Студопедия — Лес Рук и Зубов 12 страница
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Лес Рук и Зубов 12 страница






Цвета Нечестивых.

Я беру его ладонь и стискиваю. Он пытается улыбнуться в ответ.

Потом я уговариваю Аргуса забраться в бочку, а Трэвис делает из остатков веревки большую петлю и привязывает ее к канату. Теперь мы можем перебраться с нашего балкона на платформу. Аргус скулит, царапает стенки, и мне стоит огромных усилий не дать ему выпрыгнуть.

– Сядешь с ним, – говорит Трэвис.

– А ты?

– Прошу тебя, Мэри, не спорь. Ради меня. – Сквозь слой муки на его лице проступают бусинки пота. Он очень напуган: все его мышцы напряжены до предела. Я киваю, забираюсь в бочку и прижимаю Аргуса к груди.

– Осторожно! – кричит Трэвис, и, едва я успеваю втянуть голову, как раздается громкий глухой стук. Я выглядываю наружу: ровно в том месте, где только что была моя голова, из бочки торчит стрела. Аргус громко лает, словно бы оскорбленный ужасным выстрелом Гарри. К стреле привязан конец пестрой веревки, и Трэвис вкладывает ее мне в ладонь.

– Держись крепче!

Я не успеваю ни возразить, ни даже поцеловать его на прощанье: он сталкивает бочку с края балкона, и мы повисаем в воздухе. Аргус брыкается и скулит, как бешеный, и я едва не выпускаю из рук пеструю веревку, когда Гарри дергает ее и начинает тащить бочку к платформе.

Наконец мы добираемся до противоположной стороны: Гарри вытаскивает меня из бочки, а Аргус принимается скакать вокруг, поднимая в воздух облачка белой муки. Я все еще безудержно кашляю, когда слышу крик Кэсс: она с тревогой смотрит на наш дом.

Я оборачиваюсь. Трэвис неуклюже повис на канате и пытается зацепиться за него больной ногой. В итоге обе ноги соскальзывают, и он повисает на одних руках.

Потом его пальцы разжимаются, и он падает обратно на балкон.

– Надо переправить ему бочку! – кричу я.

– Времени нет, – отвечает Джед.

Даже отсюда, с платформы, я слышу упорные стоны Нечестивых в стенах дома, который до сих пор служил нам убежищем. Трэвис бросает взгляд через плечо: краска тотчас сходит его с лица, а все тело содрогается.

Он снова хватает канат, и у меня в горле встает твердый ком.

Гарри берет меня за плечи, словно хочет утешить или защитить, но я стряхиваю его руки – они только отвлекают и не дают мне полностью сосредоточиться на Трэвисе. Как будто я могу переправить его на эту сторону одним лишь усилием воли.

Трэвис падает и повисает на руках, судорожно болтая ногами в воздухе. В дверях за его спиной появляются первые Нечестивые. Трэвис прикусывает губу, и я тоже невольно задерживаю дыхание – словно оно у нас одно на двоих.

Молодая женщина с ярко-рыжими волосами тянет руки к Трэвису, который болтается на канате, точно наживка. В попытке добраться до него она делает шаг с балкона, падает и повисает у него на ногах. Одна рука Трэвиса не выдерживает и срывается с каната.

Нечестивая лезет вверх, ее лицо все ближе и ближе к ноге Трэвиса. Переломанные ногти впиваются ему в голень, и на коже выступают капли крови. Зубы покойницы уже совсем близко, пальцы Трэвиса начинают соскальзывать с веревки…

Я срываюсь с места и подбегаю к канату. Мне хочется кричать, но ком, застрявший в горле, душит меня и не дает выдавить ни звука. По рукам Нечестивой стекает кровь: они становятся скользкими, и ей приходится удвоить усилия…

Тут еще один Нечестивый бросается на Трэвиса и падает с балкона, увлекая за собой рыжую женщину. Почувствовав свободу, Трэвис раскачивается на канате и обхватывает его обеими ногами, немного запрокинув голову. Я знаю, что он видит внизу: на расстоянии вытянутой руки от него беснуется толпа Нечестивых.

«Давай же!» – хочется закричать мне, но я молчу. Джед и Гарри шепотом твердят это же слово.

