Аннотация 2 страница. — Я только сейчас понял, что не знаю твоего имени.

— Я только сейчас понял, что не знаю твоего имени.

Она взглянула на меня.

— Кэт. А тебя как зовут? — спросила она и затем быстро добавила: — Точно, я забыла. — Я спокойно жевал, наблюдая, как она смотрит на меня. — Как насчёт твоего возраста? У тебя есть какие-нибудь догадки, сколько тебе лет?

Я почесал свои бородатые щёки.

— Понятия не имею.

Её голубые глаза изучали меня мгновение. А она смелая.

— Я думаю, тебе тридцать с хвостиком.

— Я не чувствую себя таким старым, — сказал я. — А сколько тебе?

— На сколько лет я выгляжу? — Она села, сложив руки, и приподняла бровь.

Я покачал головой.

— Черт, нет. Если я скажу, что думаю, ты обидишься, потому что я неизбежно назову неправильную цифру. Возможно, я многого сейчас не знаю, но отдаю себе полный отчёт в том, что возраст и вес являются двумя числами, которые мужчины никогда не обсуждают с женщинами, за исключением, конечно, тех, кто хочет потерять своё яичко.

Кэт встала, её стул заскользил по линолеуму, и ухмыльнулась:

— Мне двадцать пять и мой вес шестьдесят восемь килограмм, — кладя тарелку в раковину, сказала она. — И твои взгляды уже устарели.

Мои глаза следили за её передвижениями, в то время как мозг пытался осмыслить информацию. Кэт была высокой, стройной, но не худой, и сзади у неё были изящные округлости.

— Наверное, всё дело в твоей груди и заднице, — произнёс я вслух.

Девушка резко обернулась. Её глаза были широко раскрыты, а руки скрещены на груди. Она ничего не сказала, подозреваю, из-за шока, но ей и не надо было ничего говорить. Языка её тела было достаточно, чтобы наказать меня.

— Мне не следовало этого говорить.

— Давай сразу же кое о чём договоримся, — сказала она сквозь сжатые губы. — Если тебе нужна моя помощь, то ты не можешь говорить дерьмо вроде этого. Никогда.

Я кивнул, встревоженный тем, что мог оказаться тем типом парней, которые обычно говорят женщинам подобные вещи.

— Прости. Это просто вырвалось.

Кэт отвела взгляд.

— Это твоё первое и единственное предупреждение, Ленни.

Я нахмурился.

— Ленни? Я что-то пропустил? Ты где-то видела моё имя?

— Нет. Просто я решила, что ты заслуживаешь имени.

— Да, но... Ленни? — Я молил бога, чтобы моё настоящее имя было не Ленни.

— Да, Ленни. Не думаешь, что оно подходит тому типу парней, которые обычно говорят о женских задницах и сиськах?

Я вдохнул через нос.

— Думаю, мне больше подходит Дин или Джек.

— Лучше Хершель.

— Дин?

— Гилберт.

— Джек?

— Герман. — Она скрыла усмешку. — Я могу продолжать всю ночь.

— Прекрасно, — уступил я. На этот раз Кэт должна была победить. В конце концов, она же накормила меня беконом. — Жирный Ленни.

Кэт заставила меня вымыть посуду, а сама при этом стояла с другой стороны столешницы и наблюдала за мной. Как я начинал понимать, она упрямая и вроде сообразительная. Не думал, что эти качества могут понравиться в человеке. Кэт одновременно грубая и мягкая. Такие контрасты приводят в замешательство.

Она принесла из спальни ноутбук — я был удивлён тем, что она оказалась девушкой, умеющей обращаться с высокими технологиями — и села за кухонный стол.

— Я собираюсь поискать в базе данных полиции без вести пропавших людей на Аляске.

— Если только я с Аляски, — вытирая руки полотенцем, сказал я.

— Это будет долгий дерьмовый день, — пробормотала она.

