признаешься в том, что ты уже тогда умела читать?

Она опешила от грубости своей ошибки. Она кивнула, боясь что-либо говорить.

– Я уже знал об этом к тому времени, но ты удивила меня тем, что выдала себя в первый же день. Тебе не очень хорошо удается конспирироваться.

Ее затошнило. Она положила на тарелку свой сэндвич.

– Как Вы поняли, что я умею читать?

– Я понял это много лет назад, когда приезжал в Блэкберн. У тебя была книга. Но, если бы я и не знал об этом, то бы сама себя выдала. В тот момент, когда была упомянута твоя безграмотность, ты посмотрела влево, тем самым выдав себя. Ты смотришь влево, когда пытаешься что-то скрыть.

Хейвен ничего не ответила, изо всех сил пытаясь смотреть прямо перед собой.

 

* * * *

Миссис Чавис стояла у доски, сцепив руки в замок и обводя взглядом класс.

– Сегодня мы поговорим о том, что бередило умы людей испокон веков. Поэты и ученые изучали этот вопрос столетиями, но к единому мнению никто прийти так и не смог. Кто-нибудь сможет догадаться, что же это за вопрос?

Класс в одно мгновение наполнился множеством различных вопросов.

– Сколько раз нужно лизнуть «Tootsie Pops» для того, чтобы добраться до центра?

– Если Супермен мог останавливать пули, то зачем он пригибался всякий раз, когда кто-то доставал пистолет?

– Если задушить смурфика, то какого цвета он станет?

– Есть ли у пингвинов колени?

– Почему Род-Айленд зовется Род-Айлендом, если это даже не остров?

– Сколько дров бросил бы сурок, если бы…

Миссис Чавис подняла руку, призывая класс к тишине.

– Достаточно. Замечательные вопросы, но я говорила не об этом. Сегодня мы обсудим любовь. И, главное, что же это такое?

По классу пронесся коллективный вздох недовольства. Кармин закатил глаза, начав рисовать на полях своего экземпляра «Новой жизни» и отсчитывая минуты до ланча.

– Кто желает поделиться со мной своим пониманием любви? – спросила миссис Чавис. – Грэм?

Грэм начал бормотать.

– Эм, я не знаю. Думаю, любовь – это когда тебя тянет к девушке. Она тебя заводят, и ты начинаешь ее хотеть.

– Это похоть, идиот, – возразила Кайла. – Любовь – это когда ты действительно знаешь человека, по-настоящему знаешь, и когда тебе в этом человеке нравится абсолютно все.

– Любовь – это то, что ты чувствуешь, когда доверяешь кому-то, – высказалась еще одна девушка. – Когда ты верен только лишь одному человеку.

– Да, любовь – это желание все время находиться с одним человеком, – сказала Лиза. – Тебе хочется быть там, где находится этот человек и делать все то, что делает он. И ты повсюду следуешь за ним.

– Это не любовь, Лиза, – сказал Кармин. – Это зовется слежкой.

Его ответ был поддержан смехом его одноклассников, но миссис Чавис он явно не позабавил.

– Скажите-ка мне, мистер ДеМарко. Что такое любовь в Вашем понимании?

Кармин покачал головой.

– Я пас.

– Это не обсуждается. Участие в обсуждениях составляет двадцать пять процентов Вашей оценки.

Кармин с недовольством посмотрел на своего преподавателя.

– Я считаю нелепыми сами попытки дать определение любви – словно это что-то материальное. Будто это нечто такое, что при желании можно пойти и найти. Люди разбрасываются этим словом направо и налево. Они говорят, что любят это, любят то, хотя на самом деле это не так. Им всего лишь нравится различная ху… различные вещи. Любовь меняет человека, и, если он действительно любил все то дерьмо, которому клялся в любви, то тогда он никогда не узнает, кем же он был на самом деле, потому что такой человек все время будет меняться. Но, если ты действительно любишь, то любишь навечно. Это не в твоей власти.

Грэм усмехнулся.

– Говорил же вам, что у него появится вагина.

Кармин поднял в воздух средний палец, ожидая того, что миссис Чавис разразится криком, но она замерла в передней части класса, уставившись на него.

– Думаю, Данте согласился бы с Вами. Несмотря на то, что Беатриче вышла замуж за другого мужчину и умерла совсем молодой, он любил ее всю свою жизнь. Любовь была частью его самого, потому что Беатриче была для него идеалом. Он едва знал ее – они виделись всего лишь дважды – но, невзирая на это, он со всей убежденностью заявлял о том, что любил ее. Кто-нибудь может сказать мне, в чем крылась причина этого?

Никто не ответил. Кармин раздраженно вздохнул. Урок становился утомительным.

– Потому что он действительно любил того человека, в которого она его превратила. Это зависит от того, что он ощущал точно так же, как и от того, кем она была.

– Вы правы, – согласилась миссис Чавис. – По словам Данте, «она обладает несказанной любезностью, она – мое блаженство, разрушитель всех пороков и королева добродетели, спасения». Для него она была спасением, воплощением добра. Она избавила его от демонов, заставила чувствовать себя значимым. Возможно, мы могли бы сойтись на том, что именно это он любил больше всего.