Осторожно переставляя руки, Трэвис начинает двигаться в нашу сторону. Стоны внизу переходят в неистовый рев, когда веревка под его тяжестью провисает, приближая его к толпе мертвецов.

Только тут до меня доходит, что бочка со мной и Аргусом весила слишком много: видимо, мы растянули ткань или ослабили узлы.

Мир в эту секунду залит ослепительным светом умирающего дня – солнце бьет в глаза, но я неотрывно слежу за Трэвисом.

Веревка провисает еще больше, натягивается под его весом, и вдруг до меня доносится новый звук: лопаются волокна старого каната.

Я бросаюсь вперед, но Гарри меня не пускает.

– Мы ничем не можем помочь, – говорит он.

Я стряхиваю его руки, подбегаю к краю платформы, ложусь на живот и как можно дальше подаюсь вперед.

– Трэвис! – кричу я. – Трэвис, быстрей!

Он трясет головой и замирает на месте. С чердака на балкон выходит еще один Нечестивый и прыгает за Трэвисом. Падая, он задевает канат, тот начинает раскачиваться и провисает еще сильней – почти до предела. Покойники внизу беснуются и тянут руки вверх, их пальцы с каждым вдохом все ближе и ближе к Трэвису…

– Трэвис, послушай меня.

Он снова трясет головой. Слезы душат меня, сдавливают горло.

– Канат рвется, – тихо говорит Джед, чтобы Трэвис не услышал. – Ему не выбраться.

– Мэри, лучше отвернись, – шепчет Гарри, становясь надо мной.

– Нет, я его не брошу!

Я встаю и хватаюсь за канат, словно мне под силу поднять Трэвиса над ордой Нечестивых.

Канат дрожит в моих руках, каждая нить вибрирует от движений Трэвиса. Мне хочется закрыть глаза и прыгнуть вниз, оказаться рядом с Трэвисом и самой втащить его наверх.

Но я знаю, что это бесполезно. Канат не выдержит нашего веса, лопнет – и тогда погибнем мы оба.

Я смотрю на него, дрожа как блесна под водой.

– Трэвис! – Мой голос похож на рык и не терпит возражений. – Трэвис, слушай меня. Забудь о Нечестивых, забудь о канате. Выбрось из головы все, кроме моего голоса! Закрой глаза и слушай мой голос.

Он не повинуется, и тогда я щелкаю по канату пальцами.

– Давай! – ору я громко, как никогда.

Его глаза тут же закрываются.

– Так, теперь переставь одну руку вперед и крепко схвати канат.

Его рука начинает медленно двигаться – сперва почти незаметно, но потом все уверенней.

– Молодец, так держать, – подбадриваю я Трэвиса, когда он переставляет вперед другую руку. Канат начинает раскачиваться от его движений, и я чувствую, как лопаются все новые нити.

– Быстрей, Трэвис. Чуть-чуть быстрей.

Его прошибает пот, но он кивает и начинает подниматься к краю платформы.

Когда на Нечестивых внизу падают первые капли крови, их стоны превращаются в сокрушительный вал, однако Трэвиса это не останавливает.

Гарри и Джед напряженно следят за ним, тихо бормоча что-то себе под нос и боясь любым лишним шумом отвлечь Трэвиса от самого главного.

– Помогите ему! – кричу я.

Они подлетают к краю и помогают Трэвису забраться на платформу.

Наконец он в безопасности. От избытка чувств и облегчения я падаю без чувств.

 

 

XXIX

 

Прихожу в себя уже в темноте. Я одна, лежу в кровати под ворохом одеял – их так много, что не продохнуть. Я начинаю выбираться из-под них и вдруг чувствую, как чьи-то пальцы нежно гладят меня по щеке. Зажмуриваюсь от удовольствия.

– Ты смог, – шепчу я, поднимая руку и накрывая ладонь Трэвиса.

Мое тело облегченно падает обратно на подушки.

Но потом я вспоминаю…

– Твоя нога!

И судорожно пытаюсь вскочить.

Ласково, но твердо Трэвис укладывает меня обратно в теплое гнездо из одеял. Я не даюсь и снова встаю.

– Все хорошо, – заверяет меня он. – Несколько пустяковых царапин. – Тихий смешок. – У той покойницы были длиннющие когти. И острые.

Даже в тусклом свете я вижу, как он весь содрогается от воспоминаний. Лицо его чуть осунулось, глаза плотно зажмурены от внезапно нахлынувшего страха.