Я обошёл вокруг стола и заглянул ей через плечо. Она неустанно обыскивала сайт за сайтом, но каждая ссылка, на которую она щёлкала, каждая новая страница со списками без вести пропавших людей, засасывала меня всё глубже в темноту. Я увидел больше подавляющих вещей, чем когда-либо хотел.

Через полтора часа Кэт наконец остановилась.

— Мне нужно выпить, — сказала она, отталкиваясь от кухонного стола. — Я больше не могу смотреть фотографии похищенных детей.

— Ты не против, если я просмотрю? — спросил я, но она схватила ноутбук прежде, чем я успел к нему прикоснуться.

— Держи, — сказала она, беря компьютер одной рукой, одновременно с этим пытаясь сделать что-то другой. Если я правильно понял, то, скорее всего, очищала историю браузера.

— У тебя есть что скрывать, Кэт? — спросил я её, когда она наконец вручила мне ноутбук.

— Разве не все что-то скрывают? — спросила девушка, направляясь к холодильнику. Тем временем я обнаружил базу данных полиции, которую мы ещё не просматривали. — Хочешь пива?

Я хотел сказать «да», но внезапно всё моё тело застыло от ужаса. Прямо на экране была фотография парня с густой бородой, серыми глазами и тёмными волосами, а под ней надпись: «Убийство первой степени».

 

КЭТ

 

— Эй, Хьюго, ты слышал, что я сказала? — Я закрыла дверь холодильника и увидела, что у мужчины, уставившегося на экран компьютера, лицо побледнело от шока. Я подошла и поставила бутылку на стол. — Что там?

Он попытался закрыть ноутбук, но я втиснула пальцы между экраном и клавиатурой.

— Э-э-э....

— Не говори, что ничего, иначе получишь по шее, — сказала я, борясь за компьютер. Но незнакомец сдался без борьбы.

Я открыла экран компьютера, изучила фотографию и засмеялась.

— Это не ты.

Он моргнул несколько раз, на его напряжённом лице проскользнуло облегчение.

— Ты уверена?

Я села обратно за компьютер и указала на экран.

— Смотри, переносица твоего носа более тонкая, и у тебя лоб меньше, чем у него.

Он уставился на фотографию, все ещё до конца не уверенный.

— Я рассматривала твоё лицо всё утро, и думаю, что могу заметить разницу.

— Ну, если ты уверена.

Я закатила глаза, прежде чем сосредоточиться на его лице, начиная с густой бороды, покрывавшей большую часть его лица, переходя к прямому носу и заканчивая теми блестящими серыми глазами, которые смотрели прямо мне в глаза, и казалось, что они удерживали меня на месте. Моя грудь сжалась. Странная реакция на изучение лица незнакомца.

Я не знала, как долго смотрела на него — вероятно, дольше, чем допустимо в приличном обществе — но, в конце концов, освободилась от его пристального взгляда и выпрямилась.

— Я... — я прочистила горло, — уверена.

В следующую секунду мужчина улыбнулся, и оставшиеся сомнения полностью исчезли из моей головы. В уголках его глаз собрались морщинки, а практически совершенные зубы заблестели на фоне его тёмной бороды. Этот взгляд, который казался достаточно искренним, создавал внутри меня ощущение теплоты. Так неловко.

Я схватила своё пиво, создавая как можно больше шума, чтобы избежать напряжения и дискомфорта. Я не знала этого парня. Он не имел права влиять на меня и на мой живот подобным образом.

Впервые я подвергла сомнению своё решение о том, чтобы привести в свой дом этого мужчину. Впервые я почувствовала страх.

Он провёл несколько часов за компьютером, просматривая сайт за сайтом, пока я сидела на диване с Джози и смотрела новости. Наверное, должно было быть странным, что в моём доме находился посторонний мужчина, но он казался тихим и неназойливым. Ну, а если честно... было приятно снова иметь возможность с кем-то поговорить. И, кажется, даже Джози начала добреть к нему или, по меньшей мере, больше не рычала, когда он делал резкие движения. Почти в два часа дня мужчина захлопнул ноутбук и шумно вздохнул.

