Глава 9. Я проснулся и увидел, что ее нет в моих объятьях

 

Джуд

 

Я проснулся и увидел, что ее нет в моих объятьях. На подушке все еще был след в том месте, где лежала ее голова.

Ужас прокатился по моему телу, этим утром я не закрыл дверь, прежде чем лег. Я не планировал засыпать, держа ее в объятиях.

Она была опьяняющей, ощущение ее тела рядом с моим и звуки ее ровного дыхания погрузили меня в умиротворение, в сон без сновидений. Впервые за последние годы.

- Зверушка? - позвал я и сел, осматривая комнату. Ее пижама была аккуратно положена на комод, но не было никаких признаков ее присутствия.

Я подошел к ванной и легонько постучал. Ответа не последовало, так что я открыл дверь; внутри ее не оказалось.

В поисках я вышел из комнаты и довольно быстро нашел ее на кухне. Она готовила мне завтрак. Хотя в разрезе того, как долго я спал, это стоило рассматривать скорей как поздний ужин. Слава богу, что прошлой ночью я обменялся несколькими сообщениями по работе, давая им знать, что мне потребуется пара дней для личных дел.

- Какого хрена ты делаешь? - запротестовал я, встревожившись ее присутствием в моем пространстве.

- Я надеюсь, ты не возражаешь, - сказала она и опустила глаза, они все еще были отекшими с темными синяками вокруг. - Хотела отблагодарить тебя за спасение и это все, о чем я думала, - она подняла тарелку и прокомментировала, - омлет, без чеддера, цельно зерновой тост, разрезанный по диагонали со сливочным маслом с одной стороны.

Я хотел выбить тарелку из ее рук и утащить ее назад в комнату. Ее свобода ужасала, бросала мне вызов и заставляла пересмотреть весь этот сумасшедший план. Если бы она решила уйти и рассказать кому-нибудь, кому угодно обо мне... меня бы точно поймали. Если не за женщин, убитых мной, то, по крайней мере, за парня Зверушки.

Я посмотрел на дверь кабинета, но она была по-прежнему закрыта. Вчера я оставил там свежее угощение, как обычно бросив его на стол, все еще в пластиковом пакете. Если бы она пошла туда и увидела его... Я почти вздрогнул, думая о том, что должен был бы сделать в этом случае.

Глубоко вдохнув, я заметил страх в ее глазах и напряжение в позе и подумал, что это было свойственно ей. В этот момент я был не лучше, чем ее парень, необразованная свинья, которого следовало бояться и опасаться.

Не так я хотел начать мои отношения с ней; я хотел, чтобы вместе мы были совершенны, счастливы и доверяли друг другу.

Так что, собравшись, я успокоился, улыбнулся и сказал:

- Спасибо, ты так добра.

Она заметно расслабилась и толкнула мне тарелку через сделанный на заказ полированный бетонный остров.

Когда я сел на барный стул и начал есть, мне пришло в голову, что за все те пять лет, пока я живу здесь, мне никогда не доводилось пользоваться этими стульями, и я никогда не готовил завтрак на своей собственной кухне.

- Как ты сегодня себя чувствуешь? - спросил я, прежде чем отправить в рот очередной кусок еды. Она хорошо готовила; мне хотелось бы в дальнейшем позволять ей это делать. Не был уверен, есть ли у меня все нужные ингредиенты, но мама должна была занести кое-какие продукты на этой неделе. Каждый раз она заскакивала, когда я был на работе, чтобы пошпионить и насладиться собственной щедростью по отношению к своему единственному ребенку.

Поэтому я всегда держал кабинет закрытым от нее и домработницы. Я сказал им обеим, что держал там конфиденциальные бизнес документы, и больше никто не задавал вопросов.

- Мне больно, - сказала она и покраснела. - Жаль, что тебе пришлось это увидеть. Не могу поверить, что ты нашел меня в таком состоянии, с ним... - ее голос затих, и она налила себе чашку кофе. - Я не могу поверить, что это был ты... Я имею в виду, что думала об этом... - она снова затихла и залилась насыщенным оттенком красного. Она отпила свой кофе, и я решил позволить ей проглотить его, прежде чем сказать:

- Не смущайся из-заБилли, я знал много сильных, умных женщин, которые связывались с неправильного рода мужчинами.