– Но ты смог, – повторяю я.

– Да.

Минуту мы молчим. Прислушиваемся к пробуждению мира. К стонам Нечестивых под нами.

– Сколько мы тут пробудем? – спрашиваю я.

Трэвис пожимает плечами. Его руки безвольно лежат на коленях.

– Они хотят соорудить такую же систему из каната и бочки, чтобы добраться до ворот и выйти на тропу. Сбежать из деревни. – Он умолкает, приподнимается на локтях и выглядывает на улицу. – Но для этого кто-то должен быть на другой стороне.

Трэвис поворачивается ко мне.

– Один из нас должен добраться до Леса, чтобы привязать канат.

– Но как? Разве это возможно? До забора слишком далеко, а на пути толпы…

Конец предложения повисает в воздухе. Трэвис не кивает и ничего не говорит, а медленно подтаскивает к кровати стул, скребя ножками по дощатому полу, садится и кладет ногу на ногу. Я замечаю, что левая лодыжка у него обмотана тряпкой, которую он растерянно теребит.

– Когда? – спрашиваю я. – Когда они хотят попробовать?

Трэвис по-прежнему не смотрит мне в глаза. Его взгляд бродит по комнате и останавливается на всех предметах, но только не на мне.

– Думают дождаться зимы. Сильные холода сделают Нечестивых медлительными, а то и вовсе заморозят. Джед и Гарри пересчитали все запасы еды – их должно хватить до зимы, – а воду можно собирать в бочки во время дождя.

– Еще несколько месяцев… – выдыхаю я.

– Ждать придется долго, – кивает Трэвис. А потом снова теребит повязку на лодыжке, как будто она слишком тугая. Я накрываю его руку ладонью, и она вздрагивает от моего прикосновения.

– Что будет с нами? – спрашиваю я. Трэвис не отвечает. Он кажется каким-то холодным, пустым… и по-прежнему на меня не смотрит. Я отстраняюсь и закутываюсь в одеяло.

Между нами словно стоит стена. Что-то изменилось, но что?..

– Ответь, – шепчу я. Готовясь к худшему.

Трэвис неловко ерзает на стуле и морщится, ставя перевязанную ногу обратно на пол. Затем встает, подходит к окну и возвращается на стул.

– Вчера я мог думать только об одном: как тебя спасти. Как спасти нас обоих. – Он умолкает, словно подбирая нужные слова.

– Вчера? А сегодня уже нет?

Трэвис улыбается, немного разряжая обстановку.

– Мэри, – продолжает он, – когда я увидел тебя в коридоре, в толпе Нечестивых… – Он трясет головой, отгоняя дурные воспоминания, – …мне захотелось умереть. Поменяться с тобой местами, чтобы ты выжила.

Трэвис вцепляется рукой в спинку стула, его пальцы белеют от напряжения.

– Тогда я кое-что понял, Мэри. – Он отпускает спинку и тихонько барабанит по ней. Затем снова подходит к окну, словно оттягивая неизбежное. Я прижимаю колени к груди и готовлюсь услышать нечто страшное.

– Я поступил очень дурно, – наконец говорит Трэвис. Моя кожа покрывается мурашками; все чувства обостряются до предела. Я слышу, как воздух входит в легкие Трэвиса, слышу его дыхание и стук сердца.

И до сих пор чую его страх.

– Я слишком долго скрывал, что мне рассказала Габриэль. Про океан. – Наконец Трэвис переводит взгляд на меня – печальный и умоляющий. Окружающий мир словно бы исчезает: остаемся только мы с Трэвисом и эта крошечная комнатка на дереве.

– Что? – тонким голосом выдавливаю я. Сердце колотится как бешеное. – Ты же говорил, что вам не удалось поговорить.

Он стучит одним пальцем по оконной раме. Утренний ветерок ерошит ему волосы, проносится по комнате и улетает. Трэвис закрывает глаза, наслаждаясь прикосновением свежего воздуха к разгоряченной коже.

– Габриэль была на берегу океана, – произносит он.

Я резко втягиваю воздух; мой мир словно бы опрокидывается.

– Когда? – спрашиваю я на выдохе. – Как?!

В воцарившейся тишине мне приходит в голову мысль: раз она сумела добраться до океана, значит, он не так уж и далеко. Значит, он в самом деле существует, и я тоже смогу его отыскать.