— Эй, осторожней, — сказала я. — Компьютер не дешёвый, твою мать.

Незнакомец встал, потирая затылок.

— Прости, — сказал он, его голос был грубым от раздражения. — Я... Я не могу просто сидеть здесь, ничего не делая. Мне нужно ехать в город.

— Но снег...

— Знаю, но мне нужно попытаться.

Отчаяние на его лице застало меня врасплох. Он был совершенно потерянным, и я сочувствовала ему всем сердцем.

— Хорошо, — сказала я. — Стой там. — Я прошла к шкафу своего отца и вытащила оттуда его лыжную одежду. Вернувшись в гостиную, бросила на диван водонепроницаемые брюки, утеплённые носки и большие ботинки для снега. — Можешь это одолжить. Только оставь потом в полицейском участке, и позже я их заберу.

Его глаза спокойно и долго изучали меня. Напряжённый момент. Наконец, мужчина сказал:

— Они выглядят как новые.

— Да, у моего отца не было возможности их носить, — присаживаясь на подлокотник дивана, сказала я.

— Куда он делся?

— Он умер. Я заколола его насмерть, пока он спал, за то, что он трогал меня, когда не надо. — Не знаю, что заставило меня сказать такое, но мне ужасно захотелось увидеть его реакцию.

Незнакомец бросил на меня ошеломлённый, но неубеждённый взгляд.

— Думаю, это чушь.

Я рассердилась.

— Не веди себя так, будто знаешь меня. Может, я способна на хладнокровное убийство.

— Говорит человек, который не мог и подумать о том, чтобы позволить совершенно незнакомому человеку умереть на обочине дороги.

— Позволить умереть и убить — два разных понятия. — Не знаю почему, но я чувствовала, что мне необходимо подтвердить свои слова. Я вытащила из-за пояса пистолет и прицелилась ему в грудь. Здравая часть моего мозга кричала о том, что нормальные люди в цивилизованном обществе так себя не ведут, но большую и дикую часть меня это явно не волновало. Этот мужчина мог быть физически сильнее меня, но под этой крышей главная я.

Он поднял руки вверх, но только я успела подумать, что этот парень мой, как он медленно сделал шаг вперёд и прижал пистолет к своей груди.

— Так сделай это.

Холодная дрожь прошла через моё тело, словно отражая моё поведение и реакцию на безрассудство. У меня защемило в груди, когда он подошёл ещё ближе, пытаясь надавить на мою руку. Но я крепко её держала, толкая оружие глубже в его тело.

— Никогда не целься в того, кого не намерена убить, — сказал он.

Я быстро ответила:

— Никогда не стой перед оружием, если не намерен умереть.

— Сейчас я готов умереть. У меня нет личности, нет чувства ощущения себя. Что мне терять? — Его слова больше походили на признание, а не на вызов.

— Жизнь, — сказала я взбешённо. — То, что я так усердно старалась спасти.

— Исправь меня, если я не прав, но не ты ли только что грозилась меня убить?

Мы уставились друг на друга в течение долгого и напряжённого момента.

Я моргнула первой. Я могла бы продолжить этот фарс, но меня нервировала его близость.

— Я не была серьёзной насчёт этого, — сказала я, отступая и опуская оружие.

Мужчина ухмыльнулся, и на его щеках появился намёк на ямочки.

— Я тоже. — Он продолжил одеваться в зимнюю одежду, действуя так, словно не он только что просил прикончить его.

Как только я засунула оружие за пояс, то заметила, что он не выглядел знакомым, он выглядел потерянным. Так было немного проще. Наверное, потому что мы оба немного облажались.

Несколько минут спустя незнакомец был полностью одет в зимнее снаряжение, которое слишком натянулось на плечах и было великовато на талии. По крайней мере, тёплая шапка и перчатки по размеру. Перед выходом он обернулся и открыл рот, возможно, для того, чтобы поблагодарить меня в миллионный раз.