- Тогда какой шанс есть у меня, верно?

- Что ты имеешь в виду?

- Я не сильная или умная... или что-нибудь стоящее.

- Не унижай себя, я нахожу тебя... - это было время, чтоб мой собственный голос затих. Какой же я ее находил? Я не знал ее; все, что я знал, это то, что она как-то связана с моим будущим, моей вменяемостью. Я хотел бы узнать ее, но был напуган. Иногда мир фантазий, созданный в моей голове, оказывался гораздо более удовлетворительным, чем реальность. Если бы так оказалось и в этом случае, я был бы опустошен.

Я знал, что следует сделать, чтобы лучше узнать ее.

Тем более что наваждение, живущее в моем подсознании, посылало электрические разряды, когда я думал о льющейся из ее тела крови, о том, как мой член проводит кровавые линии по ее идеально белой коже. Кровь и сперма смешиваются в красивое абстрактное выражение моей похоти и всепоглощающей потребности.

- Что? - спросила она, прерывая ход моих мыслей.

- Я нахожу тебя весьма очаровательной, - сказал я, беря кусочек тоста, чтобы не позволить себе сболтнуть лишнего, и запил его насыщенным, ароматным кофе.

Зверушка улыбнулась и откусила свой тост. Она почти ничего не съела; ей нужно больше есть.

- Эй, - сказала она.

- Эй, что?

- Как тебя зовут? Не припомню, чтобы ты представлялся.

- Нет, я никогда этого не делал, - сказал я тихо и улыбнулся, увидев, как ее брови сошлись на переносице.

- Ну и, ты можешь мне сказать?

- Предполагаю, что могу.

Она вздохнула, откусила еще кусочек тоста и медленно прожевала. Сглотнув, она обдумала свои следующие слова и сказала:

- Пожалуйста, не мог бы ты поделиться со мной своим именем?

Я засмеялся и она улыбнулась. Мне понравилось, что она была счастлива угодить мне.

- Мое имя Джуд, - ответил я и подождал ее реакции.

- Джуд, - сказала она, покатывая его на языке, - Джуд. Мне нравится. Действительно нравится.

- Из-за ДжудаЛоу?

- Кого?

- Ты знаешь, типа актер. Женщины любят его.

- Оооо, ладно, я слышала о нем. Но нет, мне просто нравится имя. Каким-то образом оно тебе подходит. В отличие от Ронни, верно?

Я не смог солгать, мне не нравилось ее имя, но больше это не станет проблемой.

- Оно не подходит тебе.

- Почему нет?

- Оно тупое.

- Может быть, я тупая, - сказала она, ее нижняя челюсть вызывающе выступала.

- В любом случае, это не имеет значения, - сказал я ей. Я посмотрел прямо в ее глаза, не отводя взгляд, пока она не отвернулась.

- Почему нет? - наконец-то спросила она.

- Я буду звать тебя Зверушкой. Так ты будешь известна, начиная с сегодняшнего дня.

Она рассмеялась, насмешливый лай, вернувший меня к реальности. Если убрать нечеткие края моей фантазии, она по-прежнему была реальной человеческой девушкой, которую нужно было сломать и преподать урок, где ее место в моей жизни. К счастью для нее, так случилось, что это место было просто со мной.

- Зверушка? Почему зверушка? Я же не собака.

- Нет, но ты будешь жить здесь, и я буду о тебе заботиться. Мне не нравится твое имя, Ронни или Вероника, так что ты будешь отзываться на Зверушку.

- Так я не имею права голоса в этом вопросе?

- В этом - нет. Тебе нужно довериться мне.

Она замолчала. Я видел, что ей хотелось возразить, спросить почему, потребовать ответа. Она была хорошей девочкой, хоть и уже достаточно сломленной, и все понимала, даже если не могла выразить это словами.

- Так чем мы сегодня займемся?- спросила она, прерывая тягостное молчание и забирая мою пустую тарелку. Она положила обе тарелки в раковину и осмотрелась в поисках моющего средства. Даже я не мог ей в этом помочь; я не знал, где оно. Обычно я просто загружал посудомойку и позволял домработнице справиться со всем остальным.

Она нашла его и включила горячую воду, замочила посуду и начала ее мыть. Я наблюдал; это было настолько сюрреалистично, то, что она стояла здесь, занимаясь чем-то столь причудливым, как мытье посуды. Мое сердце забилось быстрей, когда я представил нашу будущую жизнь.