Я скидываю с себя одеяло, но ноги запутываются в складках, и я морщусь от боли: ткань задевает еще свежие ссадины. Наконец я бросаюсь к окну, спотыкаюсь, – Трэвис даже не пытается меня поймать, – подбегаю к нему и хватаю за руки.

– Ты разве не понимаешь?! – вопрошаю я. Мое тело кажется легким, как пушинка. После смерти матери я еще никогда не чувствовала такого душевного подъема. – Это значит, что мы тоже сможем туда попасть! Раз она смогла, то и мы сможем!

Я принимаюсь расхаживать по комнате, чувствуя небывалый прилив сил: энергия так и кипит в венах.

– А она не говорила, далеко ли он? И как туда добраться? – Я останавливаюсь и подхожу вплотную к Трэвису. – Она рассказывала, на что он похож? Про волны? Про запах?

Трэвис берет меня за руки, крепко прижимает к себе и почти отрывает от пола.

– Она сказала, что там очень опасно, Мэри! – Его грудь тяжело вздымается, лицо покраснело, зубы стиснуты. Он легонько встряхивает меня и уже тише повторяет, как будто с первого раза я могла не понять: – Там опасно.

Я недоуменно морщусь, вырываюсь из его объятий и скрещиваю руки на груди.

– В каком смысле?

– Она рассказала, что Нечестивые выходят из воды и бродят по пляжам. Спрятаться от них негде. И еще на берег то и дело нападают пираты. Там очень опасно, Мэри!

Я хочу возразить, но лишь выглядываю в окно и смотрю на Лес, что качается на ветру. Единственный океан, который я знала.

– Не может такого быть.

– Но это правда. И ты знаешь, что это правда. Мама рассказывала тебе про другой океан, океан до Возврата. С тех пор все изменилось. Все.

– Океан слишком велик для этого! – возражаю я. – Он огромный и очень глубокий. Я не понимаю, как Возврат мог до него добраться.

Трэвис медлит с ответом.

– Никакой глубины не хватит, чтобы выстоять перед Нечестивыми. – Он смотрит мне в глаза и скользит пальцем по подбородку. – Даже наша любовь не настолько глубока.

Я почти готова поверить, но в последний миг снова качаю головой, чувствуя подступающую к горлу ярость.

– Нет, Трэвис! Ты ошибаешься! – Я молочу его кулаками по груди. – Не знаю, зачем ты мне все это рассказал, но ты ошибаешься!

Он нежно обхватывает мои кулаки ладонями.

– Габриэль сказала, что я никогда тебя не увижу, если отпущу к океану.

– Значит, она тоже ошибалась! – кричу я, отстраняясь от него, и отхожу к двери. – А если это правда, что же ты раньше молчал? Зачем дал мне надежду?

– Я думал, что смогу тебя защитить, – отвечает Трэвис. – Я надеялся, что моей любви будет достаточно.

– Нет! – Я трясу головой. – Ты говорил, что тоже хочешь увидеть океан, что это и твоя заветная мечта! Что… – Я сглатываю слюну, перевожу дыхание. – Что ты за мной придешь.

Трэвис лишь качает головой, пряча глаза. Мой мир рушится. Глубоко внутри меня открывается зияющая бездна – я наконец понимаю, что он говорит. Точнее, не говорит. В голове эхом отдаются страшные слова: он бы никогда за тобой не пришел, он бы никогда за тобой не пришел.

Перед глазами все плывет; мир становится нестерпимо ярким, а затем тускнеет и опрокидывается. Я пячусь, врезаюсь в кровать и падаю на нее.

В груди так болит, что хочется стошнить.

– Ты бы никогда за мной не пришел, верно? – спрашиваю я.

– Прости, Мэри, – отвечает Трэвис. Это равноценно «нет».

Внутри меня все разрывается, бьется вдребезги.

– Не понимаю, почему ты говоришь мне это только сейчас? Зачем причиняешь такую боль? – Я накрываю голову руками и сворачиваюсь в клубок.

– Потому что я… – Он замолкает на полуслове и стискивает зубы. – Мэри, ты была так нужна мне… В тот день на холме я все понял. Я увидел, какой прекрасной может быть жизнь, я познал надежду. Мне хотелось поверить, что мы можем быть вместе. Что мы нарушим данные другим клятвы, и все будет хорошо.