— Если ты ещё раз скажешь «спасибо», я убью тебя, Кенни, — фыркнула я.

— Кенни?

— Ты выглядишь как Кенни из «Южного парка». Не бери в голову. — Я махнула ему. — Иди, прежде чем солнце начнёт садиться. Просто двигайся на юг до тех пор, пока не доберёшься до города. Ты не пропустишь полицейский участок.

Он протянул мне руку в перчатке.

— Было приятно познакомиться с тобой, Кэт.

— Мне тоже, Барт.

— Я обязан тебе жизнью.

Закатив глаза, я сказала:

— Не драматизируй.

Его серые глаза удерживали мои, заставляя мой желудок сделать странный маленький пируэт. Наверное, это нарушение пищеварения.

— До свидания, Кэт, — сказал он с джентельменским поклоном и шагнул глубоко в снег. Мужчина выглядел тёмной массой на фоне белого пейзажа, посторонним в моём маленьком городке.

— Пока, незнакомец, — сказала я, наблюдая за ним, стоя около входной двери. Он был уже на полпути к проезжей части, когда мне в голову пришла идея. Я не могла поверить в то, что не додумалась до этого раньше. — Подожди! — Он резко повернул голову. — Подожди.

Я забежала внутрь, сняла со стены в своей спальне пару снегоступов — старая школьная модель, изготовленная из верёвок и дерева — и вернулась.

Его лицо озарилось радостью, когда он возвращался обратно через тропинку, проделанную им же.

— Скорее всего, немного малы для тебя, но они всё равно должны пригодиться. — Несколько лет назад из-за своей прихоти я купила их на ярмарке в Кормак, но так ни разу ими и не воспользовалась. Они просто висели у меня на стене в качестве декорации.

Мужчина мгновенно вошёл обратно, сразу сообразив, как перевязать ремни вокруг ботинок. Затем шагнул на снег и, когда понял, что не проваливается, обернулся, чтобы сказать:

— Спасибо. Ты удивительная.

Комплимент, так небрежно брошенный в мой адрес, поразил меня в самое сердце. Я даже не помню, когда в последний раз меня кто-то хвалил.

— Просто иди.

Снегоступы выполняли свою работу как положено, давая ему возможность двигаться по поверхности снега, тем самым позволяя идти быстрее и дальше. Он обернулся и бросил на меня ещё один значимый взгляд, прежде чем направиться обратно к проезжей части.

Когда мужчина скрылся из вида, я закрыла дверь и повернулась. Тут же обнаружила Джози, слизывающую растаявший снег на линолеуме.

— Полагаю, снова остались только ты и я.

Я прошла в гостиную. Казалось, что весь дом вдруг стал большим и пустым. Это было тревожное чувство, о котором я не хотела думать. Переодевшись в тренировочную одежду, я захватила посылку из почтового отделения — в ней оказались мои новые перчатки для тяжёлой атлетики. И зашла в свой тренировочный зал, чтобы избавиться от беспокойства.

Несмотря на отсутствие хорошей изоляции, я отлично разогрелась к тому времени, как закончила собственноручно разработанную «тренировку дня»: пятьдесят прыжков вперёд, двойные прыжки на скакалке, махи гирей, приседания-пистолетики, отжимания и прыжки на возвышенность.

Хоть я и задыхалась, а моё сердце готово было выпрыгнуть из груди, я все ещё продолжала чувствовать какое-то беспокойство. Но я только прикидывалась, что не знала, почему у меня возникло это чувство.

Подпрыгнув, я ухватилась за горизонтальную перекладину и начала подтягиваться, пытаясь выложиться по полной. Дойдя до девятнадцати раз, мои руки сдались.

— Впечатляет.