- Удели внимание своим травмам, - сказал я, наконец, - и нам нужно будет обсудить некоторые правила.

Она поставила тарелки и столовые приборы в сушилку и обернулась ко мне.

- Правила? - спросила она, - типа правила дома?

Я встал, подошел к ней, взял ее за руку и сказал:

- Нет, типа мои правила.

Она выглядела испуганной и заинтригованной, эта сторона моей личности на каком-то уровне привлекала ее. Я предполагал, что после стольких лет с Билли, выбивающем дерьмо из всего, что попадется под руку, она, вероятно, не поняла бы, что делать с хорошим парнем, встань он перед ней на колени.

Возможно, в конце концов, мы могли бы быть идеальной парой.

Я повел ее назад в спальню, и она не стала сопротивляться, по факту, она сплела свои пальцы с моими, как делают влюбленные подростки, и шла со мной рука об руку. Ее кожа была теплой, гладкой и немного влажной от мытья посуды.

Дойдя до двери, я остановился, развернулся и взглянул на нее. Вокруг ее горла был синяк в форме отпечатка ремня, мои ладони зудели в желании коснуться этой линии и сжать ее. Я почти заскрипел зубами, но сумел сохранил видимость спокойствия и сказал:

- Это твоя комната. Если я дома, ты можешь попросить разрешения выйти. Когда я ухожу, то буду закрывать ее, и ты должна оставаться внутри. Ты понимаешь?

Она кивнула, но спросила:

- Что если ты не вернешься?

- Я всегда буду возвращаться, не волнуйся об этом. Теперь, что касается моей личной жизни. Ты никогда не войдешь ни в одну из этих боковых дверей, которые видишь здесь в коридоре. Ты не будешь входить в мою спальню без приказа или просьбы, и ты никогда не зайдешь в мой кабинет.

Жестом я указал на закрытую дверь в конце коридора, за которой хранились мои самые секретные достояния.

Она опять кивнула; ее глаза раскрылись так широко, насколько могли, учитывая их плачевное состояние.

- Я могу смотреть телевизор?

- Я позволю, если ты будешь вести себя хорошо. В твоей комнате есть один, но ты не должна его включать, пока я не разрешу. Ты никогда не должна спрашивать меня дважды о чем бы ни шла речь. Если ты это сделаешь, я рассержусь, - сказал я и замолчал, глядя на ее лицо в поисках ответной реакции. - И, Зверушка? - она кивнула в ответ. Я взял ее руку, ту на которой не было отека, в конце концов, я же не чертов недоносок, и продолжил, - ты не захочешь видеть меня злым.

Она стала отступать, но натолкнулась на дверь; посмотрела в сторону, словно ища выход. Я ненавидел то, что мне приходилось так поступать с ней, заставлять дрожать от страха, но нужно было предупредить ее, что я за человек. В конечном счете, ей придется узнать обе мои стороны, так что ради ее безопасности и нашего совместного будущего, она уже сейчас должна осознать весь риск.

Я захотел уложить ее в постель. Беспокойство плохо скажется на ее здоровье, учитывая, что она совсем недавно пережила нападение. А мне нужно, чтобы Зверушка была здорова, так я смог бы постепенно погружать ее в свой мир и открыть ей глаза на единственную объединяющую нас истину... сейчас она была моей и только моей.

- Я делаю это, чтобы защитить тебя, Зверушка, - сказал я и погладил ее по плечу, пробегая ладонью вниз по ее руке и снова сплетая наши пальцы.

- Хорошо, - ответила она, - и спасибо тебе за это, за все. Могу я сейчас прилечь? Я чувствую себя немного одурманенной.

- О, черт, извини, я все забываю, что ты, наверняка, чувствуешь себя дерьмово. Идем, давай вернем тебя обратно в постель.

Она ослабела, и я помог ей сесть. Не знаю, было ли это от страха, вызванного курсирующим по ее венам адреналином, или она действительно была больна.

- Дать тебе что-нибудь обезболивающее? - спросил я и убрал прядь волос с ее щеки.

Она улыбнулась и сказала:

- Да, пожалуйста, если ты не возражаешь.

- Конечно, нет, я сейчас вернусь.