Отстраненно глядя куда-то вдаль, Трэвис качает головой.

– Я бы пришел за тобой, Мэри. Даже зная, что мне никогда не стать таким же хорошим мужем, как Гарри. Даже понимая, что я – калека. Страсть почти пересилила во мне здравый смысл. Но потом я увидел Габриэль, и все изменилось. Я понял, что происходит с теми, кто ослушался Сестер. Я понял, что будет с нами – и с тобой. Эта мысль была невыносима.

– У меня перед глазами снова и снова вставала одна картинка: как ты в красном жилете бьешься о забор со стороны Леса. Я не мог этого допустить. – Он роняет голову на грудь.

Меня душит скорбь по несбывшемуся.

– Мы могли сбежать, – говорю я. – У нас был шанс.

Трэвис поднимает блестящие от слез глаза.

– Не было у нас никакого шанса, – тихо возражает он. – Мы бы не сбежали. Рано или поздно нас бы нашли.

Он встает на колени и стискивает мои руки.

– Мэри, как ты не понимаешь? После встречи с Габриэль я только и делал, что пытался тебя уберечь, спасти… Потому что слишком боялся тебя потерять.

Я качаю головой, мысли крутятся ураганом и бешено рвутся в разные стороны.

– Почему ты не сказал мне раньше? Почему говоришь только теперь?

– Я слишком долго пытался тебя защищать. Габриэль сказала, что океан опасен, и я решил не пускать тебя к нему. Но вчера, увидев тебя в толпе Нечестивых, я понял, что больше не могу это делать. Я не имею права принимать решения за тебя.

– Вчера мне открылась истина: океан ничего не значит. Даже если мы никогда его не найдем, ты больше во мне не нуждаешься. Раньше я думал, что смогу тебя защитить. Смогу о тебе позаботиться. Но тебе не нужна моя забота. Что ты сделала вчера… я никогда такого не видел, это было невероятно! Ты боролась за жизнь с Нечестивыми – и выжила! – Он качает головой, в широко открытых глазах блестят слезы. – Я был потрясен.

Такое чувство, что Трэвис выдернул какую-то пробку из моего тела, и теперь вся боль и ярость вытекают наружу, оставляя за собой пустоту.

– Ты всегда будешь мне нужен, – шепчу я. – Я так долго тебя ждала, а ты все не шел. Почему ты заставил меня ждать?

Трэвис вздыхает, разминая пальцы о подоконник.

– Наверно, я уже тогда понимал, что меня тебе мало, Мэри. Дело даже не в океане. Дело в тебе, в твоих нуждах и желаниях. Допустим, несколько лет мы бы прожили счастливо… – Он умолкает, на глаза вновь наворачиваются слезы. – Но я не могу и не хочу быть твоей второй по счету мечтой.

Мне хочется заорать, повалить его на пол и заставить взять эти ужасные слова обратно. Вместо этого я подхожу к окну и всем телом подаюсь вперед, на улицу. Интересно, доносится ли сюда соленый запах океана? Если закрыть глаза и как следует сосредоточиться, быть может, я даже различу грохот волн о берег… Почувствую вкус моря.

Разве это не было нашей общей мечтой? Почему теперь я должна выбирать?

– Мэри, – говорит Трэвис, подходя сзади. Он кладет руку мне на плечо, но я ее смахиваю. Нет, это все неправда, я не хочу верить его словам, не хочу верить, что могу быть настолько жестокой и себялюбивой. Я чувствую спиной тепло его тела, которым он пытается заполнить бездну в моей груди, и крепко обхватываю себя руками, словно закрываясь щитом.

Я отворачиваюсь и иду к двери. Когда я переступаю порог, Трэвис громко спрашивает:

– Ты бы смогла отказаться от океана ради меня?

Я медлю, прижимаясь рукой к косяку. Раньше я думала, что со мной будет как с мамой: любовь заставит меня забыть обо всех прочих мечтах. Сейчас я сознаю, что этому не бывать, и выхожу за дверь, оставляя Трэвиса без ответа.