Я обернулась и увидела незнакомца, стоящего в дверном проёме и выглядевшего не совсем потрёпанным. Моя кожа покрылась мурашками, но я предпочитала думать, что это из-за ворвавшегося холодного воздуха из открытой двери, а не от того, что этот мужчина снова влез в мою жизнь.

Незнакомец, такой высокий и такой огромный, заблокировал собой практически весь дверной проем. Он держал в руках один снегоступ, распорка которого была сломана на половину.

— Прости. Думаю, я для него слишком тяжёлый.

— Ничего страшного, — сказала я, поворачиваясь и проскальзывая обратно в свитер, надеясь, что он не заметил моего голого тела. — Как все прошло? Ты нашёл шерифа Дрю?

— Город пуст.

— Как? Полностью?

— Словно он утоп в снегу. Даже следов от шин нигде не видно, — сказал он. — И что теперь?

— Не знаю. — Я задрожала, так как моё влажное тело начало остывать. — Давай перейдём в дом.

Когда мы вошли внутрь, он снял зимнее снаряжение, повесив каждую деталь на спинку столовых стульев, чтобы дать им просохнуть. Заметив, что его рубашка на спине мокрая от пота, я достала другую из шкафа своего отца и бросила ему.

— Спасибо, — сказал он и повернулся, чтобы схватиться за ворот и стянуть рубашку. По правилам этикета мне следовало отвести взгляд, но я не могла, и поэтому открыто таращилась, позволяя своему пристальному взгляду ласкать мускулы его широкой спины. Моё внимание привлекла чёрная татуировка, расположенная вниз вдоль его позвоночника. Я приблизилась, чтобы прочитать надпись.

Он обернулся через плечо и поднял бровь.

— Что ты делаешь?

— У тебя татуировка, — сказала я, водя пальцами по надписи и поражаясь тому, что ощущала его тёплую кожу. — «Veni, Vidi, Vici»[1].

Мужчина завертелся вокруг, пытаясь рассмотреть татуировку, но безуспешно.

— Подожди, — сказал он и побежал в ванную комнату, нарушая моё спокойствие видом своих низко сидящих на бёдрах джинсов, которые демонстрировали верх его задницы.

Вид во время его возвращения был даже лучше. Сказать, что у него красивое тело, значит не сказать ничего. Он обладал широкой плоской грудью с сосками размером в монету, прессом, напрягающимся при каждом его шаге, и глубокими ямочками на бёдрах. Его грудь была покрыта чёрными волосками, легко спускающимися вниз по животу. Более тёмные волоски под пупком уходили дорожкой вниз к тому, чем он располагал ниже. И черт меня возьми, если я не хотела выяснить, что же там было.

Пульсация между ног вернула меня в реальность, и я отвернулась с горящими щеками. Он был незнакомцем и им же оставался. Какого чёрта я хотела узнать его подобным образом?

— Так тебе понравилось увиденное? — спросил он с полуулыбкой на губах.

Я пожала плечами, желая стереть с его лица эту самоуверенную улыбку.

— Видела и получше.

Он наклонился вперёд и одарил меня значительной зловещей улыбкой.

— Мне кажется, это не так, — сказал он. — То есть ты не видела очень многого.

— Ох уж эта твоя грёбаная самонадеянность, — держа руки скрещенными на груди, сказала я. И снова на его лице появилась самоуверенная улыбка, которую мне захотелось стереть с его бородатого лица. — Знаешь, я могу оказаться и городской проституткой.

— Но это не так, — сказал он утвердительно. — Будь ты проституткой, то не использовала бы это слово.

— Что с тобой произошло? — спросила я, отказываясь признавать поражение. — Раньше ты был более терпимым. И казался менее самоуверенной задницей.

В конце концов, это его задело. Моргнув, он ничего не ответил.

Одно очко в пользу Кэт. У Джимми же ноль.

 

НЕЗНАКОМЕЦ

 

Кэт была права. В какой-то момент в течение дня, возможно, на протяжении всего моего долгого и мучительного маршрута в город, я стал другим человеком. У меня появилась цель, а позже и проблеск моего настоящего характера. Я был неуверенным в себе человеком, потому что пытался понять, что же происходит, но, в конце концов, прекратил бороться с внутренним голосом и позволил ему говорить.