Я пошел в свою комнату, осторожно запер за собой дверь и покопался в аптечке. У меня было по рецепту на каждый вид таблеток, наряду с несколькими незаконными препаратами, просто чтобы оторваться и похихикать.

Я выбрал «Оксикодон», он заставит ее почувствовать себя лучше и, возможно даже, позволит расслабиться и покайфовать. Я потрогал маленькую голубую таблеточку и задался вопросом: «Не слишком ли эта доза велика для нее - тридцать миллиграмм». Если дать чуть меньше, она, возможно, не отключится.

Нужно было, чтобы она отключилась. Так я смогу взять паузу и спланирую свой следующий ход. Прихватив таблетку, я нашел Зверушку почти спящей; от усталости ее веки отяжелели.

Я протянул ей таблетку и стакан воды, помог сесть и погладил ее по спине, когда она проглотила лекарство.

Я испытывал к ней такую нежность; не знаю, откуда это взялось во мне. Как правило, я просто имитировал это чувство так долго, сколько требовалась, чтобы держать всех в уверенности, что на самом деле меня ничего не волнует, но на этот раз оно было подлинным.

Что эта девушка, работающая в дерьмовом месте и живущая в худшем районе города, что она сделала со мной? Что она пробудила во мне?

И смогу ли я это сохранить?

Я двинулся, чтобы встать, но она положила руку мне на колено.

- Останься, - сказала она.

Простая просьба умоляющим голосом.

Я не мог сказать "нет", я хотел остаться, хотя и знал, что это было неправильным решением. Мне нужно было держать большую дистанцию, чтобы собраться с мыслями и обработать последние двадцать четыре часа.

Но я остался.

- Я буду здесь, - сказал я, - прямо здесь.

- Я хочу, чтобы ты обнимал меня,- попросила она и повернулась ко мне спиной. - Как прошлой ночью.

Этот маленький жест разорвал мое сердце надвое, сломал его и уничтожил все мои сомнения. Я не смог сказать "нет" и этому.

Я опустился рядом и обхватил ее. В сравнении с ее маленьким телом, я был крупным и мускулистым. Она была худенькой и хрупкой, но обладала мягкими выпуклостями во всех нужных местах.

Мы идеально подходили друг другу.

- Раньше я думала о тебе, - сказала она и рассмеялась: маленький, крошечный звук в теплом свете единственной освещающей комнату лампы.

- Почему? - спросил я, желая раздавить ее в объятиях, усиливать их до тех пор, пока она не смогла бы дышать, не смогла бы произнести мое имя. Я почти боялся ее ответа; он мог сделать все вокруг таким реальным.

- Думать об этом сейчас – глупо.

Ее голос становился тягучим по мере того, как действовал «Оксикодон». Из-за него она, должно быть, ощущала себя парящей и одурманеной, но еще не настолько, чтобы уснуть. Мне следовало бы помнить об этом; не стоило проявлять такую беспечность. Находиться здесь с ней было опасно, ее уязвимость взывала к моему наваждению, оно пульсировало в моей голове приглушенными волнами.

- Ты можешь мне рассказать, - сказал я тоном волка уговаривающего свою добычу. Мне нужно было уйти от нее, но я не мог.

- Ладно, только не смейся, обещаешь?

- Обещаю.

Она повернулась в моих объятиях и встретилась со мной лицом к лицу. На один удар мое сердце перестало быть мертвым, и пульсация ударила в голову, наращивая силу наваждения.

- Я представляла себе, что ты приходишь, чтобы спасти меня, забрать от всего ужасного, что было в моей жизни. Я фантазировала, что ты заметишь меня и спасешь. Я знала, что ты так никогда не сделаешь, - протараторила она хриплым голосом, что заставило мой член заныть от потребности. - Я имею в виду, ты чертовски горяч и богат, а я ничто.

- Ты красивая и глупая девушка, - сказал я и вопреки всему сумел сохранить свой голос светлым, - разве ты не знаешь, как чертовски ты привлекательна?

Она подняла на меня взгляд, ее глаза расширились, на этот раз от удивления, не зная, как реагировать на все это.

И я поцеловал ее, я не хотел, но сделал это. Я целовал ее, и мое сердце трепетало в груди от впервые вкушаемой мною сладости ее дыхания, ее сути, ее чистоты, несмотря на обстоятельства, благодаря которым она появилась на свет, красоты в каждой клеточке ее тела.