 

 

XXX

 

На платформах сложно уединиться, поэтому я просто иду по веревочным мостам, куда глаза глядят – прочь от Трэвиса и всех остальных. Потом я сажусь и свешиваю ноги вниз. Ссадины и царапины, оставленные Нечестивыми, уже начали чесаться и заживать. Мне хочется плакать, но слезы не идут. Мне хочется кричать, но не закатывать же сцену. Поэтому я просто сижу, смотрю на Лес и думаю о признании Трэвиса: он бы никогда за мной не пришел.

Он позволил бы мне выйти за Гарри.

Я достаю из-за пазухи тоненькую книжицу с вложенной в нее фотографией Нью-Йорка. В ярком свете дня краски кажутся бледнее, чем тогда, на чердаке, но мне плевать. Я вожу пальцами по исполинским зданиям, гадая, сколько нужно людей, чтобы их заполнить, и что случилось со всеми этими людьми. Сколько историй утрачено навсегда…

Затем я откладываю фотографию и принимаюсь изучать книгу. Первый раз вижу такой крошечный томик – в нашей деревне кроме Писания и фолиантов с генеалогическими исследованиями книг не было. Я осторожно открываю красную кожаную обложку и провожу указательным пальцем по изящным буквам на первой странице, которые складываются в незнакомые мне слова: «Сонеты Шекспира». Бумага когда-то была плотной, но от времени пожелтела и стала хрупкой: края рассыпаются от моих прикосновений.

Не в силах удержаться, я начинаю листать книгу – страницу за страницей текста, расположенного странным и явно не случайным образом. В самом верху каждой странички – буква. Я столбенею, и несколько секунд книжку вместо меня листает ветер. Кое-как проглотив ком в горле, я возвращаюсь к началу тома и там, над самым первым текстом, вижу букву «I». А на второй странице уже две буквы – «II».

Я вся дрожу, когда у меня в голове начинает складываться мозаика. Это не буквы, а цифры! Я вспоминаю надпись, оставленную Габриэль на оконном стекле, и начинаю судорожно листать книгу в поисках соответствующего текста. Там говорится о бедствиях, правде, красоте, потомках и гробовой плите.

Я вспоминаю буквы на сундуке рядом с нашей деревней и нахожу страницу с цифрой «XVIII» наверху и «18» внизу. Одна строчка бросается мне в глаза, я невольно затаиваю дыхание: «И смертная тебя не скроет тень…» Книжка падает у меня из рук: в голове безудержно крутятся буквы, цифры и слова.

Все становится настолько очевидным и понятным, что я поражаюсь своей глупости. Ну конечно, тропы были размечены цифрами! Эти цифры не случайны, за ними кроется какая-то система – ее-то нам и предстоит выяснить.

Я так увлечена своими мыслями, что не замечаю приближения другого человека, пока он не заговаривает. Я быстро накрываю книжку подолом юбки.

– Тетя Мэри, а правда, что скоро ты тоже умрешь, как все остальные? – детским голоском спрашивает меня Джейкоб. – Возвратишься и захочешь меня съесть? – Он шаркает ножкой по грубым доскам платформы, прибитым к толстой ветке.

Я удивленно смеюсь и отвечаю:

– Нет, малыш, меня ведь не заразили! С чего ты взял?

Он хмурится, и я понимаю, что смеяться не стоило.

– Тетя Кэсс так говорит. Дядя Трэвис рассказал, что с вами случилось, ну, когда вы сбежали из того дома. И тетя Кэсс теперь думает, что после такого нельзя спастись, что ты заболела. – Он немного шепелявит, и от этого «Кэсс» превращается в «Кэш», а «спастись» – в «шпастись».

– Но дядя Трэвис говорит, что ты очень храбро сражалась с Нечестивыми и не подпустила их к себе. Это правда, тетя Мэри? Ты взаправду с ними сразилась? – Он умолкает на секунду, а потом спрашивает еще более тоненьким голоском: – А меня ты научишь с ними сражаться? Я их очень боюсь.

Я беру его за ручку, усаживаю к себе на колени и крепко-крепко обнимаю.

– Никто не хочет стать, как они, – говорю я. – Обещаю, мы не дадим тебя в обиду.

– Я не хочу быть трусом, – дрожащим голосом произносит Джейкоб, – но иногда мне все равно бывает ужасно страшно.

– Знаю, малыш. Мы все боимся Нечестивых.

Удивительно: мой собственный страх немного отступает, когда я вот так обнимаю Джейкоба.