Оказалось, что он — или скорее я — немного высокомерный болван. Часть меня боялась, что Кэт могла обидеться и вышвырнуть меня, но большая часть желала лишь увидеть, насколько сильно я мог на неё надавить. И судя по тому, как она только что меня отбрила, я мог бы сказать, что это было довольно неплохо.

Стоит признать, что она мне нравилась. У неё была сила воли. А найти её занимающейся в металлическом тенте, делающей упражнения, которые и большинство мужчин-то выполняют с трудом, в то время как её тело было облачено в маленький, более чем спортивный бюстгальтер... Это заставило меня радоваться тому, что городок оказался заброшен.

Я всецело намеревался уйти, но пока направлялся в полицейский участок, то понял, что ещё не хочу с ней прощаться. Мне хотелось узнать эту вспыльчивую, одиноко живущую девушку, которая пыталась выставить себя мужланкой, но провалилась, которая спасла незнакомца от неминуемой смерти, одолжила ему одежду своего отца, а затем держала под прицелом пистолета только ради потехи.

Мне хотелось узнать её, выяснить, что ею движет. Я почувствовал огромное облегчение, когда должен был повернуть обратно и тащиться по тому же пути, по которому и пришёл.

И теперь она здесь. С лицом, влажным от физического напряжения, она называла меня самоуверенной задницей, потому что попалась при кокетливом разглядывании моего тела. Она была безрассудной, бесстрашной и немного сумасшедшей. Я не желал ничего больше, кроме как сломать её восприимчивость.

— Буду считать, что это «да», — сказал я, небрежно наклонившись к спинке дивана.

— Что «да»?

— Так или иначе, тебе нравится моё тело.

Я обрадовался, когда она поджала губы и заскрежетала зубами. Я почти ожидал, что она зарычит. Вместо этого Кэт сказала:

— Я в душ.

Она прошла в свою спальню и через минуту вернулась с кучей сложенной одежды и пистолетом сверху.

Я медленно прошёл в кухню, остановился позади столешницы, позволяя ей чувствовать себя более комфортно, и опустил руки на слоистую поверхность.

— Я все время буду здесь. Даю тебе слово, — сказал я. — Нет, ещё лучше. Я могу приготовить ужин. Чего бы тебе хотелось?

Она изогнула бровь.

— Ты помнишь, как готовить?

Я пожал плечами.

— Насколько сложно это может оказаться?

— Хорошо, в морозилке есть замороженная пицца. Если все же не удастся, то консервный нож в ящике, а спагетти в кладовой.

После того, как Кэт ушла, я осмотрел кладовую. Только услышав звук воды, я приступил к исследованию её продуктов, почёсывая голову от необычного выбора еды. У этой взрослой женщины кладовка для продуктов была забита полуфабрикатами, в основном от «Шеф Боярди»[2], и консервированными овощами. И только я подумал, что она питается как ребёнок, как обнаружил банку с трюфелями и другими видами экзотических продуктов. В своём холодильнике девушка хранила свежие овощи и остатки еды в пластиковых контейнерах. В морозилке была замороженная пицца и буррито, лежавший рядом с рёбрышками, жаркое из цыплёнка и говяжий фарш, аккуратно разделённый в небольшие упаковки.

Я ломал себе голову, пытаясь вспомнить рецепт — да что-нибудь — но ничего не приходило на ум. То ли память была в худшем состоянии, чем я предполагал, то ли кулинария — просто не моё. Оставалась замороженная пицца.

Мне потребовалась минута, чтобы разглядеть её микроволновую печь. У меня были подозрения, что я никогда не пользовался ею в своей предыдущей жизни. Засунув пиццу в печь, я посмотрел на свои руки, чувствуя подушечки пальцев и ладонь. Кожа была немного огрубевшей, но ничего не указывало на то, что я человек, занимающийся тяжёлой работой.