Она наклонилась ко мне, обвила вокруг меня свои тонкие руки и заставила почувствовать себя самым могущественным в мире человеком.

Что эта хрупкая маленькая вещь со мной сделала?

После поцелуя она начала отключаться; таблетка наконец-то ее уносила.

Мой член был прижат к ее бедру, и с ее губ сорвался короткий стон одобрения.

Я мог бы трахнуть ее, когда она уснет, но не стал. Не смог отважиться на это.

Так я лежал еще несколько минут, пока ее дыхание не выровнялось и стало ясно, что она погрузилась в глубокий сон.

Мне нужно было убить снова. Я никогда не делал этого с таким коротким перерывом, как собирался сейчас, но мне пришлось. Если бы я уничтожил Зверушку, то не знаю, смог бы я простить себя за это.

Она была моим единственным шансом стать человечным, быть нормальным и исполнить предназначение, выбранное родителями для меня еще до моего рождения.

Я выпутался из ее объятий и медленно скатился с кровати. Натянув на нее одеяло, я заботливо подоткнул его, словно родитель, укладывающий ребенка.

Выйдя, я запер дверь и, не издавая ни звука, направился к грузовику. Сев внутрь машины, я раз за разом бил по рулю и орал "черт побери", пока не почувствовал относительное облегчение потребности, пронизывающей все мое тело.

Я курсировал медленно и осторожно, высматривая идеальную партию. Маленькую и красивую женщину, которая бы добровольно предложила свою жизнь взамен на жизнь Зверушки.

Одна подходящая нашлась в Ванкувере, в дерьмовом районе. Она сидела на остановке, можно подумать, в такое время ночи ходили автобусы.

Я остановился рядом с ней, и она встала, улыбаясь. Девушка была блондинкой, гибкой, с грудью большей, чем у Зверушки, и при том очень красивой.

- Тебя подвезти? - спросил я, когда она подошла.

- Ясное дело, платишь наличными?

- Да, запрыгивай.

- У тебя есть место, куда мы можем поехать?

- Ага, это сразу за мостом.

- Назад в Портленд?

- Да.

- Это обойдется дороже, тебя это устраивает?

- Ну, конечно, милая.

Она села в машину и пристегнула ремень безопасности. Безопасность прежде всего.

Вблизи я увидел, что она была старше, чем казалось поначалу, но большая часть ее первоначального вида оставалась при ней. Она только начала увядать, но еще не была слишком дефектной.

Мы поехали, и весь путь она болтала о своих любимых ТВ-шоу. Я не понимал, как большинство этих женщин, подобранных мною, жили всю свою жизнь, сопереживая нескольким скучным двуличным персонажамиз, так называемых, реалити-шоу.

Рядом со складом я использовал тот же предлог, что мне нужно занести кое-что внутрь, и взял ее с собой. Со вчерашнего дня в кабине грузовика оставался брезент, это казалось разумным.

К тому времени как она заметила груду окровавленной женской одежды, спрятанной в углу шкафа, и нож в моей руке, было уже слишком поздно.

В этот раз я был куда более вменяемым. Я обозначил отведенное время и наслаждался им, насыщая свое наваждение, как минимум на пару недель.

Я не целовал и не кусал ее, после поцелуя Зверушки и ощущения ее сущности на моем языке, мне не хотелось запятнать это другим вкусом.

Она поверила, что мы просто собираемся потрахаться, старый добрый дрянной секс за деньги. Пока она корчилась под хваткой моей руки, я ударил ножом ей в горло. Быстрый и резкий выпад моего большого охотничьего ножа. На этот раз все было быстро, и брызги ее артериальной крови едва покрыли меня.

Я осторожно отрезал ее сосок, оставляя четкие отметины вместо зазубренных краев.

Закончив с ней, я отвез тело в то же место в горах и оставил ее аккуратно лежать всего в нескольких ярдах от Коры.

Я никогда не поступал так, но со Зверушкой в моей жизни, такие детали, как эта, были менее ощутимы и значимы.

Возвращаясь домой, я был рад, что голова не пульсировала, сердце ощущало свет, и я практически трепетал в предвкушении встречи с ней.

Я чувствовал себя почти что здравомыслящим.

Почти нормальным.