– А знаешь, кто меня спас? – говорю я. – Аргус! Я упала, а он набросился на Нечестивых и стал рвать их на кусочки.

Джейкоб хихикает.

– Аргус очень хороший, я его люблю!

– Тогда он твой.

Мальчуган поднимает на меня широко распахнутые глаза.

– Правда?! – Надежда в его голосе наполняет меня радостью.

– Правда. Я дарю его тебе, чтобы ты больше не боялся.

Джейкоб крепко меня обнимает, восторженно стискивая пальчиками мою шею.

Тут сзади раздаются чьи-то шаги.

– Джейкоб, – говорит Кэсс, – тебя искал дядя Джед, ему нужен помощник на кухне. Будешь помогать?

– Тетя Кэсс, угадай что! – вопит мальчик, вскакивая с моих коленей. – Тетя Мэри подарила мне Аргуса, чтобы он защищал меня от Нечестивых!

Кэсс улыбается и взъерошивает ему волосы.

– А «спасибо» ты сказал?

Его щеки наливаются краской, а я вставляю:

– Ну конечно, сказал! Он же воспитанный мальчик.

Я подмигиваю, и Джейкоб уносится домой, на бегу зовя Аргуса – так весело и беспечно, словно под нами не плещется море смерти.

– Спасибо, – говорит Кэсс, и я киваю.

Она встает рядом со мной и прислоняется к перилам, блуждая взглядом по горизонту. Мы с ней сто лет не разговаривали. С тех пор, как в соборе она заявила, что я должна выйти замуж за Гарри.

– Знаешь, – говорит она, – все было бы проще, если б они оба так сильно тебя не любили. Если бы весь мир не вертелся вокруг тебя. С самого детства я только и слышала: Мэри, Мэри, Мэри…

– Неправда, – отвечаю я, но не очень убедительно. Я слишком пуста внутри, чтобы возражать.

– Правда, – говорит она беззлобно, задумчиво. – Трэвис в детстве просил пересказывать ему твои небылицы. Он хотел знать, что поведала тебе мама, а Гарри вечно расспрашивал, что ты любишь и не любишь. И так каждый день. Что знает Мэри, чего хочет Мэри?..

– Прости, – говорю я, не зная, что еще сказать.

Кэсс пожимает плечами.

– Я не поссориться с тобой пытаюсь. Я просто хочу, чтобы ты меня поняла. Поняла, почему я изменилась, почему мы все изменились. Наверно, я хочу снова быть твоей лучшей подругой, но это невозможно, пока я злюсь на тебя, а ты делаешь вид, что меня не существует.

– Я никогда не делала вид, что тебя не существует.

Кэсс едва слышно смеется.

– Я ни в чем тебя не упрекаю, но ведь раньше я была для тебя на первом месте, важнее всех остальных. А потом все изменилось. Я не только потеряла Гарри и Трэвиса, я потеряла и свою лучшую подругу. Еще до вторжения Нечестивых. Но потом я нашла Джейкоба, и все встало на свои места. Он теперь – смысл моей жизни.

Я по-прежнему не знаю, что ей сказать.

– Наверно, я хочу тебя простить. Знай, что Гарри, Трэвис и все остальное больше не имеют для меня никакого значения. Главное – это Джейкоб. Я хочу, чтобы он жил полной жизнью, вырос и нашел свое место в мире. Джейкоб мне как сын, а я ведь с детства только и мечтала, что о семье. – Она пожимает плечами. – Все прочее кажется мне теперь бессмысленным. Пустой тратой чувств и сил.

Я ложусь на платформу, ощущая спиной приятное тепло прогретых на солнце досок. По синему небу ползут пушистые белые облака – размеренно и неторопливо, словно на земле под ними ничего не изменилось. Словно наш мир не полон смерти, разложения и боли.

– Знаешь, надежды уже почти не осталось, и сейчас самое время попытаться хоть что-то исправить, – говорит Кэсс.

– Надежда еще есть. Вы же придумали план. – Я пытаюсь угадывать в облаках очертания каких-нибудь зверей или фигур, но ничего не вижу.

Она снова смеется.

– Ты про план дождаться зимы и попробовать проскользнуть мимо Нечестивых к забору? Вряд ли из этого что-нибудь получится. Думаю, тогда нам и придет конец.

Кэсс, моя подруга детства, никогда не была столь прагматична. Этот мир изменил нас всех, застал врасплох и вынудил принимать ужасные решения.