Картина, в которую начинало складываться моё прошлое, мне не очень нравилась.

Кэт приняла душ за пять минут. Выйдя из ванной, она выглядела свежей и была одета в серую футболку огромного размера и спортивные штаны. Её длинные светлые и влажные волосы свисали до середины спины. Хоть девушка и скрывала свои изгибы, которые, как я знал, были, моё тело всё равно отреагировало на неё без промедления. Я ощутил жар во всём теле, а в паху определённо чувствовалось возбуждение, которое не спасал и тот факт, что при каждом своём передвижении жёсткая ткань джинсов натирала.

— Хорошо выглядишь, — с отсутствием изысканности сказал я и повернулся обратно к печи для того, чтобы скрыть свою увеличивающуюся эрекцию. Последнее, что ей необходимо видеть в своём доме, это незнакомого мужчину с огромной эрекцией в штанах.

Мне было приятно обнаружить, насколько мускулистое у меня тело и какой большой мой половой орган. Гигантский питон оказался внушающим, его средняя величина была большой недоговорённостью. Давайте скажем просто: мне было бы не стыдно, если бы меня запечатлели на плёнку при занятии сексом.

Кэт обошла вокруг столешницы, разделяющей нас, и склонилась рядом со мной, всматриваясь в микроволновку. Я мог чувствовать запах её мыла «Ирландская весна» и чего-то ещё. Чего-то очень женского и сладкого. Аромат, на который моё тело определённо реагировало. Я присел на корточки рядом с девушкой, чтобы получше ощущать её запах, изображая интерес к пицце.

— Так ты готовишь мне пиццу для гурманов? — спросила она с оттенком сарказма в своём хрипловатом голосе.

Наши лица были очень близко, что позволяло мне увидеть веснушки, усыпавшие её нос и щёки.

— Будет вкусно, обещаю, — сказал я, говоря точно не о пицце. Моя голова была заполнена «взрослыми» мыслями, и мне следовало отвести взгляд, чтобы она ничего не заподозрила.

Я не знал откуда, но почему-то почувствовал, что между нами будет что-то волнующее и воспламеняющее.

Кэт с пиццей прошла к дивану и включила телевизор. Я устроился в кресле настолько далеко, насколько было возможно. Эта женщина помогала мне, и последнее, что ей нужно — это озабоченный, страдающий амнезией человек, испытывающей к ней сексуальное влечение. Если я буду действовать импульсивно, то окажусь в снегу быстрее, чем смогу моргнуть. И это при условии, что её собака не разорвёт меня первой.

Вышеупомянутая собака сидела рядом со своей хозяйкой на диване, её глаза следили за мной каждый раз, когда я двигался. Она все ещё не доверяла мне, и это хорошо. Я мог бы заманить её едой, но что-то мне подсказывало, что она умнее, чем казалось. Уйдёт время на то, чтобы заслужить её доверие. Так же, как и доверие её хозяйки.

— Спасибо, что оставила меня ещё на одну ночь, — сказал я через некоторое время.

— На самом деле, у меня не было выбора, не так ли?

— Он есть. Я могу спать в гараже или в джипе.

— И тогда утром мне придётся доставить твоё заледеневшее тело в морг?

— Что-то вроде этого.

Кэт покачала головой.

— Можешь воспользоваться комнатой моего отца. — Она поставила пустую тарелку, сделала глоток содовой и затем подняла два пальца. — Но два условия: я сплю с оружием под подушкой и без колебаний воспользуюсь им, если ты попытаешься что-либо сделать, и второе — Джози разорвёт твои яйца прежде, чем ты успеешь приблизиться достаточно близко.

— Хорошо подмечено.

Со всей серьёзностью на лице Кэт произнесла:

— Я не шучу.

Я кивнул, не зная, как ещё показать ей, что у меня нет дурных намерений.