– И все же моя надежда, моя мечта увидеть океан, не умерла, – говорю я.

– Так я и думала. Но ты должна отдавать себе отчет: если мне придется выбирать между безопасностью Джейкоба и твоей мечтой об океане, я выберу Джейкоба.

– Знаю, – говорю я. А через несколько секунд добавляю: – Из тебя получилась прекрасная мать, Кэсс.

Мне хочется сказать, что когда-нибудь мы обязательно выберемся отсюда и найдем безопасное место, где она выйдет замуж и заведет большую семью. Но ничего такого я не говорю. Вместо этого я предлагаю Кэсс вместе со мной поглазеть на облака, и весь день мы разглядываем небо, словно ничего страшного вокруг не происходит и никогда не произойдет.

 

 

XXXI

 

– Пожар!

Я просыпаюсь и лихорадочно пытаюсь нащупать рядом с собой Трэвиса или Гарри – хоть кого-нибудь. Но я совершенно одна, и каждый вдох огнем обжигает легкие, пока я пытаюсь сообразить, что вырвало меня из тяжелого забытья.

– Пожар!

Опять это слово. В дверях появляется мой брат с Джейкобом на плече. Только тут я сознаю, что все вокруг подернуто пеленой дыма, – и начинаю кашлять.

– Мэри, быстрей! – кричит мне Джед и убегает, взметая за собой дым. Он тревожно клубится, словно бы тоже разбуженный ночной суматохой.

Прижав ко рту подол ночной рубашки, я встаю с постели и начинаю осторожно продвигаться к двери, пытаясь ни во что не врезаться. Когда я подхожу ближе, кто-то хватает меня за руку и выдергивает на свежий воздух. Не успеваю я толком сориентироваться, как меня уже тащат по платформам к тому месту, где собрались все остальные.

Спиной я чувствую жаркое дыхание голодного пламени, стремительно пожирающего наше укрытие. Оно разгорается все ярче, набрасываясь на дома, запасы еды и ветви деревьев.

Все столпились на краю платформы, где мы с Кэсс днем разглядывали облака. Она пытается удержать на месте Джейкоба, который весь дрожит, хнычет и без конца извиняется. Джед, Гарри и Трэвис стоят с закатанными рукавами, на лбу у всех блестят капли пота.

Треск сухого воздуха заглушает стоны Нечестивых под нами.

Мы оказались в ловушке – причем смертельной. Под нами деревня с отдельными скоплениями Нечестивых, а позади – огонь, постепенно охватывающий все новые платформы.







Дата добавления: 2015-09-04; просмотров: 332. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Практические расчеты на срез и смятие При изучении темы обратите внимание на основные расчетные предпосылки и условности расчета...

Функция спроса населения на данный товар Функция спроса населения на данный товар: Qd=7-Р. Функция предложения: Qs= -5+2Р,где...

Аальтернативная стоимость. Кривая производственных возможностей В экономике Буридании есть 100 ед. труда с производительностью 4 м ткани или 2 кг мяса...

Вычисление основной дактилоскопической формулы Вычислением основной дактоформулы обычно занимается следователь. Для этого все десять пальцев разбиваются на пять пар...

Уравнение волны. Уравнение плоской гармонической волны. Волновое уравнение. Уравнение сферической волны Уравнением упругой волны называют функцию , которая определяет смещение любой частицы среды с координатами относительно своего положения равновесия в произвольный момент времени t...

Медицинская документация родильного дома Учетные формы родильного дома № 111/у Индивидуальная карта беременной и родильницы № 113/у Обменная карта родильного дома...

Основные разделы работы участкового врача-педиатра Ведущей фигурой в организации внебольничной помощи детям является участковый врач-педиатр детской городской поликлиники...

Искусство подбора персонала. Как оценить человека за час Искусство подбора персонала. Как оценить человека за час...

Этапы творческого процесса в изобразительной деятельности По мнению многих авторов, возникновение творческого начала в детской художественной практике носит такой же поэтапный характер, как и процесс творчества у мастеров искусства...

Тема 5. Анализ количественного и качественного состава персонала Персонал является одним из важнейших факторов в организации. Его состояние и эффективное использование прямо влияет на конечные результаты хозяйственной деятельности организации.

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.014 сек.) русская версия | украинская версия