— Это твой дом, и я здесь гость, — сказал я. — Я никогда не сделаю того, что тебя ранит.

— Тогда докажи это.

В её глазах сверкал вызов. В ответ я кивнул ещё раз.

После ужина Кэт вымыла посуду. Я стоял недалеко от неё, прислонившись к столешнице и скрестив руки на груди.

— Я не воспринимал тебя как женщину, которая моет посуду за мужчиной, — подстегнул я её.

Она тотчас же порозовела и оспорила:

— Это не так. Я мою тарелки, потому что ты приготовил ужин. Все просто.

Я продолжал смотреть на неё, пытаясь узнать, что же у неё на уме.

— Ты можешь прекратить смотреть на меня так, как сейчас? — спросила Кэт, глядя в раковину.

— Как «так»? Я просто смотрю на тебя.

— Почему? Зачем тебе нужно смотреть на меня?

Её вопрос застал меня врасплох.

— Я не знал, что для этого нужны причины.

Кэт покачала головой.

— Не представляю, что же такого интересного ты видишь.

Вот оно. Вполне возможно, первая вещь, которую она показала о себе. Её хвастливая дерзость была способом защиты из-за неуверенности, лежащей на дне. Я не желал ничего сильнее, чем сорвать этот металлический лист и добраться до её сердца.

— Ты не представляешь, да? — спросил я.

Она повернулась ко мне, её голубые глаза сузились.

— Что? Пожалуйста, скажи мне то, чего я не знаю.

— Как ты красива.

Негодование девушки просачивалось, приводя её в уязвлённое состояние, но я знал, что она не примет комплимент. Не этот.

— Ты полон дерьма, — сказала она, обрызгав меня водой. — Захвати полотенце и протри тарелки, Дон Жуан.

Изучающе глядя на девушку, я схватил полотенце.

— Что с тобой произошло? Почему ты не можешь принять комплимент?

— У меня есть то, что называют радаром абсурда. Я вижу такое за километр.

Я хихикнул.

— И ты думаешь, что я говорю ерунду? Тебе следует повернуть этот радар в свою сторону.

— Ты называешь меня лгуньей?

— Я называю тебя привлекательной женщиной, которой следует принять комплимент как любезность и сказать «спасибо».

— Пошёл ты.

— Достаточно близко, — засмеялся я, качая головой. Она та ещё штучка.

Несколько минут мы работали в тишине. Я убрал тарелки на свои места, а Кэт вымыла раковину и накормила собаку. Это было так... по-домашнему.

Повесив полотенце на ручку духовки, я повернулся к ней и спросил:

— Почему ты меня не боишься?

Кэт остановилась, вытирая руки.

— А мне следует?

— Нет, но ты должна признать, что твоя реакция по отношению ко мне — позволить мне остаться здесь — не нормальна.

Она криво усмехнулась.

— Я всё равно не могу сказать тебе, что нормально, а что нет.

— Ты жила все время одна?

— Да. С тех пор как отец попал в тюрьму.

— Что?

Её черты лица незамедлительно напряглись.

— Да. Он в тюрьме. Это проблема?

Я покачал головой.

— Нет. Просто было интересно узнать. Ты работаешь? Встречаешься с кем-нибудь? Есть ли у тебя друзья?

— Нет, нет и нет.

— Так ты проводишь большую часть времени в одиночестве?

Кэт посмотрела мне в глаза, выпятив грудь.

— Да, и мне это нравится, — сказала девушка практически с гордостью. — Мне не нужны свидания, не нужны друзья. Джози единственная, в чьей компании я нуждаюсь.

— И тебе не одиноко? — Я знал, что действовал ей на нервы, когда она отвела взгляд. В конце концов, такая сильная Кэт была не такой уж и невосприимчивой.

— Может, иногда, — сказала девушка. Её голос был таким тихим, что я практически не услышал её признания. — Но я сама выбрала такой путь. Мне не нравятся люди, а я не нравлюсь им.